ПОЧВА ВАЖНЕЕ СЕМЕНИ

«Если щепотку семян сорняка бросить в сельской местности, то сотни квадратных миль могут зарасти сорняком в течение нескольких лет. Если бы тонну тех же самых семян бросить перед Английским банком, то сорняк не пророс бы».

«Если абсолютно здоровое человеческое племя поселится на острове, где, как известно, нет никаких болезнетворных микробов, то они останутся здоровыми и сильными, пока они будут вести здоровый образ жизни. Если же они будут жить в грязных, душных хижинах и питаться неподходящей пищей, то они несомненно быстро заболеют и умрут от болезни, а «специфические бактерии» болезни, до сих пор неизвестные на острове, конечно же появятся среди них, ибо болезнь и болезнетворные микробы всегда обнаруживаются вместе».

«Здоровые люди на острове без микробов при своем вырождении вывели бы своих собственных болезнетворных микробов. Конечно же даже самый здоровый человек может умереть, если он получит большую дозу болезнетворных микробов, нежели то количество, с которым его тело может справиться. И все же нельзя сомневаться в том, что благоприятные для болезни условия приводят к появлению болезнетворных микробов точно так же, как загрязненная почва приводит к прорастанию вредных сорняков» (Дж. Эллис Баркер, Доброе здоровье и счастье).

В средневековые времена думали, что болезнь вызывается вездесущими чертями. По понятиям того времени эти черти были существами устойчивыми, неизменными, постоянными, твердыми в своих злых намерениях. По господствующим представлениям о микробах у них, как и у средневековых болезнетворных чертей, тоже есть черты постоянства, т.е., они устойчивы и неизменны. Вызывающая холеру комма-бацилла мыслится как всегда одинаковая, склонная к одинаковой зловредности и способная приносить одинаковый вред, как только она попадает в человеческое тело. Однако ничто не могло бы быть ошибочнее или больше расходиться с последними открытиями современной биологии и бактериологии.

Жизнь — это постоянное изменение, и ничто не меняется быстрее, чем жизнь и свойства этих микробов. Единственный день или неделя во времени жизни штамма бацилл может быть столь же наполнен событиями и переменами как, для сравнения, история Рима, более того, как геологическая эпоха в миллионы лет. Ибо мы так легко забываем, что жизнь в микроскопическом мире, в микромире, проходит с совершенно иной скоростью по сравнению со скоростью прогресса жизни в человеческом мире.

Птицеводы, собаководы, свиноводы, скотоводы, коневоды и т.д. знают, как тщательным отбором племенного материала и изменением окружающей среды вывести новые черты у голубей, собак, свиней, крупного рогатого скота, лошадей и т.д., пока наконец, не будут получены совершенно новые типы животных, образуя новые породы, подобных которым мир еще никогда раньше не видел. Сама Природа часто совершает подвиг на наших глазах за сравнительно короткий промежуток времени. Очень хороший пример дает случай с английскими свиньями, которые были взяты с собой и выпущены в Новой Зеландии в конце восемнадцатого века капитаном Джеймсом Куком, на которого мы уже ссылались в одной из предыдущих глав. Они были выпущены в лесу и должны были приспособиться к своей новой среде обитания. Новая окружающая среда очень сильно подействовала на этих животных, которые в течение многих поколений жили защищенной жизнью английских крестьянских дворов и свинарников. Теперь им пришлось бороться не только за свое существование, но также и с другими животными. Добросердечная Природа помогла им изумительнейшим образом в этой задаче, снабдив их огромными, грозными клыками как для борьбы, так и для рытья. Их короткая морда, жидко покрытая волосками, сменилась длинной мордой, характерной для дикой свиньи, а их шкура, которая до выбытия из Англии, была покрыта лишь жиденькой шерсткой, скоро превратилось в толстую шубку из темной щетины.

Если Природа могла сделать все эти изменения у обыкновенной свиньи в течение столетия, то какие изменения не могли бы произойти в микроорганизмах, которые в такой высокой степени недолговечны? Здесь поколение следует за поколением в течение получаса или меньше. Если бесчисленные поколения питаются здоровой питательной почвой человека, то невинный микроб может остаться невинным микробом, а возможно он может стать благотворным, здравотворным организмом. С другой стороны, если невинный или здравотворный микроб на протяжении бесчисленных микробных поколений питается загрязненными человеческими тканями и телесными соками, то он может выродится и стать крайне болезнетворным фактором. Точно так же здоровые клетки могут выродиться и начать питаться как отдельные новообразования окружающими тканями, если человеческое тело отравляется год за годом из-за ошибок в питании и гигиене, которые мы совершаем в нашем современном цивилизованном образе жизни.

Английский биолог Джеймс Томас Чарльз Нэш (J.T.C. Nash) опубликовал в 1915 году интереснейшую работу Эволюция и болезнь, в которой он указал на то, что несколько часов в истории жизни одной бациллы можно легко приравнять к тысячелетней человеческой истории, и что по вине человека, невинная и здравотворная бацилла может превратиться в болезнетворную.

Обращаясь к Эпидемиологическому обществу, д-р Нэш заявил:

- Моя собственная точка зрения состоит в том, что посудомойка без вентиляции, дефектная канализация или скопление конюшенного навоза или других отходов, как будет обычно обнаруживаться, являются одним из эволюционных факторов, которые помогают превратить безвредную ротовую бациллу Хоффмана в буйную особь, набрасывающуюся на всякого в смертоносном безумии, с искаженными морфологическими чертами, выделяя свои вирулентные химические токсины.

Разве не кажется, что эта цитата имеет прямое отношение к Средневековью, которое мы недавно изучали с его «посудомойками без вентиляции»», «дефектной канализацией», или вообще без всякой канализации, и с его «скоплением конюшенного навоза» и человеческих экскрементов, загрязнявших воздух внутри и снаружи домов, с его дворами, садами и колодцами, но прежде всего с его улицами, где вдобавок на многие недели оставлялись все кухонные отходы, свиной навоз и мертвые животные, которые разлагались и портили воздух?

Современная экспериментальная биология, удивительным образом продемонстрировала правоту этих взглядов. Были проведены бесчисленные эксперименты, показывающие, что определенные болезнетворные бактерии, инъецированные в здоровых животных, совершенно безопасны, потому что здоровые ткани и соки разрушают их. Однако, если в то же самое время впрыскиваются определенные химические вещества, которые ослабляют или отравляют ткани, то эта инъекция может оказаться смертельной.

Еще в 1896 году д-р Альфредо Антунес Кантхак (А.А. Kanthack) поместил статью в Систему медицины под редакцией Оллбутта (Allbutt), Том 1, в котором он утверждает на странице 551:

- Проведено много экспериментов для доказательства того, что бактерии, которые абсолютно или относительно безопасны для животных при инъецировании в чистых культурах только их, становятся очень вирулентными, когда в то же самое время мы инъецируем определенные химические соединения на месте ранки.

Иными словами, если с помощью определенных химических веществ мы выводим из строя или уничтожаем средства, которые защищают ткани нашего тела от захватчиков, то последние сразу получают свободу действий и много пищи. Они стремительно растут в силе и энергичности, оставляя ткани, на которые они нападают наполненными своими собственными ядовитыми выделениями. Точно так же улицы и дворы Эльсинора были наполнены ядовитыми испражнениями 400 лет тому назад, но с тем лишь отличием, что, в то время как улицы в Эльсиноре полагалось чистить каждую пятницу, как кажется, какого бы то ни было удаления ядовитых бактериальных выделений из парализованных тканей вообще нет.

Вышеупомянутая цитата из статьи д-ра Кантхака, как кажется, предвещает полный переворот во взглядах нашего времени на бактерии.

Тридцать лет спустя Британский медицинский журнал опубликовал статью д-ра Уильяма Крамера (W. Cramer) под названием Новый взгляд на рак в своем выпуске от 30 января 1926 г. д-р Крамер делает следующее заявление:

- Если у бактерий газовой гангрены или у их спор удалены все токсины многократной промывкой, то они становятся непатогенными (безвредными), и ими можно заражать животных в больших дозах без какого бы то ни было эффекта. Но если инъецировано небольшое количество какой-нибудь растворимой кальциевой соли, не обязательно вместе с бактериями, но даже когда такая инъекция была сделана несколько дней спустя и в другом месте, то развивалась газовая гангрена и быстро убивало животное.

Он также констатирует, что д-р Гай (Gye) повторил его эксперименты несколько лет спустя в следующей интересной вариации Он промыл споры бактерии — септического вибриона газовой гангрены и инъецировал их в ткани животных, но никакая газовая гангрена не развилась даже по прошествии шести месяцев. Потом он инъецировал кальциевую соль в тех же самых местах, где он ввел споры, и теперь-то наконец газовая гангрена появилась, как только кальциевая соль вывела из строя естественные защитные механизмы тканей.

Дальнейшие исследования показали ему, что «кальциевая соль вызвала в тканях специфическое видимое повреждение такого характера, что нормальные защитные механизмы подкожных тканей против бактерий газовой гангрены были выведены из строя, и бактерии смогли пролиферировать (распространяться) в месте повреждения». Этому явлению он дал название «катафилаксия» или «прорыв обороны».

Позже д-р Крамер показал, что то же самое справедливо и в случае инъекций микроба столбняка и даже стрептококков. Кроме того, он обнаружил, что другие вещества как, например, соли стронция, некоторые коллоиды, такие как коллоидное железо или коллоидная кремниевая кислота, обладают подобным же эффектом.

Гай и Киттл показали, что туберкулезную инфекцию можно вызвать у животных, обычно устойчивых к ней, посредством инъекции коллоидной кремниевой кислоты.

Д-р Крамер завершает свою интересную статью следующими словами:

- Ортодоксальная бактериология не заметила этого поразительного явления; оно даже не упомянуто в главе о газовой гангрене в Официальной медицинской истории войны.

Конечно же!

- Если микроорганизмы получают свои характеристики вирулентности или безвредности от пищи, на которой они живут в лаборатории, то очень даже логично предположить, что их характеристики в равной степени можно изменить пищей, на которой они ведут существование в человеческом теле. Логика, здравый смысл и настоящие научные эксперименты объединяются для того, чтобы показать, что пища важнее микроба, что почва важнее семени. Весьма вероятно, что вся фундаментальная концепция, модная в настоящее время, сущность которой состоит в том, что микроорганизм «создает» болезнь, и на которой было воздвигнуто гигантское «здание» современной бактериологии, целиком и полностью заблуждается, ибо может быть, что, в полную противоположность к этой концепции, болезнь создает микроорганизм (Дж. Эллис Баркер, Рак, хирург и исследователь).

История развития высших животных и растений показывает нам, как один единственный вид может породить любое число вариаций, и как от последних, в течение бесчисленных веков, из-за изменений в окружающей среде, составе пищи и т.д., могут неожиданно возникнуть новые виды, совершенно не похожие на своих предков.

Если можно было бы написать историю микробов, то по всей вероятности было бы обнаружено, что все современные разновидности микробов произошли от каких-то единичных видов безопасных, безвредных организмов. Посредством изменений в окружающей среде и температуре, питания различными жидкостями и твердой пищей, различными растениями и животными в различных состояниях здоровья и, следовательно, сопротивляемости первоначальные виды микробов в течение бесчисленных веков, должно быть, эволюционировали в неисчислимые виды. Факты современной бактериологии имеют тенденцию доказывать, что все эти различные виды бактерий, которым современные бактериологи дали различные имена, легко снова превращаются в предшествующие безопасные типы микробов, из которых они произошли.

Короче говоря, таков обзор тенденций в современной бактериологии. Кажется, что эти тенденции так хорошо согласуются со всеми фактами эволюции и всеми фактами, установленными современными специалистами по разведению животных, что для любого думающего человека представляется загадкой то, как врачи могут все еще придерживаться старого мнения о том, что характеристики бактериальных видов постоянны. Единственное объяснение состоит в том, что, как бактерии легко превращаются вновь в старый тип, как только они лишаются определенных видов пищи и избавляются от своих собственных ядов, так очевидно и врачи как медицинский истеблишмент, возвращаются в своих взглядах к более старым и более жестким взглядам, если над ними нет благотворного общественного контроля и критики, и если их мозги коснеют от ядов своего профессионального самодовольства и устаревших схоластических идей.

Любой ценой давайте останемся верными старым чертям, которые вызывают болезни, особенно когда их должным образом крестили и окрестили «первосвященники» медицинской братии!

Очень хороший пример косного мышления — это прививочная мания.

Санитарные условия в Европе очень мало улучшились до начала девятнадцатого века. Мы видели, какие условия преобладали в Мадриде даже в 1760 г. И лишь с середины девятнадцатого века результаты современной санитарии начали чувствоваться в цивилизованных европейских государствах. В шестнадцатом веке эпидемии чумы, одна за другой, приводили к эпидемиям оспы. Эти эпидемии продолжали появляться вновь с уменьшенной силой и с более длинными интервалами до середины девятнадцатого века. Казалось, что затем они более или менее спонтанно прекратились.

Когда эпидемии были в своем разгаре, то даже коровы заболевали разновидностью оспы, называвшейся коровьей оспой. Я уверен, что вы все слышали историю о доярке, которая при доении коров заразилась коровьей оспой. Она со смехом сказала врачу, что ничуть не боится оспы, потому что коровы — ее защита. Английский врач, знаменитый Эдуард Дженнер, был хорошо знаком с «широко распространенным поверьем насчет антагонизма между этими двумя болезнями, которое, как он обнаружил, было популярно в Глостершире». Именно это широко распространенное в народе поверье о том, что никто не заболеет оспой, кто уже был заражен коровьей оспой, обратило внимание Дженнера на эту предполагаемую связь.

В Британской энциклопедии написано: «После того, как он начал заниматься медицинской практикой в Беркли, Дженнер обыкновенно всегда осведомлялся, что думают об этом (предполагаемой связи) его коллеги по профессии; но он обнаружил, что, когда медики вообще замечали это народное поверье, то они думали, что оно основывается на ошибочном умозаключении».

Мы все хорошо знакомы с тем методом, которым Дженнеру наконец удалось установить и доказать наличие этой связи, и как вакцинация распространилась сначала по всей Англии, а затем и по всей Европе, «проталкиваемая главным образом непрофессионалами с высоким социальным положением» (Британская энциклопедия). Она быстро распространилась в Соединенных Штатах Америки, где она было введена Бенджамином Уотерхаусом (Benjamin Waterhouse), в то время профессором физики в Гарвардском университете.

В Лондоне было учреждено специальное общество по распространению вакцинации — Королевское дженнеровское общество. Более 12000 человек были привиты за первые восемнадцать месяцев его существования, и с таким эффектом, что число смертей от оспы, которых за последнюю половину восемнадцатого века было в среднем 2018 ежегодно, упало в 1804 г. до 622, т.е., до уровня примерно четверти показателя за столетие. Но санитария тоже постепенно распространялась в течение той же самой четверти века, хотя понадобилось полвека прежде, чем полный эффект от современной санитарии, какой мы ее знаем, смог действительно стать заметным.

Однако «в 1818 году разразилась жестокая эпидемия оспы, и эффективность вакцинации вновь была поставлена под сомнение, отчасти по-видимому из-за низкого качества используемой вакцинной лимфы». Это принесло Дженнеру много неприятностей... (Британская энциклопедия).

Никто не боится оспы в настоящее время. Но действительно ли это обусловлено исключительно вакцинацией? Я не думаю, что хотя бы один единственный врач теперь рискнул бы ответить на этот вопрос без колебания утвердительно. Оспа была искоренена не из-за прививок Дженнера, а благодаря современной санитарии. Всякий раз, когда есть хоть малейшая опасность вспышки эпидемии оспы, врачи сразу же настоятельно советуют всем сделать повторную прививку, потому что эффективность предыдущей прививки, возможно, снизилась или свелась на нет. Следовательно почти все европейское население старше пятнадцати лет может с медицинской точки зрения считаться практически незащищенным, и тем не менее, у нас нет больше эпидемий оспы. Но врачи тем не менее настаивают на прививании ядов в нежные организмы младенцев, не считаясь с тем, что многие стали калеками на всю жизнь не только «из-за низкого качества часто используемой вакцинной лимфы», но и из-за преступной ошибки всей системы. Трудно определить, в какой степени это оптово-торговое введение бактериального яда в цивилизованные народы мешает их нормальному развитию и закладывает фундамент для будущих болезней. Вполне возможно, что это одна из причин, способствующих раковому мору.

Сэр Алмрот Райт, ведущий английский бактериолог, совсем недавно дал следующее мрачное предупреждение членам своей собственной братии: «Нашим сдерживающим фактором при использовании вакцинной терапии может быть возможное развитие местной инфекции. Следует постоянно иметь в виду и еще более серьезные риски — проникновение микробов в кровь и генерализацию инфекции. Есть причина полагать, что можно причинить большой вред, вводя большие дозы вакцины при лечении».

Но врачи действуют так, как будто мы все еще повсюду валяемся в грязи; как будто наши улицы — места для свалки всего мусора из всех домов, а в наших садах полным полно скрытых сточных колодцев, наша питьевая вода — загрязнена, а пространство под полами наших церквей, заполнено человеческими трупами в состоянии разложения.

Сам факт, что плата за прививку против оспы составляет 5 фунтов стерлингов, обеспечивая медицинской братии огромный ежегодный доход, может до некоторой степени объяснить, почему врачи не желают отказываться от прививочной мании.

Самый поразительный факт при этом состоит в том, что микроб — предполагаемая причина оспы, все еще не найден. #) Мощнейшие микроскопы не смогли показать его человеческому глазу. Врачи ничего о нем не знают, они даже не смогли дать название этому предполагаемому микробу, которому они столь многим обязаны за репутацию и денежку.

Чувство благодарности должно, по крайней мере, заставить их воздвигнуть своего рода памятник или, может быть, поставить надгробную плиту, потому что, насколько мы знаем, возможно, что никакого микроба нет вообще, с надписью:

- Неизвестному микробу от благодарных врачей.

 

#) в 1934 году, когда была опубликована эта книга, еще не было электронного микроскопа, который позволил увидеть вирусы. Теперь возбудители т.н. натуральной оспы, которую имеет в виду автор, известны. Это два вида вирусов — Variola major и Variola minor (примечание переводчика).