Соотношение боевых возможностей вооруженных сил РФ и НАТО в Европе

Предлагаемый материал содержит некоторые спорные тезисы. Например, автор совершенно исключает использование тактического ядерного оружия, что весьма странно, поскольку его применение не только официально прописано в военной доктрине России, но и проведена подготовка к его использованию. В частности, сняты с консервации артиллерийские системы, способные стрелять ядерными боеприпасами. Однако, в целом, материал даёт адекватное представление о соотношении сил России и НАТО. Разгром пиндоколонии будет тотальным и неотвратимым. Итак:

Победившие в США демократы, за которыми стоит американское транснациональное финансовое лобби, явным образом обозначили линию на геополитическую колонизацию Евросоюза.

Достижение заявленной цели неразрывно связано с предельно возможным обострением российско-европейских отношений. В том числе на основе эксплуатации русофобии правящей элиты постсоветских государств Восточной Европы. В особенности Прибалтики и Польши, добровольно взявших на себя роль «восточного оборонительного вала против российской геополитической и военной агрессии».

Хотя политическое руководство Соединенных Штатов и правительства европейских стран постоянного говорят о своем миролюбии, их военно-политическое объединение, в лице Североатлантического альянса демонстрирует активизацию попыток укрепления и переформатирования военного блока в свете новых геополитических и экономических условий. Отсюда возникает необходимость проведения комплексного анализа итогов сравнения численности, материально-технического оснащения, характера вооружений и общей боевой эффективности блока НАТО и вооруженных сил Российской Федерации.

Затронутый вопрос имеет три фундаментальных составляющих: списочный состав живой силы и техники; их фактическое состояние (в том числе в перспективе до 2024–2027 годов); а также политическая организация и степень реальной боеспособности армии, как системы обеспечения национальной безопасности.

Отдельно следует отметить, что настоящее исследование не затрагивает фактор ядерного сдерживания. Во-первых, потому что, как российские, так и западные стратегические исследования, математическое моделирование и практические командно-штабные учения показывают невозможность ведения ограниченной ядерной войны.

Допущение применения даже единичных тактических боезарядов, безвариантно и чрезвычайно быстро переводит противостояние в фазу обмена глобальными стратегическими ядерными ударами. После которых победителей не останется физически.

Во-вторых, новая НАТОвская стратегия «гибкой сетецентрической войны», предполагает возможность захвата атакуемой страны – противника вовсе без применения ядерного оружия, только обычными вооруженными силами. В сочетании с технологией «цветной революции».

По списочному составу, в большинстве параметров Россия сводными силам НАТО заметно уступает. Общая численность вооруженных сил Альянса насчитывает 2,23 млн солдат и офицеров. Из них 1,37 млн приходится на ВС США и 0,86 млн на остальные 28 стран, включая Канаду.  Вооруженные силы Российской Федерации насчитывают 1,88 млн. человек, в том числе 920 тыс. военнослужащих, остальные – гражданский персонал.

При общем запасе в 22 тыс. танков, к боеспособным и условно боеспособным (находящимся на долговременном хранении на складах мобилизационного резерва) в России относятся около 12 тыс. машин, в то время как танковый парк Североатлантического блока превышает 14,5 тыс. шт., из которых 9,6 тыс. – танки США.

Схожая картина наблюдается в авиации. Ударных вертолетов всех типов в России 480 машин, в НАТО – 1330. Самолетов штурмовой авиации в РФ 1400, в НАТО - 4664. Истребителей всех типов 750 и 4060 соответственно.

Превосходство на море у НАТО подавляющее. Например, ВМФ РФ имеют единственный авианосец, в странах НАТО – 8 у европейских членов и 19 в ВМС США. Подводных лодок у России около 60, у противника – 158.

Единственное направление, где Россия превосходит оппонентов – средства сухопутного усиления. Самоходных артиллерийских установок у РФ в 1,15 раза больше, чем у НАТО, буксируемой артиллерии – в 1,3 раза, реактивных систем залпового огня в 2,6 раза.

Однако чисто статистическое сравнение реального положения вещей не отражает.

Например, единственным, имеющимся у американской армии, морской пехоты и национальной гвардии, танком является М1 Абрамс, физический выпуск которого прекращен в конце 90х годов. За этот период их было выпущено 10288 шт. Все последующие модернизации, компенсация боевых и эксплуатационных потерь, а также экспортные поставки велись только из этого количества.

В результате, как отмечают эксперты, фактический танковый парк ВС США формируется 775 устаревшими машинами модели М1А1 SA и 1609 модернизированными, и сегодня считающимися эталоном танковой мощи, машинами модели М1А2 SEPv2 , из числа которых взяты танки, модернизируемые по новейшей программе SEPv3. Еще 3500 ранних версий М1/М2 находятся на складах резерва и 447 машин – в Корпусе морской пехоты, а также Национальной гвардии.

Таким образом, в действующей армии Соединенных Штатов имеется около 300 «новейших» модификаций, 1309 – «базовых», и 1222 «старых». Всего 2831 машина в строю и 3500 «старых» на хранении.

С танковым парком европейских партнеров НАТО ситуация выглядит еще сложнее. Во-первых, при заявляемых в официальных документах Альянса, 8,8 тыс. танков, в реальности Европа располагает 2,8 тыс. машин «по списку». Еще 2,6 тыс. числятся за Турцией, но учитывая нынешние геополитические трения, Анкара скорее начнет войну против союзников в лице Греции и Франции, чем вместе с ними пойдет войной на РФ.

Во-вторых, как следует из отчетного доклада управления материально-технического обеспечения тыла НАТО, фактический уровень технической исправности танкового парка Европы опустился ниже 42%. Это значит, что из 245 танков Бундесвера боеспособными являются лишь 102.

Есть еще и в-третьих. В общем подсчете танкового парка НАТО учитываются запасы танков восточноевропейских стран, ранее входивших в ОВД. В результате, например, Румыния имеет 943 танка Т-72 самых первых, давно устаревших моделей.

При этом в действующих войсках эксплуатируется менее 80, остальные законсервированы на складах резерва и не имеют не только необходимых запчастей, но и обученных экипажей. То есть сами танки физически существуют, но реальной боевой ценности не имеют. Сюда же относятся 710 танков Болгарии и более 680 танков Польши.

Иными словами, все 28 европейских членов НАТО в сумме располагают едва 600–700 действительно боеготовыми машинами в строю и еще не более 1100 танков возможно взять со складов.

В то время как танковый парк РФ «в строю» имеет около 6 тыс. машин, в том числе 3,5 тыс. в новейших модификациях, по реальной боевой эффективности равных или даже превосходящих уровень SEPv3. Не имеющий аналогов у вероятного противника танк Т-14 Армата, в подсчете не учитывается, так как его поставки в войска только начались.

Аналогичной является картина по остальным видам вооружений. Что приводит к следующему выводу. ВС РФ вероятного противника «в Европе», по вооружению и оснащенности, превосходит в 3–4 раза, и в 1,6 раза – если считать вместе с США.

В том числе в авиации, где списочное большинство самолетов НАТО «в штуках» нивелируется низким, в 23–24% уровнем фактической боеготовности. Кроме того, в системном смысле командование Альянса признает, что текущие возможности российской армейской и общей ПВО сокращают боевой уровень ВВС НАТО не менее чем на порядок.

Кроме того, в результате более чем 149 средних и 17 крупных учений в период с 2014 по 2020 год включительно, командование НАТО выяснило, что пределом оперативности Альянса в переброске войск является единовременное развертывание не более 12–14 тыс. личного состава в течение не менее чем 2 месяцев. Причем, до начала концентрации, на подготовительные мероприятия необходимо еще не менее 3 месяцев.

Плюс к тому, еще в 2012–2014 годах было установлено, что дорожная сеть Венгрии, Болгарии, Румынии, и особенно Польши, к быстрому перемещению крупных масс войск, боевой техники и необходимого объема предметов снабжения, полностью непригодна. Для решения этой проблемы к 2027 году НАТО утвердило обширную программу модернизации дорожной сети восточноевропейских стран. Однако по состоянию на август–октябрь 2020 года степень ее исполнения не превысила 11%.

В следствие чего, выступая перед сенатской комиссией по делам вооруженных сил, командующий сухопутными войсками США генерал Марк Милли признал, что «с недавних пор, в случае возникновения крупномасштабных боевых действий в Европе, Россия будет обладать значительным огневым превосходством».

Как подтвердили учения Запад 2019 и Кавказ 2020, вооруженные силы РФ, к концу десятых суток с момента начала крупного конфликта, способны развернуть на любом плацдарме армию численностью не менее 50 тыс. солдат и офицеров, полностью оснащенных бронетехникой, артиллерией, прикрытую средствами ПВО и обеспеченную авиацией.

Альянс за это же время успеет мобилизовать не более двух батальонных тактических групп общей численностью в 1200–1800 солдат, без тяжелого вооружения вовсе. А если «дать русским» 20–25 суток, то, как показывают учения в Белоруссии, Россия способна довести численность активной боевой группировки на ТВД до 300–350 тыс.

Таким образом, по танкам, в любой точке боевого соприкосновения, Россия будет иметь превосходство над НАТО 7 к 1, по боевым машинам пехоты – 5 к 1, по ударным вертолетам – 5 к 1, по ствольной артиллерии – 4 к 1, по реактивным системам – 16 к 1, по ПВО малой дальности – 24 к 1, по ПВО дальнего действия – 17 к 1, по тактическим и оперативно-тактическим ракетам – превосходство РФ будет абсолютным.

Причем, моделирование боевого столкновения американской (а также германской и британской) механизированной бригады с аналогичной бригадой ВС РФ в условиях Прибалтики, приводит американских генералов к выводу, о пяти- семикратном превосходстве «русской стороны» в огневой мощи и совокупной боевой эффективности.

Эта проблема признавалась серьезной и раньше, но до недавнего времени ее планировать успешно решать за счет захвата авиацией НАТО подавляющего превосходства в воздухе.

Однако достигнутый Россией в течение 2010–2020 годов успех в развитии своих средств ПВО (комплексы С-400, новые типы дальнобойных скоростных зенитных ракет для С-300, Бук и Тор, а также комбинированные системы ближней обороны Панцирь), особенно в сочетании с безоговорочным лидерством России в средствах радиоэлектронной борьбы, сделали захват противником преимущества в небе над полем боя невозможным, по крайней мере, в перспективе ближайших 10–15 лет.

Кроме проблем тактического и оперативного уровня, НАТО столкнулось с принципиальной проблемой прямого политического нежелания большинства членов Альянса принимать участие в каких бы то ни было больших боевых действиях против России.

Хотя статистически в состав Блока входит 29 стран, агрессивную позицию США из них поддерживают лишь крайне слабые в военном отношении три республики Прибалтики и относительно сильная Польша, однако ее возможностей для сколько-нибудь серьезного усиления американской армии в Европе откровенно недостаточно.

Несмотря на серьезное давление Вашингтона и Пентагона, 28 «европейских» союзников по Блоку, «в случае войны» согласны выставить на поле боя в сумме не более 30 тыс. солдат и офицеров, в течение не ранее 30 дней с момента принятия соответствующего политического решения их правительствами, с запасом боепитания и прочих расходных материалов не более чем на 30 суток активных боевых действий.

Причем, упомянутая программа «30–30–30» была принята в 2018 году взамен предыдущей программы «Еврокорпуса сил быстрого развертывания», предусматривавшей концентрацию в течение 6–8 недель сводной группировки в 50 тыс. «штыков». То есть фактические силы «европейских союзников» явным образом деградируют.

Однако изложенное выше не должно служить для России основанием для самоуспокоения и ослабления усилий в области повышения обороноспособности. НАТО в целом, и США в первую очередь, не оставляют попыток нахождения альтернативного варианта достижения победы в возможной (и, на уровне правящей американской политической элиты, даже желательной) прямой войны с РФ.

Поиск решения ведется в направлении выработки стратегии победы «малыми силами», через развязывание боевых действий сразу на максимально большом территориальном пространстве, с предельно широким использованием бунтов местного населения в рамках технологии «цветной революции».

Тем самым предполагается навязать российским вооруженным силам такой формат и профиль войны, к которым они окажутся не готовы тактически, и где им бы пришлось штурмовать, захватывать и удерживать многочисленные города с юридически «собственным населением», массово применять тяжелое вооружение по которым для РФ окажется неприемлемо по политическим и морально-этическим соображениям.

Благодаря чему количественное и техническое превосходство ВС РФ над силами НАТО окажется размазано мелкими брызгами по полосе боевых действий шириной в 400–500 км (ориентировочно от российского Смоленска до польского Белостока) и протяженностью 1100–1300 км (от российского Калининграда до украинской Одессы).

Планировщики НАТО исходят из убеждения в возможности превзойти в этом пространстве российскую армию в мобильности, опираясь на которую, даже меньшими в целом силами достигать подавляющего превосходства над ВС РФ в отдельных точках локальных боестолкновений. Отработка именно такой стратегии штабами НАТО начата с весны 2019 года.

Предполагается, что, столкнувшись с множеством, пусть и относительно небольших по конкретному масштабу, но чрезвычайно многочисленных по количеству поражений «в общем пространстве войны», Россия окажется под неустранимой угрозой утраты доверия российского общества к своему государству и резком росте нежелания народа продолжать войну «которая уже проиграна». Далее это должно привести к массовым бунтам и, в итоге, закончиться свержением «плохого правительства РФ».

Блокировать эту стратегию можно (и нужно) сочетанием повышения сплоченности российского общества на политическом и идейном-идеологическом-информационном уровне, с дальнейшим повышением боевой эффективности российских вооруженных сил.

Последнее достигается решением двух взаимосвязанных задач.

Во-первых, доведением уровня новых вооружений в их общем количестве в войсках до 75–80%. На конец 2020 года он достигнут только в РВСН (83%) и ВКС (75%). В ВМФ и ВДВ его удалось нарастить лишь до 63%, а в среднем по сухопутным войскам он составляет 50%. За исключением средств управления и командования, где показатель доведен до 67%.

Достигнутый результат, безусловно, существенен – в середине нулевых новые вооружения едва достигали 20%, но в рамках изложенной выше тенденции пока недостаточен. Россия сумела создать новые превосходные образцы и системы, а также наладить их массовый выпуск. Сейчас следует сосредоточиться на строгом соблюдении всех реперных пунктов Программы госвооружений.

Во-вторых, необходимо расширить масштабы и темпы внедрения в войска Единой системы управления Тактического звена, еще известной как «Созвездие–М». Благодаря переводу войск на «цифровое поле боя» и освоению частями, подразделениями и штабами, открывающихся с его помощью новых возможностей, становится достижимой перспектива двух-трехкратного повышения практической эффективности вооруженных сил в бою.

Тем самым, можно поднять уровень боеспособности ВС РФ до состояния, при котором оно окажется заведомо больше, чем объем ресурсов, которые НАТО в принципе будет способно задействовать в рамках «глобального пространства войны малыми силами». То есть попытка практической реализации подобной стратегии утратит практический смысл.

Что-то новое, взамен утратившей актуальность стратегии, в НАТО со временем, конечно придумают. Во всяком случае, попытаются. Но на это потребуется не менее 20–25 лет, в течение которых национальная безопасность РФ будет оставаться обеспеченной в достаточной степени.