Почему русские люди  поддерживают путинскую  войну  на Украине

Why the Russian People Go Along With Putin’s War

Трудно  быть хорошим человеком, если ты живешь при авторитарном режиме.

APRIL 23, 2022   Shadi Hamid

Ramil Sitdikov / AFP / Getty

В первые дни войны на Украине десятки тысяч россиян протестовали против вторжения, начатого от их имени. Это воодушевляло. Американцы могли  надеяться на  то, что российские граждане возьмут дело в свои руки, бросят  вызов и ослабят  хватку  президента Владимира Путина. Однако в последние недели такие протесты стали редкостью. В немалой степени это связано с криминализацией действий  оппозиции; публичное оспаривание нарративов  военной пропаганды Кремля карается тюремным заключением на срок до 15 лет. Но страх — это только часть истории. Кроме  того  русские, похоже, сплачиваются вокруг своего президента, что  поднимает  вопрос о том, не  лежит  ли  часть  ответственности  за  действия  режима  на  его  рядовых гражданах,  и,  возможно, даже  о  их  моральной  вине.

Если принять  что   путинский режим и российский народ более тесно связаны, чем казалось на первый взгляд, то  становится  гораздо  труднее  поддерживать  концепцию  презумпции невиновности [народа]. По данным  самого последнего  по  времени  опросу общественного мнения в России  проведенного  независимым  Левада-центром, рейтинг  Путина подскочил с 69 процентов в январе до 83 процентов в конце марта, через месяц после начала так называемой специальной военной операции. Возможно, ещё  более зловещим  является  то, что русские,  всё  больше  и  больше   доносят друг на друга, осуждая друзей, соседей и коллег за недостаточную поддержку военных действий. Один из сторонников жесткой линии парламента отметил, что «чистка» неизбежна. В своем выступлении сам Путин красочно похвалил способность своих соотечественников «отличить настоящих патриотов от подонков и предателей и просто выплюнуть их, как мух, случайно залетевших им в рот».

Безусловно, 83-процентный рейтинг почти наверняка преувеличивает поддержку Путина. Люди могут по понятным причинам скрывать свои истинные предпочтения от социологов, поскольку по стране распространяется культура паранойи. Однако в сочетании с сообщениями о том, что бывшие противники Путина присоединились к войне, мы можем справедливо предположить, что большое количество россиян, а возможно, и явное большинство, равнодушны к зверствам, совершенным от их имени. Какой  вывод  мы должны сделать из этого?

Daniil Danchenko / NurPhoto / Getty

Конечно, вопрос о зле и о том, почему к нему склоняются обычные люди, — вопрос старый, которому суждено повторяться с упрямой настойчивостью. Как недавно написал соведущий моего подкаста Дамир Марусич, старший научный сотрудник Атлантического совета., «Путин — вполне аутентичное российское явление, и империалистическая политика, которую он проводит в Украине, — тоже». Это правильно, но только до определенного момента. Мы просто не знаем, что бы выбрали, захотели — или стали бы отдельные россияне, если бы они были социализированы в условиях свободной, открытой демократии, а не диктатуры, где страх — это воздух, которым дышат. Как и все остальные, они являются продуктом своего окружения. Авторитаризм развращает общество. Поскольку наказание и вознаграждение превращаются в произвольные инструменты государства, у граждан мало стимулов объединять ресурсы, сотрудничать или доверять другим. Выживание имеет первостепенное значение, а выживание требует, чтобы собственные интересы ставились превыше всего остального, включая традиционную мораль. В таком контексте, как выразился историк Тимоти Снайдер,, «жизнь скверна, жестока и коротка; удовольствие от жизни в том, что ее можно сделать более противной, грубой и короткой для других». Это мышление с нулевой суммой, которое превращает жестокость в добродетель.

Словом, авторитаризм искажает душу и искажает естественные нравственные интуиции. Поступая таким образом, он делает своих граждан или, точнее, своих подданных менее нравственно виновными. Быть полностью морально виновным означает быть свободным в выборе между правильным и неправильным. Но этот выбор становится намного сложнее в условиях диктатуры. Не каждый может быть смелым и жертвовать жизнью и средствами к существованию, чтобы поступать правильно.

Вторжение в Украину во многом было детищем Путина, его идиосинкразической попыткой переосмыслить Россию. Вряд ли что-то подобное произошло бы в его отсутствие. В то время как русские теперь ожесточились против своих украинских соседей, первая  реакция на войну была удивительной  и даже шокирующей. В конце концов, Путин неоднократно отрицал, что планирует вторжение. Вот почему многие российские войска, дислоцированные в Украине, поначалу, похоже, не понимали, что входят в зону боевых действий. Если бы референдум о вторжении в Украину был проведен несколько месяцев назад, есть  мало оснований полагать, что русские были бы в восторге. Война Путина сейчас пользуется значительной народной поддержкой, но это потому, что слишком поздно придумывать альтернативу. Война - свершившийся факт. Если россияне хотят продолжать жить в своей стране и не оказаться  проигравшими  или  изгоями, акклиматизация к этой новой реальности — лучший вариант, хотя и не обязательно нравственный или смелый.

Русские могут быть уникальными, как и все народы, но это не значит, что они однозначно плохие. Или, иначе говоря, быть хорошим трудно, если живешь при авторитарном режиме. По мере того, как бушует война и растут антироссийские настроения, растет и искушение видеть в русском народе преступников, а не жертв. Но такой взгляд на них затемняет нечто более фундаментальное: они тоже являются жертвами, потому что постепенно лишаются своего статуса свободных морально  ответственных  людей. Это делается  предумышленно. Авторитарные лидеры стремятся вовлечь  сограждан  в свои преступления, что, в свою очередь, позволяет им как расширять, так и размывать политическую ответственность. Если ответственность распределена среди населения, то и вина тоже. Отречься от Путина  в   таком  случае   означало бы отречься от самих себя.

Это еще одно напоминание об элементарном различии между автократиями и демократиями, которое президент Джо Байден подчеркивал в серии речей и других публичных заявлений . Американцы без проблем рассматривают Россию и Китай в первую очередь как угрозу национальной безопасности и соперников Соединенным Штатам, отчасти потому, что так оно и есть. Но есть более глубокое разделение, которое затрагивает самую суть того, что значит быть гражданином и даже человеком.  Диктатуры возвышают нацию и лидера в качестве конечных целей, в то время как простые люди не имеют никакой ценности вне их служения государству

Руководствуясь присущей им логикой силы и жестокости, авторитарные режимы — особенно те, которые одержимы манией имперского величия, — совершают зверства с безразличием и даже самоотверженностью. И их  население,  вольно  или  невольно,  вовлекается  в  эти  действия. Это делает  режимы  вдвойне опасными. Именно поэтому борьба, которую предстоит вести Соединенным Штатам и всем демократическим странам, осознают они это или нет, скорее всего, будет долгой. Как системы управления и способы организации общества  демократии   и диктатуры несовместимы. В лучшем мире сосуществование могло бы быть возможным. Но это уже не тот мир, в котором мы живем.

 

Шади Хамид — автор статей в The Atlantic , старший научный сотрудник Брукингского института и доцент-исследователь по исламоведению в Фуллеровской семинарии. Он также является соучредителем Wisdom of Crowds , подкаста, информационного бюллетеня и платформы для дискуссий. Хамид является автором нескольких книг, в том числе « Исламская исключительность » и «Искушения власти» .

 

Кто стоит за #IStandWithPutin?

Who’s Behind #IStandWithPutin?

Тот факт, что западные аналитики не видят информационной войны, не означает, что она  не  идёт, и не означает, что Запад победил.

By Carl Miller   The Atlantic  APRIL 5, 2022

Спустя более месяца после вторжения России на Украину, предположения о том, что у пропагандистской машины Владимира Путина отвалились колеса, стали обычным явлением. Российская стратегия устарела и не может адаптироваться; Москва была ошеломлена либо выдающимся мастерством президента Украины Владимира Зеленского как медиа-оператора, либо беспощадной  свирепостью  цифровых боевиков Киева.

Как написал в The Washington Post исследователь Синан Арал, «Украина и ее сторонники обложили со всех сторон  Путина и его пропагандистов в битве за умы и сердца как в Украине, так и за ее пределами». Даже возврат России к информационному контролю в советском стиле кажется не чем иным, как отступлением от ликующего, постмодернистского, бросающего вызов фактам фестиваля цифровой пропаганды, в котором она так мастерски проявляла себя. Мои личные сообщения в социальных сетях являются свидетельством того, что каждое из этих наблюдений в отдельности может быть правдой: они показывают Зеленского, Арнольда Шварценеггера и фермеров, буксирующих танки. Я не знаю абсолютно никого, кто считает вторжение чем-то иным, кроме как  злодеянием.

Несмотря на это, говорить об информационной победе еще рано. Во всяком случае, этот очевидный консенсус о том, что Украина выиграла онлайн-войну, может скрывать, где действительно бушуют сражения из-за вторжения.

Мой проукраинский онлайн-мир был проколот 2 марта, когда я увидел в Твиттере два популярных хэштега: #IStandWithPutin и #ISStandWithRussia. Очень быстро исследователи дезинформации начали замечать подозрительные закономерности, связанные с хэштегами, утверждая, что для  их  продвижения  использовались как боты, так и “engagement farming” («распределенное  вовлечение»). Глубокое изучение  профиля, используемого одной учетной записью, распространяющей хэштеги, привело к польской группе в  Facebook, посвященной мошенничеству в сфере знакомств. По крайней мере частично, ранние признаки указывали на преднамеренные, хотя и скрытые, усилия, направленные на то, чтобы сделать эти хэштеги популярными.

Хэштегов в поддержку вторжения было достаточно, чтобы я и мои коллеги обратили на это внимание. К 9 марта чуть менее 10 000 аккаунтов в Твиттере поделились одним из хэштегов не менее пяти раз, что является особенно активным и активным «ядром». Поэтому мы решили провести собственное исследование этих аккаунтов: кто за ними стоит? И что они делали?

Обычно мы делаем это в Твиттере, размещая учетные записи на карте в зависимости от того, за кем они следят, ретвитят или лайкают — так называемые графики вовлеченности. Это позволяет исследователям определить, насколько подлинным может быть набор учетных записей и работают ли они в какой-то мере согласованно. Но появилось новое поколение мощных моделей, позволяющих нам пойти дальше, анализируя, как эти учетные записи используют язык в гораздо более общем смысле — обороты речи, хэштеги и все остальное тоже. Это открывает новые возможности для понимания того, как учетные записи взаимодействуют на платформах социальных сетей.

Мы загрузили последние 200 твитов от каждой из 10 000 учетных записей в эти новые модели, чтобы создать лингвистический отпечаток пользователей, а затем нанесли учетные записи на график. Это может показаться запутанным, и в некотором смысле так оно и есть (вы можете прочитать наш 38-страничный официальный документ , если хотите), но на самом деле этот процесс делает так, что учетные записи Twitter, которые склонны использовать похожий язык, близко друг к другу на карте. . Сила здесь в том, чтобы превратить языковое сходство в нечто не только измеримое, но и видимое. А язык — это то, чем занимается Твиттер.

Оттуда мы составили список случайно выбранных учетных записей со всей нашей новой карты и углубились в них, чтобы попытаться выявить то, что отличает каждую из различных групп учетных записей. Что нас сразу же поразило, так это то, насколько четко каждый кластер, казалось, имел отношение к географии — к предполагаемой национальной идентичности и языкам, которые использовались в отчетах.

Было множество учетных записей, идентифицированных как индийские, которые в основном ретвитили поток сообщений на английском и хинди в поддержку премьер-министра Нарендры Моди и его индуистской националистической партии Бхаратия Джаната. Другая группа использовала урду, синдхи и фарси, причем пользователи в основном идентифицировали себя как иранцы или пакистанцы. Один узел был якобы из Южной Африки, но в нем участвовали пользователи из Ганы, Нигерии и Кении, говорящие о здравоохранении, нехватке топлива в Нигерии и бывшем президенте Южной Африки Джейкобе Зуме. Последний кластер был единственным, не охарактеризованным ни по языку, ни по географии. Аккаунты в этой группе отправили наименьшее количество твитов и имели наименьшее количество подписчиков; многие из них были созданы либо в день российского вторжения, либо 2 марта, в день решающего голосования в Организации Объединенных Наций, осуждающего вторжение, — и когда я увидел, что эти хэштеги внезапно стали популярными.

Хотя каждый кластер лингвистически отличался от остальных, у них были общие закономерности. Все видели небольшой всплеск сообщений в день вторжения, а затем очень резкий рост 2 и 3 марта. И все, кроме одного (южноафриканского кластера), делали одно и то же: неистовое усиление. От 70 до 80 процентов активности аккаунтов заключались в ретвитах других, а в день голосования в ООН многие опубликовали парад мемов в поддержку вторжения.

Мемы продвигали яркие антиколониальные и антизападные образы, смешанные с мотивами поддержки  путинского лидера и солидарности между странами БРИКС: Бразилией, Россией, Индией, Китаем и Южной Африкой. Некоторые аплодировали большой дружбе России с Индией или очевидной роли Путина в африканских освободительных движениях, но многие на самом деле говорили о Западе, его собственном кажущемся лицемерии и предполагаемой агрессии расширения НАТО.

Это исследование проливает  пусть  слабый  и, надо  признать,  совершенно  недостаточный  свет на то, что  происходит. Мы сосредоточились на Twitter, и операции влияния могут использовать несколько параллельных каналов. Это наши впечатления как исследователей; другие, просматривая те же данные, могли найти другие вещи. Я могу указать на подозрительные закономерности, но в этом мире мало что определено, и ничто в нашем анализе не позволяет мне связать эту необычную активность в социальных сетях непосредственно с российским государством.

Тем не менее, первые данные показательны, активность подозрительна. Эти учетные записи ожили благодаря голосованию ООН за вторжение, частично, как я подозреваю, благодаря одной или нескольким сетям, которым платят за участие — группам учетных записей, которые массово переключатся на использование Twitter, чтобы отправлять ретвиты за определенную плату. Но реальные люди (мы точно не знаем, сколько их) также поддерживают тренд хэштегов. Этот  переход  от  обычной тематики  к  манипулятивной  риторике является наиболее важной тонкостью выявленной  данным исследованием. Он  также приводит  нас  к  нашему  самому  важному  выводу.

Поскольку это была скоординированная кампания, мы видели мало попыток обратиться (или выдать себя за) западных пользователей социальных сетей. В той мере, в какой мы видели реальных людей, использующих хэштег, очень немногие были с Запада.

Посмотрите дальше Запада, и информационная война покажется вам совсем другой. «Мы видели много подозрительных аккаунтов в TikTok, повторяющих российскую идеологию или превозносящих российскую агрессию на языках Юго-Восточной Азии, таких как малайский и индонезийский», — сказал мне Нг Вей Кай, журналист сингапурской газеты The Straits Times . «Разделы комментариев на новостных аккаунтах [заполнены] пророссийскими взглядами. Большая часть контента, сделанного не на английском языке, также имеет насмешливый или предупреждающий тон по поводу решения Сингапура [ввести санкции в отношении России], как бы говоря: «Не уподобляйтесь им; будут последствия санкций». В Индии, как отмечает журналист Тушар Дхара, уровень искренних симпатий к России был  просто  поразительным. «Россию и Советский Союз искренне тепло воспринимают за их дипломатическую и военную поддержку Индии на протяжении десятилетий, — сказал мне Дхара.

Большой успех Зеленского в информационной войне, несомненно, заключается в том, что он сформулировал конфликт как конфликт России не только с Украиной, но и с Западом. Это помогло ему завоевать множество поклонников в Европе и Северной Америке, как среди политиков, так и среди простых избирателей. Но этот успех, та самая причина, по которой мы на Западе думаем, что Украина побеждает в информационной войне, также является причиной того, что это не так.

Кампании по дезинформации гораздо более эффективны, когда в их основе лежит мощная правда, и они используют эту правду для направления дискуссии. Грубая реальность такова, что во многих частях мира антипатия к Западу глубока, а симпатия к России реальна. Именно в этих контекстах я ожидаю, что операции влияния будут целенаправленными и сработают.

Ошибка, которую мы на Западе слишком часто совершаем, заключается в том, что мы предполагаем, что наши информационные пространства — например, английский, французский и немецкий Twitter и Facebook — гораздо более универсальны, чем они есть на самом деле. Оставшиеся за день до голосования по Brexit в Великобритании и демократы за день до победы Дональда Трампа на выборах 2016 года не просто чувствовали, что побеждают оппозицию; они не думали, что есть оппозиция .

Мы рискуем совершить ту же ошибку в связи с вторжением России в Украину. Тот факт, что мы не видим информационной войны, не означает, что ее не происходит, и не означает, что мы победили. Это может просто означать, что мы не являемся полем битвы, на котором сражаются.

 

Война на Украине: Тысячи простых россиян  сражаются в информационной войне - вот что они говорят

Ukraine war: Thousands of ordinary Russians are going to battle in the information war - what they're saying

Распространение пророссийского контента, отклонение обвинений в военных преступлениях и участие в кибератаках — все это способы, с помощью которых людей поощряют помогать делу России.

Kieran Devine

Digital investigations journalist   Sunday 17 April 2022 

«Призываем всех, кто поддерживает действия нашего президента и российской армии, присоединиться к созданию и распространению правдивого контента!»

Этот призыв российского веб-сайта к оружию, похоже, успешно вербует простых россиян — 28 000 из них, согласно исследованию Sky News, — для участия в информационной войне.

Это всего лишь один пример того, как часть российской общественности играет свою роль в борьбе за контроль над нарративом вокруг украинского конфликта. Другие примеры включают вербовку хакерской «киберармии» и создание, казалось бы, массовой организации для отслеживания украинских военных преступлений.

В основе своей все они имеют одну общую цель - оправдать действия России и опровергнуть заявления Запада о российских зверствах.

На сайте «Защищая правду» размещены изображения, на которых изображен ребенок, поддерживающий российские войска.

«Защищая правду»

Упомянутый выше веб-сайт Zanami Pravda, что переводится как «защита правды», призывает людей загружать пророссийский контент для публикации в Интернете, чтобы «внести свой вклад в победу России».

По данным веб-сайта, 28 000 человек, загрузивших контент, разместили на сайте более 100 000 изображений и видео, и за последнюю неделю их число быстро возросло.

Те, кто публикует на сайте «лучший патриотический контент», участвуют в конкурсах на получение услуг подписки на музыку и телевидение. Последние победители были объявлены в офисе Общероссийского народного фронта, политической коалиции, возглавляемой Владимиром Путиным.

Загруженный контент включает видео и изображения так называемых «антифейков», предназначенных для разоблачения западных СМИ. Сюда входят заявления о том, что резня в Буче, когда тела мирных жителей были обнаружены на улице после оккупации города российскими войсками , была инсценирована украинскими силами.

Объявлены победители конкурса, загрузившие пророссийский контент. Фото: Занами правда

Отслеживание военных преступлений

Еще одно, казалось бы, массовое усилие в этой коммуникационной битве появилось под лозунгом проекта «Трибунал», название которого является  отсылкой к Нюрнбергскому процессу, где высокопоставленные нацисты предстали перед правосудием после Второй мировой войны.

Брендинг проекта Трибунал. Слово, выделенное красным, переводится как «трибунал» или «суд» и накладывается на изображения Нюрнбергского процесса.

Группа задокументировала как минимум одно потенциальное военное преступление в Украине — случай, когда украинский солдат выстрелил в российского военнопленного . Они также обнаружили имена трех украинских солдат, предположительно причастных к этому инциденту, и разместили их данные в Интернете.

Тем не менее, правосудие, что касается этого проекта, кажется, сосредоточено только на украинских силах, которых они широко обвиняют в преступных действиях с небольшим количеством доказательств.

В рамках проекта была подготовлена колода глянцевых карт с  портретами  «наиболее разыскиваемых» персон — так же, как это сделало министерство обороны США во время вторжения в Ирак в 2003 году — чтобы выделить украинских деятелей, которых они считают ответственными за военные преступления.

На изображении ниже президент Владимир Зеленский и бывший президент Петр Порошенко показаны как два туза в колоде.

Ссылки, продвигаемые в Интернете проектом Трибунал, также показывают другие способы, которыми людей поощряют поддерживать усилия России. Один указывает на группу хакеров, стремящихся вербовать людей в российскую «киберармию».

Кибергруппа ищет не только хакеров, но и графических дизайнеров и специалистов по поисковой оптимизации, которые помогут распространять их материалы.

Почему они это делают?

Распространение информации, противоречащей западным репортажам, порождает сомнения в умах читателей и зрителей относительно того, чему им следует верить.

Но в этой войне развиваются не только содержание передаваемой информации, но и методы сообщения.

Использование информации из открытых источников в судебно-медицинских расследованиях с использованием спутниковых изображений, геолокации и тщательного анализа видео для выявления того, что происходило, стало заметным в освещении войны.

Но один популярный пророссийский Telegram-канал, сайт социальной сети, теперь использует эти методы, чтобы делать заявления, в том числе подвергающие сомнению резню в Буче.

Хотя утверждения на этом канале подражают стилю судебно-медицинской экспертизы, зачастую они не подтверждаются доказательствами.

На изображении ниже показан пример сообщений на канале, в которых утверждалось , что велосипедист, которого запечатлели на кадрах с беспилотника, убитого российскими войсками, работал на украинские силы.

В Telegram опубликован «судебно-медицинский» анализ, который ставит под сомнение убийство гражданского велосипедиста в Буче

CNN подтвердил, что убитой была Ирина Филькина, которая ехала домой на велосипеде из торгового центра, пытаясь в тот день эвакуироваться из города.

Профессор Чарли Беккет, директор аналитического центра LSE Polis, считает, что распространение этого материала является преднамеренной уловкой, направленной на подрыв доверия к сообщениям: «Мы склонны полагать, что наши расследования и использование методов судебной экспертизы предназначены для выявления того, что люди хотят скрыть. 

«Мы думали, что эти инструменты в Интернете помогут демократизации, но авторитарные деятели также использовали их. Это откровенный троллинг западных журналистов».

Эта тактика не ограничивается небольшим уголком Интернета. В интервью Sky News на прошлой неделе пресс-секретарь Кремля Дмитрий Песков поставил под сомнение спутниковые снимки, использованные для оценки ответственности России за убийства в Буче, примерно так же, как это сделали пророссийские телеграм-каналы.

Кто выигрывает информационную войну?

Понять, успешно ли эти усилия убеждают общественность, может быть сложно, но новые исследования, похоже, показывают значительную общественную поддержку войны в России.

Доктор Филипп Чапковски и профессор Макс Шауб использовали новый дизайн опроса, чтобы оценить, сколько людей в России честно высказывают свое мнение о войне. Считается, что некоторые могут опасаться репрессий со стороны государства, если они не одобрят военные действия.

Они обнаружили, что около 15% людей не хотели раскрывать свое недовольство войной, когда их прямо спрашивали. Тем не менее, несмотря на это, опрос все же показал, что большинство жителей России - 53% - поддерживают вторжение.

Профессор Беккет считает, что этот внутренний фокус в конечном счете является настоящей целью информационной войны в России:

«Русские не стремятся превратить британских избирателей в путинистов… Несколько остроумных рассуждений в Интернете, вероятно, послужат только их аудитории. Никого другого это не убедит».

 

---

Команда Data and Forensics — это многопрофильное подразделение, занимающееся обеспечением прозрачной журналистики Sky News. Мы собираем, анализируем и визуализируем данные, чтобы рассказывать истории на основе данных. Мы сочетаем традиционные навыки отчетности с расширенным анализом спутниковых изображений, социальных сетей и другой информации из открытых источников. С помощью мультимедийного повествования мы стремимся лучше объяснить мир, а также показать, как делается наша журналистика.