Колонка Лены Комилевой в Financial Times: единственный способ снизить инфляцию - это разрушение спроса, но это означает невозможный компромисс

Колонка Лены Комилевой: единственный способ снизить инфляцию -

это разрушение спроса, но это означает невозможный компромисс

Financial Times

6.04.22

 

Центральные банки предприняли героические усилия, чтобы добиться риторики нормальности в повышении ставок с чрезвычайных минимумов. Но это происходит в мире, все еще охваченном пандемией Covid-19, пытающемся справиться с войной в Европе и нестабильными товарно-сырьевыми рынками.

Это титаническая задача, выходящая за рамки возможностей большинства центральных банков, чтобы избежать экономической катастрофы и обеспечить плавный переход к «новой норме».

Сегодня от центральных банков требуется гораздо больше, чем в первые дни пандемии. Еще в 2020 году их политика могла бы сосредоточиться на цели (без каких-либо надежных прогнозов) достижения быстрого скачка мирового номинального валового внутреннего продукта к самоподдерживающемуся восстановлению полной занятости.

Но теперь, после глобальных программ вакцинации и волн новых мутаций коронавируса за последний год, перед банками стоит незавидная задача найти свой путь к «иной новой норме» для экономик. Центробанки хотят избежать подавления самоподдерживающегося восстановления, не допуская усиления инфляции.

Небольшая ошибка была неизбежна. Экономический шок в начале пандемии коронавируса был настолько велик (как и ущерб для общества и государственных финансов), что центральные банки почувствовали необходимость скорректировать политику для восстановления потенциала роста.

Это оставалось целью, даже несмотря на то, что социальные последствия государственного смягчения последствий пандемии и сбои в работе цепочках поставок нанесли ущерб потреблению и инвестициям во всех секторах и регионах. Последовала волатильность инфляции, соответствующая потрясениям, связанным с ростом цен.

Отсутствие прогнозов о продолжительности пандемии или о том, как будут выглядеть типичные рынки труда и торговые связи, означало, что политический курс должен был склоняться к снижению риска.

В конце концов, более высокая инфляция может быть временным выбором, когда у центральных банков есть достаточно возможностей для реагирования путем повышения ставок. Кроме того, в начале восстановления более высокие цены могут действовать как механизм перебалансировки экономики, стимулируя увеличение производственных мощностей и расширяя базу роста от потребления к инвестициям. Хотя вряд ли это безрисковая стратегия, процентные ставки – это инструмент, имеющийся в распоряжении.

Однако длительная стагнация не предлагает политического выбора. Пандемическому шоку масштаба депрессии предшествовало десятилетие низких темпов роста инвестиций и производительности, которые последовали за мировым финансовым кризисом и последней великой рецессией.

Более того, процентные ставки уже находятся на нулевом уровне после десятилетия количественного смягчения, что затрудняет предоставление необходимых стимулов.

Однако масштабы рисков, с которыми сталкиваются центральные банки в результате войны России против Украины, - очень разного порядка, как с точки зрения долгосрочной инфляции, так и с точки зрения потенциала роста.

Беспрецедентные санкции Запада против России привели к тому, что крупнейший экспортер энергоресурсов, а также ключевого промышленного и  сельскохозяйственного сырья, «выключен» из мировой финансовой сети.

Бойкоты со стороны западных потребителей, предприятий и правительств означают, что банки перестали финансировать российскую торговлю, а порты отказываются отгружать грузы.

По мере возникновения физических сбоев борьба с более высокими затратами на энергоносители станет в течение длительного времени столь же важной для управления состоянием экономики, как и управление поставками.

По сути, эти резкие скачки цен усиливают стагфляционный шок, вызванный перекосами в цепочке поставок, связанными с коронавирусом.

Растущие мировые цены на товары и услуги означают, что центробанков теперь еще меньше возможностей для снижения потребительских цен, достигших десятилетнего максимума. Они также не могут легко стимулировать предприятия, расположенные дальше по цепочкам поставок, которые вынуждены ограничивать производство. Наконец, труднее восстановить покупательную способность потребителей - люди, испытывают быстрое падение своих «пандемических» сбережений и уровня жизни.

Перенаправление российского экспорта и мировой торговли сырьевыми товарами диктует новые, более длинные маршруты поставок и новые, более высокие цены в мировой торговле; одним словом - деглобализация.

Это означает длительный сдвиг в сторону более высокого равновесия цен на сырье и постепенное структурное изменение того, что предприятия и домохозяйства тратят на энергию, металлы и продукты питания.

Поскольку котировки нефти уже намного превысили все целевые показатели стабильности цен, установленные крупными центральными банками, единственный путь к снижению инфляции - это разрушение спроса.

Но это означает невозможный компромисс в то время, когда государственные бюджеты сталкиваются с растущими финансовыми расходами, а домохозяйства испытывают финансовые трудности.

В условиях, когда глобальная финансовая система становится все более хрупкой в условиях высокой инфляции, высокого долга и геополитически небезопасного мира, управление в условиях «новой нормы», с учетом избегания при этом экстремальной экономической нестабильности, станет самой большой проблемой для политиков.

Автор является главным экономистом G+economics