Некоторые камрады, не буду показывать пальцем в направлении Индии, любят в антропоморфном режиме утверждать географический детерминизм оценки условий жизни. Совершенно «случайно» «забывая» о причинах, по которым проф. Павлов боролся с данным явлением.

Полагаю нелишним помочь им добавить хотя бы ещё одно измерение.

Наблюдения из современности:

Ну может вы привыкли мерзнуть, я в Европе в 0 градусов околевала, потому что согреться более-менее можно было только в машине.

Согрелась только в Москве, при -20, у нас тепло везде, кроме улицы.

И да, еще нюанс, когда в Европе +10 на улице, в доме тоже +10, фактически нет разницы

А теперь к истории:

---

Русская зима глазами француженки

Французская художница Элизабет Виже-Лебрен несколько лет прожила в России и оставила об этом интереснейшие воспоминания. В частности, высказала она свое впечатление и о русской зиме. Сразу можно понять, что 200 лет назад морозы были не чета нынешним.

[Из каталога РГБ]

Виже-Лебрен, Элизабет (1755-1842).

Воспоминания г-жи Виже-Лебрен о пребывании ее в Санкт-Петербурге и Москве, 1795-1801 : С прил. писем ее к княгине Куракиной / Пер. и сост. и коммент. Д. В. Соловьева ; [Пер. с фр. Д. В. Соловьева]. - СПб. : Искусство-СПБ, 2004 (ГУП Тип. Наука). - 297, [1] с. : ил., портр.; 21 см.; ISBN 5-210-01586-6 (в пер.)

Мемуары известной французской художницы Виже-Лебрен освещают яркий и плодотворный период ее творчества в России (1795-1801). В ее тонких, остроумных наблюдениях отражена жизнь Петербурга и Москвы, переданы обычаи и нравы высшего общества и простонародья.

«В Санкт-Петербурге можно вообще не заметить холодов, если с наступлением зимы совсем не выходить из дома, настолько у русских усовершенствованы способы поддержания тепла. Печи везде столь хороши, что в каминах, по сути дела, нет никакой необходимости; это не более чем предмет роскоши. На лестницах и в коридорах воздух такой же, как и в комнатах, двери между которыми держат открытыми без всякого от сего неудобства. Император Павел еще в бытность свою великим князем путешествовал по Франции под именем графа Северного и говорил тогда парижанам: «В Санкт-Петербурге мы только видим холод, зато здесь чувствуем его». Помню, когда я возвратилась в Париж после семи с половиною лет, проведенных в России, и однажды была с визитом у княгини Долгорукой, мы обе так закоченели, что невольно приходило на ум: чтобы не мерзнуть, на зиму надобно уезжать в Россию.

Э. Виже-Лебрен. Автопортрет. 1800-е. Эрмитаж

Обратите внимание, художница рисует портрет Елизаветы Алексеевны. Нередко эту картину так и называют «Автопортрет художницы, пишущей императрицу Елизавету Алексеевну».

Выходя из дома, здесь прибегают к таким предосторожностям, что даже иностранцы не страдают от суровости климата. В каретах ездят, надев высокие плисовые сапоги на меху и в подбитой мехом же епанче. При семнадцати градусах (21 по Цельсию –К-К) театры закрываются, и все сидят по домам. Наверное, только я одна ухитрилась, ничего не подозревая, отправиться с визитом к графине Головиной, когда термометр показывал восемнадцать градусов. Она жила довольно далеко от меня, на большой улице, называемой Перспективной; по дороге к ней я не повстречала ни единого экипажа и немало сему дивилась, но все-таки ехала. Было так холодно, что сначала я подумала, уж не отворены ли стекла в карете. Завидев меня в своей гостиной, графиня воскликнула: «Боже мой! Как вы только решились выехать? Ведь сегодня почти двадцать градусов!» При сих словах я вспомнила о бедном моем кучере и, не снимая шубы, возвратилась к карете, и мы сразу же поехали домой. Но голова моя замерзла так, что в ней началось некое кружение. Если бы меня не натерли одеколоном, я попросту лишилась бы рассудка.

Аллегория зимы в виде старика, греющего руки у огня. 1809-1810. Боровиковский. Третьяковка. (И-23: пропускаю)

Но совершенно поразительно то, что прежестокий холод почти не действует на простолюдинов. И от сего ничуть не страдает их здравие: было замечено, что более всего столетних старцев живет именно в России. Здесь вельможи и вся знать ездят о шести и даже о восьми лошадях; возницами у них служат совсем еще маленькие мальчики, лет восьми — десяти, и управляются они с поразительною сноровкою. Для восьмерки лошадей их полагается двое, и занятно видеть сих детей, весьма легко одетых и даже подчас в расстегнутой рубашке на таком холоде, который за несколько часов отправил бы на тот свет французского или русского гренадера. Мне хватало и двух лошадей, и я всегда поражалась смирению возниц, которые никогда не жаловались. Если им приходится дожидаться своих господ в самые жестокие холода, они всегда сидят неподвижно и только изредка притопывают ногами, чтобы хоть немного согреться, а мальчики устраиваются под лестницами. Правда, у них меховая одежда и меховые рукавицы, и если где-нибудь бал или прием гостей, им дают крепкие напитки и дрова для костров на улице или во дворе.

Русские пользуются для развлечений и самой суровостью их климата. Невзирая на прежестокую стужу, они устраивают катание на санях, как днем, так и ночью при свете факелов. В некоторых кварталах сооружают снежные горы и по ним с бешеной скоростию скатываются вниз, впрочем, без малейшей опасности, поелику нарочито приставленные люди сталкивают вас сверху и принимают внизу.

Катание с гор на Неве. Д.А.Аткинсон. 1792. Русский музей. (И-23: пропускаю)

Одна из красивейших церемоний — это освящение Невы, совершаемое каждый год архимандритом в присутствии всей императорской фамилии и всех высших сановников. Поелику в сие время года лед на реке не менее трех футов толщины, для сего делается прорубь, из которой после церемонии каждый может брать святую воду. Довольно часто женщины окунают в нее своих младенцев, и бывает, что несчастные сии жертвы суеверий выскальзывают из рук и утопляются; но матери отнюдь не оплакивают своих чад, а, напротив того, радуются вознесению своего ангела на небо, где он будет молиться за них. Император должен выпить первый стакан воды, каковой подносит ему сам архимандрит.

Я уже говорила, что почувствовать петербургские холода можно лишь на улице. Русские не только поддерживают в своих апартаментах весеннее тепло, но в комнатах иногда ставят большие застекленные ширмы, за которыми помещаются кадки и горшки с цветами, радующими нас во Франции только в мае. Зимой апартаменты освещаются с величайшей роскошью. Кроме того, комнаты опрыскивают мятой, настоенной на уксусе, что производит отменно здоровый и приятный дух. Во всех покоях поставлены длинные и широкие диваны, к коим я так привыкла, что уже не могла сидеть на стульях.»

---

[Биографическая справка]

Художница с тонким политическим чутьём - Элизабет Виже-Лебрен

Элизабет Виже-Лебрен - Автопортрет

Французскую портретистку XVIII века Элизабет Виже-Лебрен (Louise Élisabeth Vigée Le Brun), красавицу и расчетливую карьеристку, искренне обожала королева Мария-Антуанетта и терпеть не могла императрица Екатерина II.

Мари Элизабет Луиза Виже-Лебрен родилась в 1755-м году в семье не слишком удачливого и не особо обеспеченного художника, выходца из буржуазных низов Луи Виже. Девочка начала рисовать чуть не с младенчества. Отец направлял её первые шаги, но, к несчастью, умер довольно рано. Мать, отличавшаяся характером склочным и жестоким, вскоре вышла замуж вновь, а совсем юную Элизабет - с глаз долой - отправила учиться рисовать и самостоятельно зарабатывать на хлеб.

Картины и рисунки Элизабет Виже обладали одним ценным качеством - с первого взгляда нравиться публике. К шестнадцати годам она уже имела постоянных заказчиков. Причем некоторые особо прыткие поклонники специально записывались на сеансы портретирования, чтобы снискать расположение художницы - особы весёлой и очень хорошенькой.

Элизабет Виже-Лебрен - Автопортрет

Легкомысленная внешность, впрочем, легко уживалась с рациональным характером Элизабет. Происходящая из семьи, далекой от богатства и знатности, в 21 год она вышла замуж по расчету за товарища по живописному цеху Жана Батиста Лебрена. Художником Лебрен был так себе, а вот торговцем живописью и пронырой - выдающимся. Расчет новоиспеченной мадам Виже-Лебрен оправдался: возросло не просто количество заказов, но и ранг заказчиков. Теперь Элизабет приглашают писать в буквальном смысле в лучшие дома Парижа, ей покровительствуют богатейшее семейство де Верден и даже кое-кто из династии Бурбонов.

В конце концов, ясный и идеализирующий моделей стиль Виже-Лебрен становится востребованным в Версале. Она получает приглашение писать супругу Людовика XVI. Портретов Марии-Антуанетты - поясных, в полный рост, в окружении детей и прочих - Виже-Лебрен напишет не менее тридцати.

Элизабет Виже-Лебрен - Королева Франции Мария-Антуанетта - 1783

Элизабет Виже-Лебрен - Мария-Антуанетта - XVIII век

Элизабет Виже-Лебрен - Мария-Антуанетта и ее дети - 1787

Последняя французская королева осталась в истории с фразой "У них нет хлеба? Пусть едят пирожные!" Разумеется, творческая манера Виже-Лебрен (избыток патоки и маловато "хлеба" - живой и реальной плоти) пришлась ей по вкусу. Мария-Антуанетта сделала Элизабет своей компаньонкой, они стали неразлучны, вместе предпринимали променады в дворцовом саду, развлекались и даже пели дуэты.

Не странно ли, что Виже-Лебрен, по социальному статусу всего лишь представительница третьего сословия, вдруг удостоилась такой чести - исключительной близости к монархии? Ничего удивительного, если помнить, что австриячка Мария-Антуанетта всегда воспринималась во Франции чужой и чувствовала себя соответственно. Ей нужны были симпатики. А Виже-Лебрен так тонко умела льстить - и на словах, и особенно своей живописью.

Всю жизнь Виже-Лебрен вела дневники. Часть её пространных мемуаров опубликована. И хотя их принято характеризовать как чрезвычайно дамские (читай: эгоцентричные и поверхностные), все-таки ряд ценных наблюдений о её современниках из записок Виже-Лебрен можно почерпнуть. "Приторный дифирамб и немного яду"- так можно описать те характеристики, которые она раздавала направо и налево. О Марии-Антуанетте, например, Виже-Лебрен написала: "Королева высока и чудесно сложена, хотя и несколько полновата".

Всходила кровавая заря Французской буржуазной революции, близились великие потрясения. Портрет госпожи Дюбарри, фаворитки Людовика XV, Виже-Лебрен дописывала под звуки громыхающей канонады. Еще не было ясности, что будет потом, и мало кто догадывался, что и Дюбарри, и Марию-Антуанетту ожидает если не виселица, то гильотина. Но чуткая Виже-Лебрен уже паковала вещи. Под предлогом того, что ей нужно немедленно спасать дочку-подростка Жанну-Жюли, она спешно покинула Францию.

Элизабет Виже-Лебрен - Портрет графини Дюбарри - 1781

Так началась история долгих, но отнюдь не мучительных странствий Виже-Лебрен по всей Европе, от Голландии до Австрии и от Италии до России. Слава художницы шла впереди неё, ведь многие из того, кого она знавала в Париже, тоже покинули мятежную Францию. А автопортреты с дочкой, которая грозила вскорости даже превзойти мать в красоте, служили для художницы лучшей рекламой.

Элизабет Виже-Лебрен - Портрет дочери художницы

Элизабет Виже-Лебрен - Автопортрет с дочерью - 1786

Элизабет Виже-Лебрен - Автопортрет с дочерью - 1789

Кроме знатных или просто богатых дам, жаждущих увековечить себя в искусстве, она писала и немало царственных особ: нидерландского монарха Виллема I, последнего короля Польши Станислава Понятовского, членов российской императорской фамилии.

Элизабет Виже-Лебрен - Портрет польского короля Станислава II Августа (Понятовского) - 1797

Элизабет Виже-Лебрен - Портрет императрицы Марии Федоровны - 1799 (жена Павла I)

Элизабет Виже-Лебрен - Портрет юного императора Александра I

Элизабет Виже-Лебрен - Портрет императрицы Елизаветы Алексеевны - 1801 (жена Александра I)

Но женские портреты-комплименты всё-таки преобладают. И едва ли Виже-Лебрен были свойственны мучительные творческие поиски. "Портрет маркизы Габриелы Роллан", "Портрет графини Варвары Головиной", "Портрет графини Екатерины Скавронской" и даже "Портрет великой княгини Елизаветы Алексеевны", если они чем-то и разнятся между собой существенно, так только нарядами - парижанка мадам Элизабет понимала в этом толк, сама кроила, придумывала модели и учреждала моды.

Элизабет Виже-Лебрен - Портрет маркизы Габриэллы Роллан - 1791

Элизабет Виже-Лебрен - Портрет графини Варвары Головиной - 1800

Элизабет Виже-Лебрен - Портрет графини Екатерины Скавронской - 1796

Элизабет Виже-Лебрен - Портрет Великой княгини Елизаветы Алексеевны - 1798

Но эти идеально правильные и на удивление схожие лица с великолепным овалом! Но их однотипное выражение немножко скучающей красавицы с распахнутыми глазами! Их одинаково уложенные по моде волосы (короткие завитки сверху, длинные пряди снизу) - где-то мы всё это уже видели. Ах, да! На автопортретах самой госпожи Виже-Лебрен.

Элизабет Виже-Лебрен - Автопортрет в соломенной шляпе - 1780-е годы

Виже-Лебрен посчастливилось родиться красивой. Она великолепно чувствовала, как написать любую женщину так, чтобы та выглядела красавицей на полотне, даже приблизительно не будучи ею в жизни. Конечно, это была конъюнктура чистой воды, глянец XVIII века. И, конечно, мало-мальски разбирающиеся в живописи видели, что рисунок Виже-Лебрен изящен, но неточен. Что её колорит приятен, но неглубок. Но таких было немного. Большинство наивно принимало красивость на картинах Виже-Лебрен за красоту и рукоплескало ей.

В числе самых злых критиков Виже-Лебрен неожиданно оказалась Екатерина II. Только что прибывшую в Петербург художницу не уставали нахваливать её придворные. Императрица заказала для пробы парный портрет внучек Елены и Александры, дочерей Павла I. На редкость тщеславная Виже-Лебрен испытала восторг. Она записала в дневнике, что цвет лица девочек столь деликатен, "будто они питаются амброзией".

Портрет был исполнен вскорости. Не слишком заботясь о передаче индивидуальности великих княжон, Виже-Лебрен выбрала традиционную для себя манеру "сладостность соперничает с пленительностью". В конце концов, этот способ передачи натуры еще никогда её не подводил.

Элизабет Виже-Лебрен - Портрет дочерей императора Павла I - 1796

Однако в случае с российской самодержицей всё оказалось иначе.

В одном из частных писем Екатерина II с негодованием писала о портрете Александры и Елены: "Г-жа Виже-Лебрен заставляет обеих скорчиться на диване, сворачивает шею младшей, придает обеим вид мопсов, греющихся на солнце, или, если хотите, двух противных маленьких савоярок... Одним словом, не хватает не только сходства, но обе сестры так обезображены, что есть люди, которые не могут разобрать, которая старшая, а которая младшая. Сторонники г-жи Виже-Лебрен превозносят все это до небес, но, по-моему, это очень плохо, потому что в этой картине-портрете нет ни сходства, ни вкуса, ни благородства..."

То, что годилось для Марии-Антуанетты, не дочитавшей за свою короткую жизнь ни одной книги до конца, не могло удовлетворить просвещенную Екатерину, воспитанную на величественной живописи барокко и не приемлющей пустой декоративности рококо.

Близости к российскому, как когда-то к французскому, двору не получилось.

Виже-Лебрен сетовала на придворные интриги, а в записках cнова упоминала "излишнюю полноту" - теперь уже российской монархини и "чрезвычайное уродство" Павла I, но всё же прожила в Петербурге вполне счастливые шесть лет, омрачённые к концу пребывания разве тем, что подросшая Жанна-Жюли, вопреки материнской воле, недостаточно выгодно выскочила замуж.

Элизабет Виже-Лебрен - Портрет дочери художницы Жанны-Жюли в образе Флоры - 1799

Во Францию художница также умудрилась вернуться с почестями. Переждав в путешествиях Великую французскую революцию, художница по приглашению Наполеона вернулась во Францию и до 1814 года жила в своём поместье в Лувесьене.

Элизабет Виже-Лебрен - Портрет Каролины Мюрат, сестры Наполеона Бонапарта, с дочерью Летицией - 1807

Когда поместье было занято прусской армией при наступлении союзников на Париж, художница вернулась в столицу.

Феноменально её умение маневрировать в зависимости от политических обстоятельств. Когда в 1814-м году император Александр I вступал в Париж как победитель наполеоновских войск, стареющая Виже-Лебрен с пафосом преподнесла ему картину "Гений Александра I", даром что работа была наспех переделана из портрета польского князя Генриха Любомирского двадцатилетней давности.

Элизабет Виже-Лебрен - Гений Александра I

Умерла Элизабет Виже-Лебрен там же, где и родилась, - в Париже, не дожив двух недель до восьмидесяти семи лет.

Наследие художницы составляет 660 портретов и около 200 пейзажей.