Ветеринарное. Часть 3

Снова добрый день камрадам и камрадессам, ну или доброго всем времени суток ))
Скажу, не откладывая – мне было крайне приятно и, не побоюсь  этого слова, даже лестно читать ваши отзывы по моим статьям про наше ветеринарное житье-бытье. Спасибо, что поддерживаете, огромное спасибо.
По вашим просьбам я решил продолжить написание цикла статей и буду выкладывать их на АШ, а в перспективе сведу в некий сборник, и может так статься, что он будет интересен, в чем-то и полезен, плюс скрасит наши хмурые военные дни ))

Итак, в этой статье я расскажу об одном случае, произошедшем в нашей ветеринарной клинике. Речь пойдет о таком явлении как волонтёрство – об одном его частом и не самом привлекательном проявлении.

Случай этот хоть и выглядит комично, но в своей сути он все же скорее трагедия, и я вспоминаю его с некоторым стыдом. Хотя лично для меня он стал поучителен, в разных смыслах.

Однажды вечером, под самое закрытие клиники, когда я остался один (а в смене обычно 3-4 человека именно вет.персонала), в дверь постучали.

Пожалуй, упомяну, что если к вечеру посетителей бывает маловато или совсем пусто (и такое случается, да), то я спокойно отпускаю пораньше остальных сотрудников домой и последние 10-20-30 минут остаюсь один. Мне нравится побыть в клинике одному – за рабочий день сильно устаешь от общения. Даже не от лечения – лечить мне как раз нравится, а вот многочисленные разговоры с коллегами и владельцами животных – это самое трудное, по крайней мере – для меня лично. Дневной запас эмпатии и сочувствия заканчивается чаще всего часам к 19, последние три часа работаешь уже просто на автомате, что уж тут скрывать.

И вот - в закрытую дверь клиники постучали. Я, конечно, недовольно скривился – животное на прием в последние минуты рабочего дня – это просто каторга, поэтому открывать я не пошел. Пусть стучат… или пусть идут в круглосуточную лечебницу – я больше не мог работать в этот вечер. Но стук продолжался снова и снова и совесть все же победила. Она всегда побеждает, к моему периодическому сожалению.

Открыв, я увидел самый свой страшный кошмар…волонтёр, блин! Вот же блин, кошачий волонтер! Нет, ну, я же чувствовал, что не надо было открывать, вот что за невезуха-то такая.

От волонтеров всегда много проблем и беспокойств – они снуют с подобранными животными как заводные волчки, таскают их по всем инстанциям, чаще всего не признают авторитетов среди вет.врачей, они настырны и частенько наглы, короче, волонтеры – это прямо ходячие проблемы в основной своей массе…

Да-да, я отдаю должное их настойчивости, их реальной помощи бродячим животным, их сумасшедшей энергии с которой они бьются за жизнь бездомышей, и вызывает невольное уважение то, сколько сил они тратят на то, чтобы выбить из людей денег на лечение и содержание бродяжек….но иногда мы волками воем от того, как с ними трудно! Поверьте мне на слово – коммивояжер, радостно впаривший вам чудо-пылесос Кирби за 5 ваших месячных зарплат – сущий слепой щенок по сравнению с опытным, хорошо натасканным и крепким как 20летний коньяк, волонтером! Волонтер не продаст вам пылесос, о нет! – но он заставит вас выложиться до последней капли, он будет сомневаться в каждом вашем слове и поставленном диагнозе, он сам поставит минимум три диагноза и не дай вам бог усомниться в них – в ход будут пущены первые десять страниц яндекса вкупе с его личным опытом, который кроет ваш как бык свиноматку! А когда волонтер с кислым и недоверчивым лицом все же согласится с вашим диагнозом или методом лечения – вы будете чувствовать себя по-настоящему счастливым, ибо ваши получасовой марафон, во время которого вы вспомнили все что знали об этой болезни – кончился. Но и это еще не все – во время лечения такой волонтер будет не просто советовать, что делать – он будет активно подсовывать свои пальцы под иголку катетера, он будет придирчиво рассматривать каждый раствор, который вы смешали, он обязательно посмотрит все сроки годности препаратов. В особых случаях волонтер будет фоткать весь процесс и отсылать другим волонтерам или чёрт знает кому, чтобы все эти, без всякого сомнения, достойные люди одобрили ваши действия. И если им не понравится – лечение будет мгновенно остановлено до полного прояснения….
Ох, как всё стало сразу плохо у меня на душе.

Но что ж – уже открыл, так открыл – и в клинику ворвался волонтер, а точнее – волонтерша, ибо это была девушка. Ну, так себе девушка – ближе годам к 30. Вместе с ней в открытую дверь ворвались родные уже запахи кошачьей мочи, подвалов, пива (да-да, пиво многие из волонтеров очень уважают, и как говорила мне эта самая волонтер(ша) – пиво само себя не выпьет…). Я понуро закрыл за ней входную дверь и, проклиная свою доброту, поплелся в первую смотровую, где она уже распоряжалась вполне по-хозяйски, поскольку бывала у нас часто и, видимо, считала эту смотровую своей если не личной собственностью, то как минимум – арендованной на 10 лет вперед.

- И что случилось? – спрашиваю я, надеясь на какую-нибудь мелочевку типа уколов или перевязки.

- Вот! – мне был предъявлен очередной пушистый комок, торчащий у нее из-за пазухи – Котенка подобрала, сидел плакал от голода у подъезда! Он весь больной!

Когда она расстегнула куртку и поставила подобрыша на смотровой стол, я даже отшатнулся – котенок оказался размером если не со спаниеля, то никак не меньше моего цвергшнауцера! И он отнюдь не выглядел голодным и умирающим – наоборот, это был мощный полосатый котяра, и пузо у него свисало явно после плотного ужина с ближайшей помойки. А еще он вонял и запах этот мне не понравился – пахло гноем и разложением. Очень узнаваемый и нехороший запах был.

Стараясь не приближаться к нему вплотную, я начал выяснять детали. Они оказались незамысловатыми – за этим котом ее волонтерская охота шла уже добрую неделю. Волонтерша подстерегала его у подвала, у подъезда, у другого подъезда, у входа в Пятерочку, она гонялась за ним даже по самой Пятерочке, где он был вынужден спасаться бегством от мощного напора ее доброты и заботы. И вот именно сегодня в углу этого магазина кот и был настигнут, схвачен и притащен ко мне на осмотр.

- Ладно, давай смотреть – соглашаюсь я, натягивая перчатки и брызгая на них антисептиком. На всякий случай я обрызгал свои руки до плеч – кот выглядел опасным и недовольным, если тяпнет – пусть у меня кожа будет хоть как-то защищена от инфекций.
Кот к осмотру не был готов категорически. Он отворачивался, злобно мяукал, но пока еще не шипел и не кидался. Я кое-как смог разглядеть  кусаную рану у него на загривке, да еще лапа выглядела то ли ошпаренной, то ли просто раненой и загноившейся.

- Так, надо сбрить шерсть вокруг ран, обработать, если понадобится – зашить, плюс антибиотик уколоть. Еще бы обработать от паразитов, да и кровь бы сдать неплохо, черт знает что он там в себе носит – вопрошающе говорю я кошачьей спасительнице.

Она соглашается только на осмотр и на обработку ран, от остальных процедур отказывается – денег нет, соберет ли она на них через соцсети или нет – непонятно, так что ограничимся только ранами. Обработку от паразитов пообещала сделать у себя дома – мол, у нее там много всего скопилось, найдется что-то и от глистов с блохами. А кровь сдавать – только кота портить, раз дожил до этого дня, то и дальше не помрёт.

Зверь нашими совместными усилиями благополучно утрамбовывается в специальную смирительно-фиксационную сумку, которая не должна позволять ему из нее выбраться. Теоретически. На практике случалось всякое…

И в момент, когда я готов приступать к осмотру кошачьего загривка, волонтерский мобильник издает заливистую трель. Ну, конечно, что может быть важнее чем ответить волонтеру на встречный волонтерский звонок! Кота можно бросить, пусть его доктор держит, а ее ждет сверхсрочный-молния, прямая связь с Кремлём!

Кот же, пользуясь образовавшимся вакуумом власти, решил взять её в свои лапы. Он решительно рванулся вверх так, что затрещали, расстегиваясь, липучки фиксационной сумки. Я успел накинуть лежащее под рукой толстое полотенце, предназначенное как раз для таких случаев, и придавить кота к столу. Волонтерша в это время уже активно шагала по смотровой, рубя рукой воздух и давая энергичные команды кому-то на той стороне линии:

- Ловите! Ловите обязательно! Если щас не поймать, он уйдет и мы его больше не увидим! А у меня на этого кота большие планы – я его в Калининский район уже пообещала, там его ждут аж с позавчера!

Я начинаю нервничать – Держи кота, пожалуйста, как я его буду лечить, мне ассистент нужен.

Но волонтерша меня не слышит – лечить и держать – это же так скучно! Она вся уже в азарте новой охоты – погони за каким-то следующим котом, неминуемая участь которого быть осчастливленным приемом у зоодоктора и дальнейшим перемещением из родного подвала в чей-то чужой дом. Кота бы ещё кто спросил, рад ли он этому…

- Все, ждите меня там, я уже лечу! Через пять минут буду! Не упустите кота, слышишь?! – она кричит это в трубку, уже направляясь к выходу из клиники.

- Стой! – говорю я ей – Ты же кота забыла, забирай с собой, нафиг он мне тут нужен-то.

Волонтерша на бегу машет мне рукой, мол, всё норм, не ссы, кот ручной, тебя уже полюбил, ты его щас быренько вылечишь, а она прибежит с утра и заберет его. И всё – девушка уже в полете, только щелкнул замок двери да каблуки зацокали по асфальту, удаляясь от клиники…

Ну, ёптвоюмать, а…какое «с утра заберу», где я этого зверя оставлю в клинике? Он же уличный, у него же там внутри целый букет, который к утру покроет мне всю клинику толщиной в сантиметр. Мы вообще в стационар не берем уличных, это запрещено, только инфекционные стационары имеют на это право. Смотрю на кота под своими руками, кот смотрит и на меня и делает так - «Ваааааууууууу». И мне сразу становится понятным, что он имеет ввиду – конец тебе, лекарь, единственный твой шанс спастись только что убежал, теперь ты мой!

«Ваааааааауууууу» - это котяра активно выдирается из сумки, парализуя меня звуковой волной и лишая всякой воли к действиям.

«Вау-вау-вау» - тональность и ритм его вопля меняются на победный, когда кот мощным прыжком перелетает со смотрового стола на стол с компьютером. Слава Будде, он не опрокинул ни монитор, ни системный блок, только журнал вакцинаций слетает на пол от следующего могучего толчка его задних лап.

«Вот и всё, приплыли» -  мелькает мысль – «Теперь этого кота не то, что не вылечить и не поймать, теперь ты будешь сидеть тут до утра. Потому как если оставить его одного на ночь, утром клинику можно будет даже не открывать – какой смысл приходить на руины?»

И я начал таскаться за котом по клинике битых полчаса. Нет, таскаться – это неправильное слово. Правильное слово – партизанить. Я вел себя как белорусский партизан, следящий за немецким патрулем: незаметно выглядывал из-за каждого угла, стараясь не шуметь, готовый отпрянуть обратно, если кот меня обнаружит и кинется убивать.

И каждый раз, когда я встречался с котом взглядом – он делал свое фирменное злобное «вааааауууу» и несся на меня. Я убегал в одну сторону, кот – в другую и так по всей клинике.
В итоге он утомился раньше. Утомился, сел на свою полосатую задницу и стал смотреть. Подойти я не решался – стоит отойти от двери дальше метра и я становлюсь беспомощной жертвой. Кот смотрел на меня, а я – на него из полуприоткрытой двери.

В какой-то момент мне пришла в голову светлая мысль – а что, если накормить его? Нет, я не тщился задобрить этого зверя, на это было глупо даже рассчитывать. Но, может быть, я смогу подманить его к….выходу? К выходу из клиники…и пусть себе летит на волю вольную, дитя прерий и пампасов?! В конце концов, я – простой врач, я не спецназовец и даже не цельный волонтер! Это они могут этих котов загонять до изнеможения и таскать потом за пазухой. Я же человек ограниченный в возможностях, мне доступно только лечение и чуточку эмпатии.

Итак – решено! Из стационара были извлечены четыре рабочих пластиковых миски, по ним торопливо был раскидан пакетик вискаса из того же стационара (привет, чей-то гастрит!), и миски расставляются по тщательно вымеренному на глаз расстоянию от дверей кабинета до выхода.

Котяра вышел не сразу - еще минут 10 он сидед в кабинете, но потом ему это надоело и он начал высовываться из проема. Узрев первую миску и услышиав запах деликатеса, противостоять которому, конечно же, не мог, с утробным урчанием первая миска была слопана в миг, а далее все шло как по нотам – передвигаясь от еды к еде, кот доскакал до самого выхода из клиники и довольно поуркивая, вышагнул на улицу.

Стоило коту отойти от двери клиники на 5 метров, я метнулся из смотровой и захлопнул дверь! Всё, вот теперь точно всё. Пусть я не смог вылечить и помочь этому демону, но на сегодня приключений достаточно. Выждав для гарантии еще несколько минут, стоя у окна рядом с дверью – вдруг ему надумается отомстить, затаившись в кустах возле входа – я закрыл клинику и периодически оглядываясь, отправился домой.

На утро, конечно же, волонтерша вернулась за котом. Но я уже тщательно проинструктировал голосовым сообщением новую смену о случившемся, и они ехидно отвечали ей в стиле, мол, ничего не знаем, никого не было в клинике. Наверное, вчерашний доктор так апргрейдил вашего кота до уровня «бог», что тот сам отправился волонтерить )) а я трубку в тот день на ее звонки не брал, да и всю следующую неделю – тоже. Все равно сказать правду я не мог, а оправдываться не хотелось.