Craig Murray: А Судьи Кто? (субботнее)

По мотивам последней статьи Крейга Мюррея с описанием его недавнего визита в Международный Суд в Гааге, по-видимому, с целью рекогносцировки, имея ввиду его возможные собственные проблемы в недалёком будущем. Это заседание Суда было посвящено обвинению Израиля в геноциде палестинского народа. Описание, особенно характеристики судей, (и очереди) показались мне интересным, и, возможно, потенциально полезным. Делюсь отрывками (перевод).

"В четверг я присутствовал на слушаниях в Международном Суде по делу Южной Африки против Израиля о геноциде. Я умудрился проникнуть на галерею для зрителей и наблюдать за всем происходящим персонально. Однако мне несколько помешало то, что нам не разрешили пронести ручки и карандаши (хотя бумагу разрешали). Я спросил главу службы безопасности Международного Суда, почему ручки не разрешены на галерее для зрителей. Он сказал мне с совершенно невозмутимым выражением лица, что их можно использовать как оружие. Так что, лишенный магии моей смертоносной шариковой ручки, этот отчет получился не столь подробным и более импрессионистским, чем я бы хотел.

Я прибыл в Гаагу рано утром в среду 10 января, прилетев из Индонезии. Это включало четыре рейса: в Сингапур, Милан, Копенгаген и, наконец, Схипхол. Среда прошла в лихорадочных поисках в благотворительных магазинах Гааги теплой одежды, так как с собой у меня была только пляжная одежда, не считая старой лыжной куртки одолженной у друзей. Сначала я позвонил в Международный Суд, чтобы получить информацию о том, как попасть на утреннюю сессию в четверг. Девушка сообщила мне, что мне придется стоять в очереди у небольших арочных ворот в стене. Дверь откроется в 6 утра, и в галерею будут допущены первые 15 зрителей. Я спросил, где именно мне следует стоять в очереди. Она сказала, что сомневается в необходимости: можно просто приехать в 6 утра в четверг.

Я остановился в отеле всего в пяти минутах ходьбы, поэтому в среду вечером в 22:00, когда температура уже была -4°C, я пошел проверить, не образовалась ли случайно очередь. Там никого не было. Я вернулся в отель, но каждый час ходил проверять, не появилась ли очередь, куда мне следует встать. В полночь и в час ночи там никого не было, а в два часа ночи уже было 8 человек, сидевших тремя дрожащими от холода группками. Все выглядели чрезвычайно переохлажденными, но все были дружелюбны и разговорчивы.

Первая группа, стоявшая прямо у ворот, состояла из трех молодых голландок, которые сидели на одеяле и были хорошо обеспечены термосами горячего кофе и коробками пахлавы. Вторую группу составили трое молодых студентов-международников, все арабы, которые участвовали в прежних судебных делах и разбирались в тонкостях судебного процесса. В третью группу вошли две молодые женщины, голландка и арабка, которые сидели на скамейке и выглядели замерзшими и несчастными.

Вскоре мы все общались, и стало ясно, что каждым из нас движет поддержка палестинцев в их борьбе против израильской оккупации. Вскоре после этого прибыл еще один арабский джентльмен солидный и авторитетный, который, как ни странно, получил образование в Шотландии, в Гордонстоуне. Высокий тунисец ходил туда-сюда и звонил по телефону; он выглядел озабоченным и довольно застенчивым.

Нам всем была предоставлена одинаковая информация о количестве людей, которые будут допущены, хотя кому-то сказали, что 15, кому-то 14, а кому-то 13. Наша численность оставалось стабильной на уровне 12 в течение нескольких часов. Затем около 4.30 утра подъехала машина, из которой выскочил Varsha Gandikota-Nellutla of Progressive International. Она приехала занять место для Джереми Корбина (лидер Британских лейбористов) и Жан-Люка Меланшона (известный французский социалист и член — парламента — прим. пер.) Остальные члены делегации Progressive International постепенно собрались позже. Затем, когда приблизилось 6 утра, начался небольшой приток людей, многие с палестинскими флагами и в куфиях.

На самом деле было очень холодно. Через четыре часа мои пальцы на ногах постепенно перестали болеть и потеряли чувствительность. Как это часто бывает, с 5 утра холод усилился еще больше. Меланшон и Корбин наконец прибыли лично в 5.30 утра, чтобы занять зарезервированные для них места в очереди. Меланшон был таким же разговорчивым, как всегда, был бодр и рад встретиться со всеми, и читал лекции по экономике и организации общества всем, кто желал слушать. Поскольку мой мозг уже замерз, меня это не касалось. Джереми был обычным типичным Джереми, обеспокоенным тем, что он не хочет занимать чье-либо место в очереди. Затем, когда на другой стороне начались приготовления к открытию ворот, дело приняло неприятный оборот. Те из нас, кто был там всю ночь, знали порядок прибытия, но нас начали теснить опоздавшие, проталкивавшиеся мимо и вокруг нас, чтобы добраться до ворот. Мне пришлось проявить настойчивость и попытаться организовать очередь. Активисты в толпе оспорили это, предполагая, что критерием права входа должно быть не время прибытия, а то, что палестинцам должны быть предоставлены места.

Все это начинало меня беспокоить. Одна палестинская женщина из Швеции, которая стояла сзади, на 14-м местом в очереди, была глубоко расстроена из-за того, что ее могут не впустить, а пара палестинских джентльменов, прибывших после 6 утра, начали решительно проталкиваться мимо всех очереди. Я произнес небольшую пламенную речь, объяснив, что мы все здесь, чтобы помочь палестинцам, но никто из нас не знает возможностей друг друга, и вопрос о том, чьё присутствие на суде принесет больше пользы для дела палестинского народа, гораздо более важен, чем чьё-то индивидуальное чувство справедливости.

Застенчивого тунисца в очереди сменил бывший президент Туниса, для которого тот сохранял место — он оказался на удивление приятным и не напористым человеком, но время его прибытия не помогло его ситуации.

В конце концов нас впустили группами по пять человек и мы прошли обработку. Одна из голландок, пришедшая самой первой, уступила свое место палестинцу. Я ушел, сжимая в руках свой пропуск, номер 9, вернулся в отель и прыгнул прямо в горячую ванну. Боль в пальцах ног и рук, когда они оттаивали, была действительно невыносимой.

Затем быстро наступило 9 утра, снова досмотр и куча чрезмерных хлопот с безопасностью и изъятие смертоносных кошельков и ручек. Затем нас проводили на галерею для публики .

Я писал о своей вере в Международный Суд (International Court of Justice), в его историю беспристрастных решений и в его систему выборов Генеральной Ассамблеей ООН. Репутация Международного Cуда несправедливо запятнана репутацией его значительно более младшего родственника – Международного уголовного суда. Международный Уголовный суд справедливо высмеивается как инструмент Запада, но это не относится к оригинальному Международному суду. Только в отношении Палестины он постановил, что израильская «стена» на Западном Берегу является незаконной и что Израиль не имеет права на самооборону на территории, на которой он является оккупирующей державой. Он постановил, что Великобритания должна деколонизировать острова Чагос, и это судебное дело мне близко по персональным причинам.

У тех из нас, кто выступал против геноцида, были все основания надеяться на Гаагский суд.

Помимо обычных пятнадцати судей суда, каждая из сторон – Южная Африка и Израиль – воспользовалась своим правом назначить дополнительного судью. После того, как судьи явились в суд, разбирательство началось с того, что эти два судьи принесли присягу на беспристрастность, что дало нам первую израильскую ложь по делу еще до того, как оно началось.

Назначение Аарона Барака судьей Международного Суда от Израиля является экстраординарным, учитывая, что в качестве председателя Верховного суда Израиля он в свое время отказался выполнить решение как раз Международного Суда о незаконности строительства стены, заявив, что он лучше знает факты дела, чем какой-то Международный Суд. У Барака чрезвычайно длинная история признания всех форм репрессий против палестинцев со стороны Сил обороны Израиля, как законных для «национальной безопасности». В частности, он неоднократно отказывался выносить решения против давней израильской программы сноса палестинских домов в качестве коллективного наказания. Это прямо пересекается с разрушением гражданской инфраструктуры в Газе сейчас.

Барака считают в Израиле «либералом» в конституционной борьбе между судебной и исполнительной властью. Но здесь речь идет о способности коррупционеров при Нетаньяху оставаться безнаказанными, а не о правах палестинцев. Назначив своего очевидного оппонента, Барака, членом Международного Суда, Нетаньяху продемонстрировал типичную [еврейскую — прим.пер.] хитрость. Если Барак вынесет решение против Израиля, Нетаньяху может заявить, что его внутренние оппоненты являются предателями национальной безопасности. Если Барак вынесет решение в пользу Израиля, Нетаньяху может заявить, что израильские либералы поддерживают разрушение сектора Газа.

Я ожидаю, что именно последнее утверждение мы и увидим.

Я сидел на общественной галерее, и наблюдение за семнадцатью судьями занимало большую часть моего времени на протяжении всего слушания. О том, кто из них будет лизать чей зад, написаны километры мнений. [Крейг, разумеется, использовал более дипломатический язык - which way who will jump — прим.пер.] Существует излишне упрощенное предположение, что на них будут влиять те национальные правительства, которые судьи представляют. Это варьируется от судьи к судье.

Председатель суда Джоан Донохью — представитель Госдепартамента США, сотрудница Клинтона, которая никогда за всю свою жизнь не сформулировала какой-либо оригинальной идеи, и я был бы очень удивлен, если бы она вдруг сделала это в данном судебном процессе. Я вполне ожидал, что смогу разглядеть тонкие струны, тянущиеся к ней и выходящие из дыр в великолепном деревянном потолке холла с его глубокими рельефными панелями. Однако другие судьи вызывают еще большее недоумение.

Нигде и никогда не было такой яростно- антипалестинской национальной элиты, как в Германии. Вместо того, чтобы направить чувство унаследованной вины на противодействие геноциду в целом, они, похоже, пришли к выводу, что для того, чтобы исправить ситуацию, им необходимо поощрять альтернативные геноциды. Вдобавок, немецкий судья Международного Суда Нольте не имеет репутации либерала.

Но мои друзья в Мюнхене говорят, что Нольте проявляет особый интерес к применению правовых норм в вооруженных конфликтах (the law of armed conflict ) и является приверженцем интеллектуальной строгости. По их мнению, его профессиональная самооценка будет ключевым фактором, а это может указывать только на один из вариантов оценки жестокости Сил обороны Израиля в отношении гражданского населения в секторе Газа.

С другой стороны, в Международном суде есть угандийский судья, который, как можно предположить, будет поддерживать Южную Африку. Но Уганда, по причинам, которые, честно говоря, я не понимаю, присоединилась к Соединенным Штатам и Израилю, выступив против членства Палестины в Международном уголовном суде, на том основании, что Палестина не является настоящим государством.

Точно так же можно было ожидать, что Индия поддержит Южную Африку как ключевого члена БРИКС. Но в Индии также есть индуистское националистическое правительство, склонное к отвратительной исламофобии. Я не нашел никаких доказательств того, что судья Бхандари занимался вопросами взаимодействия различных общин между собой.

Но мне сообщили, чтобы в этом рассматриваемом сейчас в Международном Суде суде деле, Генеральная Ассамблея ООН, возможно, выстрелила себе в ногу, заменив определенного британского судью индийским. Этот выбор в то время рассматривался в ООН как триумф развивающегося мира. Я хочу сказать следующее: всё это очень сложные вопросы, и большинство аналитики, которую я видел, в том числе от некоторых уважаемых коллег, была излишне упрощенной.

Мало того, что Большой зал правосудия не приспособлен под зал суда, для Всемирного суда публичная галерея имеет ничтожные размеры. Она расположена вдоль одной стороны зала, достаточно высоко, чтобы гарантировано убить вас, если вы упадете с балкона, и имеет глубину всего в два сиденья. Кроме того, этим сиденьям, сделанным в театральном стиле, уже сто лет, и они почти полностью разрушены. Твоя задница находится в восьми дюймах от земли, а сиденья теперь наклоняются так, что твои бедра находятся в четырех дюймах от земли, и вся эта конструкция стремится выбросить тебя вперед -и через этот самый край. Вместо того, чтобы отремонтировать сиденья, Фонд Карнеги закрепил прочный трос от стены до стены над перилами балкона, который работает, по сути, как второй поручень, обеспечивающий на шесть дюймов большую защиту [от соскальзывания с сиденьев]. Поскольку одна треть публичной галереи была отгорожена экраном для размещения аудиовизуальной проекции и оборудования для веб-трансляции, на публичной галерее было всего 24 свободных места. Нас было 14 человек из очереди, остальные были представителями ключевых НПО и организаций ООН, таких как Human Rights Watch и Всемирная организация здравоохранения. [Несмотря на их репутацию] Им разрешили ручки, очевидно, их посчитали достаточно респектабельными, чтобы не опасаться, что они кого-нибудь ими убьют [на глазах у других]. Мне показалось, что на каком-то этапе я, возможно, даже одолжил ручку у одного из них, конечно, исключительно для того, чтобы помочь ему [не совершить преступление - прим.пер.] А может быть, я этого не делал – поскольку в наши дни очень трудно понять, какие поступки кто-то может рассматривать как акт терроризма.

Южная Африка начала с заявления своего посла и министра юстиции Рональда Ламолы, и они начали на ура. Я скорее ожидал, что Южная Африка начнет с лепетания о том, как сильно они осудили Хамас и сочувствовали Израилю 7 октября, но нет. В течение первых тридцати секунд Южная Африка бросила в адрес Израиля и слово «Накба», и фразу «государство апартеида». Нам пришлось держаться за разваливающиеся сиденья. Это обещало быть нечто.

Министр юстиции Ламола выступил с первой запоминающейся фразой по делу. Палестинцы пережили «75 лет апартеида, 56 лет оккупации, 13 лет блокады». Это было очень хорошо сказано. Прежде чем передать дело команде юристов, «агенты» южноафриканского государства, согласно их статусу в Суде, сформулировали свою позицию — что эта несправедливость, как и сама история, началась не 7 октября.

Был и второй важный момент презентации. Южная Африка подчеркнула, что для удовлетворения просьбы об «обеспечительных мерах» на данном этапе не требуется доказывать, что Израиль совершает геноцид. Нужно было только показать, что действия Израиля предположительно могут квалифицироваться как геноцид, в соответствии с положениями Конвенции о геноциде.

Затем команда юристов продолжила с доктором Адилой Хассим. Она подчеркнула, что Израиль нарушил статьи II Конвенции о геноциде a), b), c) и d). По поводу а) убийства палестинцев она изложила простые факты без прикрас. 23 200 палестинцев были убиты, 70% из них женщины и дети. Под завалами пропали без вести более 7000 человек. Более 200 раз Израиль сбросил 2000-фунтовые бомбы на те самые жилые районы на юге Газы, куда палестинцам было приказано зайти при эвакуации. Тяжело ранены 60 000 человек. 355 000 домов были повреждены или разрушены. Можно было заключить, что это существенная модель поведения, указывающего на намерения геноцида. Доктор Хассим была особенно спокойна и сдержана в своих словах и манере изложения. Но иногда, описывая зверства, особенно в отношении детей, ее голос слегка дрожал от волнения. Судьи, которые в целом беспокойно ёрзали на местах (о чем мы еще поговорим), подняли глаза и обратили на нее более пристальное внимание.

Следующий адвокат, Тембека Нгкукаитоби (сегодня выступала только Южная Африка), обратился к вопросу о намерениях геноцида. У него был, пожалуй, самый простой вопрос, потому что он имел возможность процитировать многочисленные случаи, когда высокопоставленные израильские министры, высокопоставленные чиновники и военные офицеры называли палестинцев «животными» и призывали к их полному уничтожению, а также к полному уничтожению самой Газы, подчеркивая, что невинных палестинских гражданских лиц нет.

Что особенно хорошо удалось Нгкукаитоби, так это подчеркнуть эффективную передачу этих идей геноцида от высшего правительства военным на местах, которые затем цитировали те же фразы и идеи геноцида, снимая на видео себя, совершая и оправдывая зверства. Он подчеркнул, что израильское правительство проигнорировало свои обязательства предотвращать и противодействовать подстрекательству к геноциду как в официальной, так и в массовой культуре. Он сосредоточил особое внимание на упоминании Нетаньяху о судьбе Амалика и очевидном влиянии этого шага на мнения и действия израильских солдат. По его словам, израильские министры теперь не могут отрицать геноцидный смысл своих собственных слов. Если бы они не имели в виду геноцид, им не следовало бы о нем говорить.

Почтенный и выдающийся профессор Джон Дугард, яркая фигура в своем ярко-алом платье, затем обратился к вопросам юрисдикции суда и статуса Южной Африки при возбуждении дела – вполне вероятно, что Израиль будет в значительной степени полагаться на технические аргументы, чтобы попытаться дать судьям путь к отступлению. Дугард указал на обязательства всех государств-участников в соответствии с Конвенцией о геноциде действовать для предотвращения Геноцида, а также на решение суда. Дугард процитировал статью VIII Конвенции о геноциде и зачитал полностью параграф 431 решения суда по делу Босния против Сербии. Это, очевидно, означает, что обязательство предотвратить геноцид возникает не только тогда, когда начинается совершение геноцида; это было бы абсурдно, поскольку весь смысл обязательства состоит в том, чтобы предотвратить или попытаться предотвратить совершение деяния. Фактически обязанность государства предотвращать и соответствующая обязанность действовать возникают в тот момент, когда государство узнает или обычно должно было узнать о существовании серьезной опасности совершения геноцида. С этого момента, если государство имеет в своем распоряжении средства, способные оказать сдерживающее воздействие на лиц, подозреваемых в подготовке геноцида или обоснованно подозреваемых в наличии определенных намерений (dolus specialis), оно обязано использовать такие средства эти средства, насколько позволяют обстоятельства.

Должен признаться, я был очень рад. Аргументация Дугарда была точно такой же и содержала те же отрывки и параграфы, что и моя статья от 7 декабря, объясняющая, почему следует ссылаться на Конвенцию о геноциде.

Судьям особенно понравились аргументы Дугарда, они с энтузиазмом перебирали документы и что-то там подчеркивали. Иметь дело с тысячами мертвых детей было для них немного проблематично, но дайте им хорошую юридически обоснованную точку зрения, и они будут в своей стихии.

Следующим был профессор Макс дю Плесси, чья особенно прямолинейная манера и ясность речи придали процессу новую энергию. Он сказал, что палестинцы просят суд защитить самое основное из их прав – они имеют право на существование.

Палестинцы пережили 50 лет угнетения, а Израиль на протяжении десятилетий считал себя выше закона, игнорируя как решения Международного Суда, так и резолюции Совета Безопасности. Этот контекст важен. Палестинцы имеют право на защиту как члены группы в соответствии с Конвенцией о геноциде. Дело Южной Африки было основано на уважении международного права и основывалось на праве и фактах. Они приняли решение не показывать суду видео и фотографии злодеяний, которых было много тысяч. Их дело было основано на законе и факте, им не нужно было вводить шок и эмоции и превращать суд в театр.

Это была уловка Дю Плесси. Первоначально слушания были запланированы на два часа для каждой стороны. Южноафриканцам очень поздно сообщили, что это время было увеличено до трех часов, потому что израильтяне настаивают на показе часового видео о злодеяниях 7 октября. На самом деле руководящие принципы суда отражают недопустимость показов такого рода материалов, которые тем не менее могут использоваться, но «редко» и в виде исключения. Если 23 000 человек убиты, то демонстрация тел не прибавит интеллектуального содержания, и то же самое можно сказать и о 1 000 погибших с 7 октября.

Дю Плесси пришел к выводу, что разрушение инфраструктуры Палестины, поддерживающей человеческую жизнь, перемещение 85% жителей во все более мелкие районы, где они все еще подвергались бомбардировкам – все это были яркими примерами намерений геноцида.

Но, несомненно, самым ярким событием всего утра стала потрясающая презентация ирландки Blinne Ni Ghralaigh. Ее намерение заключалась в том, чтобы продемонстрировать, что, если Суд не вынесет решение о «временных мерах», то будет нанесен непоправимый ущерб.

Бывают моменты, когда писателю приходится признать свое поражение. Я не могу адекватно передать вам то впечатление, которое она произвела в этом зале суда. Как и остальные члены команды, она избегала порнографию жестокостей и излагала простые факты ясно, но элегантно. Она воспользовалась приемом, который использовала вся южноафриканская команда: не использовала эмоционально-окрашенную речь, а подробно цитировала глубоко эмоциональные высказывания высокопоставленных чиновников ООН. Ее описание ежедневных смертей по типам было сокрушающим. «Каждый день более десяти палестинцев ампутируют одну или несколько конечностей, многим без анестезии...» Я просто призываю вас послушать ее.

Теперь мне следует больше написать о самом суде. Делегация Южной Африки сидела рядом со своими адвокатами справа от членов суда, делегация Израиля — слева, каждая из примерно 40 человек.

Южноафриканцы были красочны в своих шарфах с южноафриканским флагом и куфиях на плечах. Это была смешанная группа южноафриканцев и палестинцев, среди которых выделялся заместитель министра иностранных дел Палестинской автономии Амаар Хиджази, что я был рад видеть.

Южноафриканская делегация была жизнерадостна, сравнительно оживленная, и поддерживала друг друга, что было заметно по большому количеством дружелюбных жестов.

Израильская делегация выглядела противоположностью оживленной. Они выглядели сурово и пренебрежительно – как будто всем участникам приказали продолжать какую-то другую работу и вообще не замечать происходящего. В целом они были молоды, и я думаю, что самоуверенность была бы подходящей характеристикой. Когда Блинн говорил, они, казалось, особенно старались удостовериться, что все видят, что они не слушают. Судя по их позам и жестам, вы бы не подумали, что в чем-то обвиняют Израиль.

Фактически единственными людьми в суде, которые вели себя так, как если бы они чувствовали вину и намеревались избежать правосудия, были сами судьи. Они выглядели так, будто действительно не хотели там находиться. Они, казалось, чувствовали себя крайне некомфортно, постоянно ерзали и возились с бумагами и редко смотрели прямо на говорящих адвокатов. Мне пришло в голову, что они не хотели присутствовать на Суде, потому что на самом деле на этом суде судят не только судьи, но судят и сам Суд. Факт геноцида неоспорим и был ясно изложен. Но некоторые судьи отчаянно пытаются найти способ угодить США и Израилю и избежать противодействия нынешней сионистской идеологии, принятие которой необходимо, чтобы комфортно пристроиться к элитной верхушке (to keep your feet comfortably under the table of the elite).

Что для них важнее: личный комфорт, призывы НАТО, будущие синекуры? Готовы ли они отказаться от реального понятия международного права ради всего этого? Это и есть настоящий вопрос, стоящий перед этим судом.

В Международном Суде идет разбирательство. Во время выступления Блинн председатель суда внезапно заинтересовалась ее поразительным красным iPad, цвета особенно яркого лака для ногтей. Во время слушаний это происходило несколько раз, и я никогда не мог совместить появление iPad с тем, что только что обсуждалось – например, дело было явно не в поиске документов, которые были только что процитированы.

Последним выступающим от южноафриканской команды юристов был Вон Лоу, и перед ним стояла деликатная задача противодействовать защите Израиля, которую они держали в секрете от суда. Противодействие аргументам, которых вы еще не видели, — сложная задача, и для меня это было юридическим проявлением силы. Игра Вона Лоу была выдающейся. Он начал с утверждения, что Южная Африка действительно имеет право возбудить дело, повторив точку зрения Дюрана об обязанности государств действовать для предотвращения геноцида в соответствии с Конвенцией о геноциде.

Он сказал, что в положениях Конвенции существует спор о том, имел ли место геноцид или нет. Южная Африка сформулировала этот спор в серии дипломатических нот, отправленных израильскому правительству, на которые не было получено удовлетворительного ответа. Лоу сказал, что было признано, что серия отдельных инцидентов расследуются сейчас Международным уголовным судом как военные преступления, но существование других преступлений не исключает того, что они являются частью более широкого определения геноцида. Геноцид является преступлением, которое по своей природе имеет тенденцию сопровождать другие военные преступления, совершенных для расширения Геноцида.

В заключение Лоу заявил, что геноцид никогда не может быть оправдан. Это абсолютное преступление само по себе. Какими бы ужасающими ни были зверства, совершенные Хамасом против Израиля или израильских граждан, ответный геноцид не был уместным и никогда не мог быть уместным.

Вон Лоу заявил, что Южная Африка потребовала принятия мер против Израиля, а не против Хамаса, просто потому, что Хамас не является государством и, следовательно, не подлежит юрисдикции суда. Но тот факт, что суд не может действовать против Хамаса, не должен препятствовать его действиям против Израиля, чтобы предотвратить нынешнюю неотложную угрозу геноцида. На суд также не должны влиять предложения Израиля о добровольном сдерживании. Неспособность Израиля признать какие-либо правонарушения в своих действиях по «перетиранию Газы в пыль» показала, что Израилю нельзя доверять в каких-либо гарантиях корректировки поведения, поскольку он считал, что не сделал ничего плохого.

Заседание завершилось тем, что посол Южной Африки повторил обеспечительные меры, которые Южная Африка теперь хотела бы ввести в суде.  (текст свернут ниже)

На этом заседание завершилось. Далее будет ответ Израиля.

————————————————

Простите меня за указание на то, что моя способность обеспечить это освещение полностью зависит от вашей любезной добровольной подписки, которая поддерживает существование этого блога. Любой желающий может бесплатно воспроизводить или публиковать этот пост, в том числе в переводе. Вы по-прежнему можете читать без подписки.