Конфликт на Украине: расплата

Представляю вам большой огромный текст с анализом контрнаступления Украины, общего состояния конфликта и его перспектив. Этот западный источник уже цитировался на АШ. Текст отличается не только трезвостью анализа и выводов, но и литературной подачей, а также множеством ссылок на интересные материалы.

Военный конфликт на Украине стала новым историческим опытом по целому ряду причин, а не только из-за тонкостей и технических особенностей самого военного предприятия. Это был первый военный конфликт с применением обычных вооружений, произошедший в эпоху социальных сетей и планетарного кинематографа (то есть повсеместного присутствия камер). Это придало войне видимость (хотя и только видимость) имманентности, которая на протяжении тысячелетий проявляла себя только через посреднические силы кабельных новостей, печатных газет и победных стел.

Для вечного оптимиста была и положительная сторона идеи о том, что война высокой интенсивности должна быть задокументирована в тысячах видео от первого лица. Чисто с точки зрения интеллектуального любопытства (и военного благоразумия) поток видеоматериалов с Украины дает представление о новых системах и методах вооружений и позволяет получить замечательный уровень данных тактического уровня. Вместо того, чтобы ждать годы мучительного анализа отчетов о боевых действиях, чтобы реконструировать бои, мы знаем о тактических перемещениях практически в режиме реального времени.

К сожалению, все очевидные минусы прямой трансляции войны в социальных сетях тоже были в силе. Война мгновенно стала сенсационной и насыщенной фейковыми, сфабрикованными или неправильно подписанными видео, загроможденными информацией, в которой большинство людей просто не подготовлены разбираться (по понятным причинам среднестатистический гражданин не имеет большого опыта различия двух постсоветских армий, использующих схожую технику и говорящих на похожем или даже одном языке), и псевдоэкспертизы.

Если говорить более абстрактно, то война на Украине превратилась в американский развлекательный продукт, дополненный чудо-оружием (например, Saint Javelin и HIMARS), вызывающими стоны отсылками к американской поп-культуре, визитами американских знаменитостей и закадровым голосом Люка Скайуокера. Все это очень естественно согласуется с американскими ожиданиями, потому что американцы якобы любят аутсайдеров, особенно дерзких аутсайдеров, которые преодолевают экстремальные трудности благодаря настойчивости и упорству.

Проблема с этой излюбленной повествовательной структурой заключается в том, что аутсайдеры редко выигрывают войны. Большинство крупных конфликтов не имеют традиционной голливудской сюжетной структуры с драматическим поворотом и поворотом судьбы. В большинстве случаев войны выигрывает более сильное государство, то есть государство, способное мобилизоваться и эффективно применять большую боевую мощь в течение более длительного периода времени. Это, безусловно, имело место в американской истории - независимо от того, как сильно американцы хотят представить себя в качестве исторического аутсайдера, Америка исторически выигрывала свои войны, потому что она была исключительно могущественным государством с непреодолимыми и врожденными преимуществами над своими врагами. В этом нет ничего постыдного. Как сказал генерал Джордж Паттон: «Американцы любят победителей».

Таким образом, мы пришли к запутанной ситуации, когда, несмотря на множество очевидных преимуществ России (которые, в конечном счете, сводятся к превосходящей способности коренных народов мобилизовать людей, промышленное производство и технологии), стало «пропагандой» утверждать, что Россия собирается добиться какой-то победы на Украине, что Украина закончит войну, не сумев восстановить свои границы 1991 года (заявленное Зеленским условие победы) являясь страной, находящейся в разрушенном демографическом состоянии.

Наконец-то мы, похоже, подошли к развязке, когда эта точка зрения – якобы артефакт влияния Кремля, а на самом деле самый простой и очевидный вывод – становится неизбежной. Россия – более крупный боец с гораздо более крупной битой.

Аргументы в пользу победы Украины почти полностью основывались на драматическом успехе в летнем контрнаступлении, которое, как предполагалось, должно было прорвать российские позиции в Запорожской области, выйти к Азовскому морю, перерезать сухопутный мост России в Крым и поставить под угрозу все подбрюшье стратегического положения России. Предстояло проверить целый ряд предположений о войне: превосходство западной техники, малочисленность резервов у России, превосходство тактических приемов Запада и Украины, негибкость и некомпетентность российских командиров в обороне.

В более общем плане – и что более важно – это было сделано для того, чтобы доказать, что Украина может успешно атаковать и наступать на сильно укрепленнык российские позиции. Очевидно, что это необходимое условие для стратегической победы Украины. Если украинские вооруженные силы не могут наступать, то Украина не может восстановить свои границы 1991 года, и война превратилась из борьбы за победу в борьбу за управляемое или мягкое поражение. Вопрос перестает быть в том, проиграет ли Украина, а становится вопросом только в том, когда.

Летнее бедствие на Украине

Западные наблюдатели наконец-то начинают осознавать тот факт, что летнее контрнаступление Украины обернулось полным провалом и военным поражением исторического значения. Важно помнить, что до начала операции, так существовали реальные ожидания, как среди украинских официальных лиц и среди западных сторонников, что наступление может привести к изоляции или блокаде Крыма, если не к его прямому возвращению. В основе этого оптимистичного прогноза лежали ключевые предположения о превосходстве подаренной Западом бронетехники и российской армии, которая, как предполагалось, начинает истощаться. В якобы просочившемся меморандуме Оперативного приказа Украины говорится, что ВСУ намеревались достичь крупные города, такие как Бердянск и Мелитополь.

Помнить о том, что украинцы и их покровители искренне верили, что они могут выйти на Азовское побережье и создать оперативный кризис для России, очень важно, потому что только в контексте этих целей можно в полной мере осознать провал плана атаки. Сейчас мы находимся (на момент написания этого предложения) на уровне D+150 ^дней после первоначального массированного украинского наступления в ночь с 7 на 8 июня, и успехи, мягко говоря, ничтожны. ВСУ застряли на вогнутой передовой позиции, зажатые между небольшими удерживаемыми русскими селами Вербовое, Новопрокоповка и Копани, не в силах продвинуться дальше, неся постоянные потери, пытаясь нерешительными атаками небольших подразделений пересечь российские противотанковые рвы, которые окружают края полей.

На данный момент максимальное продвижение, достигнутое контрнаступлением, находится всего в десяти милях от города Орехов (в районе украинского плацдарма). Украина не только не смогла достичь своих конечных целей, но и никогда не угрожала даже промежуточным точкам плана (например, Токмаку). На самом деле, они никогда не создавали даже временной брешь в обороне России. Вместо этого ВСУ бросили основную часть вновь сформированных и оснащенных Западом 9-го и 10-го корпусов против стационарных позиций российских 58-й, 35-й и 36-й общевойсковых армий, закрепились на внешней линии обороны, и наступление провалилось после больших потерь.

По мере того, как осень затягивалась, а результаты боевых действий для Украины материализовались, процесс поиска виноватых начался с удивительной предсказуемостью. Наблюдатели на Западе обвиняли предполагаемую неспособность Украины реализовать западную тактику, некоторые украинские стороны возражали, что западная бронетехника прибывает слишком медленно, что дало российской армии время для укрепления своих позиций, а другие утверждали, что проблема заключалась в том, что Запад не смог предоставить необходимые самолеты и ударные системы.

Я думаю, что все это скорее упускает суть, вернее, все эти факторы просто относительны к сути дела. Различные украинские и западные фигуры, указывающие пальцем друг на друга, скорее похожи на пресловутых слепцов, описывающих слона. Все эти жалобы - недостаточная подготовка, медленные сроки поставок, нехватка авиации и ударных средств - просто отражают более широкую проблему попытки собрать на импровизированной основе совершенно новую армию с мешаниной из несовместимых иностранных систем в стране с истощающимися демографическими и промышленными активами.

Помимо всего этого, междоусобные распри в украинском лагере затмевают важность тактических факторов и игнорируют весьма активную роль, которую сыграли российские вооруженные силы в срыве большого наступления Украины. В то время как разбор битвы, вероятно, будет продолжаться в течение многих лет, список тактических причин поражения Украины уже можно перечислить следующим образом:

1. Провал ВСУ в стратегической внезапности. Несмотря на демонстративные усилия и попытки обманных операций на границе с Белгородом, вокруг Бахмута, Старомейорского и других мест, всем участникам было очевидно, что основные усилия Украины будут направлены на Азовское побережье, в частности, на направление Орехов-Токмак. Украина нанесла удар именно там, где от нее ожидали.

2. Опасность разворачивания и движения в 21 веке. ВСУ пришлось сосредоточить силы, находящиеся под воздействием российских средств разведки и доразведки, и ударные средства, что неоднократно подвергало украинские тыловые районы (например, Орехово, где неоднократно наносились удары по складам боеприпасов и резервам) российскому огню, и позволяло россиянам регулярно накрывать развернутые украинские боевые группы огнем, пока они еще находились в своих маршевых колоннах.

3. Неспособность (или нежелание) выделить достаточную массу, чтобы пробить решение. Плотность российской связки разведки-артиллерии стимулировала ВСУ рассредоточивать свои силы. Хотя это может уменьшить потери, это также означало, что украинская боевая мощь вводилась постепенно, и ей просто не хватало массы, чтобы когда-либо серьезно угрожать российским позициям. Операция в значительной степени свелась к атакам на уровне роты, которые явно не соответствовали поставленной задаче.

4. Неадекватность украинского огня. Довольно очевидный и всеобъемлющий разрыв в возможностях: ВСУ сталкиваются с нехваткой орудий и артиллерийских снарядов (что вынуждает HIMARS играть тактическую роль в качестве замены артиллерии), а также с отсутствием достаточных средств ПВО и радиоэлектронной борьбы для смягчения различных российских систем, включая беспилотники всех типов, ударные вертолеты и бомбы УМПК. Результатом стала серия украинских маневренных колонн, попавших в огненный шторм.

5. Неадекватная боевая техника, которая сделала ВСУ уязвимыми для сети российских минных полей, которые, очевидно, оказались гораздо более сильными, чем ожидалось.

В совокупности мы имеем довольно простую тактическую головоломку. Украинцы предприняли попытку лобовой атаки на неподвижную оборону без элемента внезапности или паритета в дальнем огне. В условиях, когда российская оборона была полностью приведена в боевую готовность, а украинские плацдармы и подъездные пути подверглись интенсивному российскому огню, ВСУ рассредоточили свои силы, стремясь уменьшить потери, и это практически гарантировало, что у украинцев никогда не будет необходимой массы для создания бреши. Сложите все это, и вы получите лето 2023 года – серию разочаровывающих и бесплодных атак на один и тот же сектор обороны, медленно растрачивающих время, и лучшую, последнюю надежду Украины.

Провал наступления Украины имеет сейсмические последствия для будущего ведения войны. Боевые действия всегда происходят с привязкой к политическим целям Украины, которые, прямо скажем, амбициозны. Важно помнить, что киевский режим с самого начала утверждал, что не согласится ни на что меньшее, чем территориальный максимум Украины 1991 года, подразумевая не только возвращение занятых Россией территорий после февраля 2022 года, но и подчинение сепаратистских государств в Донецке и Луганске и завоевание российского Крыма.

Военные цели Украины всегда защищались на Западе как разумные по причинам, связанным с предполагаемыми юридическими тонкостями войны, иллюзией Запада о том, что границы незыблемы, и очевидной трансцендентной божественностью административных границ советской эпохи (которые, в конце концов, были источником границ 1991 года). Независимо от всех этих вопросов, военные цели Украины на практике подразумевали, что Украине необходимо было захватить де-факто довоенную российскую территорию, включая четыре крупных города (Донецк, Луганск, Севастополь и Симферополь). Это означало каким-то образом вытеснить российский Черноморский флот. Это была необычайно трудная задача, гораздо более сложная и обширная, чем кто-либо хотел признать.

Очевидная проблема, конечно, заключается в том, что, учитывая превосходящие промышленные ресурсы и демографический резерв России, единственными жизнеспособными путями к победе для Украины были либо политический коллапс России, либо нежелание России полностью участвовать в конфликте, либо нанесение российской армии какого-то поразительного асимметричного поражения на поле боя. Первое сейчас явно кажется фантастикой, когда российская экономика отмахнулась от западных санкций и политическая сплоченность государства совершенно невозмутима (даже после переворота Вагнера), а вторая надежда рухнула в тот момент, когда Путин объявил мобилизацию осенью 2022 года. Осталось только поле боя.

Поэтому ситуация становится очень простой. Если Украина не сможет успешно наступать на прочно удерживаемые позиции России, она не сможет выиграть войну на своих условиях. Таким образом, учитывая провал летнего наступления Украины (и множество других примеров, таких как то, как вспомогательное украинское наступление бессмысленно билось головой о Бахмут в течение нескольких месяцев), возникает очень простой вопрос.

Получит ли Украина когда-нибудь лучшую возможность для стратегического наступления? Если ответ отрицательный, то из этого обязательно следует, что война закончится территориальной потерей Украины.

Кажется почти тривиальным, что 2023 год был лучшей возможностью для наступления Украины. НАТО пришлось перевернуть небо и землю, чтобы наскрести силы для удара. Лучше Украине не станет. Мало того, что у многих членов НАТО просто ничего не осталось в конюшне, так еще и для того, чтобы собрать более крупные механизированные силы, Западу придется удвоить усилия в случае неудачи. Между тем, Украина теряет жизнеспособную рабочую силу из-за сочетания большого количества жертв, потока эмиграции, когда люди бегут из разваливающегося государства, и повальной коррупции, которая парализует эффективность мобилизационного аппарата. Сложите все это вместе, и вы получите растущую нехватку рабочей силы и надвигающуюся нехватку боеприпасов и вооружений. Вот как это выглядит, когда армия истощается.

В то время как украинская боевая мощь снижается, российская растет. Российский промышленный сектор резко увеличил производство, несмотря на западные санкции, что привело к запоздалому признанию того, что у России не закончится оружие, и что она действительно уверенно превосходит весь западный блок по объему производства. Российское государство находится в процессе радикального увеличения расходов на оборону, что со временем принесет дополнительные дивиденды в виде боевой мощи. Между тем, на фронте России генерация живой силы стабильна (т.е. не требует расширенной мобилизации), и внезапное осознание того, что российская армия на самом деле имеет много резервов, заставило видных комментаторов спорить друг с другом в Twitter. Теперь российская армия готова пожинать плоды своих инвестиций в течение следующего года.

Картина не слишком сложная. Боевая мощь Украины находится в упадке, и у нее мало шансов на успех, особенно сейчас, когда события на Ближнем Востоке означают, что у нее больше нет неоспоримых претензий на западное внимание. Есть несколько вещей, которые Запад все еще может сделать, чтобы попытаться поддержать украинские возможности (подробнее об этом позже), но в то же время российская боевая мощь стабильна и даже растет во многих видах вооружений (обратите внимание, например, на неуклонное увеличение количества российских ПМПК и ударов беспилотников FPV, а также на растущую доступность танка Т-90).

Украина не восстановит свои границы 1991 года и вряд ли отвоюет какие-либо значимые территории в будущем. Таким образом, язык резко сместился от упоминаний о возвращении утраченных территорий к простому замораживанию фронта. Не кто иной, как главнокомандующий Залужный признал, что война зашла в тупик (оптимистичная конструкция), в то время как некоторые западные чиновники начали выдвигать идею о том, что урегулирование путем переговоров (которое обязательно повлечет за собой признание потери удерживаемых Россией территорий) может быть лучшим выходом для Украины.

Это не означает, что война близится к концу. Зеленский по-прежнему категорически против переговоров, и, конечно, на Западе есть много тех, кто поддерживает продолжающуюся украинскую непримиримость, но я думаю, что все они упускают суть.

Есть только один способ закончить войну в одностороннем порядке – победить. Вполне возможно, что окно для переговоров закончилось, и Россия наращивает свои расходы и расширяет свои сухопутные и воздушно-космические силы, потому что намерена использовать их для того, чтобы попытаться одержать решающую победу на поле боя.

Скорее всего, в ближайшие месяцы мы станем свидетелями все более ожесточенных дебатов о том, следует ли Киеву вести переговоры. Но предпосылки этих дебатов вполне могут быть неверными в целом. Может быть, ни Киеву, ни Вашингтону не предстоит принять это решение.

Авдеевка: Канарейка в угольной шахте

Затухание летнего наступления Украины соответствует фазовому сдвигу в войне, в котором Украина перейдет к полномасштабной стратегической обороне. Почти точно по команде российская армия начала следующий этап, операцией против важнейшего и прочно удерживаемого украинского опорного пункта - Авдеевки в пригороде Донецка.

Авдеевка уже находилась в некотором роде в затруднительном положении из-за предыдущих российских операций, которые захватили город Красногоровка к северу от города. В течение октября российские войска предприняли крупное наступление с этих позиций и успешно захватили одну из ключевых особенностей местности в этом районе - высокую насыпь отходов добычи (террикон), которая выходит прямо на главную железную дорогу, ведущую в Авдеевку, и находится рядом с Авдеевским коксохимическим заводом. На момент написания статьи ситуация выглядит следующим образом:

Авдеевская операция почти сразу породила знакомый цикл обреченности и истерики, и многие готовятся сравнить это наступление с неудачным штурмом Угледара прошлой зимой. Несмотря на успешный захват россиянами террикона (вместе с позициями вдоль железной дороги), в украинском информационном пространстве царило удовлетворение, на фоне заявлений, что россияне несут катастрофические потери при штурме Авдеевки. Тем не менее, я думаю, что это не выдерживает критики по нескольким причинам.

Во-первых, само предположение не кажется очевидно верным. Эта война охотно документируется в режиме реального времени, а это значит, что мы действительно можем проверить резкое увеличение российских потерь в табличных данных. Для этого я предпочитаю связываться с War Spotting UA и их проектом по отслеживанию потерь российской техники. Хотя они имеют откровенно проукраинскую направленность (отслеживают только российские, а не украинские потери), я думаю, что они более надежны и разумны, чем Oryx, и их методология отслеживания, безусловно, более прозрачна.

Важно сделать небольшое замечание об их данных. Во-первых, неверно чрезмерно сосредотачиваться на точных датах, которые они приписывают потерям - это связано с тем, что их зарегистрированные даты соответствуют дате первого фотографирования потери, которая может быть, а может и не совпадать с днем уничтожения транспортного средства. Когда они регистрируют дату уничтожения автомобиля, они регистрируют только дату съемки. Таким образом, разумно записать на карандаш несколько дней потенциальную ошибку в датировке потери. С этим просто ничего не поделаешь. Кроме того, они, как и все остальные, могут неправильно идентифицировать или случайно продублировать транспортные средства, снятые с разных ракурсов.

Все это говорит о том, что не стоит слишком увязнуть в просмотре конкретных кластеров потерь и фотографий, но смотреть на тенденции в отслеживании их данных потерь очень полезно. Если бы Россия действительно потеряла непомерное количество техники в ходе месячного наступления, мы могли бы ожидать всплеска или, по крайней мере, умеренного увеличения потерь.

На самом деле, это не очевидно в данных о потерях. Общая скорость потерь России, с лета 2022 года по настоящее время, составляет примерно 8,4 маневренных средства в день. Тем не менее, потери за осень 2023 года (включая штурм Авдеевки) на самом деле немного ниже — 7,3 в день. Есть несколько партий потерь, которые соответствуют последствиям штурмов, но они не являются аномально большими - факт, который можно легко проверить, обратившись к временным рядам потерь. Данные показывают скромный рост с лета этого года (6,8 в день) до осени (7,3), что соответствует переходу от оборонительной позиции к атакующей, но в этих данных просто нет ничего, что указывало бы на аномальный рост уровня потерь россиян. В целом, данные о потерях свидетельствуют о высокой интенсивности атаки, но в целом потери ниже, чем в другие периоды, когда Россия вела наступление.

Мы можем применить ту же базовую аналитическую схему и к потерям личного состава. «Медиазона»^{иноагент} — антипутинское российское диссидентское СМИ — постоянно отслеживает потери россиян с помощью некрологов, надгробных объявлений и постов в социальных сетях. И вот, они, как и Warspotting UA, до сих пор не зафиксировали чрезмерного всплеска российских потерь в течение осени.

Сейчас было бы глупо отрицать, что Россия потеряла бронетехнику или что атака не влечет за собой затрат. Идет сражение, и в боях уничтожается техника. Вопрос не в этом. Вопрос в том, вызвал ли штурм Авдеевки неустойчивый или аномальный всплеск российских потерь, и в отслеживаемых данных о потерях нет ничего, что указывало бы на это. Таким образом, аргумент о том, что российские войска потрошат под Авдеевкой, просто не подтверждается имеющейся информацией, и пока отслеживаемые ежедневные потери за осень просто ниже, чем в среднем за предыдущий год.

Кроме того, зацикленность на российских потерях может отвлечь от того что украинские силы тоже сильно потрепаны, и на самом деле у нас есть представители украинской 110-й бригады (основное соединение, поддерживающее оборону Авдеевки), которые жалуются на то, что они понесли непосильные потери. Все это было ожидаемо, поскольку идет битва высокой интенсивности. Русские атаковали в силе и понесли пропорциональные потери - но стоило ли оно того?

Мы должны думать об этом первоначальном российском наступлении в контексте боевых действий за Авдеевку. Авдеевка уникальна тем, что весь город и идущая к нему железная дорога расположены на возвышенном хребте. Теперь, когда город окружен с трех сторон, оставшиеся украинские логистические линии проходят по дну водно-болотного бассейна к западу от города - единственного коридора, который остается открытым. В настоящее время Россия занимает позиции на господствующих высотах, которые непосредственно возвышаются над бассейном, и находится в процессе расширения своих позиций вдоль хребта. На самом деле, вопреки утверждениям о том, что российский штурм провалился с большими потерями, россияне продолжают расширять зону контроля к западу от железной дороги, уже прорвались на окраины Степного и продвигаются в укрепленную сеть траншей на юго-востоке Авдеевки.

^{Карта высот под Авдеевкой}

Сейчас, наверное, логично сравнивать ситуацию с Бахмутом, но силы ВСУ в Авдеевке на самом деле находятся в гораздо более опасном положении. Во время битвы за Бахмут много говорилось о так называемом «контроле огня», некоторые намекали, что Россия может изолировать город, просто обстреливая артиллерией артерии снабжения. Излишне говорить, что это не совсем сработало. Украина потеряла много машин на дороге в Бахмут и из него, но коридор оставался открытым, хотя и опасным, до самого конца. В Авдеевке, однако, у России будет прямая видимость ПТРК (а не точечное артиллерийское наблюдение) над коридором снабжения на дне бассейна. Это гораздо более опасная ситуация для ВСУ, потому, что Авдеевка имеет необычную особенность единого господствующего хребта, так и потому, что габариты меньше – весь украинский коридор снабжения здесь проходит по горстке дорог в 4-километровом разрыве.

Очевидно, что контроль над терриконом и железнодорожной веткой имеет первостепенное значение, поэтому российская армия выделила значительные ударные силы для обеспечения захвата ключевых объектов. Кроме того, атака на террикон требовала подставить российские атакующие колонны под перпендикулярный украинский огонь, атакуя по хорошо защищенной местности. 

Однако, в отличие от украинцев, русские выделили достаточную массу, чтобы создать необратимый снежный ком в атаке на господствующие высоты, и украинского огня было недостаточно, чтобы остановить наступление. Теперь, когда они у них есть, россияне будут компенсировать потери, когда украинцы попытаются контратаковать - на самом деле, это уже началось, и UA Warspotting фиксирует резкое снижение потерь российской техники за последние три недели. Это определяет схему операции - массированное наступление на раннем этапе с целью захвата ключевых позиций, которые позволили бы русским контролировать поле боя. Россияне с самого начала успешно форсировали наступление, с таким уровнем напора и генерации силы, которого не хватало ВСУ все лето. Сок стоит того, чтобы его выжать.

Более того, украинцы четко знают, что они в беде. Они уже начали перебрасывать в этот район первоклассные силы, чтобы начать контрнаступление на российские позиции на хребте, а вокруг Авдеевки и в украинских плацдармах в тылу уже горят «Брэдли» и «Леопарды». В настоящее время существует та же основная проблема, которая оказалась столь непреодолимой летом: контратакующие украинские силы (стоящие более чем в десяти километрах в тылу, за Очеретино) сталкиваются с длинными и хорошо контролируемыми линиями подхода, которые подвергают их российскому огню - украинская 47-я механизированная бригада уже потеряла бронетехнику как в районах сосредоточения, так и в неудачных контратаках на российские позиции вокруг Степного.

В ближайшие недели российские войска продолжат наступление на направлениях через Степово и Северное к западу от города, оставив ВСУ привязанными к длинной и опасной логистической цепочке на дне бассейна. Одна из самых длинных и крепко удерживаемых крепостей Украины теперь грозит превратиться в оперативную ловушку. Я не ожидаю, что Авдеевка падет в течение нескольких недель (за исключением непредвиденного и маловероятного краха украинской обороны), но теперь это вопрос времени, и зимние месяцы, скорее всего, принесут неуклонное ослабление украинских позиций здесь.

Поддерживать боевую мощь ВСУ в городе будет особенно сложно, поскольку украинская «москитная логистика» (имеется в виду их привычка перевозить грузы пикапами, фургонами и другими небольшими гражданскими транспортными средствами) с трудом преодолевает дно грязной котловины под бдительным оком российских беспилотников FPV и прямой наводкой. ВСУ будут вынуждены пытаться поддерживать оборону бригадного уровня, пропуская небольшую технику через зону поражения. Если россиянам удастся захватить Авдеевский коксохимический завод, игра закончится гораздо раньше, но украинцы знают об этом и сделают оборону завода главным приоритетом - но даже в этом случае это только вопрос времени, и как только Авдеевка падет, у украинцев не будет твердого места, чтобы закрепить свою оборону, пока они не откатиться обратно к реке Воча. Это процесс, который должен продлиться всю зиму.

И напрашивается вопрос: если Украина не смогла удержать Бахмут, а время доказывает, что они не могут удержать Авдеевку, то где они могут удержать? А если Украина не может успешно наступать, то за что они воюют?

Неудачная защита считается отсрочкой только в том случае, если у вас есть что-то, чего вы с нетерпением ждете.

Стратегическое истощение

Война на Украине сейчас переходит в третью фазу. Первая фаза, с начала боевых действий в феврале 2022 года и до осени того же года, характеризовалась траекторией истощения исконно украинского потенциала операциями ограниченных первоначальных российских сил. В то время как российские войска успешно деградировали или истощили многие аспекты довоенной украинской военной машины - такие элементы, как связь, запасы ракет ПВО и артиллерийский парк - первоначальная российская стратегия потерпела неудачу из-за критических просчетов, касающихся как готовности Украины вести длительную войну, так и готовности НАТО поддержать Украину техникой и обеспечить критически важные возможности разведки и командования и управления.

Поскольку русские столкнулись с гораздо более масштабной войной, чем ожидалось, и с совершенно недостаточным количеством сил для выполнения этой задачи, война приобрела характер промышленного истощения, когда она перешла во вторую фазу. Эта фаза характеризовалась попытками русских сократить и скорректировать линию фронта, создавая плотные укрепления и сковывая силы в изнурительных позиционных боях. Эта фаза, в более общем плане, была связана с тем, что украинцы пытались использовать - а русские переживали - период украинской стратегической инициативы, тогда Россия перешла на более экспансивные военные рельсы, расширяя производство вооружений и увеличивая мобилизацию.

По сути, Украина столкнулась с тяжелой стратегической дилеммой с того момента, как президент Путин объявил о мобилизации резервистов в сентябре 2022 года. Решение России о мобилизации было де-факто сигналом о том, что она приняла новую стратегическую логику более длительной войны на промышленное истощение - войны, в которой Россия будет пользоваться многочисленными преимуществами, в том числе гораздо большим людским резервом, значительно превосходящими промышленными мощностями, собственным производством оружия, бронетехники и снарядов, промышленным предприятием, находящимся вне досягаемости систематических украинских атак, обладая стратегической автономией. Все это системные и долгосрочные преимущества. Однако в краткосрочной перспективе у Украины было короткое окно инициативы на местах. Это окно, однако, было упущено из-за неудачного летнего штурма обороны России на юге, и вторая фаза войны заканчивается вместе с наступлением ВСУ на побережье Азова.

И вот мы подходим к третьей фазе, характеризующейся тремя важными условиями:

1. Неуклонно растущая боевая мощь России в результате инвестиций, сделанных в течение предыдущего года.

2. Исчерпание украинской инициативы «на земле» и растущая самоканнибализация сил и средств ВСУ.

3. Стратегическое истощение в НАТО.

Первый пункт относительно тривиален для понимания и был открыто признан западными и украинскими властями. Сейчас хорошо известно, что санкции не смогли оказать существенного влияния на российское производство вооружений, и на самом деле доступность критически важных систем быстро растет в результате стратегических инвестиций в новые и расширенные производственные линии. Тем не менее, мы можем перечислить несколько примеров этого.

Одним из ключевых элементов расширения российских возможностей стало как качественное, так и количественное совершенствование новых систем противостояния. Россия успешно запустила серийное производство иранского беспилотника Shahed/Герань, а также строит еще один завод. Производство барражирующих боеприпасов «Ланцет» выросло в геометрической прогрессии, и в настоящее время на вооружение поступает множество улучшенных вариантов с превосходным наведением, эффективной дальностью и возможностями роения. Производство беспилотных летательных аппаратов FPV в России значительно выросло, и украинские операторы теперь опасаются растущего как снежный ком преимущества России. Адаптации управляемых планеров УМПК были модифицированы для размещения на большей части российского арсенала гравитационных бомб.

Все это говорит о том, что российские вооруженные силы обладают растущими ударными возможностями в больших количествах и с большей точностью, по личному составу, оборудованию и объектам ВСУ. Между тем, производство танков на местах продолжает расти, а санкции не оказывают заметного влияния на доступность российской бронетехники. В отличие от предыдущих прогнозов о том, что Россия начнет наскребать дно бочки, вытаскивая все более старые танки из хранилищ, российские войска в Украине получают на вооружение «новые» танки, причем Т-90 появляются на поле боя в большем количестве. И, несмотря на повторяющиеся прогнозы Запада о том, что потребуется новая волна мобилизации перед лицом якобы ужасающих потерь, российское министерство обороны уверенно заявляет, что его людские резервы стабильны, а представитель украинской военной разведки недавно заявил, что, по их мнению, на театре военных действий находится более 400 000 российских военнослужащих (к которым можно добавить значительные резервы, оставшиеся в России).

Между тем, украинские силы, скорее всего, будут все больше и больше заниматься самоканнибализмом. Это происходит на нескольких уровнях, как мотив стратегически истощенной силы. На стратегическом уровне самоканнибализация происходит, когда стратегические активы сжигаются во имя краткосрочных потребностей. На тактическом уровне аналогичный деградационный процесс происходит, когда формации остаются в бою слишком долго и начинают изнашиваться, пытаясь выполнить боевые задачи, для которых они больше не подходят.

Вы, скорее всего, закатите глаза на этом абзаце, и это понятно. Это сильно жаргонизировано, и я приношу свои извинения за это. Тем не менее, мы можем увидеть конкретный пример того, как выглядят обе формы самоканнибализации (стратегическая и тактическая) от одного и того же подразделения: 47-й механизированной бригады ВСУ.

47-я бригада уже давно должна была стать одним из главных активов в контрнаступлении Украины. Обучены (насколько позволяло время) в соответствии со стандартами НАТО и имели привилегированный доступ к высококлассному западному оборудованию, такому как танк Leopard 2A6 и БМП Bradley. Эта бригада была тщательно подготовлена и широко рекламировалась как смертоносное острие копья для Украины. Тем не менее, лето неудачных атак на российское Запорожское направление привело к серьезным потерям, снижению боевой мощи и междоусобице среди офицеров.

То, что последовало за этим, должно было насторожить нас. Во-первых, в начале октября стало известно, что в 47-й бригаде сменился командир, причем смена была вызвана требованиями сверху, чтобы бригада продолжала свои усилия по наступлению. Проблема заключалась в том, что 47-я постепенно исчерпала свой наступательный потенциал, и решение, реализованное новым командиром, заключалось в том, чтобы прочесать тыловые районы бригады и технические бригады для пополнения личного состава. Как говорится в отчете MilitaryLand:

Как утверждают бойцы противотанкового ракетного подразделения Магуры в ныне удаленном видеообращении, командование бригады отказывается признавать, что бригада утратила свой наступательный потенциал. Вместо этого командование направляет на фронт минометные расчеты, снайперов, артиллеристов, в общем, все, что есть в его распоряжении, на фронт в качестве штурмовой пехоты.

Это классический пример тактической самоканнибализации, когда потеря боевой мощи грозит ускорением по мере сжигания вспомогательных и технических элементов подразделения в попытке компенсировать потери. Впрочем, 47-я также каннибализирована на стратегическом уровне. Когда началось российское наступление вокруг Авдеевки, украинский ответ заключался в том, чтобы вывести 47-ю бригаду с Запорожского фронта и перебросить ее под Авдеевку для контратаки. На данный момент украинская оборона там зависит от 110-й бригады, которая уже почти год находится в Авдеевке без поддержки, и 47-й, которая уже деградировала от месяцев непрерывных наступательных операций на юге.

Это стратегическая каннибализация: взять один из главных активов в конюшне и бросить его, без какого-либо отдыха или переоснащения, прямо в бой в качестве сил оборонительны. Таким образом, 47-я бригада пожирается как на внутреннем уровне (сжигая себя, пытаясь решать боевые задачи, для которых она больше не оснащена должным образом), так и на стратегическом уровне, когда силы ВСУ перемалываются в позиционной обороне вокруг Авдеевки, а не размещаются для отдыха и переоборудования для будущих наступательных операций. Недавнее интервью личного состава 47-й бригады нарисовало мрачную картину: за лето бригада потеряла более 30% личного состава, а ее гаубицы расходуют всего 15 снарядов в день. Российские минометы, по их словам, имеют преимущество восемь к одному.

Ситуацию можно смутно сравнить с человеком, находящимся в кризисе, который истощает себя биологически и эмоционально из-за недостатка сна и стресса, а также тратит свое имущество, продавая машину и другие критически важные вещи, чтобы заплатить за предметы первой необходимости, такие как еда и лекарства. Это неустойчивый образ жизни, и он не может бесконечно предотвращать катастрофу.

Россияне делают все возможное, чтобы стимулировать этот процесс, методично возобновляя изнурительные наступательные операции по всей ширине фронта, включая не только Авдеевку, но и Бахмут и Купянск, в рамках целенаправленной программы закрепления, разработанной для того, чтобы украинские силы и средства оставались в боевых операциях после того, как они были истощены за лето. 47-я является символом этого - атаковать все лето только для того, чтобы тут же перейти к обороне на Донбассе. Как сказал один мой коллега, последнее, что вы хотите сделать после марафона, — это начать спринт, и именно здесь находятся украинцы, потерявшие стратегическую инициативу в октябре.

Однако не только Украина сталкивается со стратегическим истощением. В аналогичной ситуации оказались США и блок НАТО.

Вся американская стратегия на Украине зашла в тупик. Логика прокси-войны заключалась в предположениях о разнице в издержках – что США могут загнать Россию в тупик за дешево, снабжая Украину из своих избыточных запасов, одновременно душа российскую экономику санкциями.

Мало того, что санкции не смогли нанести ущерб России, так еще и американский подход на местах потерпел крах. Украинское контрнаступление потерпело сокрушительное поражение, и истощенные украинские сухопутные войска теперь должны создать полномасштабную стратегическую оборону против растущего российского военного потенциала

Таким образом, основная стратегическая дилемма для Запада заключается в том, как выйти из стратегического тупика. НАТО достигло пределов того, что может дать Украине из профицита. Что касается артиллерийских снарядов (тотемного предмета в этой войне), например, союзники по НАТО открыто признали, что их запасы более или менее закончились, в то время как США были вынуждены перенаправить поставки снарядов из Украины в Израиль - молчаливое признание того, что снарядов недостаточно для обоих. Между тем, новое производство снарядов отстает от графика как в США, так и в Европе.

Столкнувшись с огромными инвестициями России в ВПК и последующим огромным наращиванием российского военного потенциала, неясно, как США смогут действовать дальше. Одним из возможных вариантов является вариант «ва-банк», который потребует реструктуризации промышленности и де-факто экономической мобилизации, но неясно, как этого можно достичь, учитывая плачевное состояние как западной промышленной базы, так и ее финансов.

Действительно, есть явные признаки того, что вывод западного производства вооружений из глубокой заморозки будет чрезвычайно дорогим и сложным с точки зрения логистики. Новые контракты демонстрируют непомерный рост стоимости. Например, недавний заказ Rhenmetall стоил 3500 долларов за снаряд - поразительное увеличение, если учесть, что совсем недавно, в 2021 году, армия США могла закупать всего 820 долларов за снаряд. Неудивительно, что глава Военного комитета НАТО пожаловался, что более высокие цены сводят на нет усилия по наращиванию запасов. Между тем, производство сдерживается нехваткой квалифицированных рабочих и станков. Для того, чтобы пойти «ва-банк» по Украине, потребуется такой уровень головокружительной экономической реструктуризации и мобилизации, который западное население, вероятно, сочтет невыносимым и запутанным.

Второй вариант – «замораживание» конфликта путем подталкивания Украины к переговорам. Этот вопрос уже поднимался публично американскими и европейскими официальными лицами и был встречен неоднозначно. В целом это представляется маловероятным. Возможности договориться о прекращении конфликта неоднократно отвергались. С точки зрения России, Запад сознательно пошел на эскалацию конфликта и теперь захочет уйти после того, как Россия ответила мобилизацией. Тогда непонятно, почему Путин будет склонен позволить Украине сорваться с крючка сейчас, когда российские военные инвестиции начинают приносить плоды, а у российской армии есть реальная возможность уйти с Донбассом и многим другим. Однако еще большее беспокойство вызывает непримиримость Украины, которая, похоже, неизбежно пожертвует более храбрыми людьми, пытающимися продлить контроль Киева над территориями, которые нельзя удерживать бесконечно.

По сути, у США (и их европейских сателлитов) есть четыре варианта, ни один из которых не является хорошим:

• Взять на себя обязательство по экономической мобилизации для существенного увеличения поставок материалов на Украину

• Продолжать поддерживать Украину и наблюдать, как она терпит постепенное и медленное поражение

• Прекратить поддержку Украины и наблюдать, как она терпит более быстрое и тотальное поражение

• Попытка заморозить конфликт переговорами

Это классическая формула стратегического паралича, и наиболее вероятным исходом является то, что Соединенные Штаты по умолчанию будут придерживаться своего нынешнего курса действий, поддерживая Украину на тонком уровне, соизмеримом с существующими финансовыми и промышленными ограничениями, как-то сохраняя ВСУ на поле боя, но в конечном итоге не достигая, по множеству параметров, растущие возможности России.

И это, в конечном счете, возвращает нас к тому, с чего мы начали. Нет никакого чудо-оружия, никакого крутого трюка, никаких оперативных ухищрений, которые могут придти на спасение Украины. «Звезда Смерти» не прилетит. Есть только холодный расчет во времени и пространстве. Даже отдельные успехи Украины лишь подчеркивают огромное неравенство в возможностях. Например, когда ВСУ используют западные ракеты для атаки российских кораблей в сухом доке, это возможно только потому, что у России есть военно-морской флот. У русских, напротив, есть широкий арсенал противокорабельных ракет, которые они не используют, потому что у Украины нет военно-морского флота. В то время как зрелище успешного удара по российскому кораблю является хорошим пиаром, оно лишь показывает асимметрию в активах и ничего не делает для решения фундаментальной проблемы Украины, которая заключается в неуклонном истощении и уничтожении ее сухопутных войск на Донбассе.

По мере того, как 2024 год принесет неуклонную эрозию украинских позиций на Донбассе - изоляцию и ликвидацию периферийных крепостей, таких как Адвеевка, двойное наступление на Константиновку, все более серьезный выступ вокруг Угледара по мере продвижения россиян на Курахово - Украина окажется во все более неприемлемом положении, а западные партнеры будут сомневаться в логике направления своих ограниченных запасов оружия в разрушенную армию Украины.

В III веке, в эпоху Троецарствия в Китае (после распада династии Хань на тройственное государство в начале 200-х годов), жил известный полководец и чиновник по имени Сыма И. Хотя Сыма И не так часто цитируется, как более известный Сунь-цзы, у него есть один емкий афоризм, приписываемый ему, который лучше, чем что-либо в искусстве войны. Сыма И сформулировал суть ведения войны следующим образом:

В военном деле есть пять существенных моментов. Если есть возможность атаковать, вы должны атаковать. Если вы не можете атаковать, вы должны защищаться. Если вы не можете защититься, вы должны бежать. Оставшиеся два пункта влекут за собой только капитуляцию или смерть.

Украина движется вниз по этому списку. События лета показали, что она не может успешно атаковать сильно укрепленные российские позиции. События в Авдеевке и других местах теперь проверяют, смогут ли они защитить свои позиции на Донбассе от растущей российской мощи. Если они не пройдут это испытание, наступит время бежать, сдаться или умереть. Таков порядок вещей, когда приходит время расплаты.