С тех пор как СССР сошел с политической арены современного мироустройства минуло 30 лет и "страна Кимов" первой ощутила эту потерю для мировой социалистической системы. Ибо новая Россия сама потрясенная утратой социалистического строя, вынуждено перешла к прагматическим отношениям со всеми, кого советская власть до начала 90-х годов масштабно гуманитарно поддерживала. Для КНДР с этого начались трудные времена, так как прекращение  прежде гарантированных поставок продовольствия, обрекло страну на продовольственный коллапс. За которым последовали голодные годы и буквально борьба за выживание населения и самого северокорейского государства.

Целое десятилетие ушло на осознание того факта, что на голой социалистической экономике с ее распределительной системой не преодолеть всех трудностей на продуктовом рынке. Чтобы отступил голод корейцам пришлось искать выход не во вне страны, а в своих внутренних резервах, главными из которых стали ответственные прежде социалистические работники сумевшие проявить много инициатив, чтобы убедить свою собственную власть искать замену существовавшей тогда экономической модели.

Власть пошла на ряд уступок ослабляя пресс государственного контроля за гражданами, а народ ринулся зарабатывать на ниве ведения сельского хозяйства фермерского типа, артельного рыболовства и переработки пищевого сырья. И за пару-тройку лет голод отступил, да так что в стране начали создаваться излишки пищевой продукции, на которые сразу нашелся спрос в соседнем Китае. Где кстати тоже социалистическая модель экономики претерпела достаточные изменения, что в свою очередь стало предметом рефлексии для северокорейской перестройки. 

Как и в Китае люди со связями в собственной политической системе получили гандикап в предпринимательской деятельности, когда человек становится нужен властям в своей стране как источник укрепления государственной экономики, тогда власти изыскивают преференции, чем еще сильнее привлечь и поддержать такого человека. Получилось у северокорейцев так что с одной стороны власть стала надежным партнером предпринимательства, но и предприниматели не захотели уходить в отрыв от тех ништяков, которые сумела предоставить власть. 

Внешне все выглядит таким образом, государство существует и развивается на частные инвестиции, власть и граждане являются как бы пайщиками и долевыми собственниками государственного имущества. А внутри этого невероятного явления вообще чудесный строй-домострой, один из членов семьи обязательно государственный служащий, а другой член семьи занят в предпринимательстве. Ну, а поскольку модель рыночная, то есть более успешные бизнесмены и менее успешные, которым приходится работать на тех чьи предпринимательские успехи создают рабочие места, там где государство не может поступиться социализмом. Удивительно, но это работает.

Ещё более удивительно, что почти бесконфликтно сосуществуют завзятые партократы корейской компартии (ККП) и олигархические семьи, именуемые по-корейски тончжу. И чтобы это было возможным, искусственно создается климат взаимной привлекательности, разрабатываются непростые схемы взаимных уступок во взаимодействии чиновничьей бюрократии с частным капиталом. Существует мнение, что все эти тонкости близких отношений бизнеса и власти во многом объясняются тем фактом, что КНДР по сути моноэтническое государство и практически все друг другу в той или иной мере родственники. А ещё добрососедство и компанейство подпитывается традиционными религиями буддизмом и конфуцианством в основе которых человеколюбие, мораль и этика. Буддизм приводит к совершенствованию человека, а в конфуцианстве человеку насильственно прививаются определенные правила и нормы, совсем как в компартии.