Дочь самурая. Фантастический рассказ в жанре альтернативной истории

Оранжевый свет керосинового пламени подобно тайному любовнику, робко обнимал густую тьму чердака. Ни одного луча не выходило наружу. Большой мир прекратил существование, сжавшись до размера пространства скудно освещенного мятой керосиновой лампой с надколотым стеклом.

Шар света в центре пыльного помещения заключал в себе застывшее в позе лотоса обнаженное женское тело. Взгляд карих, слегка миндалевидных глаз устремлён на кусок алого бархата, там, гипнотизируя обещанием смерти блестят два куска стали. Два предмета из различных эпох. Оружие.

Древняя реликвия семьи Эндо - клинок из кузни легендарного мастера Мурамаса. Семь лет ковал мастер клинок для главы семьи Эндо. Поколениями передавался меч от отца старшему сыну. Несчетное количество жизней отнято этой сталью. Замысловатый хамон, бегуший по изогнутому лезвию, буд-то тайнопись хранящая память о победах самураев рода Эндо. Клинок этот - материальное воплощение чести и доблести семьи Эндо.

Рядом, творение генерала Киджиро Намбу - пистолет Намбу тип 14. Основной пистолет Императорской армии, он был куплен первым владельцем при вступлении в Императорскую армию.

Военврач, он, контуженный американской бомбой, был комиссован в 44-м вчистую. В том же году стало известно, что вражеской торпедой пущена на тихоокеанское дно канонерка, которой командовал Такаси Кио, последний представитель усыхающей ветки почтенного рода Такаси.Так Эндо Тэтсуя стал ронином.

Распродав немногочисленное имущество, Тэтсуя отправился в префектуру Карафуто, где под городом Тоёхара стояла фанза. Купчая на фанзу и участок под ней была выиграна в Маджонг ещё на службе.

Контуженный организм требовал ухода и за заботами о здоровье и насущном хлебе, незаметно для самурая, префектура Карафуто стала Южным Сахалином.

К смене государства владеющего землёй на которой стоял его дом, Тэтсуэ отнёсся со смирением даоса.

Он прикопал в тайном месте стальной ящик с оружием и отправился в Южно-Сахалинск, где осведомился у постового расположением здания НКВД и проследовал по указанному адресу.

После трёх дней жизни в душной камере, Тэтсуэ был приведет в кабинет следователя Петрова.

Петров был матёрый чекист и верный сталинец. Первое позволило Петрову понять полную для Советского государства безопасность тощего японца. Второе руководило решением отправить самурая работать в районной больнице. Где был жуткий кадровый голод.

Там Эндо Тэтсуэ ценили и когда через четыре года он женился на Танечке Сергиенко, им выделили двухкомнатную квартиру.

Впоследствии самурай женился ещё два раза.

Эндо Ирина, младшая дочь Тэтсуэ, отвела взгляд от оружия и медленно поднялась. Несмотря на некоторую прохладу, телу становилось жарко. Несколько дивно пластичных движений ногами для восстановления кровообращения.

С мечом в правой руке и пистолетом в левой, дочь самурая легким шагом двинулась к выходу.

Терпеливо дожидаясь глубокой ночи, Ирина пробыла тут десять часов. Она прекрасно знала расположение строений в обширной усадьбе. Она выросла тут. Лучшие дни её девятнадцатилетней жизни прошли тут. Здесь она родилась и впервые пошла. Здесь отец впервые дал ей боккэн и показал первые асаны. Отсюда она год назад уезжала во Владивосток. Письмо друга семьи разрушило идиллическое течение жизни первокурсницы.

Банда Копчика вырезала семью Эндо, когда семейство собрались на празднование сорокалетия Петра, старшего брата Ирины.

Охотник Аникеев припозднился с визитом и потому остался жив. Умело скрываясь в многочисленных ягодных кустарниках вокруг усадьбы, Аникеев внимательно изучил произошедшее и подробно всё описал в письме.

Ирина приблизилась к первой жертве.

Облегчавшийся на кусты малины подручный Копчика глухо булькнул рассеченным горлом и тихо опустился на землю.

Копчику понравилась усадьба Эндо, что выросла за прошедшие годы из маленькой фанзы. Он перенёс сюда основное логово банды. Этим решением он облегчил месть Ирины и приблизил смерть подельников

----------------.

Восходящее солнце озарило фанзу Тэтсуэ ласковым персиковым светом. Налетающий с побережья свежий ветер проникает в открытые нараспашку окна зданий, и застоявшаяся во влажной духоте смесь тошнотворных запахов распоротых животов и их содержимого, с залившей все комнаты кровью из отрубленных голов, стала выходить и растворятся в спокойном, устойчивом ветре, несущем свежий воздух и ароматы просыпающегося мира.

Ирина, уже приняв душ и переодевшись в любимый халатик, сидела на плоской крыше огромного амбара.

Милое с детства кресло-мешок слегка поскрипывает наполнителем под Ириной, она расслаблена, взор её устремлён на восходящее Солнце. В её руке вытянутая кружка-термос, из отверстия для питья вьётся лёгкий парок. Вонь распоротого, недавно весело шевелящегося, бухающего и совокупляющегося мяса уже не долетала до крыши амбара и можно было насладиться свежим кофе.

Немного вытертый, но любимый кислотно-зелёный китайский плед укрывает озябшие ноги.

В глубоких карих глазах отражался сахалинский восход, а на их дне, за изумительной отраженной игрой красок застывает боль.

Лёгкий хищный оскал непроизвольно проступает на ещё полудетском лице Ирины.

Месть только начинается.