Переключая каналы: Что там у врага?

Через год снова встретились с Фаридом Закарией и поговорили на актуальные темы.

Фарид Рафик Закария (англ. Fareed Rafiq Zakaria; род. 20 января 1964, Мумбаи) — один из самых влиятельных и популярных американских политических аналитиков, эксперт в области международных отношений; редактор еженедельника Newsweek International.

Вступление: Это была важная неделя для Украины, поскольку она предприняла важные, выдающиеся шаги, вытесняя российских захватчиков. Вчера украинские войска вошли в город Изюм на востоке Украины, заставив россиян покинуть его.

Украинские войска также ведут контрнаступление  на юге – в Херсонщине. Министр обороны в субботу сказал, что страны-союзники были поражены успехами украинских воинов. Зеленский в вечернем сообщении сказал, что украинцы в этом месяце освободили до 700 квадратных миль территории. Российские военные назвали это «перегруппируемся». На этой неделе я был в Киеве и в пятницу провел эксклюзивное интервью с президентом Зеленским о контрнаступлении, о российских врагах и многом другом.

Мы встретились для интервью не в темном бункере, а в Мариинском дворце – церемониальной резиденции президента Украины. Это было первое интервью президента там с начала войны.

--=--

- Президент Зеленский, очень приятно видеть Вас снова.

-Большое спасибо. Мне тоже. Рад встрече.

- Последний раз Вы лично давали мне интервью год назад в Киеве. И я помню, что самым важным условием обеспечения нашей безопасности было сохранения дистанции в 6 футов из-за ковида. Теперь это новый мир. Можете ли подытожить, каким этот год был для Вас? Как бы Вы его описали?

-  Вы так сказали, что год прошел, и есть ощущение, что это другая страница другой истории. Ковид продолжается в тех или иных странах, но война России против Украины смыла все упоминания ковида, саму эту тему в нашей стране. Сменилось абсолютно всё, сменились приоритеты в стране. Для меня, как и любого другого гражданина, стали важнее вещи, которые были, так сказать, туманными, и они стали главными. Ценности и цены стали такими двумя полюсами, и я считаю, что весь мир сейчас – между ценностями и ценами. Украина выбрала ценности, и потому Украина и воюет.

- Господин президент, позвольте спросить Вас о борьбе, которая ведется сейчас. Очевидно, что Украина продвигается сейчас на Херсонщине, на других направлениях на Востоке. Это начало кампании по возвращению тех территорий, на котиорые Россия вторглась 24 февраля?

- Вы знаете, что наша цель – деоккупация территорий. Главная цель – не дать России продолжать оккупацию, которую она начала в 2014 году, то есть: они зашли, немного захватили, потом пауза, замораживание конфликта, какие-то договоренности, потом проходит время, она набирается сил, Вы знаете, набирается еще сил, и продвигается вперед, или ставит какие-то условия, ультимативные, которые вы должны выполнить, или они пойдут вперед. Вся стратегия это такой… такой, как бы сказать, медленный ужин: понемногу съедать тебя… такой русский каннибализм, я бы его так назвал. И поэтому я не хочу в это играть. Мне это не нравится, я понимаю, чем это закончится. Я не могу Вам сейчас рассказать все детали тех или иных оперативных действий на полях сражений, но в целом Вы понимаете, о чем я говорю. Мы не будем стоять на месте. Мы будем понемногу, постоянно, постоянно идти. По другому мы говорить с ними не будем. Как только мы остановимся и будем стоять… я знаю, некоторые страны будут подталкивать нас к Минскому процессу. Я хочу, чтобы мир понял: это разные вещи – дипломатические решения и Минск 2, 3, 5, 10… это разные вещи. Минск – это пустая бумажка, чтобы дать отдохнуть России перед следующим вторжением.

- Как Вы думаете, эта война может закончиться, пока в России сохраняется власть Владимира Путина?

- Наверное, это зависит только от него. По данному факту. Может так случиться, что он еще будет руководить, а война закончится. Да, я думаю… в принципе, для него это единственный шанс выйти из этой ситуации. По-другому он из нее не выйдет. Или всё закончится уже после него, и вопрос будет  для всего мира, который будет после него. Да.

- Начнете ли Вы с ним переговоры в определенный момент?

- На сегодня – нет. Я не вижу никакого желания с их стороны быть конструктивными. Ультимативно – мне все равно, кто с их стороны: он или кто-то другой. Если это ультиматум, вопрос принципа – я бы точно не говорил. Если это может быть договор после того, как они уйдут с нашей территории… после этого… да, после того, как они уйдут… все равно, у России с нами границы, все рано это великая держава и там много людей, и даже после того, как мы  деоккупируем нашу страну, так или иначе нам все равно придется  жить.

- Страна, которая дала Украине наибольшую помощь – США. Это десятки миллиардов долларов. Пришло время промежуточных выборов. Вспоминая каждое голосование мне кажется, что поддержка Украины со стороны республиканцев снизилась. Вас не беспокоит, что помощь США может уменьшиться или прекратиться, если республиканцы получат контроль над Палатой представителей, откуда и идут деньги, и каким может быть Ваше обращение к республиканцам?         

- Прежде всего я хотел бы выразить благодарность президенту Байдену  и администрации президента, они…. И Конгрессу США, его двухпалатной поддержке, потому что Вы правы – они лидеры в общей поддержке Украины. Без них нам вернуть нашу землю не удастся. Я это прекрасно понимаю и поэтому очень искренен. И я понимаю их лидерское положение в этом вопросе. Я знаю и чувствую те посылы, о которых Вы говорите… представители республиканской партии, -так может получиться, что они будут меньше поддерживать Украину. Я хочу верить, что все же двухпартийная поддержка Украины сохранится. Для нас это очень важно. Я.. Вы знаете, мы реагируем, мы воюем… пусть меня извинят те или иные политики… я абсолютно в этом открыт, мы не можем дать возможности миру ослабить поддержку Украины, потому что Россия тогда может выиграть эту борьбу… и это будет трагедия, просто трагедия 21 века. Мне очень важно, и поэтому, если я буду видеть те или другие политические тренды, которые будут давать сигналы об ослаблении, или о поддержке российской стороны в некоторых направлениях – через деловые интересы, что мы будем коммуницировать – в таком случае мы будем защищать как раз деньги простых людей Соединенных Штатов Америки, они должны знать, что их деньги потрачены именно на поддержку этих ценностей.

-Вы знаете Дональда Трампа. Вы много говорили с ним, и во время предыдущего интервью мы упоминали те известные телефонные звонки… он всегда хорошо отзывался о Владимире Путине, и даже после вторжения в Украину он называл его гением. Как Вы считаете, что он не понял в Путине? Что бы Вы хотели сказать Дональду Трампу, чтобы помочь ему понять Путина?

- Я думаю, что у него было достаточно времени, чтобы понять, кто такой Путин. Мне кажется, что он занимал такую высокую должность, на которой нельзя не понимать, кто является так сказать, синусным оппонентом твоего народа. При этом у тебя есть, мне кажется, все силы и данные разведки и для… прошлый портрет, ты должен разбираться, кто такой президент России, чего он хочет, намерен, и как он к этому идет. Поэтому я удивлен, что даже после полномасштабного вторжения  Дональд Трамп сказал то, что он сказал. Мне кажется, что ему нужно посмотреть на всё это с точки зрения угрозы не только Украине – может быть, мы для него расположены достаточно далеко, однако, для войны не так значимы расстояния. Мне кажется, что ему стоит смотреть на все это без, так сказать, розовых очков. Я не знаю – может быть, ему всё это было важно для его, так сказать, внутренней политики, для того, чтобы он мог показать, что готов найти взаимопонимание с президентом России…

- Ваше послание Западу может быть таким: не снимать санкций до полной деоккупации занятых Россией территорий?

Много людей на Западе говорят о снятии санкций в следующем году, если не раньше… об этом нельзя вести предметный диалог, пока они не отойдут с нашей территории. После этого можно говорить: о политике в целом, о снятии тех или других санкций… можно говорить о репарациях, о денежных компенсациях, можно говорить о дипломатии,  диалоге – всё это можно делать на уровне президентов всех стран, кого угодно, любых институций, с кем угодно с российской стороны – если они ушли с нашей территории.
Это точка.
Точка, с которой начинается новая история.

- Мы не знаем потерь среди военнослужащих Украины. Украина их не публикует, однако, это десятки тысяч. Сможете ли вы бороться, сможете ли вы продолжать, если это будет продолжаться многие годы?

-У нас нет выхода. И в этом не наша слабость. Я считаю - сила. У России есть выход – уйти домой. У нас только этот дом – куда нам идти? Нам некуда. Поэтому вопрос – не сколько уже, а сколько еще надо.

- И вы будете бороться до конца?

-Да.  

Английский язык — Википедия