Воспитание "языческого" ребенка

Кто-то (не академик ли Амосов Н.М.?) предлагал ввести новый (и крайне логичный!) медицинский термин, обозначающий «количество здоровья» с определением – «сколько его осталось».

Применимо к группе людей, к обществу, к стране, к цивилизации... Отсюда вопрос – а сколько здоровья, включая духовное, осталось у вас, вашей семьи? Что вы делаете для того, чтобы оно не источилось?

Учительствовать не каждому дано… У нас говорят: «Не ты, так война выучит…» Образование – засидевшийся гость, ум – хозяин. Образование не есть развитие ума. Оно – наполнение и дисциплина подчинения авторитетам. И заполняет по большей части ненужным, и дисциплинирует «быть таким как все». Ум способно развить лишь самообразование, потому как здесь разум выбирает сам, по приметам ищет кратчайшие и наиболее верные дороги. Всяк человек имеет свою сортность по рождению – это наследное, но высший подарок то, что способен ее менять.

В университеты самообразования мальчишек всех времен и народов обязательным порядком входила улица. Уроки начинались с игр, начальная цель – подражание примерам. Дети современности этого опыта лишены, довлеет не опыт жизни, а теория жизни, ее электронный суррогат. Чтобы оградить их от самообразования, примеры смазаны, изъяты, срок обязательной учебы увеличен – искусственно растянут. Наиглавнейшие годы становления и закрепления характера проходят без опор, без достойных примеров, без возможностей, которые дают собственные оценки и переоценки, без практики выбора.

Авторы с образованием в 5 классов писали замечательные книги, вчерашние солдаты командовали полками – это не рассматривалась как норма, но никого не удивляло. Огромнейшее количество закончивших школы, училища, институты, беря на себя эту ношу, оказывалось неспособными ни к чему. Вот этому действительно стоит удивляться.

Не пустое пишет лишь тот, кому есть что сказать, остальные выдавливают и копируют. Воюет человек-воин, всяк другой отбывает войну словно наказание. Война не подарок, не наказание, она – проверка. И раз за разом побеждают «уличные университеты». Но высшим уличным университетом являлась война или тюрьма. Именно в той крайности жизни, от которых стремятся оградить своих отпрысков «благополучные» семьи. История отдыхает на потомках большей степени по причине, что потомков охраняет авторитет, он поддерживает под руки, не позволяет хлебнуть того, что в их семьях теперь считается невзгодами, а для оставшихся ниже бытом, обычнейшими перипетиями жизни. Не стоит ждать от изменивших самим себе геройства или таланта… Сегодня в войну даже не играют. (Автор о дворовых играх.)

Человек был силен работами, но ловкости и смышлености добавлял обычаем игр и игрищ. (Прочие "мышечные" развивал танцами - одно только наше "вприсядку" чего стоит!) Но как метко отмечает Владимир Валерианович Кожинов, "молодежные игрища" (принадлежность деревни) уступили место "молодежным сбродищам" (принадлежность города). Лишь у первых (на игрищах) обычаи развивались, крепились и сохранялись, все были участниками. Вторые это окончательно растеряли – он теперь по жизни созерцателями, но не участниками…

В играх завязана страсть. Азарт мальчишеского выигрыша завязан не на материальном. Признание мимолетно, а зрителей почти не бывает. Игры не поощрялись, но и не запрещались. Играть или не играть, и в какую игру, решали сами мальчишки. Азарт предыдущего дня заставлял приходить на пустырь в следующий. Игры, возможно, и не выдумывались взрослыми, но большинство из них выглядят как творение незаурядного ума. Их правила могли меняться в ходе игры, но всегда в сторону справедливости. Никто не мог подмять игру под себя, под свои лучшие качества - другие попросту перестанут играть в «его игру». Если шансы выиграть от тебя более не зависят, если исход предрешен – на что такая игра?

В числе моих, когда-то любимейших занятий, - это «вабить». Сбить, (свалить, свабить) со столба «чуру» - «чурака». Если имеете представление о «городках» (той разницей, что сбивают камнем, чурак (полено) один, «достаточен», а потому требует камня почти с кулак), имеете представление о «баночной (речь о пустых консервных банках) лапте» и чике, с их правилами линий и изменений дистанций, ловкости, быстроте и стратегий «водящего», то сможете составить понятие об игре. Той разницей, что играть в нее вы не сможете. Физически! Через два десятка бросков вам понадобится другое плечо.

Думается, возраст этой игры очень древний. Помните: «Встреч пущенной стрелы камня не бросай…»? (Именно так - обойди «стрелка», да и камушком в… Да, из засады, от укрытия, лучшим из которых является дерево - закрывает корпус. Военрук, какой бы эпохе не принадлежал, нашел бы недостатки и тем испортил игру. «Не додумано!» Но помните? Играли на пустырях. А столбик не вкапывали – сбивали внизу распору, чтобы стоял. И убирали в сторону, чтобы не мешал, когда играли другие игры.)

Нужно найти свой камень, убежать с ним, пока не «засалили» (один из вариантов), либо обежать с ним вокруг чурака (усложненный). А если «водящий» успел поставить чурака на место, а поверх него уложить твой камень, схватить свой и дать деру?.. А если командой… Тьма вариаций – пиршество стратегий. Но только получается, что делаешь это лучше всех, что выигрываешь раз за разом, другим играть в нее уже не охота. Вабить одному (в городе это называется «тренироваться») не интересно. Процессу совершенства в каком-либо деле важен элемент игры, азарт, наглядность успеха… Потому изобретены такие правки для лучшего или удачливого, как ограничение попыток, увеличение дистанции, прикрепление самых слабых игроков (при командной игре), то есть воссоздание справедливости равных шансов.

Поиграйте как-нибудь. Хотя… где вам найти пустырь, где вам укрепить плечо, где вам найти таких же… Виртуал гибок. Он проститутка и отдается за деньги уже смешные. Городской подросток играет с тем, кто с ним не спорит. Он и вовсе разучился спорить, отстаивать, искать выход, более или менее устраивающий всех.

При БП-раскладе победа «язычества» не вызывает сомнений по всем пунктам. ДЕТИ! А именно, их…
Питание.
Воспитание.
Сила и выносливость.
Неприхотливость.
Наглядное и практичное образование…

Можно бы добавить, но смысл? Эти никакому вратарю не взять, это чистые сухие 5:0 в ворота городских смыслов жизни.

Воспитание? Через обычай! Через подражание, через наглядность примеров.

В староверской среде: «Сейчас ты матом ругаешься, а потом этими же губами будешь хлеб есть?!» «Суеверие» (ой ли?) основывается на том, что человек высказавший скверну, ту же скверну глотает. Мать, услышав «грязное слово» из уст ребенка, нещадно моет ему рот. Замечательный обычай! Рекомендую - подействует много лучше, чем одергивание и даже наказание, выработает рефлекс.

У нас наказывали мальчишку, убившего лягушку (сами дети на него доносили, случалось – сами и наказывали). Почему? В моем детстве с полной долей уверенности считалось, что из-за этого пойдет дождь, а значит – не будет игр на улице, придется сидеть дома. Наказывать за убийство лягушки надо не потому что «может пойти дождь», а за живодерство! Но удобнее пресечь общинной «суеверой» (пусть мальчишеской), она к данному случаю - необходимость. Уверовав, не будет убивать и тайком.

В условиях города невозможно. Что бы вы ни сделали – оно непостоянно, без должных примеров, оно развращающе разовое. А у них постоянство. «Мы украдем ваших детей!» - слышали? Этого вам не победить. «Кайзер-Акт», однако. Утеря собственной культуры и возможностей влиять на нее.

Мико Цунами, лауреат Нобелевской премии (?), сделал себе харакири (сепуку?) - «вспорол живот и помер». Причина? Пытался говорить о Долге и Чести с молодежью, а она (или клакеры?) его освистала. Перевоспитал? Нет. Уже не ставил себе такой целью, просто не мог жить с таким позором. Но кто-то задумался?

Подсознательная или генетическая память у людей, к сожалению, не столь сильна, как у животных. Но у всех ли людей? Наследие наступает на те же грабли. Но почему? Отсутствие генетической памяти? Нет, неумение и нежелание к ней прислушаться, ей довериться. Но то же можно сказать и о памяти мышечной. Научился ездить на велосипеде? Уже не разучишься.

Сила и Выносливость (важные качества выживания) достигает возрастных максимумов и поддерживается отнюдь не воспитанием или самовоспитанием (тренировками), а образом жизни. Оное и есть фундамент воспитания. А вот все ваше, чего не коснись, краткосрочно и перебиваемо. Физическое не всеохватывающе. Вы едва ли можете считаться заготовками человека, вы – брак производителя. Костюмы на что-то натянутые, недоразумением доживающие свой короткий век. О каком приобретении выносливости может идти речь в ваших условиях?

«Моя молитва – труд. Искупление – его результат…»

Деревня – это труд непрекращающийся. Он даже за труд не воспринимается. Исключение – страда. К ней подводят постепенно, по понятиям города это нечто запредельное. Способны ли работать от восхода до захода? Моего летнего дня вам не вынести, какие бы штанги не поднимали и марафоны не бегали. Да и хотел бы я глянуть на штангиста, бегающего марафон, и на марафонца, воюющего со штангой. И даже если останутся на своем - бесполезность того и другого вы не рассматривали? Это «искусственно выведенное», это не многоборье. Многоборье? Это сколько? Сколько в нем неестественного, внеприродного? А про языческое (в кавычках) «восьмиборье» (без шуток) хоть раз слышали? И правильно – оно не про вас.

Кто более способен к выживанию, когда его придется поддерживать и развивать тяжелым, не всегда верным трудом на земле? Тем, кто с землей и природой неразделен. У кого даже соревнова… Тьфу! – ИГРИЩА с землей-водой связаны. На торопищах бывали?

Всяк шаг, и даже самый первый, если посудить - смерти навстречу.

Но присловица: «Рыбу ловить – при смерти ходить», не про нас. Наши плавать выучиваются едва ли не раньше, чем шагнут.

Плавают у нас тройно: «лягушкой», «на боку» (одной рукой загребая, а другая суха и несет то, что в сухости должно остаться – огонь, порох, тетрадь или оружие снаряженное), «на спине» (с руками в стороны, с руками на себе или под собой) – когда в дождь радеешь, когда раздыху отдался, когда спишь-грезишь на воде.

Ныряем всяко: чтобы тихо, чтобы далеко, обманом ныряешь… Под водой плывешь как делу надо, и ужом, с бока на спину, и ноздри зажав лицом вверх, осматриваясь, но чаще той же лягушкой: руки вперед копьями, в стороны веслами - на весь размах или меньше – всему своя пора и сила, как длань у каждого разная, как то, что не каждый, пусть хороша досталось, но овладеет, и вперед донырнет. Ногами же как лягуха – и не мудри иного…

Что такое психологическая подготовка? Борьба со страхами.
Пример. Пройти по бревну, лежащему на земле, вовсе не одно и то же, как по бревну, перекинутому через реку, хотя диаметр бревна предложен один и тот же. Подтянуться, закинуться, да усесться на ветке дерева не то же самое, как проделать это на турнике, хотя собственный вес (объективно) там и здесь и не меняется. Речь здесь не только о боязни высоты, которая у некоторых людей доходит до панической, а отсутствия обычая «ходить по краю пропасти».

«Боязнь высоты ликвидируют привыканием к ней, в счет постепенного увеличения высоты и времени пребывания, которое тоже постепенно увеличивают…» - это я вам озвучиваю городскую логику подхода к делу (их тренировочною). Полезность не исключаю, но результаты оспариваю.

Наша практическая эти проблемы решают выполнением различного рода поручений, предназначенными отвлечь, переключить на другое. Все такие работы признаются неотложными и необходимыми, и они, хотя и повторяются в задачах, не повторяются в действиях. Пример: дети развешивают, крепят на деревьях скворечники, взрослые подсказывают снизу, предлагают поменять положение на лучшие. И подростку периодически приходится спускаться за инструментом, а то и другим скворечником, более подходящим месту. Задумайтесь, какие результаты здесь получаются, что совмещено.
Деревенская жизнь складывается из таких ОБЩИННЫХ приемов, где уже каждый взрослый, хоть на пять минут, воспитатель ребенку, а вместе складывают постоянность приемов воздействия, чтобы как можно быстрее состоялся равноценный… впрочем, равноценных в природе не бывает… Лучшими определениями нахожу: «зрелый» и «человек». ("Городская заготовка" словно не вызрела и не до конца человек. Примерно так.)

Варажник скажет: «вынес под микитки» - это означает вдарить под грудную клетку так, что приподняло и снесло, словно сухой лист сквознячком. В Японии скажут, что было явное совмещение «кеаге» (восходящего) с «кекоми» (проникающим), а дальше начнут тереть свои японские загривки в недоумении – вынес-то «по-русски», такого не повторить на массе собственного тела, здесь и ногой-то назад, как лягает лошадь, не получится, но вот умудрись-ка так - разом двумя кулаками под бока, под плавающие хрящевые ребра, да с проносом на них? А эффект один – «сделано в России» - добавлять не надо.

На подобное способны те, кто занимался каждодневным физическим трудом, чередуя его кузней и пашней, косьбой и веслом… В плясках и играх добирали ту подготовку, которую не добирали работой. На тех же столпах играли в «…», прыгали через палку, которую держишь в двух руках, пронося ее под ногами – кто дольше продержится? Но славнее славного делать это под гармонь. Детишки, соревнуясь между собой, с детства прыгают через прут, потом на коротком столпе, потом со столпа на столп, потом тут же, но вдогоночку. А попробуй перепрыжками, да в «присядку»?..

Наша «восьмерка» - (рукопашный бой) - отголоски, лишь малой частью сохранилась базовые, они временная основа, та к которой самому придется наращивать недостающее, от которой возможно удастся идти вширь. Верхнее кольцо «инстинктивно-рефлексорное», нижнее «осмысленно-поступательное». Вот, собственно, и весь курс. Но… «Будь тверд, как камень, и мягок, как ивовый прут…»

Первое рисуют «мягким прутом», а закончив, берут «камень», рисуя им кольцо второе; несут – переворачивают ли, вгоняя головой в землю, заваливают ли мешком, кости перемешав. Иногда далеко, иногда роняют тут же. Это как придется. Откуда берется камень? С центра «восьмерки» - умозрительно, но по силам. Некоторым по силам тяжелый, иные берут пару камушков в кулачки и ими, как говорил – «под микитки» И все просто: «непрерывность действий». И лишь когда свободно станет, остановиться на «посмотреть» - сколько?

Наименьшая из пси-проблем – это боязнь крови. Своей или чужой. Кровь дело обыкновенное. В определенном возрасте не бывает месяца, чтобы не порезался или разодрался до крови. Городской ребенок обезопасен. Наш участвует в разделке сперва рыбы (что поймал сам – но желание «отпустить» поддерживается – доброта пестуется), затем свежует птицу, чуть постарше наблюдает, как забивают скот, подростком уже помогает. И здесь устанавливается та самая рабочая привычка обычности, постоянств без изощрений, ухищрений, импровизаций, потакающих любопытству. У городского может проявиться «любопытство смерти», а с тем и садизм по отношению к «братьям меньшим» - у нас это труд, который мало нравится, но необходим. Кто, не становясь маньяком, более приспособлен к войне?..