О любви - уж не знаю, каким это образом. («Федр» Платона). Ч. 4

Продолжение речи Сократа о даре неистовства.

Бессмертие души Сократ, во-первых, обосновывает неуничтожимостью, вечностью движения. Казалось бы, какое отношение имеет движение к душе?

 

– В мире существуют жизнь и смерть. В то же время, всё в мире, в природе одушевлено, по представлению древних греков. Основное отличие т. н. «мёртвого» – противоположности живого = другого – в неспособности к самопроизвольному движению. Тогда резонно допустить, что подвижность или неподвижность того или иного в природе (живого и другого: «мёртвого») как-то связана с душой, являющей себя некоей движущей силой. Неживое - тело в физ. смысле тоже может двигаться (кто бы сомневался), но не само по себе, а посредством тела, обладающего энергией (силой), его движущей. Эта движущая сила или энергия мира, очевидно, и есть та самая «душа» по-Сократу. В сущности, говоря о бессмертии души, Сократ выразил «закон сохранения энергии» – только, другими словами: энергия не возникает из ничего и не может исчезнуть в никуда:

Только то, что движет само себя, раз оно не убывает, никогда не пере стает и двигаться, и служить источником и началом движения для всего остального, что движется. Начало же не имеет возникновения. Из начала необходимо возникает все возникающее, а само оно ни из чего не возникает. Если бы начало возникло из чего-либо, оно уже не было бы началом. Так как оно не имеет возникновения, то, конечно, оно и неуничтожимо. Если бы погибло начало, оно никогда не могло бы возникнуть из чего-либо, да и другое из него, так как все должно возникать из начала. Значит, начало движения – это то, что движет само себя. Оно не может ни погибнуть, не возникнуть, иначе с бы все небо и вся Земля, обрушившись, остановились и уже неоткуда было бы взяться тому, что, придав им движение, привело бы к их новому возникновению.

Раз выяснилось, что бессмертно все движимое самим собою, всякий без колебания скажет то же самое о сущности и понятии души. Ведь каждое тело, движимое извне, – неодушевленно, а движимое изнутри, из самого себя, – одушевлено, потому что такова природа души. Если это так и то, что движет само себя, есть не что иное, как душа, из этого необходимо следует, что душа непорождаема и бессмертна.

Какова она, душа, трудно судить, но можно попытаться вообразить её подобной тем силам (и предмету), что нам хорошо представляется, но с некоторыми качественными отличиями. Сократ описывает её по аналогии с крылатой парной упряжкой, управляемой возничим:

«Так вот, этого … авиация, товарищи крестьяне» …

Уподобим душу соединенной силе крылатой парной упряжки и возничего. У богов и кони и возничие все благородны и происходят от благородных, а у остальных они смешанного происхождения. Во-первых, это наш повелитель правит упряжкой, а затем, и кони-то у него– один прекрасен, благороден и рожден от таких же коней, а другой конь – его противоположность и предки его – иные. Неизбежно, что править нами – дело тяжкое и докучное.

Тут, конечно, первый возникающий вопрос – какая сила (= качество души) имеется в виду под «наш повелитель»? Однако, Сократ не даёт прямого ответа на этот вопрос, пока что отметив только, что «возиичии» божественных «колесниц», как и их «кони» - все благородны. У нас же один «конь» (= душевная сила) «прекрасен, благороден и рожден от таких же коней, а другой конь – его противоположность и предки его – иные».

Неожиданно, Сократ продолжает рассуждать о понятиях «смертного и бессмертного существа»:

Всякая душа ведает всем неодушевленным, распространяется же она по всему небу, принимая порой разные образы. Будучи совершенной и окрыленной, она парит в вышине и правит с миром, если же она теряет крылья, то носится, пока не натолкнется на что-нибудь твердое, – тогда она вселяется туда, получив земное тело, которое благодаря ее силе кажется движущимся само собой; а что зовется живым существом, – все вместе, то есть сопряжение души и тела, получило прозвание смертного.

Сказанное Сократом можно трактовать следующим образом:

Всякая душа (человека) познаёт мир (ведает всем неодушевлённым, то есть, - знает не саму себя), основываясь, в основном, на зрительных и слуховых впечатлениях (распространяется по всему небу, - как свет и звук), создавая соответствующие им, - впечатлениям, образы общих понятий (принимая порой разные образы). Обладая особенной силой (будучи совершенной и окрыленной) душа (человека) рисует картину образного или мифического мира, населённого могущественными духами (парит в вышине и правит с миром). «Рисует» надо понимать почти буквально, поскольку имеется в виду художественное осознание мира визуальными и звуковыми средствами: живопись, музыка, поэзия и др. словотворчество. Если же душа не обладает той особенной силой (теряет крылья), то мается дурью любопытством, пробуя всё подряд на ощупь, на зуб и на вкус (носится, пока не натолкнется на что-нибудь твёрдое).  Испытав тактильные, кинестетические, тепловые и болевые ощущения, душа создаёт образ материального тела (вселяется туда, получив земное тело), которое представляется движущимся, соответственно меняющимся ощущениям (которое благодаря ее силе кажется движущимся само собой). Живым же существом называется душа и тело – образ на основе «вещественных» ощущений, и тело («твёрдое») в сопряжении (а что зовется живым существом, — все вместе, то есть сопряжение души и тела, получило прозвание смертного). Как-то так?

Из слов Сократа ясно, что живое существо и смертное – это одно и то же. Живое же смертное, отличается от «неживого» (вернее «другого») тем, что в живом существе душа и тело сопряжены (взаимодействуют?), а «неживое», оно же - «твёрдое» тело, которое душа (человека) представляет в виде ощутительного (= материального) образа, не сопряжённого с силами той души. К» неживому», следовательно, неприменимо определение смертный (оно -  другое).

Имеет ли какой-нибудь смысл для человека то, что он назвал словом «бессмертный» в отношении богов, не имея на то никаких оснований? Человек, ведь, только вообразил себе богов, имеющих душу и тело, причём нераздельные и вечные:

О бессмертном же нельзя судить лишь по одному этому слову. Не видав и мысленно не постигнув в достаточной мере бога, мы рисуем себе некое бессмертное существо, имеющее душу, имеющее и тело, причем они нераздельны на вечные времена. Впрочем, тут, как угодно богу, так пусть и будет, и так пусть считается.

Сократ не считает этот вопрос достойным обсуждения. Он начинает рассуждать о причинах утраты крыльев у души и сразу проясняется, что, говоря о «крыльях души» он не имел в виду ни память, ни воображение и, тем более не разум, как могло бы показаться:

Мы же коснемся причины утраты крыльев, почему они отпадают у души. Причина здесь, видимо, такая: крылу от природы свойственна способность подымать тяжелое в высоту, туда, где обитает род богов. А изо всего, что связано с телом, душа больше всего приобщилась к божественному — божественное же прекрасно, мудро, доблестно и так далее; этим вскармливаются и взращиваются крылья души, а от всего противоположного — от безобразного, дурного — она чахнет и гибнет.

Что, из относящегося к телу, связанного с телесностью, наиболее свято (прекрасно, мудро, доблестно, …)? – Человеческий разум?  Мы привыкли к мнению, что разум – это душевная способность типа расчётливости или рассудительности, ассоциирующейся со здравым смыслом и Истиной. Так ли это в действительности?  Не слишком ли самонадеянно считать наш человеческий разум «кормчим» души? Он, ведь, ошибается слишком часто. Как насчёт когнитивных ошибок? Современной психологии известны, наверное, не менее сотни таких отклонения в восприятии, мышлении и поведении, обусловленных сбоями в обработке и анализе информации человеческим мозгом. Да и сам Сократ считал, что (чистый) разум рождает только чудовищ. Напомню:

… трудов у него (рационального ума) будет много, а удачи — не слишком, и не по чему другому, а из-за того, что вслед за тем придется ему восстанавливать подлинный вид гиппокентавров, потом химер и нахлынет на него целая орава всяких горгон и пегасов, и несметное скопище разных других нелепых чудовищ.

  Важно то, что «этим вскармливаются и взращиваются крылья души, а от всего противоположного — от безобразного, дурного — она чахнет и гибнет». Так, чем же, если не разумом, ведущая сила души – её «окрылённая» составляющая, взращивается и от чего безобразного и дурного она чахнет? От чего зависит её способность «подымать тяжелое в высоту, туда, где обитает род богов»?

 –- Можно подумать, что от крепости веры в богов, уповании на них в своей (человеческой) жизни. Так ли это? Зря что ли говорят: «Будешь лох плох -  не даст, и Бог»?

Не проще ли понять – в чём проявляется слабость, чахлость этой её (души) силы?  - Вероятно, в слабости противодействия силе, тянущей её к земле - «потому что копь, причастный злу, всей тяжестью тянет к земле и удручает своего возничего, если тот плохо его вырастил». Тогда понятно: «окрылённая» сила души (наш возничий) – это приверженность её благому (благоразумие: совесть, моральный долг?). В то же время, другая душевная составляющая или сила («конь») может быть привержена как добру, так и злу – в зависимости от воспитания. Разум? – Опять нет, потому что «у нас же один «конь» «прекрасен, благороден и рожден от таких же коней, а другой конь – его противоположность и предки его – иные». Ясно же сказано, что ода из двух ведущих душевных сил благородна, а значит не может являться злом и не нуждается в воспитании. Остаётся одно: разум – враг мой, или, мягче говоря, разум мне, «возничему» моей души, никакой не друг, а всего лишь партнёр.

Остаётся прояснить насчёт благородного «коня» - третьей, ведущей силе души. Но, о ней, видимо. говорить пока время не пришло, по замыслу Сократа. Он продолжает о другом:

Великий предводитель на небо, Зевс, на крылатой колеснице едет первым, все упорядочивая и обо всем заботясь. За ним следует воинство богов и гениев, выстроенное в одиннадцать отрядов; одна только Гестия не покидает дома богов, а из остальных все главные боги, что входят в число двенадцати, предводительствуют каждый порученным ему строем.

- Сократ кратко напоминает о том, как устроен мир в самом общем представлении его современников и земляков: Зевс – заведующий всем поднебесным миром. В его подчинении целое «воинство чиновников богов и гениев», ответственных за 11 направлений деятельности возглавляемой Зевсом корпорации (sodalitates) «Олимп». Гестия же, сестра Зевса, вроде как его секретарша.

В пределах неба есть много блаженных зрелищ и путей, которыми движется счастливый род богов; каждый из них свершает свое, а [за ними] следует всегда тот, кто хочет и может, – ведь зависть чужда сонму богов.

- Не все боги и гении входят, собственно, в руководство «Олимпа». Таковых только 12 вместе с Зевсом. Остальные гении и нимфы тянут лямку по собственному призванию и способностям.

Отправляясь на праздничный пир, они поднимаются к вершине, но краю поднебесного сюда, и уже там их колесницы, не теряющие равновесия и хорошо управляемые, легко совершают путь; зато овальные двигаются с трудом, потому что конь, причастный злу, всей тяжестью тянет к земле и удручает своего возничего, если тот плохо его вырастил. От этого душе приходится мучиться и крайне напрягаться.

- Поднявшись по «карьерной лестнице» к вершине своего служебного положения – к краю «небесного свода» эти гении уже свободно и уверенно справляются со своими служебными обязанностями (в отличие от духов природы, нимф и прочего «планктона»), научившись «не терять равновесия» в управлении своими отделами, участками или секторами.

Души, называемые бессмертными, когда достигнут вершины, выходят наружу и останавливаются на небесном хребте; они стоят, небесный свод несет их в круговом движении, и они созерцают те, что за пределами неба.

- Бессмертные души не измышляют гипотез и не строят конспирологическких теорий об устройстве мира. Мир был создан до них титанами и титанидами. Они непосредственно «созерцают те, что за пределами неба» -то, что другим видеть (знать) недоступно, а, потому, и не положено. Обращу внимание: «созерцают те», а не что-то «то». Наверное, они не просто наблюдают за «теми», кто был до них (творцами мира - титанами?), но и учатся у них, набираются у них истинных знаний.

Занебесную область по воспел никто из здешних поэтов, да никогда и не воспоет, но достоинству. Она же вот какова (ведь надо наконец осмелиться сказать истину, особенно когда говоришь об истине): эту область занимает бесцветная, без очертании, неосязаемая сущность, подлинно существующая, зримая лишь кормчему души – уму; на нее-то и направлен истинный род знания.

-Из сказанного Сократом ясно только одно – «кормчий души» - это ум (особое чутьё, но не рацио – интеллект, как мы понимаем его сейчас, в наш прагматичный век). «Занебесная же область» - то, что мы считаем Истиной, для рационального ума – «бесцветная, без очертании, неосязаемая сущность», ничто. Он её не воспринимает и, естественно, не может понять.

 

Продолжение следует.