17 мгновений зимы. Содовая и лёд

Руки предательски дрожали. Энтони сделал глубокий выдох и постарался совладать с этой неожиданной дрожью. Ничего лучше придумать ему не удалось, да и времени не было на размышления. Оглянувшись по сторонам и даже глянув вверх (наверняка ведь и сюда камеру воткнули!), Энтони опустил крышку унитаза, сел, положил кейс на колени и приоткрыл его, стараясь, чтобы все выглядело так, словно он просматривает бумаги, но при этом приоткрытый кейс максимально закрывал его от камер. Энтони казалось, что эти чертовы камеры впиваются своими электронными зрачками отовсюду.

Отсчитав три страницы, он написал на четвертой странице между строчками "Ета всьо што я магу, Сергей" и в который раз мысленно поблагодарил Сэма, своего отчима, за уроки русского. Да, старик был чертовски прав, утверждая, что знать русский - это критически важно для политика. Жаль, что тогда он его не понимал. Молодость, глупость.

Ладно, дело сделано, назад дороги нет. Энтони для виду еще полистал документы, делая вид, что читает их, потом захлопнул кейс, поднял крышку, слил воду и, выйдя из кабинки, принялся тщательно мыть руки. "Сейчас зайдет телохранитель", - подумал он. И точно, в то же мгновение в туалет вошел громила Джон.

- Всё в порядке, сэр? - учтиво осведомился он, пронизывая Энтони взглядом.

- Да, Джон, все отлично, - как можно небрежнее ответил Энтони, подставив руки под тугие струи аэрополотенца, а сам подумал, исподволь наблюдая за Джоном, который по профессиональной привычке ощупывал взглядом кабинки: "Вот ведь ходячая инструкция - ни на дюйм не отступит. Но этим он и хорош - своей предсказуемостью".

Подхватив кейс и изобразив на лице печать невероятной государственной важности, Энтони вышел из мужской комнаты и направился к конференц-залу, не обращая внимания на охрану за спиной, как и подобало вершителю судеб такого ранга, как он. Но сердце всё равно предательски бухало - что если эта крыса Виктория попросит у него полистать документы? Тогда ему точно конец. Разве что напроситься к Сергею в машину и попросить политического убежища? Энтони даже хмыкнул - это, пожалуй, единственное, что ему останется. Нет, прочь такие мысли из головы - всё обойдется.

Но совладать с собой, пока тянулись бесконечные минуты протокольного обмена любезностями всё же было трудно. Но вот наконец Энтони взял слово и начал выстраивать как можно более витиеватые и заумные фразы. Виктория с ее пафосным, но по сути никчемным образованием бакалавра, была туповата, поэтому Энтони задействовал все свое юридическое красноречие на полную мощность. Наконец, он дошел до ключевой фразы:

- Здесь вы найдете ответы на все вопросы, джентльмены, - и подвинул отчет своему визави.

Русский министр внимательно взглянул в глаза Энтони и начал просматривать предложенные ему документы. Повисла напряженная тишина. Энтони показалось, что сердце сейчас выскочит из груди. Сергей просмотрел третью страницу и открыл четвертую. Пробежался по ней глазами и едва заметно кивнул. Энтони покосился на Викторию - та тоже уставилась на русского министра, невозмутимо просматривающего следующую страницу. Неожиданно он снова едва заметно кивнул. Энтони похолодел - может, Сергей его не понял? Но, взглянув на левую руку русского министра, он увидел слегка приподнятый мизинец. Тут же в голове всплыла шутка, которую он услышал от Сергея во время одной из их первой встреч: "Следите за моей левой рукой, Энтони - если мизинец поднят, то, что я говорю или делаю, - ничего не значит". Тогда они весело посмеялись над этой шуткой, но сейчас министр снова кивнул и снова мизинец левой руки оставался слегка приподнятым.

Наконец, министр начал перекладывать листы обратно, на мгновение задерживаясь на некоторых страницах. Вот он снова дошел до четвертой страницы, опустил левый мизинец и снова слегка кивнул. Да, ошибки не было - Сергей всё понял. Энтони, ощутив как отлегло от сердца, облеченно вздохнул и взглянул на часы. Ему показалось, что русский министр просматривал документы никак не меньше получаса. А оказалось, что прошло меньше минуты.

Энтони потянулся к бутылке с содовой, налил полстакана и бросил в него пару кубиков льда. Да, жест был не очень-то вежливым - Сергей явно ждал, пока Энтони допьет, но ему нужна была эта обжигающая свежесть ледяной воды.
- Что же, джентльмены, - начал русский министр, - к сожалению, ничего нового, кроме некоторых деталей, - он сделал едва заметную паузу, внимательно взглянув на Энтони, - в предоставленных вами документах не содержится. И это прискорбно, поскольку...

Дальнейшие слова министра Энтони слушал невнимательно - было понятно, что хотя прошло всего лишь десять минут после начала встречи, её исход предрешён.

Да, разговор в Киеве ничего не дал. Вызванный в спешном порядке резидент пояснил, что устное распоряжение Скотта он выполнил - все приготовления к операции были приостановлены на несколько дней и все его люди перешли на резервный канал связи. Но это всё, что он может сделать. Англичане не очень охотно делятся информацией, но по всему видно, что они себя считают хозяевами положения и не планируют отступать от плана ни на дюйм. Поэтому он ждет еще два дня, но если к понедельнику от Скотта не поступит официального письменного приказа, все приготовления возобновятся. Единственное, что он может пообещать - это реализацию плана в минимальном объеме. И то если Энтони гарантирует, что Скотт нажмет на все пружины и постарается убедить политиканов в том, что русским всё известно. Времени на разговор было не более получаса - пожав руку Энтони, он спешно отправился обратно на восток.

Попытки общения в английском посольстве также ничего не принесли. Англичане были подчеркнуто вежливы, дружелюбны, но в каждой их фразе сквозило такая надменность, что Энтони с облегчением вздохнул, покинув этот вертеп разбойников. Ему и Вашингтоне хватало общения с треклятыми потомками шотладнцев, ирландцев, итальянцев и прочего сброда, всем своим видом показывавшим, что ему с его происхождением в их кругу ничего не светит - отправляйся, мол, к своим, в синагогу. Да, для них он всегда был и останется чужаком. Как и для Виктории и её ближайшего окружения. Эти тоже постоянно давали ему понять, что терпят его только благодаря тому, что отчим ввёл его в большую политику. Его ум, широкая эрудиция, образованность и отточенное адвокатское красноречие настолько явно контрастировали с манерами уличной торговки рыбой, характерными для той же Виктории, что Энтони понимал - на этой должности он долго не задержится. Поэтому-то они с таким остервенением нажимали на все пружины, чтобы спровоцировать этот конфликт. Если дельце выгорит - они получат все призы, бросив и ему кость. Но если всё закончится фиаско, то всех собак повесят на него.

Видимо, поэтому Сергей и открыл все карты - по сути, он пытался не только защитить интересы своей страны, но и дал ему шанс спасти карьеру. Впрочем, карьере это вряд ли поможет, но вот его сигнал, если Сергей его правильно понял, возможно не будет забыт русскими, когда всё закончится.

Энтони отогнал от себя размышления - сейчас надо будет говорить какие-то официальные слова, заканчивая эту никчёмную встречу.

Он снова налил содовой со льдом и с наслаждением сделал освещающий глоток...