О небывалых "привилегиях" советской партноменклатуры

 Оптимальное распределение создаваемого обществом материального продукта (как, впрочем, и любого продукта вообще) осуществляет не вычислительная машина, а некий субъект.

Тот самый, который часто называют или элитой, или господствующим классом, или как-то иначе. Но дело не в названии. Дело в том, что произведенный обществом совокупный продукт всегда будет делиться этим субъектом с ориентацией на собственные интересы, а не на некое абстрактное общественное благо.

Совокупный продукт, возрастающий за счет развития производительных сил и усложнения общества, этот субъект будет делить на некие части. И делать он это будет всегда с определенной предвзятостью.

То есть говорить он будет о том, что совокупный продукт делится правильным образом — справедливо, в интересах прогресса или как-то еще. А на деле дележ продукта он будет осуществлять по принципу «своя рубашка ближе к телу».

То, что не все члены общества каким-то волшебным образом будут осуществлять задачу подлинно справедливого распределения созданного продукта — совершенно очевидно. Как очевидно и то, что признание этого обстоятельства не входит в интересы субъекта, осуществляющего распределение общественного продукта.

Этот субъект не хочет, чтобы общество понимало, каким именно образом делится на части между различными его слоями совокупный произведенный продукт. И он утаивает от общества очевидное. А именно то, что делить этот продукт будут те, кто обществом управляет.

 А также то, что чем сложнее общество, тем сложнее задача управления. И тем сильнее зависимость типа распределения продукта от того, кто, занимаясь всем усложняющимся управлением, занимается и распределением как важнейшей частью этого управления.

С какой это стати обособившиеся распределители растущего материального богатства (да и всего остального тоже) начнут распределять произведенное сообразно какой-то непонятной идее справедливости, а не так, как им выгодно?

С какой это стати они позабудут «себя, любимых»?

И почему, собственно, с момента, когда в основу распределения ложится не частная собственность, сдвигающая распределение в сторону хозяев этой собственности, исчезнет вся система несправедливости распределения?

Ну, начнет распределять не частный собственник, а бюрократ. И что?

Он не будет сдвигать распределение в свою пользу? А почему не будет?

Ему кто-то помешает? Кто?

Освободившийся из-под власти частных собственников пролетарий? А как он будет ему мешать, если совокупная функция управления, а, значит, и распределения находится не в его руках, а в руках каких-то управителей? Ведь чем сложнее, повторяю, общество, тем больше оно зависит от управителей!

Советская модель социализма делегировала распределение общественного продукта классу управляющих, он же — номенклатура. Этот класс, конечно же, о себе позаботился, но не с избыточным эгоизмом.

Недаром так называемые «прорабы перестройки» (академик Т. Заславская, например) говорили, что советская номенклатура — это самый недооплаченный правящий класс в мире.

Но поскольку в рамках этой советской модели конфликт между трудом и капиталом превратился в конфликт между трудом и управлением, ни о каком по-настоящему справедливом, то есть осуществляемом всем обществом, распределении произведенного продукта речи не шло.

Многие думали, как добиться этой самой справедливости и передать функции распределения продукта не номенклатурному меньшинству, а либо народу в целом, либо пролетариату как его авангарду. Или как минимум как добиться контроля со стороны пролетариата и народа в целом за этими самыми номенклатурными управляющими, они же — распределяющие.

Ленин об этом писал в работе «Как нам реорганизовать Рабкрин». Богданов писал о том же, предлагая другие схемы. Но кто бы и что бы ни писал, жизнь оказывалась грубее всех справедливых схем и неумолимо реализовывала принцип, согласно которому кто управляет производством, тот и распределяет произведенный продукт между членами общества.

И всё бы ничего.

Повторяю, советская номенклатура не слишком тянула одеяло на себя и действительно была самым недооплаченным правящим классом.

Но беда в том, что в условиях, когда конфликт между трудом и капиталом заменяется конфликтом между трудом и управлением, управление хочет вернуть себе функции капитала. А также все его прерогативы.

Горбачевская перестройка, ельцинская постперестройка — это система грубых и тонких управленческих технологий, позволяющих сделать управляющего номенклатурщика капиталистом.

Иначе и быть не могло, ибо при отчуждении функции управления отчуждается и функция распределения материальных продуктов, а, значит, возникает предпосылка для капитализации управленческой функции.

Но это не единственное обстоятельство, выявляемое и обсуждаемое марксизмом.

Да, к этому обстоятельству всё часто сводят те, кто стоял и стоит на позициях совсем уж ортодоксального советского марксизма. Для них отчуждение, по поводу которого с тревогой говорил Маркс, сводится к отчуждению функции управления и распределения этого самого продукта.

(далее по ссылке)

НОМЕНКЛАТУРНЫЕ ПРИВИЛЕГИИ

Номенклатурщик имел право на загородный дом, роскошную квартиру (по меркам современности – высшая страта среднего класса), крупную дачу (до стандартов современной элиты дотягивали только дома высшего руководства), машину-иномарку (здесь не поручусь, автомобили не мой конек, но что-то уровня современного среднего москвича), жалование, возможность поездок за рубеж.

Плюс всяческий элитный отдых, билеты в театр на хорошие места.

До распространения видеомагнитофонов (для сверстников поясню, что в Союзе они уже были) привилегией был показ иностранных кинокартин в элитных кинозалах (как для «допущенных» работников культуры и искусства), но с распространением указанной техники эта привилегия превратилась – в пшик.

Однако этот стандарт потребления относился лишь к высшей страте элиты: к членам Президиума, Совмина, ЦК. Примерно на такое же качество жизни мог рассчитывать генералитет армии и спецслужб, членкоры и академики РАН, возможно, часть чиновников аппарата этих структур. Эшелоны партийной номенклатуры, идущие ниже, легально могли вести лишь значительно более скромный образ жизни, неотличимый от достатка многих инженеров, промышленных работников с их высокими зарплатами.

Собственно даже высшее руководство не могло особо шиковать. Скандал на всю страну поднялся когда сын Брежнева, который сумел дослужиться до замминистра внешней торговли, в заграничной командировке, выпив лишнего, дал официанту на чай сто долларов.

На фоне похождений невесты Абрамовича в европейских бутиках, где остаются сотни тысяч в американской валюте это смотрится просто смешно.

Да, номенклатура и хозяйственные работники имеющие доступ в денежным и иным ресурсам могли пытаться обеспечить себе лучший уровень жизни за счет тех самых «ресурсов», но это было чревато отсидкой в тюрьме, а начиная с определенных масштабов «использования» расстрелом.

Номенклатурщик фактически не имел ничего, юридически все в стране принадлежало государству, а он лишь в меру своих полномочий мог управлять этим имуществом, но не мог распоряжаться им.

 Члены Политбюро и более мелкие чиновники ездили на служебных автомобилях, отдыхали на государственных дачах и на хороших курортах, вкусно питались и так далее.

Однако шиковать не могли позволить себе и чиновники.

Предоставляемые им блага относились к их должностям.

Конечно, советская номенклатура была «прикормленной». Так, чиновники имели возможность покупать дефицитные продукты по гос. ценам.

На спецбазе № 208 в 1976 году можно было купить полноценный обед из 6-7 блюд, включая осетрину, черную и красную икру за 1 рубль.

высшие чиновники получали в позднем СССР до 1200 рублей.

Примечание:

- партхозноменклатурный слой в СССР составлял около 0,1% от общей численности населения.

В группу, утверждавшуюся Политбюро, входили 1-е секретари ЦК республиканских компартий, 1-е секретари обкомов, а также горкомов крупнейших городов, союзные наркомы (министры), высшие военные, послы, директора крупнейших заводов, руководители творч. союзов, гл. редакторы центр. парт. изданий.

В группу, утверждавшуюся Секретариатом ЦК КПСС, входили парт., гос. и сов. руководители рангом ниже: заместители министров, 2-е секретари обкомов партии, председатели облисполкомов Советов и т. п.

К номенклатуре отделов ЦК относились менее значимые должности в парт., гос. аппарате и обществ. организациях: члены коллегий наркоматов (министерств), гл. бухгалтеры и гл. инженеры, директора заводов и фабрик, начальники леспромхозов и зав. базами, складами, конторами, трестами, синдикатами, консулы и пр.