Рукож…пый горожанин в тайге. Часть 10, заключительная. Тайга, отпусти!

Вторая половина сезона, когда снег стал глубокий, была не такой интересной, как первая. Птица нам была не нужна, изредка мы добывали одну на еду. Соболя в ловушках было мало. Медведи мирно спали в берлогах и нас не беспокоили. Лосей мы тоже не встречали, хотя если бы и встретили, то не стали бы добывать, т.к. мясо у нас уже было на одном зимовье. Зимняя подлёдная рыбалка у нас тоже не задалась, мы очень быстро затупили бур о камни и не смогли нормально их наточить. 

В общем, гулять по путикам стало скучно. И мы стали считать дни до возвращения из тайги в деревню. Когда наступила долгожданная середина декабря, мы двинули в сторону Бахты. Идти нам предстояло около 100 км. С базовой избы дошли до общей, это всего один переход. А там нас ждал сюрприз – Геннадий Викторович сравнительно недавно проезжал от общей избы на Буране и след от снегохода ещё не завалило снегом. Так что дальше мы шли как по проспекту. Прошли 2 маленьких зимовья Геннадия Викторовича, вышли на третье, огромное, с двумя широкими нарами и большим запасом продуктов, хотя это и не базовое зимовьё. Просто через него Геннадий Викторович заезжает в тайгу на Буране после новогоднего отдыха в деревне, потому и изба напоминает базовую, хотя и без бани. 

Мы решили там провести лишний день, набраться сил перед длинным 30 километровым переходом до деревни. Лежали на нарах, отдыхали и тут услышали звук мотора. Вне себя от радости выбежали из избы и в сумерках увидели свет от фары Бурана, на котором из деревни подъезжал к зимовью Геннадий Викторович. Опять же, мы не сговаривались встретиться на этой избе. Связи у нас не было. Но на этой избе у охотника было мясо, которое ему надо было вывезти в деревню. 

Вечером сели ужинать жареной лосятиной, пропустили по нескольку рюмок горячительного под интересный разговор, т.к. под конец сезона вопросов накопилось много и было что обсудить. А на следующий день вместо изнурительного длинного перехода нас ждала куда более комфортная и быстрая доставка до деревни в корыте. 

Юра вернулся в Москву, т.к. сразу после праздников ему нужно было выходить на работу. А я остался на Новый год в Бахте, Геннадий Викторович пригласил на праздник к себе. Посидели за столом, поели таежных деликатесов – лосятины, «красной рыбы», икры, поговорили за жизнь, пообщались с охотниками, приходившими в гости, с сыновьями Геннадия Викторовича. За столом я вёл себя уже сдержаннее, чем в свой первый Новый Год в Бахте, когда я поднял тост, чтобы выпить за здоровье героев фильма «Счастливые люди», но с пьяной дури у меня получался тост за распрекрасного себя, который встречает Новый Год в такой компании. Геннадий Викторович перебил меня тогда и не дал закончить тост.

После выхода из тайги на меня навалилась страшная лень. Видимо, организм не привык к таким физическим нагрузкам и работать на износ в тайге его заставляла только необходимость выживать. Но в деревне организм расслабился настолько, что я даже не мог заставить себя приготовить еду. Хотелось всё время просто валяться на диване, читать книжку или смотреть фильмы. Поэтому харчеваться я ходил то к Геннадию Викторовичу, то к Сергею Ивановичу, то к Андрею, сыну Геннадия Викторовича. 

Помню, к Андрею приехала в гости его девушка, привезла вкусных шоколадных конфет. Они стояли на столе и так и манили к себе. Вначале я скромно брал за чаем пару конфет, быстро их съедал и голодными глазами смотрел на полную вазу конфет. Андрей их много не ел, т.к. его организм привык к таежным нагрузкам. А мой организм ещё не перестроился на обычный режим и еды требовал как если бы я оставался в тайге. В итоге я после мучительных колебаний извинялся и брал ещё одну конфету, потом ещё одну, потом ещё и ещё. И даже гневные взгляды девушки Андрея, которая недовольно глядела, как конфеты уходят не по назначению, не могли меня остановить. Андрей, глядя на всё это, только смеялся, вспоминая о своих первых двух годах в тайге, когда на него наваливался такой же жор, как на меня. 

Но после отдыха в деревне меня ждал неприятный сюрприз. Дело в том, что при выходе из тайги мы не стали закрывать ловушки на участке, оставили их для хозяина участка (Андрея), чтобы он проверил их после Нового Года и снял какое то количество соболей. Но в деревне он сказал, что у него неплохо складывается охота на новом участке и нет времени проверять старый участок, на котором соболя было совсем немного, т.к. надо зарабатывать и возвращать деньги, взятые в долг на покупку нового участка. Так что закрывать ловушки нужно было мне. Больше всего я переживал за то, что за месяц отсутствия на участке навалит столько снега, что старый след от лыж занесёт и придётся идти по пухляку. А это в несколько раз сложнее, чем идти по лыжнице. То мы ходили с Юрой, чередовались, кто идёт впереди и прокладывает лыжню. А тут мне предстояло пройти весь участок одному. Причём Геннадий Викторович мне сказал, что лучше ружьё с собой не брать, так как лишний груз, и собаку оставить в деревне, т.к. ни к чему лишний рот в тайге кормить. Мою реакцию на эту перспективу хорошо передаёт известный мем.

И как я не пытался откреститься от этого незапланированного приключения, соскочить мне не удалось. Итак, мне предстояло вернуться на охотничий участок без опытного напарника и в гордом одиночестве протопать больше 100 км по участку, чтобы закрыть все ловушки. 

Естественно, я очень боялся. Это не то, что остаться на пару недель одному в «таежном санатории» Сергея Ивановича в его огромном базовом зимовье и прогуливаться по коротким путикам в 2-3 км. Предстояло пройти 10 изб и 14 путиков (между избами + тупиковые путики от некоторых изб), расположение которых продублирую на схеме. 

Больше всех на моём одиночном пребывании в тайге настаивал не хозяин охотничьего участка Андрей, а его отец -  Геннадий Викторович, чей участок был по соседству и с которым у нас была общая изба. Помню, ещё в первый приезд Юры в Бахту он говорил, что остаться одному в тайге – совсем другая школа, чем если ты в тайге с напарником, к тому же более опытным, чем ты сам. 

Когда надеяться не на кого, мозги начинают работать совсем по-другому. Мне предстояло проверить это на себе. Геннадий Викторович даже не поленился помочь мне заехать на участок, поехал со мной на своём длинном Буране (российский снегоход), а его сын Андрей «пожертвовал» своим старым коротким Бураном. Мы загрузили наши вещи в корыто, прицепили его к длинному Бурану Геннадия Викторовича и отправились в тайгу. 

Надо сказать пару слов о Буране для тех, кто не знаком с этой техникой. Не надо себе представлять крутой модный снегоход с двумя лыжнями впереди марок Lynx, Stels и т.п., способный разгоняться до 70 км/ч и более. Такие снегоходы в деревне есть и на них охотники забрасываются на дальние участки за 200-300 км от деревни. На них удобно «лететь» по заледеневшей реке, т.к. на скорости можно пролететь всевозможные наледи (вода, выступившая поверх льда, а также корка льда на этой воде), полыньи (незамёрзшее или уже растаявшее место на ледяной поверхности реки, озера) и т.п. опасные места. Но такой снегоход практически беспомощен на путиках, на косогорах. 

И если однолыжный Буран и уступает более модным снегоходам во внешнем лоске, скорости и комфорте, то он незаменим внутри тайги, на путиках, на косогорах. Понятно, что и стоит он в 2-3 и более раз дешевле. Ниже фото Бурана Сергея Ивановича с моего 1го сезона в тайге.

На Буране я ехал впервые, если не считать коротких подготовительных поездок по деревне. Но одно дело ездить по относительно ровной деревенской дороге или по реке, а другое дело маневрировать по путику, пытаться не сползти со старой буранницы («лыжня» от Бурана), накатанной Геннадием Викторовичем ещё до Нового года, и объезжать многочисленные деревца, растущие по краям путиков. Понятно, что и с буранницы я сползал в сугробы и в деревца регулярно врезался и ловил на голову крупные охапки снега. Всё это происходило на глазах у Геннадия Викторовича, который ехал за мной, под его комментарии, советы, иногда ругань.

Во время езды потел я беспощадно. Мне приходилось регулярно прыгать с одной стороны Бурана на другую, чтобы удержать его на бураннице. Также я часто останавливался и рубил топором многочисленные шлагбаумы из  тоненьких берёзок и елочек, прижатых снегом к земле. Опять же, холодный душ из куч снега, сваливающегося с деревьев, в которые я врезался, часть из которого попадала мне за шиворот и таяла. Но дорога была интересной. До общей избы мы добрались за полтора дня. Там мы заночевали и на следующий день Геннадий Викторович поехал назад в деревню, а я пошёл на лыжах на нашу базовую избу. 

Кстати, лыжи у меня были те самые, тяжеленные, камусные, которые я одел один раз в первый сезон у Сергея Ивановича и поставил до конца сезона к избе. Ниже фото с 1го сезона, где стоят 2 пары лыж – камусные тяжелые и легкие голицы.

Ещё когда мы готовились к сезону, я снял с них камус (шкура животных с коротким и плотным мехом без подшёрстка, обычно с голени копытных — оленей, лосей, чтобы лыжи не проскальзывали на скользком снегу и держали на наклонном рельефе), сострогал рубанком лишнее дерево, приклеил назад камус и пробил по периметру строительным степлером. Они стали лёгкие и я не мог нарадоваться на них в тайге.

В свой первый сезон в тайге с Геннадием Викторовичем Юра какое то время ходил на голицах – лыжах без камуса. На ровной дороге разницы почти не видно. Но где в тайге ровная дорога? А на постоянных горочках Юра хлебал много горя. Геннадий Викторович поднимался на своих камусных лыжах, камус удерживал его от скатывания с горки. А Юра, бедолага, держась за два посоха, всеми правдами и неправдами пытался удержаться от скатывания назад, ставил ноги под углом к косогору, но это не всегда помогало и он постоянно кувыркался в снег. В общем, долго он мучался, пока, наконец, Геннадий Викторович не выдал ему свои старые камусные лыжи. Какое же это было счастье для Юры. Он ещё долго останавливался на горочках и просто стоял, наслаждаясь тем, что не катится назад и не падает. Когда он возмутился, почему нельзя было сразу дать ему камусные лыжи, Геннадий Викторович ответил, что в таком случае Юра бы их не ценил.

В общем, когда я проверил в деле свои камусные лыжи, я тоже был в восторге. Даже пожалел, почему сразу не одел лыжи, как только выпал первые 30-40 см снега и мы лишний круг прошли без лыж. Из-за этого приходилось высоко поднимать ноги и мышцы на ногах постоянно сводило судорогой от напряжения. Зато я так отрывался потом на лыжах, что потерял страх, не слишком аккуратно ступал на ямки, а плюхался всем весом на лыжу так, что одну из них даже надломил в районе 30-40 см от носка лыжи. 

Лыжа держалась остаток сезона вполне неплохо, её удерживал в нужном положении камус, она оставалась над снегом во время моих шагов. Но если обратите внимание на фото ниже, носок правой надломленной лыжи уже был загнут кверху не так круто, как носок целой левой лыжи.  

Но вот выпал глубокий снег и от постоянных нагрузок её носок сломался окончательно и её кончик стал втыкаться в снег. И это в самом начале круга. Хорошо, что это произошло на зимнике – накатанной специальными вездеходами дороги в тайге, на которых стояли две избы Андрея. По зимнику вообще можно было дойти пешком, сняв лыжи. Оставшиеся 200 метров с зимника до избы по глубокому снегу я шел около 30 минут, проваливаясь в снег по пояс. Поэтому, если бы лыжа сломалась посреди обычного путика в глубине тайги, я бы хлебнул горя. Выкрутился бы, но помучался.

У меня появился офигительный соблазн вернуться домой, не закрыв участок. Как идти без нормальных лыж по путикам? Это ведь верная смерть. Не помню, что я тогда подумал, возможно, что Геннадий Викторович меня так просто не отпустит, даст лыжи и отправит назад. В общем, я выкрутился так: нашел на избе моток металлической лески, пробил шилом в носке лыжи небольшие дырочки, по центру одну и две по краям, пропустил через дырочки леску, свободные концы лески привязал к верёвочке, которую уже обматывал вокруг своей коленки. Получились своего рода вожжи для кончика лыжи, которые держали носок лыжи в нужном положении, тот всегда смотрел вверх и не зарывался в снег. Лыжа прошла испытания на следующем же путике и я испытал гордость за то, что сам выкрутился из щекотливого положения (которое сам себе и создал) при моём то техническом кретинизме.

Следующим испытанием для меня было пройти одному длинный путик. Снег был не сильно рыхлый, так называемый пухляк, а достаточно плотный. Ноги в лыжах проваливались в него неглубоко и я не уставал сверх меры. Но надо было распределить силы на длинную дистанцию. Во-первых, я шёл медленно, никуда не торопился, чтобы сохранить силы. Во-вторых, в одной из книжек легендарного советского хоккейного тренера Тарасова я когда-то вычитал, что организм человека способен выдерживать большие нагрузки, если будет регулярно и заблаговременно отдыхать. Тут мне его совет и пригодился, я засёк будильник на электронных часах на 55 минут и в конце каждого часа садился на рюкзак и минут 5-7 отдыхал. В итоге я прошёл самый длинный путик на участке часов за 12 и вполне нормально себя чувствовал. Спасибо Анатолию Владимировичу за наставления!

Остальные путики мне давались часов за 10, самый короткий прошёл за 8 часов. Никаких неприятных сюрпризов на избах меня не ждало, все они были целые, никакие поваленные ветром деревья избы не повредили. Если бы завалилась изба как показано в «Счастливых людях», я скорее всего не рискнул бы её ремонтировать, а отдохнул бы и пошел дальше на следующую избу. 

Зато ждало испытание на крайнем путике большого круга, когда я уже выходил на базовое зимовьё. Там после окончания путика надо около километра идти по реке. А из-за тёплой погоды лёд немного подтаял, это всё припорошило снегом и не смогло замерзнуть как следует. Получилась та самая наледь и на ней у меня очень быстро промокли лыжи, камус не спас, и на них начал налипать снег. Через пару сотен метров лыжи стали очень тяжелые. Вначале я решил терпеть и медленно идти в них до зимовья. Но потом понял, что таким темпом не дойду и решил оставить лыжи и дойти так, в сапогах. Подумал, что отдохну в зимовье, а на следующий день вернусь за лыжами. Очень страшно было оставлять лыжи в тайге. Я понимал, что красть их там некому, но настолько въелось, что без лыж я покойник в тайге, что пришлось себя пересилить.

Отдохнул денёк на базовом зимовье, буквально чтобы немного восстановить силы (с Юрой мы отдыхали обычно 2-3 дня), и решил двигаться дальше закрывать малый круг. Там оставались незакрытыми 3 путика, 4ый я закрыл в самом начале, когда переходил с общей избы на базовую. Первые два путика прошёл без сюрпризов. А на крайнем путике, который был 2ой по протяжённости на всём охотничьем участке, я ещё раз хлебнул горя. Стало теплеть и температура вместо комфортных для переходов -15 -20 градусов стала примерно -5 -7. Я не соориентировался вовремя, впав в какой то транс, и изрядно пропотел, пока догадался снять с себя лишнюю одежду. В  результате у меня наступило сильнейшее обезвоживание. Никаких ручьёв по пути не было, только река в конце путика, а идти предстояло ещё несколько километров.

Жажда была такая сильная, что я едва не стал пить жидкую грязь, вытекавшую из перчаток, если сжать кулак – это был мокрый снег вперемежку с потом и грязью (от топора, от коры деревьев, за которую хватался во время прохождения путика). Меня останавливало только то, что этими перчатками я трогал приваду, т.е. подтухшее мясо глухаря. Заболеть мне не хотелось, поэтому я удержался от такого питья, только изредка ел снег понемногу, но это не ослабляло жажду. Последние пару километров шёл как в бреду. Зато когда пришёл на зимовьё, там меня ждала награда в виде банки консервированных ананасов. С каким же наслаждением я её слопал, не забыв поблагодарить дедушку – хозяина этих мест долькой ананаса (бросил её в огонь). 

Всё, охотничий участок закрыл, теперь оставалось выйти в деревню. Геннадий Викторович обещал меня забрать с этого зимовья, но я отработал с опережением графика на 2-3 дня, да и он не называл точную дату, когда приедет. В общем, можно было долго куковать на избе, а тайга к тому времени мне опостылела. Решил выходить из тайги самостоятельно на коротком Буране Андрея. Переночевал, а наутро начал собираться, но на меня накатил какой то приступ паники, я плохо соображал, что делаю.

В итоге свой здоровенный рюкзак с вещами я положил на небольшую площадку позади снегохода, но даже не привязал его. Отъехал от зимовья метров 50, вспомнил, что рюкзак нужно привязать, вернулся за верёвкой на зимовьё и с горем пополам привязал рюкзак к Бурану. Преодолел подъем в холм в начале путика, углубился в тайгу километра на 1,5, пока не наткнулся на сваленное ветром небольшое дерево, которое надо было разрубить.

Я кинулся его рубить, а топора то и нету. Забыл его на берегу, где привязывал рюкзак. В голове пронеслась мысль, а можешь плевать на топор, как-нибудь доеду. Но я тут же отмёл эту дурость – а чем дрова колоть на зимовье, а чем рубить деревья, упавшие на буранницу?

Возвращался за топором пешком, на лыжах. Пока шёл, немного успокоился, пришёл в себя. Топор нашёл без труда по ямке в снегу, куда он свалился, вернулся к Бурану и уже в спокойном состоянии поехал дальше. В одном месте, рядом с небольшой, но очень уютной избой Геннадия Викторовича мне предстояло переехать через речку шириной метров в 20 по наледи. Был большой риск застрять с Бураном посреди реки. Я помню, как однажды так в наледь попал с Бураном Сергей Иванович. Матерков, пока вызволял Буран и очищал его ходовую часть от мокрого снега со льдом, было много. 

На фото другой снегоход, не Буран, но проблема та же

У меня был только один шанс - проехать по нашему старому следу, который был более плотный, чем снег вокруг. Наш след едва просматривался под выпавшим снегом. Я вначале разведал его на своих двоих, затем вернулся к Бурану, снял весь груз, как следует разогнался вдоль берега, вылетел на речку и на максимально возможной скорости пролетел по полурастаявшей бураннице и заскочил на пологий берег. Пронесло. 

Дальше путь был попроще, хотя уже и вечерело. До большого зимовья, с которого месяцем ранее забрал нас с Юрой Геннадий Викторович, оставалось два коротких путика. Не доезжая до большой избы чуть меньше километра я застрял Бураном в ложбинке маленького ручейка. Короткий снегоход повис в этой ложбинке, опоры для разгона ему не хватало и я никак не мог его вытащить – ни туда, ни сюда. Пока раскапывал его, потерял топор в снегу. Найти его оказалось сложнее, так как я там всё истоптал и следов падения топора в снег я найти не мог. Но вспомнил совет Геннадия Викторовича, что делать в таких ситуациях, вытащил нож и начал прорезать им снег вокруг снегохода, пока не наткнулся на топор и не услышал характерный звон удара ножом по металлу топора. В итоге, помучавшись ещё немного, с помощью «ломика и какой то матери» я таки вызволил снегоход и достаточно быстро доехал до зимовья. Бензина в баке Бурана оставалось минимум, хватило в самый раз без дозаправки. 

На избе обнаружился ещё один неприятнейший сюрприз. Во время поездки огромный рюкзак на меленьком Буране был так неудачно привязан, что верхушка рюкзака выпирала за границы снегохода и собирала все деревья, растущие рядом с буранницей. Почему я не сообразил, что разобью всё, что лежало в этой части рюкзака, я не могу объяснить. Этот косяк  стоил мне не только поломанной зубной щётки, разорванного тюбика с зубной пастой и других мелких поломок, но и разбитого экрана на электронной читалке, на которой я весь сезон читал сценарии роликов писателя Меняйлова, что скрашивало весь сезон охоты. Вот это была потеря потерь! Настроение сильно испортилось. Добавило «позитива» то, что после заправки Буран не захотел заводиться. Так как в технике я не разбирался, то оставалось только как в анекдоте, протереть зеркальце, попинать ногой по лыже вместо колеса, но всё это не помогло. В итоге надо было настраиваться на пеший 30-км переход до деревни, от которого нас с Юрой в своё время избавил Геннадий Викторович, забравший нас с этой избы на Буране.

Но делать было нечего. Переночевал на зимовье, ранним утром накрыл Буран тентом, чтобы его легко было потом откопать и тронулся в сторону деревни. Шёл долго и печально, также отдыхал каждый час, несмотря на то, что шёл по бураннице. Дорога заняла целый день и только под вечер я вышел на Енисей, на самом краю которого стояла просторная изба кого-то из деревенских жителей. Затопил печь, вскипятил чай, перекусил, немного восстановил силы и пошёл через Енисей. Дорога через него была отмечена вешками. Енисей - это не маленькая таёжная речка, по большей части ровная, если не считать сугробов и промоин под этими сугробами. Пока Енисей не сковывается льдом полностью, отдельные льдины наносит течением друг на друга и наворачивает иногда такие ледяные заторы, что каждый сезон местные охотники вынуждены разведывать относительно ровную дорого через реку, где то даже прорубаться через эти ледяные торосы. 

Разведанную дорогу отмечают воткнутыми вдоль неё палочками, которые вмерзают в снег и играют роль указателей. По ним я без труда перешёл Енисей и повернул в сторону деревни. Не прошёл и километра, как сзади услышал шум мотора, повернулся и увидел свет фары приближающегося снегохода.

Меня догнал незнакомый мужик, как позже выяснилось житель поселка Бор (Подкаменная Тунгузка), который находится в 120 км от Бахты (если мерять по реке). Он ехал в сторону Бахты и предложил меня подбросить. Уговаривать меня не пришлось. Пролететь последние 4-5 км на снегоходе было одно удовольствие. В пути оказалось, что мужик держит путь в тот же дом, что и я, к Геннадию Викторовичу. Этот мужик привёз гостей (больше 10 человек) к Геннадию Викторовичу, а затем ему пришлось зачем то вернуться в Бор.

В итоге я попал на шумную пирушку, где на столе стояла смесь таёжные деликатесов (была даже нельма, которую я впервые попробовал) и вкуснях с Большой земли, а ещё хороший коньяк, который привезли гости. Меня усадили за стол и я отвёл душу, отпраздновав таким образом возвращение из тайги. Гости устанавливали Геннадию Викторовичу экспериментальную баню, придуманную одним из гостей. На следующий день я её опробовал, пока Геннадий Викторович с гостями ездили порыбачить в тайгу. Через пару дней гости возвращались на Большую землю, взяли меня с собой на снегоходе (чтобы не ждать вертолёт, который летает раз в неделю), т.к. к тому времени тайгу я видеть уже не мог. Оказалось, что за эти 2 недели с хвостиком, что я пробыл в тайге один, я похудел почти так же, как до того с Юрой за 3 месяца. Вот что значит одному топтать лыжню. Хотя на Большой земле часть веса быстро вернулась, т.к. ещё месяц у меня не прекращался жор и я поглощал пайки величиной почти как в тайге.

Это приключение оказалось одним из самых ярких воспоминаний в жизни. И вспомнить есть что и людям похвастаться при случае. Хотя некоторые из старых знакомых посчитали меня съехавшим с катушек. Хотелось бы ещё разок оказаться в тайге, сходить на сезон, если и не на весь, то хоть на осиновку, т.е. на первый месяц в тайге. Но не знаю теперь, когда это удастся, т.к. по возвращению из тайги (с некоторой задержкой из-за пандемии) я вернулся в 2021 г. в экспедицию писателя Меняйлова, который в то время изучал древние религии на многочисленных античных развалинах Турции. А после Турции нас ждала Африка, магрибские колдуны, обильная рыбалка на Атлантическом океане в Марокко и пустыня Сахара в Тунисе. Мы прожили там год, это было интересно, но тяжело. Африка полностью оправдала знаменитое «Не ходите дети в Африку гулять», хотя и не из-за акул или крокодилов. Теперь несколько лет не хочу её видеть. И не я один, а вся наша экспедиция. 

Не знаю, насколько наши африканские приключения будут интересны после таёжных историй. Если интересно об этом почитать, то напишите, пожалуйста, в комментариях. Были мысли написать одну статью про рыбалку, а другую про местных колдунов, знаменитых на весь мир, к которым на «прокачку» приезжают не только все президенты Франции, но и многие мировые знаменитости – актеры, певцы и прочие влиятельные люди. 

Благодарю за внимание и комменты!

P.S. 

Начало истории здесь:

Части 1-3: https://aftershock.news/?q=node/1355153

Части 4,5: https://aftershock.news/?q=node/1355848

Части 6,7: https://aftershock.news/?q=node/1356546

Части 8,9: https://aftershock.news/?q=node/1357707