Научная картина мира XII. Методологические проблемы восприятия

Камрад Михаил Чумакин при обсуждении предыдущего текста "Проблема теории личности ХI. Во что мы верим, к чему стремимся и на что надеемся?" совершенно справедливо указал на влияние на процесс нашего мышления и понимания содержания проблем языка и общеприменимых вербальных формул. Это действительно важная проблема, требующая обсуждения.     

“Будет явление замечено и осознано вами или нет,

зависит от того, какой теорией вы пользуетесь”.

Эйнштейн.

Согласно теоремам Гёделя о неполноте формальных систем, о которых говорилось выше, в основе наших логических построений лежат утверждения, которые в рамках самих этих логических построений доказаны или опровергнуты быть не могут. На практике роль воспринимаемых аксиомами исходных посылок, от которых отталкиваются наши логические построения, играют понятия, облеченные в форму слов и в силу этого в обиходном языке в потоке нашего вербализованного сознания, воспринимаемые без соответствующей рефлексии. Наука также использует обыденный разговорный язык, в который лишь вкраплены элементы специфического понятийного аппарата. Автоматическое для нашего сознания использование бытового языка часто маскирует наличие проблемы интерпретаций тех или иных расхожих понятий, воспринимаемых нашим сознанием как нечто самоочевидное и интерпретируемое на бытовом уровне. Используемый словарный аппарат для большинства людей является набором абстрактных понятий, реальное содержание которых может быть бесконечно далеким от предполагаемого ими смыслового их наполнения.

Проблема адекватности языковых понятий заложенным в них смыслам не нова. Развернуто она поставлена еще Платоном в диалоге «Кратил», где натуралистически мыслящий Кратил утверждает, что в словах адекватно отражается естественное (природное) сходство между формой слова и изображаемой им вещью. Возражающий ему Гермоген утверждает, что какое имя кто чему-либо установил, такое и будет правильным. Со временем эта проблема выросла в особый философский дискурс, в рамках которого сформировалась семантическая теория истины Тарского или близкая к ней теория значений, развиваемая Куайном, Девидсоном и другими философами, общим итогом работ которых является установление того факта, что отношение языковой формы и заложенных в ней смыслов является не аксиомой, а теоремой.

Применительно к обсуждаемому нами, роль такой аксиомы играет слово «материя». Со школьной скамьи нам известна формула: «Материя существует в трех формах: поле, плазма, вещество». Из этого, в частности следует, что мысль, как фиксируемые приборами осцилляции электромагнитного поля мозга, столь же материальна, как и вещество. Но на обыденном уровне очень значительное количество людей, включая и профессиональных ученых, подсознательно воспринимают слова «материя» и «вещество» как синонимы в значении вещество. Редукция понимания «материя» до содержания понятия «вещество» - типичная и, как правило, неосознаваемая ошибка при выстраивании собственного мировоззрения и разграничении научного и ненаучного. В романских и германских языках также используются слова «substance» - «вещество» и «matter» - «материя», и результат примерно тот же – для значительной части людей либо материя, либо мысль (идеальное) и невещественное в принципе не может быть материей. Другой вариант – понятие «элементарная частица», подразумевающее за счет использования слова «частица» нечто вещественно-конкретное. Но уже известно, что субатомные частицы – всего лишь кванты (порции) энергии и информации. Англичане используют для них понятие «pattern» (мельчайший единичный феномен), что куда более соответствует подразумеваемому смыслу.

Еще одна проблема – все более узкая специализация научной деятельности и отраслевое разделение наук. Философия, некогда объединявшая результаты всех отраслей науки, все более и более превращается в науку гуманитарную и таковой воспринимается представителями наук естественных. Последние же все более и более мыслят рамками своей научной сферы, не проявляя серьезного интереса к достижениям других отраслей. Научным сообществом все формы существования и восприятия материи для удобства разделяются на уровни ее организации от почитаемых простейшими (элементарными) до высокоорганизованных (структурно сложных). Наиболее употребляемым является разделение уровней организации материи в соответствии с основными научными дисциплинами: физический уровень организации, химический уровень организации, биологический уровень организации. При взгляде под иным углом эти уровни будут пересекаться, взаимно накладываться друг на друга, но это не существенно. Важно, что мысль специалистов, их персональная картина мира очень часто остается в рамках определенного набора знаний о природных процессах, протекающих на конкретном уровне организации материи, и в его рамках они и мыслят. Соответственно, химики мыслят химическими реакциями, в которых мельчайшим элементарным актором являются атомы химических веществ. И их вполне устраивает давно уже устаревшая планетарная концепция атома, в рамках которой нуклоны и электроны воспринимаются «слагающими атом микрочастицами» с наличествующим или отсутствующим электромагнитным зарядом. Этого вполне хватает для интерпретации химических свойств атома, а больше ничего и не нужно. Соображения представителей квантовой механики о том, субатомные частицы и не частицы вовсе, а осцилляции физических полей, и именно они и являются фундаментальной реальностью, на их научную деятельность никак не влияют и, соответственно, в личную картину мира могут не встраиваться. Для химиков вещество, с которым они работают, остается фундаментальной реальностью и по роду их научной деятельности они могут легко оставаться вещественниками. Аналогично и с представителями дисциплин биологических, мыслящих тканями, органами и физиологическими процессами. Для них слишком сложно и избыточно выстраивание картины мира от самых начал, от самых элементарных ее кирпичиков – субатомных частиц, представляющих собой пакеты стоячих волн. При этом по мере усложнения структуры материи нужно постоянно помнить, что это всего лишь более сложные кластеры пакетов стоячих волн и вещество – лишь форма нашего восприятия определенных полевых структур. Необходимо постоянно удерживать в уме, что на любых уровнях организации материи фундаментальной реальностью обладают лишь физические поля, а все что мы обоняем, осязаем, видим и иным образом ощущаем – образ этих полевых структур, своего рода видимость, «приборная иллюзия». Все это слишком сложно и психологически с этим трудно согласиться. Легко ли, например, физиологу, погруженному в информацию о биохимических процессах в столь реальных для зрения и осязания органах и тканях постоянно помнить о том, что это всего лишь своего рода видимость и все, включая химические реакции, на самом деле - осцилляции и резонансы физических полей. Поэтому талантливый, яркий, великолепно профессионально подготовленный специалист в сфере анатомии и физиологии деятельности мозга профессор Сергей Савельев критикует своих коллег профессоров Наталью Бехтереву и Татьяну Черниговскую за то, что они допускают мысль о несводимости сознания к мозгу, о том, что сознание шире понятия «мозговая деятельность» и способно существовать вне мозга как такового. Для него это полный абсурд, так как он - твердый вещественник, и в этом смысле является блестящим ученым образца 19 века.