О военном сотрудничестве России и Японии в Первую мировую войну

"Недавние подозрительность, осторожность, недоверчивость и известная сдержанность заменились явным доброжелательством, симпатиями и искренностью ... настал момент естественного сближения нашей родины с Японией, открыто проявившей нам свои симпатии". Так оценивала русская пресса атмосферу между двумя странами с началом мировой войны.

Сообщалось о мероприятиях в Петербурге, участники которых призывали к установлению союзных отношений. Одно из таких событий состоялось в Москве 3 сентября 1914 года. Банкет, устроенный популярным в те годы писателем, журналистом и путешественником Василием Ивановичем Немировичем-Данченко (старшим братом известного режиссера), собрал московскую творческую интеллигенцию. Хозяин приема, сам участник Русско-японской войны, пригласил к себе энтузиастов союза с Японией. В конце приема воодушевленные участники его спели гимны Англии, Франции и России, что не составило труда, учитывая характер публики. Но другое дело — японский гимн. Компенсируя незнание слов и мелодии "Кимигае", все как один повернулись к Востоку и прокричали "бандзай!".

1 августа 1915 года при открытии Государственной думы министр иностранных дел Сазонов в речи по вопросам внешней политики заявил о "фактическом" союзе, который связывает Россию с Японией, и призвал к более тесному единению. Стало очевидным, что и Англия теперь за русско-японский союз. 3 августа 1915 года в Лондоне английский министр Грей был предельно откровенным с японским посланником Иноуэ: "Мы, англичане, в свое время воспротивились выходу России в Средиземное море, из-за чего были Крымские войны. Мы делали все, чтобы не дать России проникнуть в Персидский залив. И им не оставалось ничего другого, как двигаться в сторону Тихоокеанского побережья. Тогда мы помогли начаться Русско-японской войне. Если встать на позицию России, то следует признать ее стремление получить выходы к морю вполне естественным желанием, и английское правительство в результате нынешней войны поняло, что неправильно заниматься тотальным повсеместным блокированием..."

В июле 1916 года российско-японский союз был оформлен документально. Празднества в Японии по этому поводу впечатляли: 7 июля, в день публикации текста договора, в Токио состоялась грандиозная манифестация, организованная мэрией Токио и торгово-промышленными кругами,— около 40 тысяч участников, двигаясь по улицам, шли к посольству России, приветствуя это событие. Радость простых японцев и общества была неподдельной. Это подчеркивал даже американский посол Гатри, который вряд ли стал бы приукрашивать действительность: США новый договор был не по душе...

Япония как поставщик оружия для российской армии выглядела наиболее привлекательной. Спустя лишь недели две после начала войны, в середине августа, российские оружейники обратились к японскому военному атташе в Петербурге с заказом на 800 тысяч снарядов, 1500 тонн пороха и 800 тысяч запалов общей стоимостью в 10 млн рублей. А еще через несколько дней российская закупочная миссия во главе с генерал-майором Эдуардом Гермониусом отправилась в Японию.

Японские арсеналы осаждали в те дни представители разных стран, больших и малых, вовлеченных в войну на стороне Антанты. Чтобы удовлетворить эти просьбы, выход был один — отдать все запасы оружия на японских складах. Против этого выступали японские военные. Они не хотели отдавать стратегический запас, опасаясь, что его не хватит самим в случае развертывания новых дивизий и войны с Китаем, что было вполне вероятным, или с США, что было маловероятно, но не исключалось полностью.

Тем не менее было принято решение о продаже винтовок России, правда, старого образца. "...Нам отпускалось довольно большое количество — триста тысяч! — винтовок системы Арисака образца 1897 года, и притом по очень низкой цене. Но на каждую винтовку японское министерство давало не более ста патронов. При этом нас предупредили, что патроны будут старые и часть из них придется собирать даже из гарнизонов Кореи. Все это значительно сокращало действительные размеры оказываемой помощи",— вспоминал один из участников российской закупочной миссии.

Выбора, впрочем, не было — ситуация на фронте осложнялась. А просьбы из России в Японию шли одна за другой: Петроград просил о продаже 1 млн лопаток, 200 тысяч топоров и 200 тысяч ломов. В феврале 1915-го Малевский (посланник в Токио) обращается с просьбой о продаже российской армии 800 тысяч сапог, любого возможного количества серого сукна для солдатских плащей-накидок, 1 млн метров сукна для солдатского обмундирования и такого же количества непромокаемой ткани.

В августе 1916 года один из французских наблюдателей, побывавший на русском фронте, делился впечатлениями: "Меня удивило большое число русских солдат, одетых с головы до ног в одежду, сделанную в Японии. На них были не только кители и брюки, но и гетры японского пошива. На их плечах японские ружья, в патронташах патроны, изготовленные в Японии. Кожаные ремни и пряжки из Японии. Подбитые гвоздями ладные сапоги сделаны в Японии из кожи, выделанной в Корее. Так что там, на фронте, вы можете увидеть русского солдата, одетого в японскую форму, в японских сапогах, с японской винтовкой и японскими патронами и в японской экипировке"...

Стратегические потери русской армии зимой и весной 1915 года еще больше обострили вопрос о нехватке оружия и снарядов. На очередной беседе с японским посланником глава российского МИДа Сазонов излагает новые просьбы. В дипломатических бумагах есть запись этой беседы: "К полученным из Японии 400 тыс. ружей нужно как можно больше патронов. Россия постарается снабдить японские заводы необходимым сырьем для их производства, но просьба и к японской стороне покупать это сырье там, где это возможно. Россия готова авансировать необходимые для этого затраты. Есть крайняя нужда в снарядах для орудий тяжелой и полевой артиллерии, поступивших на вооружение русской армии из Японии..."

Это  фото сделано в январе 1915 года: германские офицеры на Восточном фронте осматривают японскую пушку и боеприпасы, захваченные на русских позициях

На Восточном фронте в тот момент решалась судьба и Западного фронта, и, следовательно, войны в целом. Августовская телеграмма японского посла Мотоно из Петрограда рисовала картину в еще более драматическом свете. Он передает слова Сазонова: "Самая больная проблема для русских войск — нехватка оружия... На сегодняшний день в русских войсках не хватает 1 млн винтовок и патронов к ним. Если нет возможности поставить такое количество, то просьба дать хотя бы половину. Доброе отношение японского правительства будет высоко оценено. Россия будет бесконечно благодарна за это и никогда этого не забудет".

Несколькими днями позже в официальной резиденции японского премьера в Токио побывал британский посланник Грин. Речь шла о документе, крайне редком в дипломатической практике,— личном обращении английского короля Георга V к японскому императору. Письмо сугубо личное, подчеркивал Грин. Английский король обращается не только как монарх одной страны, просящий за монарха другой. Дело в том, что короля Англии и императора России связывают узы близкого родства. Они — кузены, а русская императрица и супруга английского короля — кузины. Поэтому предлагаемое "высокому вниманию" японского императора письмо написано под влиянием глубоких родственных чувств английского короля, который вместе с тем является монархом страны — союзницы Японии: "Вашему Величеству, без сомнения, хорошо известно, что Россия в настоящее время испытывает острую нужду в винтовках в количестве, достаточном, чтобы вооружить большое число готовых к отправке на фронт войск, и очень важно, чтобы эта потребность была удовлетворена в возможно короткий срок. Единственно, кто может поставить сразу достаточное количество ружей,— это страна Вашего Величества. Я искренне верю, что правительство Вашего Величества сделает все, что в его силах, чтобы отправить все, что оно может выделить".

"Правительство сделало все возможное, чтобы снабдить русские войска значительным числом ружей, не только со всех оружейных складов, но был затронут частично и неприкасаемый запас",— отвечал японский монарх.

Документы свидетельствуют: только за 1915 год Япония поставила России одних винтовок — не менее 750 тысяч, которых хватило бы на вооружение 52 дивизий.