Интервью с Михаилом Муравьевым (Avanturist) Август 2023

Выкладываю интервью с Михаилом Муравьевым. Долго монтировали, потом долго делали текстовую версию интервью. Были свои накладки. Так что не судите строго. Текст интервью и видео ниже.

Сергей: Добрый день, уважаемые зрители! У нас сегодня очередное уже интервью с Михаилом Муравьевым, известным как Авантюрист. Коротко скажу, что он является фактически идеологом таких проектов, как glav.su и Aftershock.News. За что тебе большое спасибо. Рад видеть в очередной раз.

Михаил: Полтора года не виделись, да? 

Сергей: Да. Вот мы брали предыдущее интервью как раз в конце февраля 22-го года в связи с известными событиями. Касательно твоего того прогноза, боевые действия до сих пор продолжаются, Украина не развалилась. Напомню, ты говорил, что они там продержатся несколько дней. Вот как это прокомментируешь?

00:01:13 

Михаил: Я надеялся, конечно, как и все, потому что… надеялся, как и все, скажем так. Потому что, конечно, то, что Украина оказалась в конечном итоге таким крепким орешком. Ну не я один накосячил тут. Что тут говорить. То есть армия серьёзная, как бы они собрали, мотивировали её хорошо. На самом деле готовность американцев, собственно говоря, и европейцев, как ни странно, идти так далеко… 

Сергей: По сути, НАТО.

Михаил: То есть, реально, не разминочный тур провести, а уже перейти в общем как бы к полноценному переделу, это было под большим вопросом, так скажем. То есть это было нифига не очевидно, что они на самом деле решатся на это. Потому что последствия мы видим. 

То есть если, в принципе, вот так смотреть, то всё, мы видим конец Европы очень быстро. То есть понятно, что она ещё держится. Как бы такой монстр, он не может как бы за за год развалиться. Но тем не менее вот эти вот накапливающиеся издержки, они накапливаются с такой чудовищной скоростью, это очевидно всем. Это видят все. И вот этот ход, то есть неготовность как бы европейцев вообще к подвижкам, она конечно удивила не только меня, но я думаю и Путина того же самого удивила. 

00:04:27 

Сергей: Если опять возвращаться к тому прошлому интервью, ты говорил, что Евросоюз долго не продержится без нашей нефти и газа. Как видим, они якобы держатся, и многие считают, что они держатся. Я, кстати, так не считаю. Вот ты эту ситуацию, как прокомментируешь? 

Михаил: Ну смотри, что такое держатся? То есть мы когда говорим про Запад, мы имеем в виду определенный стандарт. То есть что такое Запад? То есть это лидер в технологиях, это лидер в экономике, это лидер в идеологии. Деградация этого всего происходит прямо на наших глазах. То есть люди, которые даже два года назад еще свято верили, что с Западом вообще ничего случиться не может, на самом деле, сейчас значительный их процент просто в шоке, что происходит с той же самой Европой. То есть деиндустриализация видна невооруженным глазом, падение уровня жизни объективные. 

Другое дело, еще раз повторяю, система очень инертная. Поэтому, несмотря на то, что издержки колоссальные каждый год, это должно накопиться. То есть, то, что мы увидим еще через полтора года, я думаю, нас впечатлит. То есть, когда на самом деле многие страны Европы, которые раньше считались «ну блин, нам до них как до луны пешком», окажутся, собственно говоря, на уровне, условно говоря, нашей Амурской области какой-нибудь. 

Процесс просто вот этой деградации, он просто необратим. Я не понимаю, как они его вернут. Запас по «жраку» там конечно есть. Я не вижу проблемы, например, тем же самым ноющим немецким пенсионерам продать эти свои стометровые квартиры и съехаться по четыре семьи пенсионерских в одну трехкомнатную. 

00:06:14

Сергей: Чтобы друг друга греть. 

Михаил: Да, друг друга греть. 

Сергей: Вместе с мигрантами.

Михаил: Газ не расходовать лишний. Лампочка там трехсвечевая в туалете, как у Ильфа и Петрова. То есть на самом деле в этом плане запасы есть. Запас для чего? Для выживания однозначно есть. То есть для того, чтобы быть маяком.

Понимаешь, ситуация-то какая? Почему Европа держалась? Почему в нее ломились и страны, и наши переселенцы, и чужие переселенцы? Это маяк. То есть как и Соединенные Штаты, это альтернативный, собственно говоря, маяк будущего, светлого, жирного, богатого, вкусного, роскошного. Сейчас этот маяк, собственно говоря, тухнет. 

И что будут делать эти страны? То есть, на самом деле, проект, вот эта идея этого Жозепа про этот сад райский, она исчезает. И, соответственно, за что там держаться даже тем, кто сейчас внутри? То есть процессы дезинтеграции неизбежно начнутся в обозримом будущем. Причем это обозримое будущее — это уже не 15 лет, это годы. Два-три года, и мы увидим, как это просто начинает расползаться. 

00:07:10

Сергей: Да, я абсолютно с тобой согласен. Спасибо за ответ. Дополню, что сейчас многие просто в ужасе, когда съездят в Париж, смотрят, что происходит в Париже. И потом приезжают после этого в Москву и говорят: «О Боже, какой замечательный, чистый, красивый город!» Или в Питер, даже неважно, в конце концов в Новосибирск. 

Тут я, конечно, согласен, поэтому если кто-то считает, что уровень жизни в Европе не упал, это просто система очень инертна, ну как бы это очевидно. Просто многие... 

Михаил: Видишь, я думаю, что он... мы же видим каждый свою страту. Люди, которые там туристами ездят, они их естественно возят по туристическим центрам. То есть там все поприличнее. Люди, которые, условно говоря, нашего круга, там тоже все еще не настолько катастрофично. А люди, которые находятся на ниже среднем и более низком уровне… Ты когда приезжаешь в Европу, даже когда живешь там, ты практически этого не замечаешь. А там все уже гораздо хуже в этом плане. 

То есть, куда делись эти работяги, собственно говоря, с германских заводов, которые не топовые, не лучшие, а массовка? Вот где они сейчас? Что с ними? Они еще как-то живут, у кого-то какие-то накопления. На самом деле большая часть людей даже не хочет признаваться, но это же нормальная человеческая психология, что ты стал нищим. Ты недавно еще был высокооплачиваемым рабочим, или клерком, или специалистом. То есть люди еще большая часть считают, говорят: «Это временные трудности. Ну, как бы бывает. Тут небольшой спад, мы сейчас переложимся...». Блин, индустрии исчезают! Какие временные трудности? 

Но этот психологический фактор, он еще будет работать. То есть, когда люди сами себе врут, что они на самом деле обеспеченные, состоятельные, и у них все есть. Просто можно смотреть по изменению турпотоков, что с ними случилось. То есть ладно самолеты, но как бы реально туризм в европе как бы начал скукоживаться. То есть люди выбирают все более дешевые варианты или вообще уже ничего не выбирают. 

То есть как бы смех смехом с этой Британией, которые, блин, огурцы как бы раз в неделю теперь едят, но это же факт. Понятно что это все еще относительно локальные явления, которые прямо прерываются, такие вопиющие. Но жирок, на самом деле, заканчивается очень быстро. 

Я не очень верю, как всегда, в официальную статистику по росту ВВП. Потому что мы это разбирали и на Aftershock, и на glav.su, я уверен, это разбиралось миллион раз. Все эти генетические коэффициенты, все эти дефляторы, вся эта хренотень. Как можно из отрицательного экономического роста и очень большой инфляции собрать среднюю инфляцию и небольшой экономический рост?

Сергей: Это даже, кстати, недавно буквально у нас счетовод на сайте подловил. Я тебе этот следующий вопрос зачитаю. Это от AlexSworda, а я боюсь смысл перепутать. 

«Нет ли ощущения, что изначальные ожидания касательно СВО казались завышенным, как минимум в общественном сознании? И может ли это начавшаяся переоценка ценностей привести к революции сверху, то есть достаточно кардинальному пересмотру весов и влиянию элитных групп?»

00:10:28

Михаил: Смотри, про завышенные ожидания, однозначно, я уже ответил. Ожидания были, конечно, у всех завышенные, потому что, конечно, вот эту территорию мы воспринимали как комический цирк, и управление, и армию, и так далее. На самом деле оказалось все, конечно, немножко серьезнее. Не совсем они русские, но все-таки почти. То, что там перемололи уже вот эти 300 тысяч. То есть это на самом деле для страны, в которой, грубо говоря, 25 или 20 миллионов человек. 

То есть это же надо эту цифру понимать. Просто если ее масштабировать, например, на Россию — это под полтора миллиона человек, под два миллиона человек погибших только. Еще 2-2,5 миллиона раненых. Что бы у нас стране творилось при таких потерях. А эти ничего. Как бы крепятся. Поэтому да.

Ну и навал вот этот натовский, он конечно, в силу всего этого вооружения, вся эта подготовка, наемники, инструкторы и так далее, конечно это все сказалось. 

Поэтому я думаю, это стало не то что сюрпризом для всех, но я думаю, что это даже в Кремле стало довольно неприятным таким развитием. Я думаю, это даже не план «Б» был. Я думаю, это там план «С» был. 

Сергей: Или «Д».

Михаил: Слишком сильно они готовы драться. Это плохо, конечно. С другой стороны, как это плохо? С моей точки зрения, это на самом деле неплохо. То есть, во-первых, действительно идет формирование новой доктрины военной, обкатка технологий. И если натовцы просто разглядывают, как мы это делаем, и учатся на бумажке, то наши это реально делают. Это как 10 лет походить на кунг-фу в тренировочный зал или посмотреть 10 фильмов про кунг-фу. То есть наши сейчас в тренировочном зале, натовцы смотрят фильмы про кунг-фу. Не советую встречаться этим двум специалистам, одному по фильмам, другому по… 

00:12:37

Сергей: Я даже бы сказал, кто-то смотрит кунг-фу, фильмы про кунг-фу, а кто-то участвует в боях на выживание. 

Михаил: Вот, я и говорю! Наши сейчас работают, а те разглядывают. Конечно, это тоже полезное дело, разглядывать, но КПД, мягко говоря, пониже. 

С моей точки зрения очень важно, что меняется взгляд на всю периферию у народа. Потому что мы все равно, блин, еще два года назад все немножко жили в СССР, даже совсем молодежь. Ну да, это чужие, но они (узбеки, казахи, украинцы и даже литовцы), но вроде и свои. Ну все, ребята, больше нет своих. 

И это прямо складывается в голове. То есть что на самом деле мы – это мы, они – это они. Если они хотят, они могут стать нами, не похожими, не братьями, а просто нами. Переехать и стать русскими. Или присоединиться и стать русскими. Никакой там национальной самоидентичности на уровне этнофестивалей. А с точки зрения «иначе нет, ребята, вы такие же чужие, как шведы, и вам даже хуже». Потому что шведы хотя бы через одну страну, а вы в упор. 

И это на самом деле складывается постепенно, не сразу. Да, есть огромное количество людей, даже среди моих знакомых, которые: «Мы на них напали, они несчастные, там...» Да плевать, на самом деле, как бы! У этих людей тоже все постепенно в голове уложится. В целом складывается на консенсус, и я думаю, еще полтора-два года, и он окончательно сложится. Россия — это Россия, русские — это русские. Все, кто по периферии — это чужие люди. Все! И спрос с них как с чужих. Хотят быть своими, совсем своими, пожалуйста. Не хотят? Вот, собственно говоря, бюджет. Вот, собственно говоря, армия. То есть вот с ними вы общаетесь. 

Ты знаешь, я не думаю, что там будет какая-то фундаментальная переоценка, потому что, на самом деле, люди немножко странно сие воспринимают и работу того же самого Путина или правительства. На самом деле, если бы не будь они балбесы, они бы набрали идеально честных, идеально преданных, идеально компетентных людей, которые просто все нормально, идеально бы сделали по-быстрому. Что тут вообще? В чем проблема? 

Но так не работает. То есть оно не работает даже в небольших компаниях. То есть, на самом деле, ты исходишь из тех возможностей, которые у тебя есть. То есть нет абсолютно надежных людей. У каждого абсолютно, кто бы что ни говорил. 

Я почему отвлекся от этого всего? У меня тут свой прорыв произошёл в работе, в которой я работаю много лет. По, скажем так, когнитивной дисциплине я наконец понял кое-какие вещи. И сейчас у меня что-то типа диссертации пишется на эту тему. Одна из вещей там как раз про мотивационные модели, про мотивационные нейромодели, как это устроено в мозгу. Нет абсолютно надежных людей, у каждого есть слабая зона. И Путин это отлично понимает. Что любой человек по каким-то причинам либо предаст, либо подведет, либо, не знаю…

00:15:53

Сергей: Просто предатель изначально. 

Михаил: Вот. Да даже вопрос не в этом. То есть всегда могут возникнуть такие ситуации, такие условия, что… Вот как с Пригожиным с этим, да? То есть это было известно, ну что вы Путина за дурака-то считаете! Как бы слабое место Пригожина давным-давно было известно. То есть это был один из вариантов того, как он может себя повести. То есть как бы это было понятно. Просто, может быть, он лежал опять-таки на уровне как бы третьей папочки, а не первой. Но это слабое место, вот эта амбициозность. Вот это, когда его нахвалили, когда он почувствовал эту власть, когда как бы у него, вокруг него лилась кровь — это на самом деле его затригерило. 

Ну точно так же, как мы видим, например, на инстасамках, условно говоря, у которых все сложилось, появилась известность, деньги и так далее, и нормальная девочка, в принципе, превратилась в какую-то сумасшедшую абсолютно, то есть как бы ненормальную, на которую смотреть невозможно. То же самое с Пригожиным. 

Как бы я не скажу, что он был нормальная девочка (как бы мужик со своими особенностями), но он на самом деле попал в ситуацию, сложились так условия, когда просто его понесло, то есть как бы у него сорвало тормоза. То, что эти тормоза именно в этих условиях можно сорвать, я железобетонно уверен, что Путин это знал. Или тот, кто, собственно говоря, курировал там непосредственно в Кремле этого Пригожина. И знали, в общем-то, что с этим делать. 

То же самое касается всех остальных. Не может Путин, собственно говоря… Почему он не разгоняет народ? Он их просто перемещает. Он смотрит, насколько человек в той или иной сфере полезен или, скажем так, не вреден. То есть его вполне устраивает по большей части направлений работа на 3 с плюсом. Потому что, ребята, ну блин, мы все в лучшем случае среднестатистические троечники. То есть если бы каждый от себя требовал абсолютного уровня профессионализма, ох, мы зажили бы! Мы бы уже, собственно говоря, осваивали тау кита планеты.

В основном все троечники в Кремле. В основном все троечники. Не надо ждать, что Путин наберет всех-всех-всех на все должности, где можно, отличников или хотя бы хорошистов. Троечник — это уже неплохо. То есть он потихонечку везет, тащит свою работу в самые ключевые места. 

Путин старается перемещать людей надежных настолько, насколько он их проверил. Вот как с Кириенко, например. Вот он его не бросает, то есть он его возит. 

00:18:14

Сергей: Но Кириенко, извините, он, на мой взгляд, отличник все-таки! 

Михаил: Да, ну как бы, понимаешь, вот Шойгу. Снимайте Шойгу. Чем вас не устраивает Шойгу? Может быть, он не отличник, но он на своем месте не запарывает, на самом деле, по-серьезному. Вот там миллион, там не учли, там не учли… Ребята, блин, это нормально! Там не учли, там не учли, там прокосячились… 

То есть, если Шойгу все еще остается, или Герасимов, на своем месте, это значит, что все это в пределах допустимого диапазона косяков. Допустимого. Если он проскочит этот допустимый диапазон, значит, его куда-то передвинут, как передвинули Медведева. Раз — и Медведев на сколько-то лет, не знаю, навсегда или на сколько-то лет, по сути, на самом деле куда выпал? То есть, он сейчас ничего не делает, он просто замещает Жириновского, с моей точки зрения. Я могу немножко быть не прав. 

Или как Иванов. Вот был Иванов Сергей... 

00:19:13

Сергей: Ну, смотри, тут я, может, чуть-чуть тебе соопонирую. Все-таки у Иванова возраст. Человек вполне, возможно, захотел и сказал: «Идите вы в баню!»

Михаил: Может быть, может быть. Я к тому, что Путин на самом деле не разбрасывает кадрами, потому что он понимает, что на самом деле новых кадров намного лучше найти не так просто, мягко говоря. 

Сергей: Тем более такого уровня, таких менеджеров, с таким знанием ситуации. 

Михаил: Да. Поэтому он старается, если человек явно не тянет на том месте в новых условиях, он просто старается переместить его на то место, где от него сейчас будет польза. Если человек явно подвел, ну прямо явно подвел, то есть видно, что пробили его как бы мотивацию деньги или власть, или дети, или еще что-то, он его перемещает на более безопасную позицию. Условно говоря, в Забайкалье куда-нибудь губернаторить. То есть, опыт есть, сильно много там как бы не наделаешь. Коррупция? Ну конечно, коррупция. 

Поэтому я не думаю, что произойдет... То есть, оно ускорится. Оно же и так... Ну что? Чистка идет. Переформатирование и управление идет однозначно. Опять-таки с косяками, с ошибками. Ну блин, а как в такой системе большой по-другому? 

Будет ли какой-то революционный рывок? Я думаю, нет. Я думаю, не пройдет. Не будет ничего такого революционного. Я не вижу для этого предпосылок. Тем более сейчас мы полтора года, люди, которые на своих местах, они в основном по большей части показали, что они на своих местах, нормально. То есть, мы же не в крови пока по колено, не в соплях. То есть и страна работает, развивается. 

00:20:52

Сергей: ВВП растет. 

Михаил: ВВП растет, будем считать. Как бы армия строится. Не знаю, зачем нужны какие-то радикальные преобразования сейчас? 

Сергей: А вот, смотри, с точки зрения вообще взглядов населения, в целом, и в правительстве, в том числе, раньше такого, чтобы, условно говоря, 10 лет назад сказать: «Я хочу купить русское, я хочу купить российское», то есть такого не было среди населения. Никто не старался купить российский товар. Сейчас очень многие. Это стало популярно: «Хочу покупать российское». То есть, может, это не касается автомобилей, но в очень многих отраслях, те же продукты питания. У меня супруга, например, старается…

00:21:33

Михаил: Нет, ну с продуктами однозначно, это уже давно. Это уже 10 лет, можно сказать. 

Сергей: Но смотри, очень много взглядов таких, с точки зрения идеологии. То есть упор на российское, он поменялся. В лучшую сторону причем. 

Михаил: Он меняется все время, Сергей. Как бы, помнишь (если поднять древние ветки — шестой-седьмой год), — мы прорвемся. То есть мы поднимаемся на самом деле. В России, я имею в виду. То есть тогда это была позиция очень маргинальная. Ну, мягко говоря, очень маргинальная. То есть, молодежь в 2006 году в основном хотела уехать. В основном.  Переехать куда-то. Понятие российский туризм было смешным. В смысле внутрироссийский туризм.

Российское производство. Что вообще в России? Я забыл, когда Медведева поставили на проект сельское хозяйство? 

00:22:32

Сергей: В году с шестом-седьмом. 

Михаил: Вот. Тогда это вызывало хохот. То есть, как бы поставили, как по-советски, на сельское хозяйство, чтобы, собственно говоря, убрать человека. 

Сергей: А сейчас плюс 40 миллиардов. 

Михаил: Да, понимаешь, и в шестом-седьмом году, не так уж и много (ну как, для многих уже много) не было вообще темы покупать российскую еду, только импортное. То есть про ту же самую российскую еду, блин, я уже не знаю, когда я в последний раз какое-нибудь мясо покупал импортное. Я просто не помню этого! В лучшем случае лет десять назад. Тема просто развивается. 

Сергей: Ну опять же дети в школе учатся в английской, это уже печать для чиновника, если он отправит своего ребенка учиться. 

00:23:25

Михаил: Ну да. Я думаю, это больше связано… Тут такой комбинированный фактор. С одной стороны, это неприязнь. Тупо неприязнь человека к людям, которые тебе гадят. Вот оно НАТО. Это Германия, Бельгия, Франция и так далее. Которые на самом деле, подавляющее большинство людей, осознают, что они полезли снова в войну, их туда никто не звал. А они хотят на нас заработать. Собственно говоря, они хотят там, не знаю, уничтожить, не уничтожить, но заработать точно. Точнее, не заработать, а награбить. И это на самом деле большая часть людей понимает. 

С другой стороны, опять-таки, вот эти все ЛГБТ, БЛМ… Блин, да, есть у нас какая-то прослойка, которая как бы с либерализмом головного мозга, который говорит, что абсолютная свобода — это абсолютное благо. Но это же бред! Большая часть людей, абсолютное большинство, это тоже понимает. Что на самом деле нет такого понятия абсолютная свобода. Мы русские, да, у нас свой культурный код, у нас своя история. Блин, мы в конце концов просто люди. 

Ну как бы, да, там занесло людей на поворотах. Ну блин, до этого в Китае с их культурной революцией заносило. Нас где-то заносило тоже, собственно говоря, Советский Союз. Их тупо занесло. Но они настолько агрессивно это навязывают, что опять это вызывает неприязнь. 

Потом опять-таки деградация Европы. Часть людей ее уже видит. Не так много, на самом деле. Просто культурная деградация, экономическая деградация, бытовая деградация. И все это вместе склеивается. И просто этот маяк, маяк для русских европейский, он тухнет. А чё там в этой Европе? То есть они начинают нищать, у них грязь, у них хрень какая-то в жизни. 

У нас даже с этой самой цифровизацией. То есть я, на самом деле, большой противник тотальной цифровизации. Я знаю, чем это может закончиться. Но тем не менее, конечно, все эти Госуслуги, все эти электронные очереди, вся эта фигатень, которую, на самом деле, в Европе, в большинстве стран надо поискать прямо. То есть там прямо по старинке, как у нас в 1985 году. То есть надо по всем кабинетам в огромном количестве случаев обойти. И с этим люди тоже сталкиваются. 

И постепенно просто складывается: «А что там эта Европа? Ну как бы Европа, ну живут. Ну блин, у нас интереснее». Кто-то все еще… Вот те, кто, собственно говоря (как они у нас называются сейчас) релоканты. Но это, понимаешь, уже религиозная установка. Они приедут когда сейчас в Дижон или в Марсель, они просто не будут видеть. Они не будут видеть наркоманов, они не будут видеть этого бардака. 

00:26:07

Сергей: Вы не понимаете! Это другое! 

Михаил: Нет, они просто не будут видеть. Понимаешь, у нас, на самом деле, выборочное зрение. Реально, в зону твоего сознания попадает, дай Бог, 1% того, что вообще видят твои глаза. И соответственно, когда у тебя вера, ты с ней вырос, твои родители всегда мечтали, что ты уедешь за границу, ты всегда мечтал уехать за границу и наконец уехал. Просто, на самом деле, у тебя из поля зрения выпадет весь этот бардак, и на несколько лет тебя может хватить. То есть ты просто этого не видишь. То есть у тебя на твоей площадке лестничной колются наркоманы и гадят, а ты просто не воспринимаешь это. Говоришь: «Нет, нет, нет. Это частное исключение». 

Поэтому в основном у народа потихонечку трансформируется сознание. Нам не интересно, что происходит как бы на этом Западе, потому что он сам по себе перестал быть интересным для нас в каком-то смысле. То есть технологий нет, культуры нет, экономики нет. Как бы поехать в отпуск туда сейчас? Да е-мое! Я сейчас два раза подумаю, на самом деле. Я лучше в Турцию сгоняю или в Египет. 

Потому что я не хочу сталкиваться, собственно говоря, с этим как бы черным мурлом, которое там гадит и ширяется. Еще 20 лет назад как бы практически в центре в кафешках к тебе могли подрулить арабы и, прошу прощения, залупаться. А что сейчас творится? Это капец какой-то! Нафиг мне такой отпуск вообще!

00:27:36

Сергей: То есть в любом случае ты тоже согласен с точкой зрения, что у нас ставка на более патриотичное, более российское? Как бы, как сказать, дух патриотизма проникает в массы, в том числе и руководящие группировки. 

Михаил: Понимаешь, я думаю, никто особо не формулируется «я патриот». Просто понимаешь, блин, мы потихонечку начинаем превращаться (по ощущению очень медленно, это может занять еще 15-20 лет) в то, чем все американцы чувствовали в 60-е. Блин, а где еще, если не у нас? То есть везде ху. То есть как бы мы лучшие. То есть здесь не нужен никакой другой патриотизм, просто «мы лучшие, у нас все лучшее». И оно там-сям, понемножечку, собственно говоря, просто у людей в голове понемногу складывается. 

То есть, конечно, всех перепугало начало этой спецоперации. Конечно, многих перепугало то, что включились НАТО и Соединенные Штаты в это все, мобилизация. Перепугали всех санкции по началу. Сейчас, я вижу, народ отходит уже. Вот оно приелось. Понятно, что если не будет ядерной войны, то нормально, проживем. 

Ну что-то изменится. Мне кажется, на многих большее впечатление произведет, например, результаты того, что сделает в ближайшее время этот недоискусственный интеллект. То есть сколько рабочих мест из-за него похерится. Простеньких, конечно, но, тем не менее, от этого помощнику юриста не легче, что у него работа простенькая, а теперь ее нет. Когда просто будет этот Чат GPT готовить простейшие справки и документики. 

00:29:16

Сергей: Касательно того вопроса, что везде будет хуже, будет у нас лучше через 15 лет. То есть, на мой взгляд, такое возможно только в случае цивилизационного коллапса. То есть человечество на текущий момент достигло своего пика, уже фактически падает, и только некоторые страны смогут продолжать развитие. Собственно говоря, лучшие позиции для этого у России. То есть ты примерно так это видишь, или как-то по-другому? 

Михаил: Знаешь, вот если не брать разговор о том, насколько что где коллапсирует, я думаю, на данный момент мы входим, в лучшем случае, в длительный период стагнации. То есть когда сейчас, например, идут разговоры, что Китай нас во всем обгоняет, мы отстаем в космической программе, еще в чем-то. Это конечно все ерунда в том плане, что ситуативно, конечно, нас обгоняют одни и другие, но это не имеет смысла. То есть это не имеет на данный момент перспективы. 

То есть я, например, совершенно спокойно могу понять Кремль и Роскосмос, которые не особо суетятся с лунной базой. Это  больше, мне кажется, балабольство сейчас. Не будет космоса большого в ближайшие лет сто, скорее всего, лет двести. Соответственно, вкладываться туда сейчас как бы сверх масштабно — это пытаться сейчас выкормить нового белого слоненка, на которого у тебя все равно потом не хватит денег на еду.

И у Китая не хватит денег на еду. На одного слона у него хватит денег белого, но поскольку Китай сейчас, например, пытается прорваться вообще везде, то это абсолютно дохлый номер. То есть, на самом деле, ресурсами, возможностями, рынками в обозримой перспективе (и это уже не годы, и даже не десятилетия, это уже как минимум лет 50-100) никак, конечно, не будет обеспечено.

Поэтому большая часть вот этих надрывных усилий, которые сейчас например там китайцы предпринимают, она просто уйдет в ведро. И не так, как у нас даже с энергией, с бураном, которая по большому счету ушла в ведро, но что-то, на самом деле, из этих работ сохранилось. 

00:31:27

Сергей: Металлы, топливо.

Михаил: Возможно, как бы где-то оно аукнулось в гиперзвуке в нынешнем, в материалах, из которых это сделано, еще в чем-то. Но это прошел небольшой отрезок времени относительно между падением той программы. Сохранились еще кадры, документация и так далее, управление. И это можно было перенести хотя бы частично в другие проекты. Сейчас застой, в лучшем случае, который грядет, он не позволит по большей части продуктивно использовать хоть что-то из того, во что сейчас масштабно вкладывается тот же самый Китай, с моей точки зрения. 

Сергей: 2-3 нанометра в микроэлектронике, как думаешь, останутся через 20 лет, или эти технологии будут похерены? 

Михаил: Не знаю, честно говоря. 

Сергей: Являются ли эти технологии сейчас белым слоненком? 

00:32:18

Михаил: Не знаю. По конкретной технологии я тебе, конечно, сейчас не скажу, я не настолько погружен все-таки в ИТР современный. Но я просто понимаю, то есть на самом деле, еще раз, что сейчас вопрос на ближайшие десятилетия действительно будет про выживание. Задача сконцентрироваться, задача понять, в частности для России, в чем же действительно наши сильные стороны.

То есть, например, наша сильная сторона — энергетика. Однозначно. То есть наша сильная сторона, сильнейшая, которая будет, — продовольствие, однозначно. 

Сергей: Исходит из энергетики, по сути.

Михаил: Сейчас мы прибираем эти четыре области на территориях… Неизбежно рано или поздно, сколько-то времени пройдет, собственно, остальной юг все Причерноморье, Одесса, Николаев, они тоже окажутся под нашим контролем. Прямым, косвенным — не суть важно. Ну и что? 

С учётом того, как будет, при всех текущих провалах каких-то… Помнишь, мы на стримах разговаривали про комбайны. Начались проблемы определённые, собственно говоря, с серьезной техникой для работы на полях. Но тем не менее, это будет, конечно, решено за два года, за пять лет, за восемь лет. Это не настолько принципиально. И Россия выйдет объективно на доминирующие позиции на мировом зерновом рынке. То есть не на ведущие, а на доминирующие. 

Когда, грубо говоря, будут прилетать в Москву, и Москва будет говорить: «Вы будете кушать, а вы не будете кушать. Вы будете кушать по этой цене, а вы будете кушать по этой цене». И те, кто «вы не будете кушать», они должны очень серьезно подумать над своим поведением, почему все-таки они не будут кушать. 

И у нас таких направлений не скажу, что сверх много, но не мало. Просто надо сейчас сконцентрироваться и не пытаться догнать всех. Сейчас опять: «Нам надо автомобилестроение!». Да блин, да не будет! Я на самом деле про это уже говорю хрен знает сколько. Да не будет частных автомобилей! Ну 10 лет, 15 лет…. Да закрыта тема. Все. Ни у нас не будет их, нигде. Поэтому не надо там особо напрягаться. Пусть сейчас китайцы у нас построят это дело. Не будет частного транспорта. Будут там какие-то для особых, полиция, может быть. Будут арендованные робоповозки. Это неизбежность. Все. 

Сергей: Общественный транспорт будет. Электрический общественный транспорт: трамваи, троллейбусы. 

00:35:01

Михаил: И на самом деле и хорошо! Жить станет легче. В городах будет чище. Дороги не будут так разрушаться. Куда денутся эти все люди? Туда же, куда и все остальные. Куда денутся дизайнеры и помощники юристов, которых 2-3 года и начнут реально массированно заменять эти псевдоинтеллектуальные системы подписные. То есть никто же не будет делать для каждой фирмы. Будет, как Яндекс.Подписка. То есть подписался, у тебя как бы инструмент для генерации, собственно говоря, нотариальный. 

Сергей: У меня ВП, то есть онлайн-бухгалтерия. Там как бы большинство операций.

Михаил: Вот. Туда же денутся, собственно говоря, те люди, которые сейчас там занимаются дорожным строительством и автомобилями. Хрен знает, куда пока. Поэтому, да, то есть я считаю, что мы находимся на удачной позиции, на очень удачной, имея территорию, ресурсы, все-таки достаточно людей. 

Сергей: Образованных.

00:35:53

Михаил: И люди поедут. То есть, на самом деле, это тоже очень смешно звучало, я понимаю, в седьмом году, когда я это писал, но европейцы, те же самые европейцы и американцы поедут сюда. Они уже начинают ехать. Да, это тоненькие пока ручейки и отдельные люди, но тем не менее. 

Сергей: У нас 20 деревень заложили, в которые будут переезжать африканиты как-то. Те, кто европейцы жили в Африке.

Михаил: Буры. 

Сергей: Афробуры? 

Михаил: Не знаю, ладно.

Сергей: Как-то выражение… я не помню. Короче, те, кто европейцы жили в Африке, сейчас они переезжают массово в Россию. То есть уже даже такие…

00:26:29

Михаил: Ну в ближайшие месяцы, год-два я никакой массовости не жду. Но на самом деле стабильный приток людей, когда действительно станет понятно, что нынешние проблемы в Европе, это не рецессия, это не стагнация, это еще хорошо. То есть то, что сейчас, это очень хорошо. 

Сергей: Говорит, две новости, плохая и хорошая: будет голод, что навоз будем есть. 

Михаил: Это как про черную и белую полосу. «У тебя что сейчас?», он говорит: «У меня черная полоса» или белая. «А тогда, когда казалось, я думал, что это черная, а оказалось, что белая». Ну вот. То есть вот у них будет так. И людей будет в конечном итоге больше. Это отдельный вопрос, как всех этих товарищей (датчан, французов, испанцев) здесь опять-таки русифицировать. 

Но, с другой стороны, те, кто сюда поедут, они сами будут хотеть русифицироваться. Потому что придут сюда именно те, кому все обрыдло, которым не нравится не просто экономика, а не нравится уже абсолютно все — идеология, культура, вот все. Они говорят, что мы не хотим больше быть французами в этой Франции. Мы хотим быть русскими в нормальной стране. Поэтому, я думаю, там не будет прямо каких-то колоссальных проблем с адаптацией этих переселенцев, тем более их детей. 

То есть у нас для того, чтобы остаться вот этим островом, сохраняющим, скажем так, настолько возможно цивилизацию текущую, у нас все возможности, я считаю, есть. Другое дело, что нам еще долго воевать, и не только на Украине. 

00:38:09

Сергей: Если говорить про возможности России, наши перспективы, если смотреть твои самые первые ранние прогнозы, шестого года, очень ярко выражено то, что есть маленькая Россия, есть такой злобный, большой, влиятельный Евросоюз, есть США, есть Китай. А Россия, она какая-то на периферии. Но глядя сейчас на события, которые происходят, очень четко видно, что США замутили саммит победителей в Саудовской Аравии, но ничего у них не получилось, а многие страны постоянно звонили и консультировались с Москвой. То есть нет ли такого, на твой взгляд, сейчас, что в тех твоих прогнозах ты недооценил влияние России? Или плюс-минус? 

Михаил: Нет. 

Сергей: Или сильно хорошо отыграл он? 

Михаил: Во-первых, Путин и вся команда, они играют хорошо. Я это всегда говорил. У меня возник примерно года полтора-два, давным-давно, в районе 10-х годов, вопрос к нему, и возникли вопросы последние, такие прямо серьезные, по ковиду. То есть вот это мне сильно не понравилось. 

Сергей: Я помню твои критические высказывания. 

00:39:20

Михаил: И вот, что вообще происходило с ковидом. Хотя, посмотрим лет через 10 на это. Но в целом, на самом деле, как бы играют они, конечно, хорошо. Не отлично, но хорошо. Отыгрывают почти все возможности, какие есть. Я не скажу, что я Россию как-то недооценивал. То есть я, например, никогда не ставил на Евросоюз. То есть, я всегда говорю: «Ребят, Евросоюз – это очень временное объединение, которое плохо закончит». И дай Бог не случится (хотя может и не дай Бог по нынешним временам, пусть, может, и случается) то, что я им наобещал. Что в ближайшие годы придут нацистские хунты фашистские в большинстве стран, и начнется разнообразная и внутренняя зачистка, и тёрки между ними уже вплоть до военных. И это всё не исключено. То есть, на самом деле, по нацистским режимам, по фашистским, я вполне уже вижу, что тенденция намечается. Прямо уже намечается. 

Опять-таки, понимаешь, Китая у меня пиетета особого никогда не было. Понятно, что он большой. Понятно, что он растет. Понятно, что он... Но на самом деле, с моей точки зрения, Китай сейчас и все годы последние, он пытается запрыгнуть во все ушедшие поезда. И это на самом деле ничем хорошим не закончится. Поэтому, не знаю. 

Я просто сейчас не могу до такой степени вспомнить. Я не помню. Просто у нас роль была тогда такая маленькая (не наверное, а точно в шестом году), что если бы я начал говорить про то, что Россия претендует на то, чтобы стать глобальным медиатором, глобальным модератором, меня бы там просто сразу в психушку сдали. 

Потому что, конечно, Путин говорит не про какой не про многополярный мир. Точнее, он говорит одно…

Сергей: Значит, это немножко другое.

00:41:11

Михаил: Нет, просто каждый понимает по-своему. Знаешь, я как-то недавно с ребятами разговариваю, со своими учениками, и говорю: «А что ты там с ней разбирался?» И мне Паша говорит: «Я не разбирался с ней». Я говорю: «В смысле? Вы там обсуждали». Он говорит: «Ну у нас там просто вопрос был». Я говорю,: «Ну?», он говорит: «Разбираться — это в табло». Я говорю: «Понял». 

То есть, понимаешь, просто само по себе слово для меня и для него, оно разное. Для меня разобраться – это понять суть проблемы, для него разобраться — это въехать в табло. 

Так и Путин, когда он говорит про многополярный мир, надо понимать, что, возможно, у него в голове сильно другая картинка, что же такое многополярный мир. С моей точки зрения, Кремль, конечно, идет на то, чтобы стать модератором, потому что уходит глобальный доминатор такой, Соединенные Штаты. То есть выпихивают его. Будем надеяться, что он уйдет. На его место претендует, как он не отнекивается, Китай. То есть всеми своими действиями. 

Этого боятся все на самом деле. То есть его соседи ближайшие дико боятся! Почему американцы легко, конечно, сейчас укрупнят это AUKUS, или что они там хотят с этим делать? И Филиппины, и Япония, и Вьетнам, и все-все-все, кто вокруг, и Индия туда же — они Китай, конечно, боятся до кошмаров! Его прилично опасаются и на Ближнем Востоке, и в Африке.

Но он идет и пытается, с одной стороны, повторить то, что делала Британская Империя, то есть создать трансконтинентальные пути, которые взять под свой контроль, по сути. Он пытается делать одновременно то, что делали американцы с индустриальным вторжением и доминированием доллара. И так далее. То есть как бы это, конечно, всех напрягает.

Поэтому Китай в качестве замены Штатов никого не обрадует ни хрена. Он уже никого не радует. А это плохая позиция. А у нас очень хорошая позиция на самом деле. Нам ничего не надо. То есть как бы африканцы, когда на нас смотрят, они понимают, что американцам от них надо, китайцам от них надо, британцам от них надо, а нам от них вообще ни хрена не надо. И это, конечно, вызывает у них симпатию. Это вызывает ощущение спокойствия. То есть хотя бы есть одна страна, которой от нас ничего не надо, которая не собирается добывать непосредственно из нашего кишечника слоновую кость.

00:43:32

Сергей: Как в том анекдоте: посмотрел, говорит, что в кармане ничего нет, и положил (грабитель) денюжку. Так вот мы тот грабитель, который… 

Михаил: Ну, денюжку лишнюю мы класть не будем, но у нас позиция именно для медиатора, который просто приходит и говорит: «Ребята, давайте я разберусь. Я ничего не буду навязывать, я просто расскажу свой взгляд, как здесь будет справедливо сделать». 

Сергей: Михаил, вот если смотреть, в целом, на перспективу много лет, в России какие специальности будут наиболее актуальны и какие наименее актуальны? На твой взгляд, вот так плюс-минус. 

00:44:07

Михаил: Не могу. Вот на самом деле, правда. Вопрос сейчас такой задал, на который начну завираться. Давай еще раз. То есть я думаю, глубокая моя такая убежденность, что мы, на самом деле, вошли в очень длительный период стагнации, в лучшем случае, с точки зрения развития науки, технологий и так далее. Не будет ни государство, ни бизнес, ни у нас, ни через несколько лет нигде вкладываться практически в привычные нам прорывы, технологии: космос, электроника и так далее. 

Сейчас основное направление, по большому счету основное направление, которое должно быть реализовано, — это энергетика. То есть если в ближайшие десятилетия не произойдет прорыва по энергетике — все. 

Сергей: В мире? 

Михаил: Да.

Сергей: В России-то все хорошо. 

00:45:12

Михаил: Да как сказать? Оно, может быть, хорошо и будет. Я понимаю, что большей части людей без разницы, что будет через 150 лет. То есть оно, может быть, хорошо, условно, по сравнению с другими, лет 150. Но это на самом деле всё. Если мы сейчас не прорываемся в ближайшие десятилетия через это игольное ушко с энергетикой, то все. То есть наша цивилизация идет необратимо к деградации, и мы никогда не достигнем того пика, на котором мы были в 80-е, условно говоря

Поэтому туда, конечно, вкладываться будут все и наши особенно. Все, что в области, которые я сказал. То есть которые вот сейчас просто в стране, в Москве, окончательно просто оформятся и постулируются в качестве вот наших базовых таких. То есть которые… то же самое сельское хозяйство. Это однозначно. То есть реальный есть шанс стать доминирующим, практически гегемоном, как бы на рынке зерновых в течение 15-20 лет и странно этим не воспользоваться. 

Сергей: Ну, уже, собственно говоря. 

00:46:24

Михаил: Да. То есть это хорошая позиция, когда ты рука кормящая для всего мира вообще. Очень легко разговаривать с людьми, с государствами, как бы предлагать им правильные идеи после этого. Понятно, что будет продолжаться. То есть неизбежно автарки, не автарки, но там какие-то вещи мы будем заменять. Станкостроение, оно в любом случае нужно будет. Машиностроение, химия. То есть это неизбежно. То есть это нужно довести сейчас до ума, до того вида, в котором это необходимо стране. То есть на ближайшие 15-20-30 лет, наверное, там работы будет навалом. 

По IT сложно сказать. Не знаю, честно говоря. То есть она как бы горячая тема, но блин, она всегда горячая была, конечно! Но мне кажется, где-то там мы скоро придем к такому ограничению тоже. 

Сергей: Когда новые дата-центры строиться не будут в силу того, что они слишком энергоемкие. Соответственно, запросы и задачи, которые можно автоматизировать, они будут падать. Как один из возможных вариантов. 

00:47:32

Михаил: Нет, на самом деле, с моей точки зрения, на данный момент, если брать вопрос цифровизации именно общественной, мы близки к насыщению. То есть можно идти и дальше, довести все до полного контроля всего, но это уже вот прямо я буду расстраиваться, честно говоря. Несмотря на то, что я вот прямо такой русский-русский, но от такой цифровизации мне захочется сбежать куда-нибудь там на острова Сынкица. Потому что я не очень хочу, чтобы вообще вся моя жизнь в каждом вообще проявлении где-то фиксировалась, контролировалась, оцифровывалась и осмысливалась людьми, незнакомыми мне. 

Сергей: В прошлом прогнозе ты говорил о том, что вскоре к нам с Запада и с Европы в частности придут с котомками. Прогноз в силе, только, я так понимаю, понятие «вскоре» — это немножко растяжимое понятие, правильно? 

00:48:25

Михаил: Ну, смотри, на самом деле вопрос, куда... Нет, старый прогноз, конечно, придется сейчас пересмотреть, потому что, по сути, принято решение. Я не знаю, кем и как, но принято решение о том, что Европы не будет привычной нам. То есть мы разговаривали о том, что Европа постарается сохраниться. Привычной нам Европы не будет. Вопрос: как ее не будет? То есть, если она…

Сергей: Пойдет закопается сама?

Михаил: То есть, если просто будет продолжаться тот процесс, который мы сейчас видим, постепенного этого толкания животами где-то на очень-очень периферии с Россией, деиндустриализации вот этой европейской. То есть что-то они просто смирились. С нами же это как-то произошло на самом деле в Советском Союзе? То есть как-то мы смирились с тем, что мы деградировали в 90-е? И как-то даже находили многие какую-то приятность в этом. 

Сергей: А вот на Западе они сейчас могут выйти из сложившейся для себя ситуации без войны? Или же они все-таки... 

Михаил: Куда выйти?

Сергей: В краткосрочной перспективе им нужны наши ресурсы, им нужен развал России. 

00:49:41

Михаил: Ты знаешь, я не думаю, что кто-то серьезно, блин, кто-то серьезно из серьезных людей рассчитывал на развал России. Ну блин, ну это настолько смехотворная идея! Вот мы же не рассчитываем на развал Франции? Ну вот с чего?

Я на самом деле опасаюсь развития. Ну, как опасаюсь? Предполагаю развитие вот этой ситуации с Украиной. Большая-то часть народа сейчас считает, что подключится к процессу Польша через некоторое время. А я думаю, что на самом деле, к процессу подключится вся Европа. 

Я тебе сказал уже незадолго до этого, я думаю, что продолжение будет на Балтике. И продолжение, я думаю, что Путин его оттягивает. У нас же программа до 26 года. И до 26 года, если посмотреть, что, собственно говоря, готовится по армии, по ВПК и так далее, блин, это не для оккупации Латвии, мягко говоря. Это для серьезного дела. 

А серьезное дело я вижу на самом деле столкновение балтийское. То есть, что на самом деле нас попробуют все-таки... Вот этот процесс будет потихонечку идти, и в конечном итоге дойдет до того, что нам попробуют закрыть Балтику. В тот момент, как нам попробуют закрыть Балтику, вспоминайте, что, собственно говоря, на эту тему делал Петр. И ситуация приобретет совершенно другой уже облик. 

И вот тут, на самом деле, я думаю, как? Во-первых, надо понимать, что если это произойдет, то война будет не то что прямо большая. Я не думаю, что там до каких-то ядерных столкновений дойдет, потому что это просто некому делать и незачем. Я думаю, Европа развалится на несколько квазиимперских сущностей, похожих на то, что мы видели сто с небольшим лет назад. 

Я почти уверен, что там сгруппируется, никуда не денется Британия. Да, она болела, конечно, очень много и сейчас болеет. Но, я думаю, все-таки это ядерная страна. И, я думаю, если сейчас начнется в ближайшие 3-4 года серьезный замес уже в Европе с нашим участием, Британия очень хорошо так отгребет вместе со своим окружением. Тем более, что там одни королевства вокруг всякие: Норвегия, Дания, Бельгия, Голландия. Я думаю, вот один кластер.

Очень хороший, кстати, кластер, на самом деле во всех смыслах. То есть такой интересный торговый шлюз для всего мира, финансовые дома старые, датские, голландские. То есть люди умеют выстраивать отношения. Я думаю, Франция выпадает из Европы. То есть это уже видно. Макон, прошу прощения, мудак (то, как он все делает), но в принципе у Франции на самом деле сейчас по большому счету одно направление — это североафриканский союз. 

Опять-таки, ядерная страна. И в принципе, если бы они не портили сейчас как при Макроне чудесное отношение со всеми подряд в Северной Африке, то вполне она могла бы стать таким лидером североафриканского союза, технологическим лидером. 

00:53:03

Сергей: И франк, опять же, никто не отменял. 

Михаил: Да. Тем более там все говорят по-французски в Северной Африке, по большей части. Я думаю, несмотря на болезненность Турции, у Турции есть шансы снова собрать вокруг себя в каком-то… 

Сергей: А в этой ситуации какие опасности в рамках санкционного давления, в рамках конфликта, для России ты видишь? Опять же, играя за наших оппонентов, ты бы что нам втюхал? 

Михаил: Я бы вынес Китай. То есть, на самом деле, прямое давление… 

Сергей: Томагавки? 

Михаил: Я это, на самом деле, и тогда, как бы, и в первых своих обсуждениях, в прогнозах, все это писал. То есть, на самом деле, прямая атака на Россию, она бесперспективна. То есть военная, экономическая. То есть экономическая была перспективна, на самом деле, тогда, когда я писал, что как бы окно возможностей должно закрыться в районе 2012 года. Что после 2012 года, в принципе… То есть до 2012, пусть до 2013-2014, как бы нас еще можно было взломать. Вот то, что сейчас на нас обрушилось, если бы на нас это обрушилось в 2011 году…

Сергей: А лучше в 2008…

00:54:07

Михаил: Да, а лучше в 2009-2010, то нам был бы капец! То есть это однозначно. То есть мы бы не развалились, но мы бы не сидели с тобой вот так вот по-барски вальяжно и не беседовали бы. То есть в стране был бы еще один 92-й год. 

Сергей: Или стояли бы у станка: «Давай, выполняй смену, надо еще партию снарядов отправить»

Михаил: Да. Сейчас, конечно, это абсолютно уже было такое бессмысленное. Ну как бессмысленное? Оно осмысленное — нас, правда, изолировали. То есть смех смехом, но на самом деле нас из большого количества процессов... 

Сергей: Кстати, это четко сбылось по твоему прогнозу — изоляция России. То есть ты говорил много четко раз. 

00:54:48

Михаил: Да. Нас от очень многих процессов отжали. То есть нам трудно сейчас естественным путем управлять какими-то процессами или принимать в них участие. Но я и тогда, и сейчас абсолютно уверен, что мягкое место — это Китай. То есть он на самом деле слабый. В смысле, он большой, полуторамиллиардный, он богатый, он вкладывается сейчас в кучу всех этих технологий, он строит свои эти Шелковые пути, но это все построено на песке. 

Потому что все эти Шелковые пути без армии, которая готова вмешаться в любом месте в любой момент, ни хрена не стоит. То есть закроют точно так же, вот как с нами. Можно считать, что на самом деле обкатка вот этих вот всех санкционных действий, это обкатка на нас того, что можно сделать с Китаем. 

Вот самый слабый игрок на данный момент из крупных, которые участвуют в определении нового миропорядка, — это Китай. То есть, несмотря на всю его мощь, эта мощь на самом деле уязвимая. 

Сергей: Только армия или еще недостаток ресурсов, вот на твой взгляд?

00:55:55

Михаил: Да там все. Ну давай я просто приведу гипотетический пример, как бы я сделал, например, на месте американцев. То есть вот раскручивалась тема ядерного удара России по Украине. Зачем она раскручивалась? Надо было посмотреть на реакцию, я считаю. То есть как бы посмотрели на реакцию, кто как среагирует, если Россия… То есть Европа, да, вся будет биться в истерике. Посмотрели, кто еще на самом деле в этот момент, если вдруг мы ударим ядерным оружием по Украине, кто как среагирует в Африке, в Южной Америке, в Азии. Прикинули это. 

Ну, давайте просто представим, что Китай наносит удар неспровоцированный по Тайваню. И не маленький какой-нибудь, а вот разносит, например, город, где размещены эти фабрики.

Сергей: TSMC. 

Михаил: Да, вот эти фабрики. Вероятно? Вероятно. В смысле, Китай так не сделает, но…

Сергей: Летит ракета. 

00:56:54

Михаил: Летит ракета, да. Причем, как бы надо же понимать, Тайвань — это же не один остров. Это сколько их там? Полтораста островов. И там какие-то острова есть буквально в пределах видимости с береговой линии Тайваня. То есть там в десятке километров буквально находятся, которые... Ой, Китая. То есть, ну, заходит туда Вирджиния какая-нибудь (не каждую Вирджинию отследишь как бы) и садится там, как бы, на три дня. 

И потом, когда Китай проводит очередные какие-нибудь сумасшедшие учения в тайваньском проливе масштабные, вдруг со стороны Китая от континентальной линии вылетает 4 крылатые ракеты по 150 килотонн и накрывают какой-нибудь город двухмиллионный с этой самой фабрикой. 

Что будет происходить? Как бы тайваньцы, естественно, начинают херачить со всего, что есть по вот этим вот китайским силам. Китайцы отвечают. То есть пока весь этот замес, собственно говоря, разберется, то есть там уже есть четыре ядерных взрыва, здесь уже, в проливе, собственно говоря, бойня идет. Обычными силами, но тем не менее. 

Сколько минут пройдет до того, как все информканалы по всему миру будут забиты новостью о том, что Китай совершил чудовищное преступление и уничтожил два миллиона граждан?

Сергей: Минут за тридцать, я думаю. В смысле, до старта ракет.

00:58:05

Михаил: Вот. И здесь можно вот этот уровень крика включить такой, что на самом деле от Китая шарахнутся все. То есть, что американцы как бы говорят: «Всё. Как бы это чудовищное преступление, которому нет оправдания! Все, кто не с нами, те враги человечества». И отгребают все. Все торговые связи Китая разрушены, вся экономика. Все конфискуется. Китайцы интернируются по всей Европе, по Соединенным Штатам. Все, что можно, у них отбирается, в том числе, у частных лиц. 

Что Китай будет делать в этой ситуации? Оправдываться? Будет показывать картинки, что посмотрите? Мы ему будем помогать? Мы будем давать сигнатуры этих ракет? Кто нас слушать будет! Кто вообще все это как бы слушать будет?

Сергей: Русские сами там…

Михаил: Вы, русские, сами как бы ядерные террористы. То есть на самом деле, еще, если бы за Китай было много кого, но его все соседи люто боятся.

00:59:01 

Сергей: Это те, кто говорят, что у россии нет друзей. Вы посмотрите, сколько друзей у Китая!

Михаил: Да, у Китая друзей Китай и то не весь. Сколько товарищей…Это же еще очень хороший кусочек, на самом деле, вот эти сферы интересов старые. А кто их мешает? У британцев, они попросят обратно себе, что там, Гонконг и Гуанчжоу. Французы скажут, что мы вот этот кусочек хотим. То есть на самом деле и индусы тоже захотят. На самом деле, покушать в Китае есть что, а никому он не нравится. 

Поэтому, если американцы сейчас сделают какой-нибудь красивый такой фильм... А могут, кстати, и не американцы. На самом деле, у нас возвращаются… Да, оно выглядит очень бледно, это возвращение, но, тем не менее, я считаю, что возвращаются британцы. Они могут сыграть американцев, подыграть им в этом плане, то есть себе. И американцам что делать в этой ситуации? То есть как бы британцы загнали свою подводную лодку... 

Сергей: Ну, как правило, британская интрига более хитрая. 

01:00:02

Михаил: И вот во время вот этих учений долбанули, собственно говоря, сделав вид, что это вот, а мы тут вообще ни при чем. Всё. Американцам придется вписываться в этот блудняк, естественно. 

То есть оно звучит по сумасшедшему, но на самом деле я не вижу здесь ничего невозможного. Ну, а что такого-то? Кто докажет правду? Потому что мы это видим же на Украине. Что бы не происходило, какой бы бред лютый ни несли по телевизору, а как донести до других? Ну да, мы можем донести-то до нигерийцев, до бразильцев, до вьетнамцев. Да кому до них дело вообще есть? 

На самом деле, принимается такой как бы консенсус в Европе, в Штатах, в Японии, в Австралии, азиатские соседи Китая, что, да, Китай виноват, это он ударил. Ну и всё. И кобзда ему! Потому что он отрезан от всего. Мы можем выкормить Китай что ли? Мы что семижильные? Мы не можем обеспечить его всем необходимым: продовольствием, энергетикой. 

Сергей: 150 миллионов и 1,5 миллиарда. 

01:01:07

Михаил: Да. Это же смешно. Тем более, я же говорю, как бы туда начнут двигаться флота все, что есть. А Китай… У него большая армия, конечно. Они молодцы. Они ее модернизировали, подготовили. Но она же никогда не воевала, по большому счету. То есть как бы вьетнамская компания, она не впечатляет. 

Сергей: Да и давно была уже. 

Михаил: Да, и давненько была. Поэтому, на самом деле, Китай (я просто пример, как вариант, привел) уязвим. То есть, говорят, что Китай самый большой. Самый большой и падать будет громче всех потенциально. Поэтому это цель. Понимаешь, для американцев это цель, потому что мы не претендуем на (я говорю, американцы четко это понимают и британцы это четко понимают) на мировую гегемонию. То есть как бы нас вполне устроит роль модератора, например. Причем опять-таки не по всему миру даже, а на континенте, на этом большом.

А Китай, да, он потихонечку пытается, собственно говоря, как бы они не отнекивались, занять место Соединенных Штатов. Только не беря на себя ответственность за это. Вот это главная ошибка. То есть, если бы они сказали: «Ребята, как бы наша армия будет на страже всего на свете». Ну тут многие могли бы сказать: «Ладно, хрен редьки не слаще, но попробуем поменять американцев на китайцев в нашем ареале». 

Но китайцы же этого не говорят. Они говорят: «Прибыль будем получать себе, а проблемы ваши, вы оставьте их себе». А кому это надо вообще такая красота? То есть они сильно красивые, сильно хитрые, китайцы, в этом плане. 

01:02:36

Сергей: Ну, сегодня, я так смотрю, ты гораздо оптимистичнее смотришь в планы России. Но давай констатируем, что сегодняшняя наша стабильность, она во многом связана с Владимиром Владимировичем Путиным и с тем балансом группировок властных, которые находятся в Кремле, баланс, между которыми обеспечит он, как медиатор. Это сегодня модное у нас слово.

Но Владимир Владимирович, ему уже в конце концов 71 год, в любом случае когда-нибудь уйдет. Вот кого видишь преемниками, и как бы мир после Владимира Владимировича? Россия после Владимира Владимировича. 

Михаил: Ты от меня как уже от горящей головы требуешь. Не знаю, на самом деле. 

Сергей: На самом деле это один из самых главных вызовов, на мой взгляд, для нашей страны. Потому что насколько этот баланс сохранится и сохранится поступательное развитие. 

01:03:31

Михаил: Давай, копнем немножко как бы на 20, нет, уже на 24 года назад. Вот когда люди говорят, что Америка развалится, то да се. А почему Россия не развалилась в 90-х? 

Сергей: Население. Люди были сильно против этого. То есть нельзя говорить, что это заслуга одного человека, потому что лидер, он может только проводить какие-то реформы, масштабные изменения, опираясь на массы, на законы больших чисел. Какой бы замечательный он не был, если бы люди хотели разделения оставшейся части России, мы бы ее не сохранили. Поэтому он олицетворял собой стремление народа. Но народ ведь... 

Михаил: Нет! Кто он? Путин, что ли? 

Сергей: Путин.

01:04:11

Михаил: Да это когда было? Я говорю про начало 90-х. Мы могли расползтись в начале 90-х. Все эти как бы роселевские республики. Я что думаю? Понятно, что нормальному русскому человеку претит идея. Я думаю, эта идея сама по себе, этот развал был во многом не то что невозможен, но крайне затруднен просто из-за инерции. 

Вот не система просто даже. Вот что такое система? Это просто маленькие люди. Понимаешь, человек, который… вот он полицейский, который в начале 90-х, наверное (многие, может быть, даже большинство), где-то кого-то крышевал, что-то подворовывал, но все-таки он исполнял свою функцию. Он не видел себя вне этой функции. То есть, как бы, вот мое место, я капитан, это мой участок. Ну да, сейчас как бы жизнь тяжелая. Я там стригу, там стригу, но в целом как бы убийств в моем участке я стараюсь не допускать. Изнасилований на моем участке я стараюсь не допускать. Это обычный человек системы. То есть он не понимает, как ему жить вне системы. Он не предприниматель, он не челнок. 

И вот этих людей системы, их было так много, они были сцеплены друг за друга. И хотя верх исчез, целеполагание исчезло, сама по себе система вот этими периферийными нервами вот этих вот маленьких людей, чиновников и так далее, именно встроенных в государственное управление на местах, она просто не хотела расползаться. То есть, ее надо было… непонятно, как было ее давить вообще. 

То же самое, кстати, будет в Соединенных Штатах, если вдруг верхушка рухнет. Блин, там те же самые миллионы вот этих маленьких чиновников, которые просто по-другому не могут. Они связаны один на другого, они будут продолжать держать вот этот организм очень долго. 

Возвращаюсь теперь к Путину. Вот эта связанность, я думаю, она сейчас очень высокая наверху, очень высокая. То есть, на самом деле мы это не осознаем, и нам это никто и не обязан рассказывать, на самом деле, но я думаю, что уровень связанности в высших эшелонах, он сейчас сопоставим с тем, что вот было, вот про вот это. Что на самом деле сама по себе фигура Путина важна сейчас и, может быть, она ключевая, но она уже не настолько, конечно, определяющая. 

Кто придет ему на замену? В любом случае, он этого человека назовет. Я говорю, если бы не национальный вопрос, я бы, может быть, поставил на Кириенко. 

Сергей: Кстати, я не так давно делал голосование в телеграм-канале, а вот пять человек: Кадыров, Пригожин, Мишустин, Кириенко и кого же я еще… Медведев. Вот Медведев меньше всех голосов набрал, больше всех Мишустин, с хорошим отрывом причем. А Кириенко меньше всех набрал, что для меня, кстати, было обидно, потому что я лично за него проголосовал. Но второе место занял Пригожин, понимаешь? Вот что меня удивило! Я его пятым добавил чисто по приколу. 

01:07:19

Михаил: На самом деле, видишь, ты же понимаешь, что государственное управление — это не кафедра проповедника. То есть чем больше человека слышно, тем меньше у него шансов стать наверху. Поэтому Пригожин, Медведев, Кадыров, люди, кого слышно очень много, кто очень много рассказывает и высказывается, то есть у них, с моей точки зрения, шансов ноль. Просто потому что шансов ноль. Они не нужны как бы в верхней высшей системе государственного управления. Там нужно дело. То есть там надо поменьше трындеть и побольше делать. В этом плане Мишустин и Кириенко из твоего списка, они более адекватные. 

Сергей: Они делами доказывают.

01:08:11

Михаил: На самом деле, понимаешь, может получиться как с Путиным. То есть человек уже наверху, по сути, мы его уже видим, мы его уже знаем. Просто он не многословный, и его не видно. Но он занимает уже какую-то высшую должность, уже проверенный, уже подвигали. То есть, на самом деле, вспомни, как Путина перед назначением двигали? Вот кто перемещался достаточно активно в последние годы в высших эшелонах власти, при этом был не очень заметный? Там надо просто посмотреть. Это один из преемников. Но я думаю, это не особо важно. 

Сергей: Ну Кириенко. 

Михаил: Вот: когда Путин уйдёт, на самом деле? Ты правильно сказал. С одной стороны, он крепкий, с другой стороны, у него такой психотип, что… Он правду сказал про галеры, когда он сказал, что… Он ответственный, он понимает свою ответственность, но его, правда, это утомило. Я тебе сказал, что я на самом деле ставлю три против одного, что мы по окончании или через некоторое время после его президентского срока увидим его в монастыре.

Потому что, на самом деле, Путин для нас странный человек. То есть, он на самом деле очень сильно... Если нам с тобой вот эта СВО, она, блин, по приколу. Блин, ну это правильно! То есть, во-первых, империя должна воевать. Во-вторых, она должна возвращать свое. В-третьих, пора уже, собственно говоря, как бы там выпороть тех, кто охренел за последние десятилетия. То для Путина это, правда, беда. Ну, прям даже не беда, я думаю… 

Сергей: Ну, видно, как он делает это заявление. 

01:09:50

Михаил: Я думаю, это прямо грех для него. То есть он это воспринимает вот так. А это сильно. Ну вот про монастырь я просто. Уйдет он в 2024-м? Не знаю. Блин, понимаешь, как бы есть аргументы и за, и против. То есть как бы надо, конечно, новому человеку оставить, с моей точки зрения, возможность вот сейчас помеситься в этом. То есть не отдать ему уже победу. Все, как бы наступил мир и вот, собственно говоря, как бы приходи. А как бы дать человеку пройти. Он докажет тогда, собственно, сам себе, руководству страны, нам, что это лидер. Он пришел в военное время, взял на себя все тяготы и справился.

То есть, конечно, к нему доверие снова будет как бы на 10-15 лет вперед, к такому человеку. Вот что, на самом деле, я думаю, правильно. То есть в наших слоях сейчас как бы каждые 4 года выбирать нового президента, вот в тех, которые сейчас складываются на ближайшее десятилетие, это, мягко говоря, не самая удачная идея. 

Сергей: Абсолютно, согласен. 

01:11:06

Михаил: То есть сейчас нужен человек, который может взять один за другим и за его 10-15 лет, собственно говоря, нормально идти как бы к своей стратегической цели. Достиг, собственно говоря, до какого-то уровня довел, передал дальше. То есть чехарда эта особо не нужна. 

С другой стороны, видишь, а передавать власть? То есть вот это рисковый момент. То есть, с одной стороны, надо бы передать ее именно пока еще тяжело, пока действительно идут военные действия и страна под угрозами, с другой стороны, это и опасность очень большая. 

Сергей: Смотри, вот у меня такой вопрос, скорее, два. Первый простой: будет ли еще мобилизация, на твой взгляд, волны мобилизации? А второй вопрос уже такой более объемный. На мой взгляд, Россия проходит сейчас сама мобилизацию, и вот эта вот СВО, она была нужна с точки зрения катализатора для мобилизации страны. Если сейчас СВО закончится, у нас экономика не пройдет вот эту мобилизацию. То есть мобилизация в какой-то момент активно начнет спадать. 

А сейчас мы имеем такой мобилизационный ресурс, когда многие отрасли у нас начинают активно работать, люди начинают суетиться. То есть происходит очень много позитивных изменений, в первую очередь, в промышленности, ну и в экономике, естественно. Опять же в сознании граждан, то есть с точки зрения того, чтобы покупать именно российские продукты. Вот на твой взгляд, вот эти два вопроса: мобилизация будет еще или нет и нужно ли нам продолжение СВО для мобилизации страны?

01:12:37

Михаил: На ту компанию, которую мы сейчас ведем, я не думаю, что будет еще мобилизация. Я не обещаю, но мне кажется, достаточно будет добровольцев, контрактников, которые сейчас идут. Потому что масштабироваться действия радикально, я думаю, на Украине не будут. То есть, будет обязательно наступательная операция и не одна, наверное, но скорее всего, для нее уже это не потребуется. То есть, достаточно людей. 

Я знаю уже просто лично людей, которые, блин, наконец-то нашли дело себе, которые сидели, дизайнили что-то, понимаешь, вроде носили деньги жене, и тут наконец они такие — ё-моё. Ну страшно было поначалу, естественно, ну а как. А сейчас, блин… Ну вот он такой по психотипу, блин, и сидеть с этим перышком за компом не его. Вот его этой лопатой сейчас копать этот окоп, матом, как бы, и бояться там со своими пацанами, что сейчас по ним прилетит снаряд. А потом не бояться, блин, и как бы лезть в атаку. Таких людей много, на самом деле, их миллионы, которые говорят: «Блин, ну наконец-то мужское дело пришло! Ёлки-палки!»

Да, не все сразу снимаются и не все снимутся, но я думаю их накопилось. То есть мобилизация, конечно, нужна была. Конечно, она решила текущие военные задачи, но я думаю, что она нужна была в плане именно проверить все системы. Потому что когда мы последний раз мобилизацию проводили? 

Сейчас проверили системы. Естественно, хрен его тучи косяков вылезло. Но никогда не проверяли систему. То есть там все заросло жиром, мхом и так далее. Почистили. То есть страна, в принципе, лучше намного готова к мобилизации вот именно армейской. Но я думаю, если не начнется крупномасштабного столкновения именно с Европой, прямо целиком (не вот этого посредственного конфликта, не войны с Польшей потенциальной или с Румынией, а именно практически со всей Европой), то я думаю больше мобилизации особо и не потребуется. Я думаю нет. 

Что касается мобилизации страны, блин, ну здесь всегда надо аккуратно. То есть я читаю постоянно вот эти вот призывы, что нам надо там… Блин, это аварийный режим. Мобилизация — это аварийный режим. То есть, вот как организм, когда ты замобилизовываешь его под высокоинтенсивную работу, он не может так работать у тебя неделями. То есть, это вопрос часов, дней. То есть все. Дальше у тебя нервная система просто выгорит. У тебя мышцы как бы сдохнут, и ты при всем желании ничего сделать не сможешь. 

Поэтому прямо о какой-то мобилизации, я считаю, что правильно, что на самом деле на государственном уровне никто не говорит: «Братья и сестры, нам надо жопу в кулак». Нас не хватит надолго. То есть, на самом деле, народа надолго не хватит. То есть полгода, ну, год, ну, два года. А дальше что делать? А дальше начнется отходняк. И, возможно, именно в тот момент, когда, блин, как раз и нужно будет мобилизоваться. 

То есть пока я не вижу нужды. То есть она идет точечно. Вот то, что ты говоришь, например, про «покупаете русское», оно сама складывается. Во-первых, люди охреневают от цен каких-то сейчас импортных, которые через третьи руки приходят товары. Во-вторых, правда падает качество, например, европейское или японское. Особенно в нынешних условиях, когда им пришлось отлаженные процессы, у них нарушилась логистика, нафиг заменять на какие-то альтернативы. Там многие вещи поехали по качеству, мягко говоря. 

Поэтому как-то особо прессовать? Ну нет, оно всегда не лишнее, на самом деле, поддержать на государственном уровне свое. Но делать из этого какую-то агитационную программу «покупайте только русское» я не вижу особого смысла. ВПК мобилизовался, армия мобилизовалась, индустрия, там где это важно, она на контроле, я так понимаю. Я не думаю, что нам придется, да и слава Богу, на самом деле, для большинства людей, что нет сейчас такой необходимости. Нет войны вот этой огромной. 

Сергей: То есть нельзя сказать, что сейчас идет всеобщая мобилизация? Только очень точечная. 

01:17:10

Михаил: Она, скажем так, скорее, не мобилизация, а немножко приводится в тонус. И общество, и экономика в тонус. Ребят, был очень жирный период. Отдохнули? Давайте поработаем. Немножко соберемся. Просто сложные времена на дороге за порогом. Потому что, на самом деле, потребность в мобилизации может появиться в 25-м, в 26-м, в 27-м. То есть может потребоваться. То есть вот начнется крупная заварушка европейская. 

Может быть даже и раньше. Не дай Бог, начнется, собственно, вот какой-то сценарий, похожий на то, что я рассказывал про Китай. И что? И вот там нужна будет настоящая мобилизация. Когда, действительно, ребята, надо собраться полностью, надо отказаться от всего вот этого. Но эта мобилизация действительно должна быть угрозой очень высокой. Во-вторых, надо понимать, что невозможно в этом мобилизованном состоянии жить годами. 

За 4 года в Великой Отечественной народ измотался полностью. Даже те, кто не были на Западе, те, кто жили в Сибири, они все равно измотались нервно, физически и так далее. Если есть возможность этого не делать пока, то я считаю, что не надо ничего такого делать. Лучше поберечь этот ресурс на случай действительно жесткого развития ситуации в ближайшие годы. 

Сергей: У меня была статья, а потом видео на сайте, где я говорил (это еще до СВО, в принципе, я свою точку зрения абсолютно не поменял), что территории, обремененные враждебным населением, плюс, те территории, на которых нет какого-то ресурса необходимого для империи, они являются… То есть захватывать их смысла нет, наоборот, это даже вредно.

Михаил: Согласен.

(Дальше вырезано, в видео версии нет)

Сергей: И приращение системы большими кусками территорий вот с таким негативным, то есть имеющим статус пассива, выкачивающего ресурсы из империи, это вредно. То есть это может заразить всю империю. С другой стороны, это отнимает ресурс, необходимый для развития и проскакивания через это верблюжье горлышко. Ты вот такую точку зрения разделяешь? 

Михаил: Абсолютно. Другое дело, видишь, блин, вот если бы оно было у нас прописано. В принципе, нам никто не мешает это прописать в законодательстве. То есть нам нужно вот это разделение. То есть у нас сейчас есть один единственный формат — это федеральный субъект. Нам нужен на самом деле недоформат. Блин, ну с моей точки зрения нужен. Мы не можем сейчас подцепить к себе…

Вот смотри, Причерноморье надо отделять от Украины однозначно. Не присоединять к нам, а отделять от Украины. Но его нельзя просто так бросить. Вот пусть будет Одесская республика, как бы болтающаяся сама по себе. То есть оно должно быть как бы в нашем реале, но оно должно быть на особых условиях, которые не настолько обременяют нас. 

То есть, что не могут, условно говоря, одесситы, собственно говоря, становиться российскими чиновниками в коренной России. Ну не могут. Ну, там сколько-то лет, 10-15, — ну нет такой темы. То есть, вы не граждане России, вы граждане ассоциированных территорий. А мы там поотслеживаем, открываем для вас рынок, то есть, вы можете ездить, работать, там единое экономическое пространство с Россией, но есть куча ограничений. Например, что мы не тащим на себе весь этот несчастный бюджет. 

Что нам надо от Украины? По большому счету Причерноморье и эти две области, и Херсонскую, естественно, вернуть. Дохрена уже народа. И нам нужен, на самом деле, вот этот кусок, желтые воды, условно, Днепропетровский вот этот узел. То есть там что? Там уран, который нам нужен, там редкоземы, которых, на самом деле, там жопой ешь. Там титан вот этот, собственно. Он тоже редкоземный, но тем не менее это отдельная тема. Там источник вот этого титана, который мы на данный момент потеряли. 

То есть, я думаю, ресурсный вопрос сейчас стоит на повестке, потому что вот этот Днепропетровск… Он, блин, самый говёный, наверное, один из самых говенных для нас городов. То есть просто как бы нацистское гнездо. Но, тем не менее там прямо очень нужные нам ресурсы, которых у нас сейчас дефицит: уран, редкоземы. Блин, ну очень не хотелось бы, конечно, это включать вот в Федерацию напрямую. 

Понимаешь, вот лично моё. То есть как бы я сейчас могу себе позволить, я не государственный чиновник, я не крупный бизнесмен, я бы сейчас, блин, честно, не то, что какого-то бандеровца, я, если бы сейчас брал кого-то на работу, я бы прямо проверил, что вообще никогда пересечения с Украиной у человека не было. 

То есть мне в ближайшие 20 лет не хотелось бы вообще, чтобы на меня работал человек, достаточно долго проживший хоть на какой-то территории Украины. И мне не важно на самом деле. Это просто менталитет другой. Всё. То есть на самом деле это правда. Когда Путин говорит, что русские и украинцы один народ. Блин, ну он всегда говорит такие вещи и понимай как знаешь, но нет. 

Не один мы народ на самом деле. Они могут стать русскими через какое-то время. Но сейчас это люди с абсолютно разным менталитетом. То есть я вот сколько с программистами (я, по-моему, это уже рассказывал) не пытался работать с Украины. То есть, первый вопрос, не что делать будем, а сколько платишь? А второе – когда платишь? То есть вопрос, что будем делать и как будем делать, он вообще на самом последнем месте. Ну это капец какой-то! Они так мыслят, потому что ну все. 

Сергей: Не получалось сработаться, да?

Михаил: Блин, буквально один или два раза за всей истории из 20-25 программистов у меня получилось более или менее продуктивно сработать с ребятами оттуда. И то, может быть (я же не копаю в их историю), один был из Крыма тогда еще украинского, один был из Одессы. Может, они полностью русские и недавно переехали относительно. Я не говорю, что они обязательно плохо работают, просто это подход другой. Это подход как на базаре.

Он у нас, на самом деле, на юге тоже неплохо распространен. Но на Украине он просто всеобщее. И не хотелось бы, чтобы у нас были такие полицейские, чиновники, какие-то там, понимаешь. Чтобы у меня в Томске здесь или у тебя в Новосибирске мы зависели от людей, которые приехали вот с таким вот сознанием из Харькова или из Полтавы. И всё. И мы в них утыкаемся с тобой. Очень надо. 

Ну и как бы, плюс, это, конечно, гигантское экономическое обременение. То есть ёлки-палки, мы не всё еще вылизали здесь! И за что? На самом деле, блин, это плохой воспитательный эффект. Я, по-моему, это уже где-то в каком-то интервью с тобой говорил. Это прям плохой воспитательный эффект! То есть, блин, ну за что?

Сергей: Поднимать уровень инфраструктуры до российского?

Михаил: Да. Вы только что, собственно говоря, там скакали, и тут вам вот эти все плюшки. Это плохой воспитательный эффект. Он и туда плохой воспитательный эффект, и на своих плохой воспитательный эффект. 

(завершение вырезанного фрагмента)

01:19:00

Сергей: Вот что касается вопроса, что в России вылизывать, ну самый больной вопрос, на мой взгляд, прям для меня это самый больной вопрос, у нас отрицательная демография. Коэффициенты фертильности. Я думаю, ты сам знаешь. Что с фертильностью делать? 

Михаил: Ничего не делать с фертильностью. Я считаю, что на самом деле это проблема высосанная из пальца. Во-первых, ты ничего с этим не сделаешь, то есть ты не превратишь как бы женщин в свиноматок, которые просто должны штамповать людей. Ты можешь попробовать это сделать инкубаторами. Но надо ли это? То есть где эти дети будут воспитываться? 

То есть нам не нужно абстрактное какое-то население. Нам нужны русские люди, которые будут развивать страну. Достаточно образованные, достаточно умные, достаточно профессиональные. То есть просто так взять и наштамповать народ — я не очень понимаю, зачем? Ну, как бы ладно, произойдет в результате вот этого демографического спада сокращение еще на 10 миллионов человек за 40 лет. Но, я говорю, во-первых, я думаю, что мы увидим даже не столько поток возвращенцев, я думаю, мы увидим поток европейских переселенцев в обозревом будущем. 

Со Средней Азией надо что-то делать, конечно. То есть как бы то, что сейчас происходит, — это бардак. То есть как бы замещение Кыргызстаном, Узбекистаном нам точно не нужно. Они вроде ментально близкие за счет того, что мы столетиями с пиратом в орде, потом в Империи, потом в Советском Союзе, но, тем не менее, все-таки это пришлые народы. И они все-таки имеют тенденцию (не все, но значительная часть) к этому диаспорному кучкованию. Повторение всех этих Парижей и всего остального нам не нужно. Я думаю, что проблема есть, но сейчас, в нынешних условиях, ее пытаться решить можно только через задницу. А через задницу всегда получится плохо. 

То есть вот в таком мире мы сейчас живем. То есть мы в постмодерне. Этот мир на самом деле сейчас... То есть, во-первых, урбанизация. То есть как бы город, в любом случае большой город, не поощряет многодетности, и ничего ты здесь не сделаешь. Нынешние экономические условия, когда на самом деле, объективно, то есть как бы женщинам надо работать дохрена и больше, и чем больше детей, тем дохрена и больше надо работать. 

Потому что опять-таки просто наплодить кого-то там и пусть растет как сорняк, никто, естественно, из городских женщин, да и из городских мужиков тоже, не хочет по большей части. То есть как бы они хотели бы, чтобы их дети выросли успешными, умными, талантливыми, заняли своё место в обществе. То есть они понимают, что имея четыре ребенка, они просто не смогут им это обеспечить. И что ты здесь с этим сделаешь? Здесь ничего так просто не сделаешь. Навалить на окна бездетность… 

Поэтому, я думаю, те меры, которые есть у нас… Вот этот мат-капитал. Можно подрастить, например, срок декретного, выплаты по декретам. Но я думаю, сейчас ничего радикально не сделаешь. То есть мы начнем что-то менять, изменятся условия, скажем так. И плюс, вот этот весь хаос в мире, он опять-таки не поощряет к тому… То есть, когда люди просто не понимают, что будет через год, не то что через 10, они не очень рвутся как бы побольше еще нарожать. Потому что они просто думают: «Что мы будем делать с этими детьми?» А если война? А если, блин, Россия развалится на несколько кусков? А если там... 

Поэтому я думаю, что сейчас это и переливание из пустого в порожнее. То есть никакими благими пожеланиями, никакими новыми программами радикально эту проблему не решить. То есть проблему, например, южного фактора надо решать однозначно. Я даже не сомневаюсь. Проблему украинского фактора тоже надо решать. И очень не хотелось бы как бы в Томске 20 тысяч переселенцев из Украины. Но я думаю, что на самом деле мы где-то стабилизируемся. Где — хрен знает. Я думаю, что не надо сейчас биться в истерике. Это общая проблема. 

Опять-таки, она может быть решена в другом плане. То, что мы с тобой говорили про цивилизационный вот этот спад. То есть, если все-таки в обозримой перспективе, 10-15-20 лет, произойдет фундаментальный прорыв как бы в энергетике, который откроет окно. Пусть еще не нараспашку, но он скажет, что перспектива есть, то есть цивилизация выживает и у нее будет платформа для движения дальше. Значит, начнет меняться экономический уклад в связи с тем, что у нас вдруг расширился как бы доступ к энергии. И это повлияет, собственно говоря, на социальные отношения, как всегда. И как-то повлияет на демографию.

01:29:30

Сергей: Смотри, Михаил, раз уж заговорили про высококвалифицированных специалистов, которые поедут, не секрет, что они не появляются сами ниоткуда. Нужна индустрия, образование, научно-исследовательские институты, высшие учебные заведения. Насколько вот эта система, существующая на текущий момент в мире, сможет существовать дальше в мире и в России, на твой взгляд? Которая выпускает высококвалифицированных специалистов. В первую очередь, я это понимаю, технических, инженеров. То есть химиков, биологов в том числе. Это понятное дело. Я не говорю про дизайнеров, художников, пиар-агентов. Я говорю именно про технические специальности. То есть доступность высшего образования будет падать?

Михаил: Да нет. Я считаю, что доступность высшего образования, если брать про Россию, ее надо ронять на самом деле. 

Сергей: Ронять?

01:30:26

Михаил: Да, конечно! Потому что мы же живем в этой стране, что мы не знаем, что большая часть выпускников вообще не собирается работать по специальности. Вообще! Просто! Они изначально идут и не собираются работать. Огромное количество дипломов получается потому, что просто надо. Вот у меня сестра жены. Она получила диплом только потому, что ей на работе сказали, что у тебя будет диплом или мы тебя уволим. Ну как бы это же дурь. И у нас выпускников таких две трети, если не три четверти вообще по стране. 

Сергей: Извини, перебью, я три года назад получил диплом о повышении квалификации. То есть я получил диплом с корочками, что я могу быть руководителем кадрового подразделения. И сам диплом ко мне пришел через… мне на позиции просто сказали: «Ты работаешь в кадровом директорате, тебе такой диплом нужен». Вот, но это не первое, естественно, было высшее образование. Получил я его через два дня после перевода на новую должность. Очень полезный диплом в IT уже. 

01:31:25

Михаил: Но это как бы хрень. Это просто бумажка. А на самом деле эти же люди отвлекают ресурсы. То есть на самом деле, понимаешь, сейчас, насколько я понимаю (я давно уже как бы никак с высшим образованием сам лично как бы не связан), ресурсы хороших, сильных преподавателей отвлекаются на массу бестолковых, абсолютно бесперспективных и ненужных студентов. Которые даже просто в лицо ему говорят, что все равно не собираются по этой специальности работать.

Так построена система у нас, собственно говоря, оплаты. То есть вот так финансируются университеты. Но это бред. То есть если сильный преподаватель на физфаке, ну есть у него группа шесть человек, но блин, это все люди, которые надо. Они все будут... А сейчас у него группа 66 человек. И из этих 66, 60 нафиг не нужны. То есть он просто понимает, это либо бараны, либо они просто так развлекаются. То есть им нужна корочка. И в результате те шесть человек, которые могли бы, собственно, стать серьезными специалистами, ими не становится в норме. Потому что у них украли ресурс этого препода. Да блин, да это даже... Ты преподавал что-нибудь? 

Сергей: Ну, конечно. 

01:32:33

Михаил: Это просто ты приходишь в класс, и ты понимаешь, что ты там видишь 50 пар физиономий, которым нахер все это не надо. Да у тебя просто мотивация даже преподавать нормально как бы падает. 

Сергей: Я преподавал все-таки не в ВУЗах, я преподавал на курсах. И там люди были мотивированы. Но я скажу, что у меня такое качество, я не могу, когда человек смотрит со стеклянными глазами в окно или в телефон втыкает. У меня слушают все. Я просто подхожу к каждому и говорю: «Так, меня слушаем». То есть я не могу, чтобы... 

Михаил: Это нормально для хорошего препода. Потому что, блин, он доносит, он помогает вам осваивать.

Сергей: Но у тех, кто слушал мой курс, у них всегда была мотивация. 

01:33:18

Михаил: Ну вот. Так вот, а сейчас, естественно, вузовское образование, оно демотивировано со всех сторон. И зачем это? Я не вижу в этом смысла на самом деле никакого. Поэтому, конечно, с моей точки зрения доступность вузовского образования должна снижаться. Должна быть более качественная система поиска перспективных ребят. Но она, видишь, опять-таки должна быть более, как сказать, специализированная. Не вообще абстрактная — уровень IQ. Или вот как сейчас Олимпиады. Они сверхспециализированные. Просто, чтобы на ребенка был профиль, скажем так, в чем он может добиться результатов? 

Это на самом деле не так сложно. То есть то, чем я сейчас занимаюсь, вот эта система оценки психологического профиля объективного, установленного в детстве, который практически невозможно уже будет поменять, это вполне доступная технология оценки. И этих детей, собственно говоря, их надо искать. Тех, кого, действительно, есть смысл вести к ВУЗу, и к какому ВУЗу? Чтобы они не так выбирали, что парень, который потенциально может стать талантливым физиком, пошел на факультет психологии. Это должна быть какая-то подготовка такая. 

Но это прямо изменение системы образования уже, как минимум, со средних классов. Мы тоже пока с тобой этого не видим. Я думаю, оно там будет происходить, потому что вопрос оптимизации. Как всегда, любимое, почему построили мост, а не отдали деньги пенсионерам? Потому что приоритеты. То есть сперва надо защититься, потом надо накормиться, потом надо подготовить инструменты роста, потом уже всякие развлечения. Так и здесь. 

Пока, к сожалению, до образования руки не дошли. Мне кажется, даже до медицины немножко лучше руки дошли, чем до образования. То есть оптимизация, которая в медицине произошла, с одной стороны, она, конечно…

Сергей: Имеет место быть. 

01:35:31

Михаил: Да, имеет место быть. С другой стороны, это неизбежный процесс. Я думаю, с ростом технологичности (а там и будет как раз рост технологичности) эта оптимизация все-таки, на самом деле, вывернет на более такое качественное состояние. С образованием, как я вижу, ничего не делается, но будет, потому что денег, в любом случае, нет. 

(Начало вырезанного фрагмента)

Сергей: Кстати, на твою точку зрения по поводу образования, уверен, многие с тобой бы с удовольствием подискутировали, и я в том числе. Меня, знаешь, какой вопрос волнует, который волнует, уверен, многих, когда закончится СВО или какое логичное завершение ее может быть? 

Михаил: Может быть всякое. В конце концов может быть даже, я не знаю, перемирие или раздел по корейскому или вьетнамскому варианту. Но для нас то, на что по логике мы идем, это все и так знают, надо решить этот вопрос. Мы должны по этой территории пройти, либо до подписания капитуляции, либо после подписания капитуляции, и почистить ее. То есть как бы это неизбежность. По всей. 

Конечно, то, как американцы уперлись, понимаешь (все равно же от Зеленского там ничего не зависит), то есть они не настроены идти на серьезный разговор в обозримом будущем. Потому что, на самом деле, про Украину сейчас речь пятая. Путин что сказал два года назад уже, декабрьский ультиматум когда он двинул? Там его никто не отменял этот ультиматум. Собственно говоря, речь сейчас идет не про Украину. Речь про то, что, ребята, вот она линия, собственно говоря, на которой было НАТО к моменту распада Советского Союза, вот туда возвращайтесь. 

А второе, я думаю, уже появились (обязаны были появиться, исходя из того, как эти поросята себя вели) новые дополнительные требования. По судоходству, еще что-то такое, по учениям. Вот они сейчас напридумывали всяких разных... 

Сергей: То есть логического завершения ты не видишь? Вряд ли они пойдут на такие соглашения.

01:37:42

Михаил: Пойдут рано или поздно. Ну да. Я не вижу в ближайшее время, что мы сказали: «Всё, мы Херсонскую и Донецкую область взяли под контроль полностью и мы довольны». А чем мы довольны? Все остальное будет, по сути, снова ударным плацдармом против нас. Проблемы на Балтике, на Черном море будут продолжаться. Нет. Это вопрос уже надолго. 

Может быть, на самом деле… Я так иногда читаю статьи, говорят: «Блин, похоже все это на большой договорняк больших пацанов». То есть вот борьба такая нанайских мальчиков. Просто выбрали вот этих вот мудаков, не жалко, давайте как мы на их фоне посмотрим, кто сильнее, а потом договоримся. 

Знаешь, блин, не то, что я в это верю, но может быть, так и будет? То есть что вот эта мировая война третья так и пройдет. Что на нескольких территориях мы друг с другом постучимся, перепашим их вот так вот, собственно говоря, местного населения практически не останется… 

(конец вырезанного фрагмента)

01:30:23

Сергей: В завершение уже сегодняшнего видео два вообще простых коротких вопроса. Какую музыку любишь? 

Михаил: Да, блин, за жизнь всякую разную. В основном рок всегда слушал. Молодой был когда, ездил даже на Нашествие. Там как бы русский рок молодой, который возник в конце 90-х, 2000-е. Сейчас не особо какую-то музыку слушаю. С танго со своим там… Я не скажу, что прямо там фанат такой. 

Сергей: Ну и второй вопрос, он практически традиционный: Михаил, вы когда перестанете пропадать? 

Михаил: Понимаете, ребята, жизнь, она такая. Вот я сел писать обзор в марте. То есть думаю, пора заканчивать со всеми этими мелкими заметками, надо попробовать сформулировать вот такую свою мысль, что же вообще будет происходить в мире. 

Сергей: Очередной сценарий от Михаила?

Михаил: Да, ближайшие 15-25 лет. И тут в конце апреля или в начале мая у меня вдруг наконец произошел интуитивный прорыв по моей теме, собственно говоря, связанной с когнитивными науками, с нейрофизиологией. Всё. Я прямо закопался в неё. Потому что там, мало того, что интересная тема просто с точки зрения познавательной, там еще интересный продукт появляется. И что-то я отвлекся от этого обзора. 

На самом деле, я за всем этим, что происходит, что обсуждается на Aftershock, на Авантюре, я за этим, естественно, слежу. Но это все-таки как бы не основной уже мой какой-то такой приоритет. Помнишь, ты меня полгода назад спрашивал про банки? Что вот банкопад начался, срочно нужна какая-то… Я говорю: «Блин, Сергей, да вообще нихрена не будет. Сейчас кинут пару триллионов долларов, потому что…» И за это время вот таких событий... 

Сергей: Я честно скажу, я тебя хотел вытащить в эфир, правда, но не получилось. 

Михаил: Вот. Просто сейчас все, что происходит, конечно, оно все острое. Кажется, каждое событие, которое происходит… По мосту долбанули — остро. Поляки что-то там передвинули какие-то войска — остро. Вагнер там как бы — это ого-го-го остро. Вот насколько этого Вагнера хватило? На четыре дня обсуждений. Вот понимаешь, да? 

То есть вот этих сейчас событий, как мы обсуждали полтора года назад, их валят по два-три в день. Которые вроде бы настолько важные, они меняют весь мир. А потом через три месяца смотришь, блин, да про них уже никто не помнит, про эти события. Поэтому для меня как бы более комфортна вот эта ситуация некоторой отстраненности от этого всего. Потому что, когда ты прямо сильно погружен, тебе многие вещи начинают казаться сверх важными, хотя они не стоят выеденного яйца. 

Поэтому я лучше поработаю потихонечку с этим обзором. Он появится через какое-то время. Он прям большой такой. То есть охватывает Европу, Ближний Восток, нас, естественно, Китай. Вот как я просто себе вижу из того, что идет, как ведет себя сейчас Европа, как ведут Штаты, что сейчас делает Китай, как ведем себя мы и куда это, вроде, должно вырулить и может вырулить. 

Выдергиваете. То есть на самом деле я что-то где-то могу написать, какую-то там небольшую заметку, где-то побеседовать. Я не то, чтобы пропал как-то, просто я не в активе сейчас. 

Сергей: Ну, контакты, телефон у меня твой есть. Делиться я ни с кем им не буду. Спасибо тебе за интервью!

Михаил: Тебе спасибо!

Сергей: Как всегда был рад видеть!