Товарищ Сапожник накатал уже 5 постов про нынешний мороз.




Сантехник Несмиян в своем блоге отмечает шампанским, каждый прорыв трубы в России.

Теперь трубу прорвало в театре на Малой Ордынке в Москве. Прямо во время спектакля. В общем-то, это всё пока локально, но тут как с авиапроисшествиями - пока идет накопление статистики. А потом закон перехода количества в качество.
Коммунальное хозяйство - один из наиболее вероятных триггеров общей катастрофы в стране, так как трудно нажимать на патриотизм человеку, сидящему без тепла и света. И запугивать его тоже будет крайне проблематично, так как ужаса страшнее смерти в ледяной квартире власть все равно не сможет создать.

В России инфраструктура коммунального хозяйства, безусловно, уже выработала свой ресурс, «проела» запас устойчивости и сейчас существует только благодаря тому, что погодные условия держатся в относительно комфортном диапазоне. Лютые зимы стали редкостью, но периодические погодные катаклизмы все равно неизбежны, что и приводит всю систему в предкатастрофическое состояние. И дело не в морозах - они были и раньше, и даже покрепче. Дело в полностью выработанном ресурсе, на который дополнительно ежегодно навешиваются всё новые и новые квадратные метры.



Мороз вывел из строя второй блок Белоярской АЭС  1979 год.

Начитавшись Несмияна проснулись и необольшевики, которым также не дает спать, вводимая ежегодно сотня миллионов квадратных метров жилья.

очередной "прорыв" случился в Подольске, где без горячей воды и тепла жители остались из-за прорыва теплотрассы. И всё типа из-за неготовности коммунальных служб к морозам. Никогда, понимаешь, в России зимы не было и вот опять...Почему это происходит, понятно уже давно: "эффективные" собственники в погоне за прибылью строят рекордными темпами жилье, но "забывают" при этом строить сопутствующие коммунальные сети, подключая новые дома к уже существующим сетям. Как правило, построенных еще в годы советской власти.   - пишет Буркина, намекая что благословенном советском строе такого не было

И самое страшное, что запас прочности советской системы уже на исходе и такие аварии будут возникать всё чаще и чаще.

Кроме замерзающих домов с жителями пришли две новости о внезапно ставших по среди поля электропоездах вместе с пассажирами. Один -- "Ласточка" в Нижегородской области. Кроме немецкой "Ласточки" (разработка концерна "Сименс") где-то в Челябинской области встала ее импортозамещения версия "Финист". 


Все русофобы нещадно смакуют, каждую остановку новых электричек из за обледенения проводов , типа не справились с импортозамещением, рассказывают что сети изношены на них повесили новые сотни миллионов жилых метров и вот вот " вся система подошла к пределу, то где именно и когда начнутся уже каскадные обрушения, предполагать бессмысленно. Да где угодно. И когда угодно. Если не сейчас, то через месяц. Или в следующий сезон. Но вариантов уже почти нет:"

Нет, чтобы этим русофобам прямо воскликнуть,-  прекратите уже строить людям жилье.

А ведь под Новый год 1978-79 года в разгар развитого социализма, было тоже самое  Морозы в СССР (1978—1979) Причем, эти морозы в Москве 25-30 градусов были всего 4 дня. С 30 декабря по 3 января. Коммунальные сети тогда были новыми, импортзамещённых электричек не был, запас прочности советской системы был максимальным.

Но взрывались трубы и останавливались электрички, и все это происходило намного бодрей, чем сейчас. Как пишет Буркина Никогда, понимаешь, в России зимы не было и вот опять

Москва

Из воспоминаний Виктора Моисеевича Липовских, работавшего в 1979 г. заместителем главного инженера теплосети «Мосэнерго»: «Зимой 1978-1979 гг. в Москве около двух недель подряд стояли нерасчётные температуры. Начиная с 25 декабря установилась температура ниже –30 оС с сильным ветром (расчётная температура для Москвы в 1979 г. была –25 оС. – Прим. ред.). Конечно же, начали возникать различные нештатные ситуации на ТЭЦ и у потребителей.

Первое – это запаривание двигателей на сетевых насосах и на дутьевых вентиляторах. Все они брали воздух из цеха, соответственно, если появлялся «неорганизованный ввод» наружного воздуха с низкой температурой в цех, то влага, содержавшаяся в относительно теплом воздухе помещения, конденсировалась в капли, и двигатели засасывали такой воздух. Конечно, от этого горели обмотки двигателей.

Второе – пиковые котлы, которые были установлены в г. Москве (а они открытого типа), оказались не приспособлены для работы в такие морозы. Начали появляться свищи, но котёл нельзя было останавливать, т.к. он сразу промерзал. И, как следствие, – температура в сетях не выдерживалась.

Третье – всё резервное топливо, которое было на станциях (мазут), было израсходовано за несколько дней. Газа не было совсем, т.к. «Мосэнерго» резко ограничили, фактически – газа не давали вовсе. Начали использовать солярку – все железнодорожные составы, шедшие через Москву с соляркой, – перехватывали. Но, если заливать солярку в мазутный бак, потом перекачивать ее по мазутопроводу, то все парафины, которые отложились на их поверхностях за время эксплуатации, растворятся и пойдут в котёл. Форсунки горелок начали забиваться, и тут же котлы потеряли мощность.

На ТЭЦ-21 нашли такой выход: там работали военные по 6 человек на каждую форсунку, одну форсунку вытаскивали на чистку, а вторую ставили на ее место, в результате, у них случился пожар (начало гореть топливо). Когда начала рушится кровля, пожарные потребовали от директора станции все обесточить, а это означало остановить сетевые насосы и прекратить всю циркуляцию, – такого допустить, конечно, было нельзя.

В результате вышеописанного, температура теплоносителя не выдерживалась. А что остается делать жителю в такой ситуации? – он включает всё, что только может: газовые конфорки и электронагревательные приборы. Соответственно, начали перегорать квартирные и подъездные пробки, тогда жители стали делать жучки, после чего начали гореть уже кабели. В результате на всех тепловых пунктах в новом тогда районе (Бибирево) все насосы встали, прекратилась циркуляция теплоносителя и были разморожены системы отопления. Жители вышли из домов и на улицах жгли костры, а также стали переезжать к родственникам.

Но, пострадал, конечно, не весь город. Устойчивей всех отработали ТЭЦ-23 и ТЭЦ-9, они держали температуру теплоносителя 115-120 оС, и в их зоне действия катаклизмов не было.

К счастью, на тепловых сетях «Мосэнерго» в этот период ни одного разрыва не было, так что тепловые сети прошли это испытание с честью».

Пожар на ТЭЦ-21. Ночью 3 января 1979 г. на ТЭЦ-21 произошел разрыв задвижки на байпасной линии мазутного регулирующего клапана, мазут и дизельное топливо, разогретые до 140 оС, под давлением 30 атм. хлынули на работающий раскаленный котёл № 2. Весь обслуживающий персонал станции покинул здание из-за явной угрозы.

Подачу мазута остановить не удалось и в 2:30 произошел первый взрыв. Обрушилось железобетонное потолочное перекрытие главного корпуса, оказались повреждены находившиеся там котлы № 1 и 2. Был поврежден газопровод, и, в дополнение ко всему, в цех начал поступать газ. В 2:56 произошел второй взрыв, который практически разрушил котлы № 1 и 2, а также часть железобетонного перекрытия. Деформировались стены, перегородки, все металлические конструкции.

Попытки потушить пламя оказались безрезультатны. Многим пожарным стало плохо от воздействия высокой температуры и продуктов горения. После отвода людей в 4:25 произошел третий взрыв, окончательно разрушивший перекрытие над котлами.

Пожар был ликвидирован только к 6:00 утра. Понятно, с какими трудностями столкнулся персонал, вынужденный поддерживать работу оставшегося целым оборудования.

Замёрзший город. Несмотря ни на что, холода все восприняли достаточно спокойно – народ ещё не был сильно избалован комфортом. Москва была тогда грязноватым городом, но при таком похолодании на улице даже не курили, и дворники скучали, т.к. снега практически не было. Общественный транспорт работал достаточно стабильно, запомнилось только, что на многих трамваях облупилась краска.

В квартирах холодно было у всех. Отдельные здания были заморожены не только в зоне действия ТЭЦ-21. Я жил в одном из таких домов – за Ботаническим садом, на проспекте Мира, – после его реконструкции, закончившейся только в 1980 г. А тогда, в 1979 г., дом уже был частично отселён, и, когда закончились морозы, он стал похож на большой ледяной айсберг – во многих квартирах были ледяные наросты от замёрзшей водопроводной воды: сначала была отключена горячая вода, потом газ, затем перемёрзла канализация, отопление, и только последним – водопровод, запущенный на проток.

Теплоснабжение в этот дом осуществлялось от Переяславской РТС, не имевшей резервного топлива. Давление газа снизилось настолько, что в работе на пониженных параметрах могли находиться только три котла из четырёх. Снижение давления привело к увеличению скорости газового потока, и мельчайший песок, накопившийся в газовых трубопроводах, пригнало в ГРП. Он прошел через волосяные фильтры и стал забивать импульсные трубки регуляторов. Сказалось также и обледенение регуляторов из-за дросселирования газа. Спас положение только переход на работу по байпасу, что правилами эксплуатации длительно запрещено.

Для экономии газа во всем районе было отключено ГВС. Бытовой газ также был отключен из-за обледенения регуляторов.

Новый год народ встречал дома в шубах. На Голубом огоньке А. Пугачёва пела песню «То ли ещё будет».

Ну а что творилось в Ульяновске или Татарстане , даже лень цитировать.

" За несколько часов до встречи Нового года в нашей квартире прорвало канализацию, и все «добро» потекло по нашему коридору (первый этаж). Но когда мы вызвали аварийку, нам ответили, что наша проблема – ерунда, по сравнению с катастрофой в городе"

Как раз при советском строе, трубы лопалась намного чаще, и сильней. И тепло возвращали гражданам не за 2 дня как в Климовске, а неделями и месяцами. 

Казалось бы напиши в гугле "холодная зима 1979" и вставь нужный город и читай. Отмечу тогда даже интернета не было, одни почти стершиеся воспоминания

Зима 1979 на КАМАЗе .

« …31 декабря 1978 года после полудня стал усиливаться мороз. В цехах и отделах праздновали Новый год.

Проходя по коридорам бытовок и бараков можно было слышать песни и пляски. Можно было видеть людей с красными лицами и неуверенной походкой. После обеда с завода люди стали в одиночку и группами покидать завод.

Около пятнадцати часов дня произошло первое отключение электроэнергии. Отключение было длительным и, самое страшное, не было предупреждения об отключении. Ковш с жидкой сталью в корпусе стального литья завис на кране. Стопорная система крана сработала. Пока решался вопрос, как поставить ковш на стенд, металл в ковше застыл. В других корпусах в это время таких ситуаций не создалось. Но повсюду началось падение температуры в системах водяного отопления. Отключение ротоклонов и кемпакторов привело к резкому падению температуры в корпусах. Видимо, руководство объединения и завода не в полной мере оценили масштабы бедствия. Отключение длилось около часа. Затем электричество снова поступило в корпуса. Однако на улице температура уже опустилась ниже тридцати градусов и продолжала падать. Восстановление температуры в корпусах требовало аварийных мер ТЭЦ КамАЗа.

Но там тоже праздновали новый год. Вывод комплекса из экстремальной ситуации был поручен людям не первой трезвости. То, что они делали, чтобы восстановить температурный режим на заводах, не было безупречным. Последовали аварии на самой ТЭЦ. Последовали новые отключения тепла и электроэнергии. К этому времени с заводов уже начали отъезжать руководители. Их разыскивали по домам и знакомым и привозили на завод. А там рвались трубы.

Холодная вода заливала колонны, пол, оборудование… Персонал, оставшийся на заводе, пытался ликвидировать аварии, следовавшие одна за другой. В печах застывал металл. Формовочная смесь зависала в бункерах и превращалась в каменные глыбы. Вода, разливавшаяся по полу, превращалась в лёд. Действия аварийных служб становились несоизмеримыми с масштабами бедствия. Становилось невозможно перемещаться по корпусам. Электричество то подавалось в корпуса, то отключалось. Вода и тепло уже не подавались. Корпуса превращались в ледяные дворцы. Когда в Новогоднюю полночь я прибыл на завод в качестве дежурного по заводу, я увидел страшную картину… В корпусе стального литья с труб, проходящих на уровне подкрановых путей, свисали сосульки в диаметре до двух метров. Полы представляли собой бугры льда, по которым невозможно было перемещаться. Оборудование было наполнено льдом. Температура в корпусах была ниже двадцати градусов мороза. На улице температура опустилась до сорока градусов мороза и продолжала падать. В корпусах с аварией уже никто больше не боролся.

В журнале стояли записи, что с аварией на заводе ознакомлены Л.Б.Васильев, Б.В.Каминский, А.В.Лобанов, Л.Н.Шаблыгин, главный энергетик КамАЗа А.А.Косотуров, главный энергетик литейного завода Г.И.Черепанов… Но никого их них на заводе я не видел. Видимо, увидев бесполезность что – либо изменить, они перед Новым годом уехали с завода. Я позвонил дежурному по объединению. Он подтвердил, что об аварии на заводе руководство знает. Аварии произошли и на других заводах КамАЗа. А самое главное – из-под контроля вышла ситуация на ТЭЦ. Там не только авария, но и не могли собрать руководителей и нужных специалистов. Я бродил по корпусам. Температура на улице опустилась до минус сорок три градуса. Дежурные по корпусам бродили по корпусам. Свет то включался, то выключался. Картина была ужасная. Завод был безжизненным, холодным, залитым водой и покрытый льдом… Ликвидация аварии началась второго января."