Человек Христос Иисус 3. Вторая завеса. Обрезание

Продолжение текстов "Человек Христос Иисус" и "Человек Христос Иисус 2. Завеса и дверь". Тексты данной серии являются продолжением текстов серии "Так чему же конкретно учил Иисус?", в особенности "Так чему же конкретно учил Иисус? 6. Внутреннее устроение человека. Дом и храм" (где рассказывается о завесах) и "Так чему же конкретно учил Иисус? 17. Человек Иисус Христос. Второй Адам".

Вторая завеса

“... образ настоящего времени...”

Евр. 9:9

Устранение завесы между Святая Святых и Святое, конечно, открывает большие перспективы, но не решает всех проблем, так как: “Дух Святой показывает, что еще не открыт путь во святилище, доколе стоит прежняя скиния. Она есть образ настоящего времени...” (Евр. 9:8, 9). “Ибо слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные»” (Евр. 4:2). Завеса эта все еще лежит на наших душах, отделяя их от внутренних пространств и акцентируя их внимание на внешнем, вещественном. Поэтому “...мы всегда благодушествуем; и как знаем, что водворясь в теле мы устранены от Господа, — Ибо мы ходим верою, а не видением... Богу же мы открыты; надеюсь, что открыты и вашим совестям” (2 Кор. 5:6, 11) и душа наша “...предмет ценный, она заключена в презренное тело” (Филипп, 22, апокриф). Снятие второй завесы и будет “вторым пришествием Христа”, и в буквальном смысле это будет означать не что иное, как полное устранение из души человеческой корня зла (ее контакта с эго и послушания голосу его) и воцарение в ней “закона жизни” — мудрой любви — “хлеба, масла и соли”. Плотское потеряет свое значение, так как “...дары и жертвы, не могущие сделать в совести совершенным приносящего, и которые с яствами и питиями, и различными омовениями и обрядами, относящимися до плоти, установлены были только до времени исправления” (Евр. 9:9, 10). Устранение второй завесы и есть полное исправление, после которого разделенный (имеющий внутренний порок) человек оказывается полностью исправен (прав), став одним целым со своими внутренними пространствами, став единым. Подчеркнем, освоение собственного внутреннего пространства и обретение внутреннего единства и есть сущность человеческого пути в этом мире . Поэтому Иисус так подчеркивал необходимость соделаться единым: “Отче Святый! Соблюди их во имя Твое, тех, кого ты дал Мне, чтобы они были едино, как и Мы” (Ин. 17:11); “...да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, — да уверует мир, что Ты послал Меня. И славу, которую Ты дал Мне; Я дам им: да будут едино, как Мы едино. Я в них и Ты во мне; да будут совершенны воедино...” (Ин. 17:21–23).

После слов о второй завесе и важности снятия ее с души (после чего вера будет дополнена видением), необходимо сказать и о путях к этому. Не должна оставлять никаких сомнений важная роль личных усилий каждого, труд в поте лица, о котором сказано еще в Книге Бытия (Быт. 3:19). Не случайно подчеркнуто в Писании: “...укрепитесь, и пусть не ослабевают руки ваши потому, что есть возмездие за дела ваши” (2 Пар. 15:7); “Что посеет человек, то и пожнет” (Гал. 6:7); “Не может быть у Бога неправда или у Вседержителя неправосудие, ибо Он по делам человека поступает с ним и по путям мужа воздает ему” (Иов. 34:10–11). Мысль о необходимости такого труда принадлежит не только христианству, но и иным религиям. Можно, например, вспомнить последние слова Будды, обращенные к ученикам: “Все составное подлежит разрушению. Неустанно трудитесь”. Но достаточно ли для этого одних человеческих усилий, нет ли необходимости прямого вмешательства свыше, как это было со снятием внутренней завесы? Такое вмешательство, несомненно, будет осуществлено (и  осуществляется постоянно), но полагать, что произойдет что-либо подобное произошедшему две тысячи лет назад мы не можем, так как  не находим в тексте Писания основы для таких утверждений. Более того, есть все основания полагать, что Иисусу не нужно приходить второй раз в мир во плоти, потому что Он никуда не уходил. Это, казалось бы, странное утверждение надо принимать как истинно православное. В этом нет ничего удивительного: когда мы говорили о казни Иисуса, как о таинственном ритуале, каждая деталь которого имеет свое значение, мы упоминали о пролитой Им крови. Кровь — вместилище души, символ ее — пасхальное вино. Кровь, пролитая Христом в мир, в мире и пребывает, изменяя его. Причем, если кровь — сфера души, то и воздействие  осуществляется на души живущих. Эта аллегория передает ту истину, которую мы пытались изложить в других образах: подсистема “И” транслирует алгоритм своих процессов в соседствующие индивидуализированные подсистемы уровня иерархии “Ч”.

Можно возразить, что душа Иисуса покинула мир дольний на сороковой день в момент вознесения. Дух же Его отлетел, когда Иисус на кресте произнес: “Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил!” (Мф. 27:46). Все это так. Но для утверждения, что Христос остался в мире, есть и куда более серьезные причины. Например, слова, сказанные Иисусом ученикам перед своим вознесением: “Я с вами во все дни до скончания века. Аминь” (Мф. 28:20). Сказано достаточно ясно. Но есть и еще более категоричные слова в Первом послании апостола Иоанна: “Духа Божия (и духа заблуждения) узнавайте так: всякий дух, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога; а всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога, но это дух антихриста, о котором вы слышали, что он придет и теперь уже есть в мире” (1 Ин. 4:2–3). То же апостол Иоанн повторяет во втором послании: “Многие обольстители вошли в мир, не исповедующие Иисуса Христа, пришедшего во плоти, такой человек есть обольститель и антихрист” (2 Ин. 7). Заметим, что слова эти апостол писал не только после крестной смерти, но и после вознесения Христа, и людям, проповедующим Христа, приходившего во плоти, есть над чем задуматься. Вопрос этот настолько важен, что мы периодически возвращаемся к нему. Пока же обратимся к условиям, которые должна выполнить душа, чтобы, опираясь на действующий уже в мире сем закон мира горнего (закон любви), она могла снять с себя отделяющую ее от мужа-духа завесу.

Обрезание

“...истинное обрезание в духе...”

Фома 58, апокриф

Как мы знаем, необрезанный человек не может быть иудеем или мусульманином. Это по существу главный критерий: обрезан — иудей, не обрезан — не иудей. Но почему такое внимание уделяется наличию или отсутствию маленького кусочка плоти? В первые годы самостоятельной деятельности апостолов была дискуссия о необходимости обрезания для новообращенных христиан не иудеев. Никто не сомневался, что христианин должен быть обрезан. Вопрос стоял лишь в том, что это означает: быть обрезанным. В нашу задачу не входит анализ развернувшейся тогда вокруг обрезания полемики, тем более, что велась она, в основном, иносказательно. Стоящая перед нами задача — показать читателю истинную сущность  обрезания, поэтому перейдем непосредственно к сути вопроса. Обратимся к речениям Иисуса в апокрифическом Евангелии от Фомы: “Ученики сказали Ему: Обрезание полезно или нет? Он сказал им: Если бы оно было полезно, то их Отец зачал бы их в утробе матери обрезанными. Но истинное обрезание в духе обнаружило полную пользу” (Фома 58, апокриф). Это не оставляет никакого сомнения в том, что обрезание должно быть не по плоти, а по духу. Поэтому, как писал апостол Павел — защитник духовного понимания сущности обрезания: “Не тот Иудей, кто таков по наружности, и не то обрезание, которое наружно, на плоти; но тот Иудей, кто внутренне таков, и то обрезание, которое в сердце, по духу, а не по букве: ему и похвала не от людей, но от Бога” (Рим. 2:28, 29).

Но если обрезание должно производить по духу, то что бы это могло означать? Писание достаточно ясно отвечает и на этот вопрос: “Итак, обрежьте крайнюю плоть сердца вашего” (Вт. 10:16, Иер. 4:4). “И обрежет Господь, Бог твой, сердце твое и потомства твоего... дабы жить тебе” (Вт. 30:6). Сердце же, как мы помним, является вместилищем души, чувств человеческих. И это из него, как мы помним, необходимо выкорчевывать корень зла, ибо в сердцах наших “чувства навыком приучаются к различению добра и зла”. Таким образом, обрезание в сердце есть выкорчевывание из него корня зла. Можно сказать и наоборот: выкорчевывание корня зла из сердца производится обрезанием сердца. Но сказав, мы вряд ли далеко продвинулись в понимании, поэтому вновь обратимся к Писанию, так как там и это разъясняется. В книге Деяний апостолов говорится о людях с необрезанными сердцем и ушами (Деян. 7:51). О необходимости иметь обрезанное ухо говорит и Ветхий Завет: “Вот ухо у них не обрезанное и они не могут слушать” (Иер. 6:10). Упоминание уха многое объясняет, так как ухо сердца есть ухо души. А к кому душа имеет обыкновение склонять свое ухо, мы уже знаем. Таким образом, для того, чтобы душа могла слышать (Иер. 6:10), ухо ее должно быть обрезано “снизу”, т. е. оно не должно слышать идущего “снизу” голоса эго.

Что касается последнего, то опознать его в себе не трудно. Каждый хорошо знает голос собственного эгоизма. Только голос этот обычно воспринимается как голос нас самих, призывающий к защите собственных интересов и всячески стимулирующий к урыванию собственного куска пирога когтями и зубами. Но контролировать надо не только собственные помышления, но и постоянно звучащий в нашем уме монолог, с легкой руки Александра Свияша именуемый “словомешалкой”. Отключение “словомешалки” — основа практики всех учений. В индуизме, буддизме, даосизме это достигается погружением в медитативное состояние внутренней пустоты. В христианстве и мусульманстве такой путь известен, но чаще практикуют относительно более доступный способ — постоянную внутреннюю молитву.

Результатом контроля за намерениями и отключения “словомешалки” является установление тишины, необходимой для того, чтобы иметь возможность слышать. А о том, Кого человек должен услышать в установившейся тишине в Писании говорится без всяких обиняков: “Умолкни пред лицом Господа Бога!” (Соф. 1:7); “Когда все окружало тихое безмолвие, и ночь в своем течении достигла середины, сошло с небес от царственных престолов на середину погибельной земли всемогущее слово Твое...” (Прем. 18:14, 15); “...Господь — во святом храме Своем: да молчит вся земля пред лицом Его!” (Авв. 2:20); “Тихое веяние, — и я услышу голос... И вот, ко мне тайно принеслось слово, и ухо мое приняло нечто от него” (Иов 4:1,12), Особенно глубоко и поэтично об этом сказано в Книге Царств: “И сказал: выйди и стань на горе перед лицом Господним. И вот Господь пройдет, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом, но не в ветре Господь. После ветра землетрясение; но не в землетрясении Господь. После землетрясения огонь; но не в огне Господь. После огня веяние тихого ветра, и там Господь” (3 Цар. 19:11, 12).

Нужно заметить, что обрезание необходимо не только для того, чтобы слышать, но и для того, чтобы видеть, так как образ мира сего, являющийся, как мы помним, завесой, мешает видеть истинную картину мира. В качестве иллюстрации мы приведем фрагмент из апокрифического Евангелия от Филиппа (в этом месте рукопись имеет некоторые повреждения текста): “Когда Авраам... Чтобы увидеть то, что он должен был увидеть, совершил обрезание крайней плоти, показав нам, что следует погубить плоть... мир” (Филипп 123, апокриф). То есть, когда взгляд души обращен “вниз”, она видит мир глазами человека плотского, видит только плоть (вещество) и ничего кроме плоти, полагая и себя плотью и только плотью. Вспомним слова Шанкары: “Локаятики (материалисты) подобно необразованным мирянам полагают, что только тело и есть познающий Атман”, т. е. ассоциируют свою душу, свое “Я” с телом и только телом. Когда же душа поднимает взгляд “вверх” (точнее, вглубь себя), она начинает видеть глазами человека духовного и видит явления духовные (энергоинфор­ма­ционные, невещественные). Желающие могут называть это видением “третьего глаза”. Таким образом, под “погублением мира” имеется в виду не его физическое истребление, а умение смотреть сквозь формы вещественного, видя за ними их первопричину, их истинную, а не внешнюю сущность. Не об этом ли говорит следующее речение: “Иисус сказал: Тот, кто познал мир, нашел труп, и тот, кто нашел труп — мир недостоин его” (Фома 61, апокриф).

Упоминание нами о “низе” — крайней снизу плоти, от которой необходимо произвести обрезание (отрезание) имеет достаточно глубокий смысл. В Евангелии от Иоанна рассказывается любопытная история. В самом начале тайной вечери “Иисус ...снял с Себя верхнюю одежду и, взяв полотенце, препоясался. Потом, влив воды в умывальницу и начал умывать ноги ученикам и отирать полотенцем, которым был препоясан. Подходит к Симону Петру, и тот говорит Ему: Господи! Тебе ли умывать ноги мои? Иисус казал ему в ответ: что Я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после. Петр говорит Ему: не умоешь ног моих вовек. Иисус отвечает ему: если не умою тебя, не имеешь части со Мною. Симон Петр говорит Ему: Господи! не только ноги мои, но и руки и голову. Иисус говорит ему: омытому нужно только ноги омыть, потому, что чист он весь...” (Ин. 13:3–10).

Важность ног и их чистоты для пути человека в Писании подчеркнута многократно: “Обдумай стезю для ноги твоей... Удали ногу твою от зла” (Прит. 4:28–27); “...от всякого злого пути удерживай ноги мои” (Пс. 118:101); “Прекрасны ноги благовествующих мир” (Рим 10:15). Ногу человеческую могут подстерегать всяческие неприятности. Она: “...может попасть в сеть (Пс. 9:16, 24:15; Иер. 18:22), пораниться о терн (Ос. 2:6; Прит. 22:5), преткнуться о камень (Пс. 55:14, 114:8). Не поэтому ли сын в притче о блудном сыне получает от Отца обувь. Понять заключенное в символе ноги иносказание нетрудно, если вспомнить, что нога — это то, чем человек касается земли. Потому Иисус и омывает ноги учеников, что отмывает их от земного. Тут надо заметить, что это очень важный ритуал, действие, которое сами ученики произвести не могут. Для этого нужно содействие свыше. Но еще любопытнее, что самому Иисусу тоже мыли ноги (Ин. 12:3). Это делала женщина! (душа) — драгоценным маслом (любовью высочайшей пробы)  с помощью своих волос (символа завесы, отделяющей душу от духа). Ситуация эта очень многозначна, но мы укажем лишь на то, что результатом обрезания души является очищение, очищение ног от земного, что является той обувью, которую дает Отец сыну на его апокатастатическом пути и удаляет от опасности преткновения. При этом дух омывается от земного “волосами души, умащенными драгоценным маслом”. Но умащенная совершенной любовью завеса, омывающая “ноги”  (контактирующие с ней энергоинформационные структуры) духа от принадлежащего миру сему, уже не является завесой, ибо любовь завесой быть не может.

Есть и еще одна форма обрезания — пострижение, о котором надо сказать особо. Обратимся к Первому посланию апостола Павла к коринфянам: “Хочу также, чтобы вы знали, что всякому мужу — глава Христос, жене — глава муж, а Христу — глава Бог. Всякий муж, молящийся или пророчествующий с покрытой головою, постыжает свою голову. И всякая жена, молящаяся или пророчествующая с открытой головою, постыжает свою голову, ибо это то же, как если бы она была обритая. Ибо если жена не хочет покрываться, то пусть и стрижется... Итак, муж не должен покрывать голову, потому, что он есть образ и слава (сияние, — прим. авт.) Божия; а жена есть слава мужа” (1 Кор. 11:3–6). Невнятный при буквальном прочтении, смысл этого текста нам уже достаточно ясен: мы помним, что волосы на голове женщины есть образ завесы, отделяющей душу от духа. Завеса эта существует по причине контакта души с Эго. Поэтому душа, молящаяся или пророчествующая, должна исключить из этого процесса волосы. Нужно либо покрыть голову (мысли не должны участвовать в молитве или пророчестве), либо обрезать волосы (отрезать от себя эго как источник мыслей, открывшись для голоса свыше). Этот же смысл имеет и обряд церковного пострижения в монахи, и выбривание тонзуры в католичестве. Тонзуры выбривали себе монахи Сирии и Палестины, а мусульманские воины в период арабского завоевания получали инструкции не трогать мирных христиан (как людей Писания), но убивать в монастырях монахов, у которых “шайтан наколдовал на голове подобие гнезда”.

Продолжение следует.