Как были созданы «глаза и уши» Генштаба Красной армии

Ровно 80 лет Генштаб Красной армии издал малоизвестный, но важнейший для хода боевых действий документ. Речь идет о специальной директиве, касающейся работы корпуса представителей Генерального штаба в войсках. Их служба сначала воспринималась с пренебрежением, но в итоге внесла значительный вклад в победу в Великой Отечественной.

Одной из важных причин поражений Красной армии в начале войны стало незнание Генштабом (ГШ КА) обстановки на фронтах. Доклады поступали с запозданием и не всегда были правдивы.

Бывший начальник Оперуправления Генштаба генерал Сергей Штеменко вспоминал, что нередко Москва знала о противнике больше, чем о своих войсках. Отправка же оперативников на фронт за нужными сведениями вела лишь к убыли этих ценных специалистов, так как «одни погибали, другие надолго выходили из строя по ранению, многих командующие фронтами просто не отпускали обратно, а назначали своей властью на различные должности в войска».

Первые советские офицеры

Выходом из положения стало появление в июле 1941-го новой структуры – Группы офицеров Генерального штаба. Как писал Штеменко, «за всю историю Красной армии слово «офицер» было применено здесь впервые». Численность группы должна была составить более тысячи человек.

Но из-за дефицита кадров укомплектовать группу было непросто. Лишь к сентябрю на эту роль было отобрано 70 слушателей Военной академии им. Фрунзе. Один из них – Николай Салтыков – позже писал, что изначально всех волновал вопрос: чего потребует от них новая, неизвестная ранее должность? Оказалось, что они должны сообщать в ГШ КА обстановку на фронте, проверять на местах исполнение приказов верховного командования, оказывать помощь штабам и войскам, а также изучать боевой опыт. 

Таким образом, если Генштаб был «мозгом армии», то генштабисты в войсках должны были стать его «глазами и ушами». При этом, как отмечал Штеменко, «офицер Генштаба имел право докладывать только о том, что видел собственными глазами, а не со слов других лиц или по штабным документам».

Первое время на фронтах не воспринимали эту группу всерьез. Как отмечает историк Сергей Аптрейкин, начальнику Генштаба маршалу Борису Шапошникову докладывали о случаях «пренебрежительно-барского, а иногда и хулиганского отношения» к генштабистам со стороны некоторых начальников в штабах фронтов и армий. Как писал Штеменко, иные командиры и начальники пренебрежительно называли тех «соглядатаями». 

Чтобы повысить статус своих офицеров, Москве пришлось пересмотреть их права. Это и было сделано в конце 1943-го, когда 28 декабря вышла директива за подписью начальника Генштаба Александра Василевского, вводившая «Положения и инструкции по работе корпуса офицеров – представителей Генерального штаба Красной армии». Этот документ стал новой вехой в работе офицеров ГШ.

Образцы мужества и отваги 

Директива уведомляла штабы фронтов, что теперь генералы и офицеры Генштаба, находившиеся при них и в войсках, являются его полномочными представителями. Генштабисты должны были сообщать в Москву о ходе боевых действий и состоянии войск, оказывать помощь в устранении недостатков и изучать опыт боевых действий. Эти офицеры, как указывалось в документе, должны были быть «образцом мужества и отваги», всегда стремясь находиться там, где обстановка наиболее сложная. В исключительных случаях они даже имели право вмешиваться в управление войсками.

«Положение» обязывало генштабистов «своевременно, точно и правдиво» доносить в ГШ КА не только обстановку на фронте, но и о поведении командования и войск в бою, их боевой готовности, недочетах работы штабов и принятых мерах по их устранению.

За ними сохранялось право лично знакомиться с документами штабов, а также посещать другие военные объекты (аэродромы, склады, узлы связи и т. п.) и осматривать места боев. Они могли опрашивать пленных и изучать трофейные документы, пользоваться любыми средствами связи, а также всем транспортом с правом проезда по всем дорогам. Их главнейшей задачей был контроль выполнения приказов командования.

Основным методом контроля являлся выезд в войска для проверки на местах. Прибыв в то или иное соединение, офицер представлялся его командиру и посещал войска в сопровождении представителя местного штаба. «Положение» требовало от проверяющего не только доклада о выявленных недостатках, но и об их причинах, а также принятых мерах для их устранения. В докладах генштабистам не рекомендовалось пересказывать документы проверяемого соединения, а сообщать то, что «из этих документов увидеть нельзя».

«Глаза и уши» Генштаба

«Глаза и уши» Генштаба были свидетелями как крупных операций, так и локальных боев. А так как им нужно было говорить только правду, то их доклады часто содержали критику тех командиров, кто не умел воевать правильно. 

Особенно дорого войскам обходилось пренебрежение разведкой, приводившее к невыполнению задач и большим потерям. Примером тому стала Таганрогская операция в марте 1942-го, завершившаяся провалом из-за «незнания (…) системы обороны на переднем крае, что привело к недооценке противника» (как писал один из офицеров Генштаба). То же самое было и в Орловско-Болховскую операцию в феврале 1943-го. Тогда, по докладам офицеров ГШ, войска Брянского фронта «наступали на неразведанный, сильный укрепрайон противника» и их пехота «дралась мужественно и легла костьми перед проволочными заграждениями». Увы, таких примеров было немало, но генштабисты яростно с ними боролись, прося верховное командование «повысить ответственность начальников за своих подчиненных, за сохранение самого дорогого капитала нашей Родины – человека».

Приходилось им сталкиваться и со случаями неверного информирования верховного командования. Так, в октябре 1943-го командующий Северо-Кавказским фронтом генерал Иван Петров доложил Сталину о разгроме 10 вражеских дивизий на Таманском полуострове. Однако офицеры ГШ сообщили в Москву, что во время боев никаких признаков разгрома не наблюдалось. Наоборот, враг «тщательно подготовил и планово осуществил» свой отход с Тамани, понеся сравнительно небольшие потери. Эти выводы полностью подтвердились во время Керченско-Эльтигенской десантной операции, начатой сразу после эвакуации немцев с Тамани. Сохранивший свои силы противник проявил упорство, наступление советских частей на Керчь завершилось неудачей, за что в итоге генерал Петров был снят с должности и понижен в звании. 

Еще одной функцией генштабистов на фронте были проверки всего, что могло повлиять на боеспособность войск. К примеру, в ноябре 1943-го ими была вскрыта халатность работы тыловых служб Волховского фронта. Офицеры установили, что бойцы и командиры из дивизий 59-й армии недополучили теплое обмундирование и страдают простудными заболеваниями. В то же время работники тыла носят полушубки, положенные бойцам на передовой. О вскрытом безобразии было доложено командующему фронтом Кириллу Мерецкову, который приказал арестовать виновных и в пятидневный срок обеспечить теплыми вещами солдат на передовой.

Еще одним важнейшим аспектом деятельности офицеров ГШ было их участие в крупных войсковых операциях. Например, в подготовительный период битвы на Курской дуге они контролировали выполнение штабами приказов Ставки Верховного главнокомандования, оказывали помощь войскам, готовившимся к сражению. О том, что верховное командование придавало их работе особое значение, говорит число выделенных для нее офицеров – на пяти фронтах тогда работало 86 представителей Генштаба. 

Столь же весомым был их вклад и в легендарную операцию «Багратион» (1944 год). В период ее подготовки на четырех фронтах трудились группы наиболее опытных генштабистов, непосредственно подчинявшихся представителям Ставки – маршалам Жукову и Василевскому. 

По воспоминаниям Салтыкова, бывшего тогда старшим офицером ГШ при 2-м Белорусском фронте, «ежедневно рано утром все офицеры выезжали в войска, внимательно изучали все, что они делали, а к вечеру возвращались на командный пункт фронта и составляли короткие письменные донесения о ходе подготовки к операции». После этого они собирались у Штеменко, докладывая ему «все, что видели», а также свои выводы и предложения. В результате к исходу каждого дня Генштаб имел подробные сведения о ходе подготовки к наступлению. С началом «Багратиона» работа его представителей стала еще более активной. Такая информированность командования сыграла важную роль в разгроме немецкой группы армий «Центр» и освобождении Белоруссии.

Еще один важный момент в работе офицеров ГШ – это сбор и обобщение информации о полученном войсками боевом опыте, его поучительных моментах, новых тактических приемах и т. п. К примеру, сразу, когда закончилась Сталинградская битва и советские войска отдыхали после боев, генштабисты продолжили работать, чтобы сохранить и изучить ценнейший опыт первого успеха по окружению и уничтожению врага. В их докладах были отражены все важнейшие вопросы прошедшей операции, начиная с уличных боев в Сталинграде и заканчивая эвакуацией пленных в тыл. Кроме того, они содержали ценные выводы и рекомендации, многие из них были включены в созданные на основании опыта войны различные руководства, уставы и наставления.

Будучи элитой Красной армии, офицеры – представители Генштаба выполняли важнейшую задачу по укреплению связи Генштаба с войсками и штабами действующей армии. Их доклады позволяли командованию лучше разбираться в обстановке и реагировать на ее изменение. Будучи участниками многих военных операций 1941-1945 годов, генштабисты совершенствовали свое умение выделять из них самое ценное для развития отечественного военного искусства. Не будет преувеличением сказать, что работа внесла большую лепту в победу в Великой Отечественной войне.