Квантовые технологии империи Цинь

Гид сделала многозначительную паузу, хитро прищурив и без того узкие глаза, и вкрадчиво произнесла по-китайски шепелявя:

– Этот плита была установлена более двух тысяч лет назад во времена империи Цинь. Никто не знает, что означают эти знаки, – она рукой показала на глубокие, вырезанные какой-то циклопической стамеской прямо в граните закорючки, напоминавшие гиганские сперматозоиды с драконьими хвостами.

– Китайское правительство предлагает миллион долларов тому, кто их расшифрует…

– Oh my God! F*** me! – непроизвально вырвалось из утробы большого туловища стоявшей рядом с плитой толстой англичанки. Она посмотрела сперва на гида, потом на плиту открыв рот. Как всем показалось, у неё расширились зрачки и редкие белёсые волоски на её правой опухшей руке встали дыбом.

– Тётенька матюгнулась, – сказал стоявший рядом с гидом мальчик.

– Я не матюгалась, – громко, чтоб все слышали, заявила толстая англичанка.

– Нет, вы матюгнулись, – спокойно повторил мальчик на безупречном английском.

– Не матюгалась я, мелкий засранец! – стала заводится англичанка, её лицо начало багроветь, мелкие прожилки на её щеках налились синюшной кровью.

– Я слышала, тётенька матюгнулись, – уверенно сказала стоявшая рядом с мальчиком девочка с косичкой лет девяти, видимо его сестра.

– Да как ты смеешь врать, гадливая сучка! – англичанку затрясло от бешенства, она стала задыхаться в астматическом удушье.

– Успокойтесь пожалуйста, – гид явно занервничила и стала путаться в английском, – успокойтесь, я никак не слышать могла…

– А я слышал, – твёрдо произнёс стоявший напротив мужчина, – она произнесла ф-слово, да ещё при детях!

– Да как вы... вы… смеете так нагло врать! Я не матюгалась! Это клевета! – Толстая англичанка сделала шаг к плите и облокатилась на неё пытаясь справиться с удушьем. Раздался сухой треск и она вдруг в миг исчезла. Мелькула только её макушка с редкими сальными волосами неопределённого цвета. Прошло не более пары секунд, послышался звук упавшего куска теста на разделочную доску в довольно глубоком колодце. Все оторопели. Ещё через секунду раздался крик:

– Вы меня убили! – Эхо повторило: били-били... – Убийцы-цынь-цы! – Выта-щи-щи-щи-те меня от сюда-юда-юда… – Джо! Бл**ь! О-*ля-ля-ля… Звони-ни-ни в эмбасси-аси-яси-ни-ни-уяси!

Гид трясущимися руками стала набирать номер на своём телефоне, который буквально выпрыгивал из её рук. Двое из группы очень осторожно подошли к дыре у плиты пытаясь заглянуть туда. Гиду наконец удалось набрать нужный номер, и она начала взволнованно что-то говорить по-китайски испуганно посматривая на тех двоих у дыры.

– Девочка с косичкой стояла некоторое время и безучастно смотрела на всё это как-будто вглядываясь в происходящее, затем повернушись к мальчику спокойно спросила:

– Что, мы не попадём сегодня в Шаолинь?

– Мы уже в Шаолине. И даже более чем! Посмотрим, что будет дальше, – ответил ей мальчик.

Из дыры внезапно вылетело несколько летучих мышей мгновенно рассеявшись в разные стороны. Толстая англичанка продолжала орать, но доносившееся на поверхность эхо стало глухим, объёмным и неразборчивым.

– Там похоже под нами большая пещера, – произнёс старичок из группы, судя по акценту американец, – очень интересно... очень!

Наши дни.

Прошло несколько лет. Плита теперь красовалась над монументальным гранитным входом, украшенным большими золочёными иероглифами, ведущим под землю. В сумрачном холле жужжал эскалатор по которому глубоко вниз не спеша спускалась группа туристов.

Гид была той же, слегка постаревшей, но до сих пор весьма привлекательной китаянкой. Она провела группу дальше внутрь, прошла несколько шагов вперёд, остановилась и повернулась к туристам.

В центре гигантской хорошо освещённой пещеры прыгали на батутах глиняные фигурки китайских монахов. На вскидку было трудно сказать сколько их, но очевидно, что много. Все фигурки были разными и искусно сделанными. Каждый из них держал в руках какой-то прибор. В тишине было слышно как надрывно скрипят покрытия батутов. Где-то в глубине пещеры громко капала вода. Сзади гида на сталактите виднелся здоровенный плоский монитор, в котором крутилась трёхмерная модель какой-то молекулы. Тихо заиграла легкая китайская музычка.

– Это что, тренировка олимпийской команды? – спросил мужчина глотнув из фляги. – Китайские олимпийские игры эпохи Цинь?

– Я сейчас вам всё-всё объясню, это кажется странно, но тут нет ничего необычного, это научная лаборатория. Да, лаборатория империи Цинь, – ответила ему гид.

– Мужчина сделал глубокий глоток из фляги опять и поперхнулся, виски фонтаном брызнул из его рта окропив впереди стоявших туристов.

– Мужчина, что вы себе позволяете, – повернулась к нему впереди стоявшая молодая женщина.

– Извините ради бога, простите..., извините. Хотите скотча? Он очень хороший, – мужчина протянул флягу женщине.

Женщина смерила его суровым взглядом и вдруг смягчившись взяла флягу и сделала глоток:

– Почему бы и нет? У нас тут танцы-шманцы, ведь так?

–  Выражаясь современным языком, – продолжила гид несколько повысив голос, – это лаборатория пикосекундной спектроскопии.

В воздухе как-будто разорвалась виртуальная вакуумная бомба. Зазвенело в ушах.

–  Это как? –  после некоторого оцепенения послышался робкий вопрос из толпы. Мужчина тем временем полез опять за флягой в сумку.

– Таким образом китайские учёные, многие из которых были монахами и в совершенстве владели кунг-фу, измеряли наносекундные и пикосекундные временные последовательности. Дело в том, – продолжила гид, – что подпрыгнув, монах движется по геодезической в искривлённом гравитацией пространстве-времени. То есть, он, монах, находится в полном покое, и если можно так сказать – нирване, и на него не действуют никакие силы. Впрочем, понятие силы монахам эпохи Цинь было не известно. Они строили свои теории и делали вычисления исходя из пространственно-геометрических и, как бы сейчас сказали, квантовых представлений.

– Вы нам что тут втираете? Что монахи во времена империи Цинь пользовались общей теорией относительности? – послышалось из толпы.

– Да, я понимаю, это звучит сенсационно. Но вот это, – гид обвела рукой пещеру в которой подпрыгивали вверх и падали вниз с жутковатой настырностью под хруст и скрип батутов фигурки монахов, – является прямым доказательством, что это именно так. Более того, наши учёные расшифровали древние записи… и перевели их на более простой для понимания язык математики.

– По Ньютону на падающий с ускорением предмет в гравитационном поле действует сила, – раздражённо заявил мужчна шумно хлебнув из фляги, – этому в школе учат.

Женщина спереди повернувшись вполоборота протянула руку, взяла флягу и тоже отхлебнула.

– Эти представления давно устарели, – гид видимо ожидала это возражение. – Монахи империи Цинь избежали ошибки сделанной Ньютоном и направившей Западную цивилизацию по ложному пути на столетия.

– Почему это по ложному? – послышались возражения.

– Давайте обсудим это в деталях, – гид явно была хорошо подготовлена.

– Как с помощью этих скачущих китайских болванчиков можно срисовать наносекундный или даже пикосекундный сигнал? Это и сегодня невозможно!

Гид сделала вид, что не заметила явной бестактности реплики и спокойно продолжила:

– Рассмотрим две системы отсчёта, одну связанную с нами, а другую с монахом. Вот хотя бы с этим, – гид показала на ближайшую, в данный момент взлетающую вверх фигурку, – Допустим, что непринципиально, монах находится в свободном падении, то есть движется по геодезической.

– Он и взлетает по геодезической, – заметил кто-то из толпы, – но с начальной скоростью.

– Разумеется, – ответила гид.

– А как древние китайцы называли геодезические? – язвительно, но с неподдельным интересом спросил молодой человек с краю группы.

– Жуй Щи, – ответила гид бросив быстрый взгляд на молодого человека. Во её взляде скользнуло лёгкое удивление, как-будто она узнала кого-то. – Так гораздо лаконичнее, не правда ли?

– Что ж, жуй так жуй...

– Щи, – поправила она его.

– Так вот, высота падающего монаха относительно нас равна z = z’ + h – gt²/2, где h - начальная высота, z’ - локальная z-координата в системе отсчёта монаха, а g - ускорение свободного падения. Очевидно, высота зависит от времени t, – она показала на экран, где высветилась формула. – Монахи знали, как посчитать Жи Си Щи, или, как теперь говорят, компоненты метрического тензора. Для этого, надо провести 4-вектор от нас до, скажем, центра тяжести монаха в его локальной системе отсчёта, – экране появилась формула:

r = icte₀ + xe₁ +ye₂ + (z – h + gt²/2)e₃,

– и продифференцировать этот вектор по нашим координатам. Так мы получим четыре базисных вектора пространства-времени. Их скалярные произведения дают нам компоненты метрического тензора, который и определяет метрику пространства-времени монаха относительно нас, – на экране появилась следующая формула:

ds² = c²[1 – (gt/c)²]dt² – 2gtdzdt – dx² – dy² – dz².

Нам интересно здесь следующее: временная компонента метрического тензора g₀₀ определяет собственное время монаха движущегося по геодезической в гравитационном поле. Она в первом приближении, как вы видите, равна

g₀₀ = 1 – (gt/c)².

– Мы знаем, как посчитать собственное время монаха. Древние китайские учёные-монахи тоже знали. На современном языке - это интеграл от квадратного корня временной компоненты метрического тензора от нуля до какого-то времени, скажем, t₀.

– Нужна подстановка с синусом - не сдержался молодой человек. Китаянка мягко улыбнулась, конечно же она его узнала.

– Можно всё посчитать в уме, – слегка по-менторски произнесла она и показала рукой на экран:

τ ≃ t₀{1 – (1/6)(g/c)²t₀²}.

– Зачем нам возиться арксинусами и косинусами арксинусов, а потом раскладывать всю эту хрень в ряд? Лучше сразу в ряд, не так ли? Тем более g/c очень малая частота. Квадратичного члена нам вполне хватит.

– Что ж, пойдём дальше... Так, например, если длительность прыжка t₀ составляет три секунды, то собственное время монаха τ будет отличаться от нашего на пятьдесят пикосекунд, или пять сотых наносекунды. То есть, как говорит наша молодёжь, монах отстанет в своём развитии на это время, – гид сделала многозначительную паузу ожидая вопросов.

– Ну и? – послышалось из толпы.

– Непонятно!

– Да, действительно, чтобы напрыгать один день, надо скакать непрерывно 160 миллионов лет, в чём смысл?

– Зачем им столько прыгать? Они же не украинцы какие-то... – послышались недоуменные возгласы.

– Ну как же, разве вы не видите? – удивилась гид. – Представьте, что вы спешите на поезд. У вас всё рассчитано точно. Но вы на мгновение задержались, запнулись например, и подбежали к первому вагону который уже тронулся. В следующий раз вы задержались ещё на чуть-чуть и подбежали к проходящему мимо вас следующему вагону. Если вы задержитесь ещё, то подбежите к третьему. Так, задерживая время на чуть-чуть вы сосчитаете всё вагоны поезда, не так ли? А если этот поезд очень-очень быстрый и время измеряемое от первого вагона до последнего стоящим на перроне наблюдателем порядка всего одной наносекунды, то чтобы сосчитать тысячу вагонов надо задержаться тысячу раз: на одну пикосекунду в первый раз, на две во второй, на три в третий и так далее. Не так уж и много! На самом деле и того меньше. Легко прикинуть, что чтобы напрыгать одну наносекунду на батуте, надо сделать всего где-то 541 прыжок, и то, если на один прыжок приходится одна секунда. Ну и чем дольше и выше прыжок, тем меньше их потребуется. Теперь понятно?

– Если вы будете задерживаться каждый раз, то поезд уедет? – непонимающе спросила женщина.

– Вопрос ведь не в том, чтобы попасть на поезд, а как сосчитать вагоны, – гид пыталась понять, что именно непонятно.

– Так вам тысячу прыгунов-спектроскопистов потребуется, – тихо сказал стоявший в сторонке старичок.

–  Вовсе нет, – ответила гид. – В спектроскопии используют много-много раз повторяющиеся сигналы. Представьте, что к поезду мы прицепили сзади точно такой же поезд, а потом ещё один такой же, и ещё один и так далее. Теперь один монах-спектроскопист может посчитать все вагоны “забегая” на перрон каждый раз с чуть-чуть увеличивающейся задержкой. Ну а пара сотен прыгунов-спектроскопистов, как здесь в лаборатории, нужны для статистики. Видимо учёные-монахи в те далёкие времена понимали важность статистического усреднения слабых сигналов.

–  Да уж! – воскликнул мужчина отвинчивая крышку у фляги, – это вам не камни с Пизанской башни в прохожих кидать!

Гид кивнула, по всей видимости одобряя эту незатейливую мысль.

– Там что-то ещё осталось? – женщина, оглянувшись вполоборота, задорно хохотнула показав глазами на флягу. У неё уже слегка заплетался язык.

– Да, что-то есть ещё, – он протянул ей фляжку, – допивайте!

– А на хрена им это всё было нужно? – прикончив остатки скотча задала естественный вопрос женщина.

– Очень интересный вопрос! – гид оживилась. – Однажды император Щи Хуан D вёл философскую беседу в саду своего роскошного дворца Эпана с величайшим мастером кунг-фу Бей Бо-Бо. Щи как-бы невзначай поинтересовался: почтеннейший Бей Бо-Бо, ты очень быстрый и стремительный, тебе нет равных ни в рукопашной схватке ни в бою, ты так быстр, что легко можешь вырвать жало у пчелы на лету и выбить все зубы тигру одним ударом ноги. Но можешь ли ты выхватить частицу света из луча солнца? И да, во вроде бы праздном любопытстве императора Щи был скрытый подвох.

– Императора кажется звали Ши, а не Щи, – заметил молодой человек.

– Нет, Щи! – ответила гид, – именно это имя содержится в иероглифе метрики пространства-времени.

– Да, пожалуй соглашусь. Ши Хуан как-то неправильно звучит. Ведь не был же он трансгендером-императоршей?

Гид поморшилась, но между тем продолжила:

– Бей Бо-Бо принял вызов несмотря на то, что это могло стоить ему головы. Бей Бо-Бо собрал всех учёных монахов со всей необъятной империи в своём дворце. Ему удалось убедить императора Щи, что поймать частицу света намного важнее, чем даже построить Великую Стену. Он вызволил многих мудрецов и учёных из темниц и с постройки Стены. Среди них был великий повелитель мысли Ли Сый. Среди народа ходила молва, что он мог искривлять пространство-время силой одной своей мысли. Это, конечно, доподлинно неизвестно.

Гид немного помолчала подбирая слова.

– Они начали с малого. Видите тонюсенький лучик света падающий вон из той дырочки вверху пещеры? – гид показала вверх и все задрали головы пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. – Быстро вращающимися лепестками, похожими на пропеллер, они разрезали лучик света на много-много коротеньких пучков-импульсов - помните поезд - и пропускали их через ёмкость с водой.  В воду была добавлена сперма императора.

– Не его ли сперматозоиды выгравированы на плите у входа? – спросил мужчина.

Все посмотрели на гида. Она молчала.

– Где наш миллион? – вдруг радостно вкрикнула женщина скакнув пару раз имитируя батут. – Мы расшифровали древние надписи на плите! Миллион-миллион, ура! – Она прижалась к мужчине и жарко прошептала ему в ухо: – Меня зовут Ирочка - сладкая дырочка!

Гид продолжила опасливо косясь на женщину.

– Однажды Ли Сый ел лапшу наблюдая как отважный Бей Бо-Бо выбивает зубы деревянному дракону. Каждый раз Бею Бо-Бо приходилось подпрыгивать на высоту в три-четыре человеческих роста, чтобы нанести удар. Мысленно созерцая его траекторию в пространстве-времени Ли Сый понял, что неутомимый Бей Бо-Бо именно тогда и только тогда находится в полном покое, когда делает прыжок или когда свободно падает как-будто паря в воздухе после молниеносного удара ногой. Но во всё остальное время даже когда Бей Бо-Бо спал и ел он не находился в покое! Сейчас бы сказали, что он спал и ел в лифте двигающемся с постоянным ускорением. В целом, древние манускрипты говорят, что в этот момент Ли Сыю и пришла идея как поймать частицу света.

– В общем он понял, что хрен её поймаешь! – гикнула Ирочка.

– Я же вам рассказываю, что монахи научились строить профили наносекундных и даже пикосекундных световых пучков. Ли Сый понял, что пучки состоят из частиц света. Им удалось регистрировать, то есть ловить, рассеянные спермой императора частицы света, которые сейчас мы называем фотонами. Дело в том, что сперма, как впрочем и молоко, хорошо рассеивает свет. Именно поэтому её и добавляли в воду. Когда мы видим луч света в воде, это значит, что фотоны на пути луча рассеиваются в разные стороны и часть из них попадает на сетчатку глаза или в регистрирующий прибор. Ли Сый назвал сперму императора лучезарной, рождающей свет. Весть об этом разнесли гонцы по всей империи укрепив и без того сильную власть Щи Хуана D. Император приказал увековечить славу монахов-учёных совершивших научный подвиг. Их живьём закатали в гипс сняв с них точные слепки. Из слепков сделали фигурки из армированной глины, а глину обожгли так, что она стала прочнее стали. Их самих мумифицировали как богов положив каждого в персональный инкрустированный золотом саркофаг и захоронили. Место погребения пока неизвестно, а их точные копии до сих пор уже более двадцати двух веков прыгают в этой пещере на батутах.

Наступила тишина. Все стояли молча и смотрели как скачут на батутах фигурки монахов. Через некоторое время подавленные печальной историей туристы поплелись на выход к эскалатору. Так закончился очередной день в монастыре Шаолинь.