The Economist: Залужный требует дополнительной помощи от Запада

 Украина может восстановить свою территориальную целостность только с помощью военной силы.

 Однако сейчас война переходит на новый этап: то, что мы, военные, называем «позиционной» войной, состоящей из статических и истощающих боев, как в первой мировой войне, в отличие от «маневренной» войны, основанной на движении и скорости. Это пойдет на пользу России, поскольку позволит ей восстановить свою военную мощь, что в конечном итоге будет угрожать вооруженным силам Украины и самому государству. Какой выход?

Базовое вооружение, такое как ракеты и снаряды, остается необходимым. Но вооруженным силам Украины необходимы ключевые военные возможности и технологии, чтобы вырваться из такого рода войны. Наиболее важным из них является авиация. Контроль над небом необходим для крупномасштабных наземных операций. В начале войны у нас было 120 боевых самолетов. Из них только треть можно было использовать.

Российские ВВС понесли  потери,  но они сохраняют значительное преимущество над нами и продолжают создавать новые ударные эскадрильи. Это преимущество затруднило нам продвижение. Российские системы ПВО все чаще мешают нашим самолетам летать. Наша оборона делает то же самое с Россией. Таким образом, российские дроны взяли на себя большую часть роли пилотируемой авиации в плане разведки и нанесения ударов с воздуха.

Дроны также должны быть частью нашего ответа. Украине необходимо нанести массированные удары с использованием ложных и ударных дронов, чтобы перегрузить российские системы ПВО. Нам необходимо выслеживать российские дроны, используя собственные дроны-охотники, оснащенные сетями. Мы должны использовать сигнальные ложные цели, чтобы привлечь российские планирующие бомбы. А нам нужно ослеплять ночью тепловизионные камеры российских дронов с помощью стробоскопов.

Это указывает на наш второй приоритет: средства радиоэлектронной борьбы ( рэб ), такие как подавление сигналов связи и навигации. РЭБ – это ключ к победе в войне дронов. За последнее десятилетие Россия модернизировала свои силы рэб , создав новый род войск и создав 60 новых типов техники. В этой области она нас превосходит: 65% наших платформ помех на начало войны были произведены в советское время.

Мы уже создали множество собственных электронных систем защиты, которые могут предотвратить глушение. Но нам также нужен более широкий доступ к электронной разведке от наших союзников, включая данные от активов, которые собирают радиоразведку, а также расширенные производственные линии для наших систем противодронной РЭБ в Украине и за рубежом. Нам необходимо улучшить ведение радиоэлектронной борьбы с помощью наших дронов в более широком диапазоне радиоспектра, избегая при этом случайного подавления собственных дронов.

Третья задача – контрбатарейный огонь: поражение артиллерии противника. В этой войне, как и в большинстве прошлых войн, артиллерийская и ракетная стрельба составляет 60-80% всех боевых задач. Когда в прошлом году мы впервые получили западные орудия, нам удалось обнаружить и нанести удар по российской артиллерии. Но эффективность такого оружия, как Экскалибур, американский снаряд с gps -наведением, резко снизилась из-за усовершенствования российской радиоэлектронной борьбы.

Тем временем собственная контрбатарейная стрельба России улучшилась. Во многом это произошло благодаря использованию барражирующих боеприпасов «Ланцет», которые работают вместе с разведывательными дронами, а также увеличению производства высокоточных снарядов, которые могут быть наведены наземными корректировщиками. Несмотря на пренебрежительное мнение некоторых военных аналитиков, мы не можем принижать эффективность российского оружия и разведки в этом отношении.

На данный момент нам удалось достичь паритета с Россией за счет меньшего количества более точной огневой мощи. Но это может не продолжаться долго. Нам необходимо создать наши местные поля gps , используя наземные антенны, а не только спутники, чтобы сделать наши высокоточные снаряды более точными перед лицом российских помех. Нам необходимо шире использовать дроны-камикадзе для нанесения ударов по российской артиллерии. И нам нужно, чтобы наши партнеры прислали нам более качественное артиллерийско-разведывательное оборудование, способное обнаружить российские орудия.

Четвертая задача — минно-взрывная техника. В начале войны у нас было ограниченное и устаревшее оборудование для этого. Но даже западные поставки, такие как норвежские танки для разминирования и устройства для разминирования с ракетными двигателями, оказались недостаточными, учитывая масштабы российских минных полей, которые местами простираются на 20 км. Когда мы прорываем минные поля, Россия быстро пополняет их, запуская новые мины на расстоянии.

Технология – это ответ. Нам нужны датчики, подобные радарам, которые используют невидимые импульсы света для обнаружения мин на земле, а также системы дымообразования для сокрытия деятельности наших подразделений по разминированию. Мы можем использовать реактивные двигатели списанных самолетов, водометы или кассетные боеприпасы для прорыва минных заграждений, не закапывая землю. Новые типы туннельных экскаваторов, такие как робот, который использует плазменные горелки для бурения туннелей, также могут помочь.

Мой пятый и последний приоритет — наращивание наших резервов. Россия не смогла извлечь выгоду из своего огромного преимущества в живой силе, потому что Владимир Путин обеспокоен тем, что всеобщая мобилизация может спровоцировать политический кризис, а также потому, что Россия не может подготовить и экипировать достаточное количество людей. Однако наши возможности по подготовке резервов на собственной территории также ограничены. Мы не можем легко щадить солдат, отправленных на фронт. Более того, Россия может нанести удар по учебным центрам. И в нашем законодательстве есть пробелы, которые позволяют гражданам уклоняться от своих обязанностей.

Мы пытаемся исправить эти проблемы. Мы вводим единый реестр призывников, должны расширить категорию граждан, которые могут быть призваны на обучение или мобилизацию. Также мы вводим «боевую стажировку», которая предполагает размещение вновь мобилизованных и обученных кадров в опытных строевых частях для их подготовки.

Россию не следует недооценивать. Она понесла  потери и израсходовала много боеприпасов. Но она будет иметь превосходство в вооружении, технике, ракетах и ​​боеприпасах еще значительное время. Ее оборонная промышленность наращивает выпуск продукции, несмотря на беспрецедентные санкции. Наши партнеры по нато также резко наращивают свои производственные мощности. Но на это нужно минимум год, а в некоторых случаях, как в случае с авиацией и системами управления, и два года.

Позиционная война – это длительная война, которая несет огромные риски для вооруженных сил Украины и ее государства. Если Украина хочет выбраться из этой ловушки, нам понадобится все это: превосходство в воздухе, значительно улучшенные возможности радиоэлектронной борьбы и противобатарейной борьбы, новые технологии разминирования и способность мобилизовать и обучать больше резервов. Нам также необходимо сосредоточиться на современном командовании и управлении (чтобы мы могли более эффективно, чем Россия, визуализировать поле боя и быстрее принимать решения), а также на рационализации нашей логистики, одновременно разрушая российскую систему ракетами большей дальности. Новые, инновационные подходы могут снова превратить эту позиционную войну в маневренную. ■