Предыс­то­рия. Планы рус­ско­го ко­ман­до­ва­ния

Рос­сий­ский им­пе­ра­тор Алек­сандр II в пер­вые ме­ся­цы сво­е­го цар­ство­ва­ния счи­тал своим сы­нов­ним дол­гом про­дол­жать по­ли­ти­ку усоп­ше­го отца. По­это­му он про­дол­жал войну и обо­ро­ну Се­ва­сто­по­ля, хотя был про­тив­ни­ком обо­ро­ны Се­ва­сто­по­ля любой ценой и не верил в воз­мож­ность из­бе­жать по­ра­же­ния в войне. Алек­сандр хотел как можно ско­рее и с наи­мень­ши­ми по­те­ря­ми выйти из войны. Бес­спор­ный и бле­стя­щий успех рус­ской армии при от­ра­же­нии штур­ма Се­ва­сто­по­ля 6(18) июня не убе­дил царя в воз­мож­ность про­дол­же­ния войны. Бом­бар­ди­ров­ки про­тив­ни­ка при­ве­ло его к мне­нию, что гар­ни­зон Се­ва­сто­по­ля об­ре­чён, и по­пол­не­ния не могут из­ме­нить си­ту­а­цию, что Се­ва­сто­поль необ­хо­ди­мо сдать.

Алек­сандр II счи­тал, что лучше про­ве­сти ре­ши­тель­ное сра­же­ние в поле по­пы­тав­шись раз­бить врага и снять осаду с Се­ва­сто­по­ля. А если эта по­пыт­ка не удаст­ся, то можно со спо­кой­ной со­весть ска­зать, что сде­ла­но было все, что в силах че­ло­ве­че­ских и от­дать Се­ва­сто­поль, после чего на­чать мир­ные пе­ре­го­во­ры. По­это­му Пе­тер­бург ока­зал дав­ле­ние на ко­ман­ду­ю­ще­го вой­ска­ми в Крыму Ми­ха­и­ла Гор­ча­ко­ва с целью ре­ши­тель­но­го на­ступ­ле­ния на про­тив­ни­ка. Сам Гор­ча­ков этой идеи не раз­де­лял. Он тоже счи­тал по­ло­же­ние без­на­дёж­ным, но не хотел при таких невы­год­ных усло­ви­ях ата­ко­вать силь­но­го про­тив­ни­ка.

Но цар­ский двор тре­бо­вал сра­же­ния и Гор­ча­ков по своей на­ту­ре не при­вык спо­рить с мо­нар­хом. Алек­сандр на­стой­чи­во пред­ла­гал Гор­ча­ков пред­при­нять ре­ши­тель­ные дей­ствия. В пись­ме от 6 (18) июня царь со­об­щил, что он по­лу­чил из Брюс­се­ля све­де­ния о том, что фран­цу­зы по­сы­ла­ют под Се­ва­сто­поль под­креп­ле­ния в 24 тыс. че­ло­век, а также есть све­де­ния о пред­по­ло­же­нии со­юз­ни­ков дви­нуть­ся к Пе­ре­ко­пу, то есть от­ре­зать Крым от осталь­ной Рос­сии. Алек­сандр писал: «…на­де­юсь, что до того вре­ме­ни вы бу­де­те до­воль­но в силах, чтобы на­чать на­сту­па­тель­ные дей­ствия, о ко­то­рых вы упо­ми­на­е­те в по­след­нем пись­ме вашем от 29 числа. Если бог бла­го­сло­вит ваши на­ме­ре­ния и вам удаст­ся на­не­сти непри­я­те­лю силь­ный удар, то дела могут разом при­нять во­вре­мя дру­гой обо­рот и тогда едва ли можно опа­сать­ся за Пе­ре­коп».

13 (25 июня) царь воз­вра­ща­ет­ся к этой мысли: «Более чем когда-​либо я убеж­ден в необ­хо­ди­мо­сти пред­при­нять с нашей сто­ро­ны на­ступ­ле­ние, ибо иначе все под­креп­ле­ния, вновь к вам при­бы­ва­ю­щие, по при­ме­ру преж­них, будут ча­стя­ми по­гло­ще­ны Се­ва­сто­по­лем как без­дон­ною боч­кою». Алек­сандр со­об­щил, что, по по­лу­чен­ным им новым све­де­ни­ям, общий штурм и атака с моря будут воз­об­нов­лен про­тив­ни­ком в на­ча­ле ав­гу­ста: «По­это­му же­ла­тель­но весь­ма, чтобы с при­хо­дом 4 и 5-й пе­хот­ных ди­ви­зий вы не медля пред­при­ня­ли бы ре­ши­тель­ные дей­ствия. Они без зна­чи­тель­ной по­те­ри не обой­дут­ся, но с бо­жи­ею по­мо­щью могут также иметь важ­ный ре­зуль­тат...». При этом царь сде­лал ого­вор­ку, ко­то­рая воз­ла­га­ла от­вет­ствен­ность за дело на Гор­ча­ко­ва: «Вот мои мысли, ко­то­рые с обыч­ною моею от­кро­вен­но­стью вам пе­ре­даю с тем, чтобы вы при­ве­ли их в ис­пол­не­ние, если со­чте­те это воз­мож­ным те­перь же или позже, т. е. по при­хо­де опол­че­нья». То есть царь со­хра­нил сво­бо­ду Гор­ча­ко­ва в вы­бо­ре вре­ме­ни сра­же­ния.

20 июля (1 ав­гу­ста) царь от­пра­вил Гор­ча­ко­ву новое пись­мо: «Еже­днев­ные по­те­ри неодо­ли­мо­го се­ва­сто­поль­ско­го гар­ни­зо­на, все более ослаб­ля­ю­щие чис­лен­ность войск ваших, ко­то­рые едва за­ме­ня­ют­ся вновь при­бы­ва­ю­щи­ми под­креп­ле­ни­я­ми, при­во­дят меня еще более к убеж­де­нию, вы­ра­жен­но­му в по­след­нем моем пись­ме, о необ­хо­ди­мо­сти пред­при­нять что-​либо ре­ши­тель­ное, дабы по­ло­жить конец сей ужас­ной бойне, мо­гу­щей иметь, на­ко­нец, па­губ­ное вли­я­ние на дух гар­ни­зо­на».

В ре­зуль­та­те ста­рый ца­ре­дво­рец Гор­ча­ков, ко­то­рый при­вык всю жизнь вы­пол­нять волю Пас­ке­ви­ча и Ни­ко­лая, а те­перь и Алек­сандра, не осме­лил­ся до­ка­зать свою точку зре­ния, что всту­пать в нерав­ный бой с пре­вос­хо­дя­щи­ми си­ла­ми врага, име­ю­ще­го пре­вос­ход­ную по­зи­цию, нель­зя. Что эта рис­ко­ван­ная затея может при­ве­сти не толь­ко к тя­жё­ло­му по­ра­же­нию, но к уско­ре­нию па­де­ния Се­ва­сто­по­ля.

Гор­ча­ков, перед тем как со­брать во­ен­ный совет, решил узнать мне­ние на­чаль­ни­ка гар­ни­зо­на Се­ва­сто­по­ля Дмит­рия Остен-​Сакена. Ко­ман­ду­ю­щий гар­ни­зо­ном Се­ва­сто­по­ля, после ги­бе­ли На­хи­мо­ва утра­тил в веру в успех обо­ро­ны Се­ва­сто­по­ля, но счи­тал воз­мож­ным про­дол­жать со­про­тив­ле­ние, чтобы на­не­сти врагу как можно боль­ший вред. Но от­кры­тое на­па­де­ние на силь­ные по­зи­ции врага Остен-​Сакен счи­тал ошиб­кой. Остен-​Сакен осуж­дал «несчаст­ную мысль бес­цель­но брать при­сту­пом Фе­дю­хи­ны вы­со­ты, на ко­то­рых, — в слу­чае удачи, от одних непри­я­тель­ских ракет и бомб, с близ­кой гос­под­ству­ю­щей мест­но­сти, с ко­то­рой, как с пти­чье­го по­ле­та, можно было пе­ре­счи­тать каж­до­го че­ло­ве­ка, — и несколь­ко часов удер­жать­ся было невоз­мож­но». Кроме того, в рус­ском ла­ге­ре не умели хра­нить тайны, и про­тив­ник был готов к рус­ской атаке.

Остен-​Сакен, уве­рен­ный в про­ва­ле за­те­ва­е­мо­го дела, подал Гор­ча­ко­ву 26 июля осо­бый до­клад. В нём он от­ме­чал, что хотя, дей­стви­тель­но, Фе­дю­хи­ны вы­со­ты — сла­бое место про­тив­ни­ка, но от­ту­да он может отой­ти на Сапун-​гору. Во­об­ще же со­юз­ни­ки за­ни­ма­ют со­сре­до­то­чен­ное по­ло­же­ние на гос­под­ству­ю­щей мест­но­сти и в те­че­ние де­ся­ти ме­ся­цев укреп­ля­ли свои по­зи­ции. По­это­му вра­же­ское ко­ман­до­ва­ние может спо­кой­но на­пра­вить в любую точку почти все свои силы, так как при неболь­ших за­сло­нах хо­ро­шо укреп­лен­ные по­зи­ции можно взять толь­ко с по­мо­щью штур­ма и с боль­ши­ми по­те­ря­ми. Остен-​Сакен счи­тал, что на­ступ­ле­ние лучше вести на Чор­гун и Бай­дар­скую до­ли­ну, но не на Фе­дю­хи­ны вы­со­ты.

29 июля (10 ав­гу­ста) 1855 г. про­шёл во­ен­ный совет. Толь­ко Остен-​Сакен ре­шил­ся воз­ра­зить про­тив за­те­ва­е­мой опе­ра­ции. По его сло­вам, у рус­ских как в Се­ва­сто­по­ле, так и в по­ле­вой армии у р. Чер­ной есть 90 тыс. сол­дат, а у про­тив­ни­ка 110-120 тыс. че­ло­век и он ожи­да­ет под­креп­ле­ний. Оче­вид­но, что где бы рус­ские вой­ска не пошли в атаку, у про­тив­ни­ка все­гда будет пре­иму­ще­ство. Если даже, ценой боль­ших по­терь, рус­ским удаст­ся со­еди­нен­ны­ми си­ла­ми гар­ни­зо­на Се­ва­сто­по­ля и по­ле­вой армии за­нять Сапун-​гору, то про­тив­ник смо­жет легко за­нять Се­ва­сто­поль или на сле­ду­ю­щий день ата­ку­ет и разо­бьёт более сла­бое рус­ское вой­ско. Од­но­вре­мен­но Сакен от­ме­тил огром­ные по­те­ри гар­ни­зо­на Се­ва­сто­по­ля, что вско­ре не ста­нет «ни по­ро­ха, ни сна­ря­дов, ни, еще менее, про­до­воль­ствия для ло­ша­дей, а при неиме­нии для боль­ных и ра­не­ных зим­них по­ме­ще­ний и при ис­пор­чен­ных вре­ме­нем года до­ро­гах для их пе­ре­воз­ки, они под­верг­нут­ся ги­бе­ли». Таким об­ра­зом, обо­ро­нять Се­ва­сто­поль боль­ше нель­зя и необ­хо­ди­мо оста­вить Южную сто­ро­ну.

Гор­ча­ков от­верг эту идею. Осталь­ные члены со­ве­та, кроме Хру­ле­ва, вы­ска­зав­ше­го­ся за на­ступ­ле­ние на непри­я­те­ля, мол­ча­ли. Они пред­ста­ви­ли свои мне­ния в пись­мен­ном виде: Ко­це­бу, Ли­пран­ди, Бу­тур­лин, вице-​адмирал Но­во­силь­ский, Бух­мей­ер и Серж­пу­тов­ский вы­ска­за­лись за на­ступ­ле­ние, Уша­ков, Се­мя­кин — про­тив на­ступ­ле­ния. От­ме­ча­ет­ся, что мно­гие их тех, кто подал голос за на­ступ­ле­ние, ого­ва­ри­ва­лись, что счи­та­ют ма­ло­ве­ро­ят­ным пол­ный успех, то есть за­хват Сапун-​Горы и сня­тие бло­ка­ды с Се­ва­сто­по­ля. Мно­гие пи­са­ли, что Фе­дю­хи­ны горы, ко­то­рые необ­хо­ди­мо ата­ко­вать, непри­ступ­ны, что наши пе­ре­пра­воч­ные сред­ства неудо­вле­тво­ри­тель­ны, а бе­ре­га Чер­ной речки очень топки, что даль­но­бой­ных ору­дий для об­стре­ла вра­же­ских по­зи­ций у нас очень мало и т. д.

Сам Гор­ча­ков по­ни­мал всю пла­чев­ность по­ло­же­ния его армии. На­ка­нуне сра­же­ния, ве­че­ром 3 (15) ав­гу­ста Гор­ча­ков на­пи­сал во­ен­но­му ми­ни­стру: «Не сле­ду­ет об­ма­ны­вать­ся, я иду на непри­я­те­ля в от­вра­ти­тель­ных усло­ви­ях. Его по­зи­ция очень силь­на, на его пра­вом флан­ге почти от­вес­ная и очень укреп­лен­ная Гас­фор­то­ва гора, по пра­вую руку Фе­дю­хи­ны горы, перед ко­то­ры­ми глу­бо­кий на­пол­нен­ный водой канал, через ко­то­рый можно будет пе­рей­ти толь­ко по мо­стам, на­во­ди­мым под пря­мым огнем непри­я­те­ля. У меня 43 ты­ся­чи че­ло­век; если непри­я­тель здра­во­мыс­лен, он про­ти­во­по­ста­вит мне 60 тысяч. Если, — на что я на­де­юсь мало, — сча­стье мне будет бла­го­при­ят­ство­вать, я по­за­бо­чусь из­влечь поль­зу из сво­е­го успе­ха. В про­тив­ном слу­чае нужно будет под­чи­нить­ся бо­жьей воле. Я от­ступ­лю на Ме­кен­зи­е­ву гору и по­ста­ра­юсь эва­ку­и­ро­вать Се­ва­сто­поль с воз­мож­но мень­шим уро­ном».
 

Сра­же­ние

Глав­ную роль в сра­же­нии долж­ны были сыг­рать вой­ска Реада и Ли­пран­ди, ко­то­рые со­ста­ви­ли пра­вый и левый флан­ги армии. У Реада было две пе­хот­ные ди­ви­зии (12-я и 7-я ре­зерв­ная), один ка­ва­ле­рий­ский полк и 62 ору­дия. Он дол­жен был со сво­и­ми двумя ди­ви­зи­я­ми рас­по­ло­жить­ся около Фе­дю­хи­ных гор, за­вя­зать ар­тил­ле­рий­ский бой с про­тив­ни­ком, но не ата­ко­вать вра­же­ские по­зи­ции без осо­бо­го при­ка­за­ния от Гор­ча­ко­ва. Ге­не­рал Ли­пран­ди с двумя дру­ги­ми ди­ви­зи­я­ми (6-й и 17-й) дол­жен был взять вы­со­ту у Чор­гу­на и затем за­нять Гас­фор­то­ву гору. Затем пе­хо­та Реада долж­на была под­кре­пить Ли­пран­ди, а ар­тил­ле­рия под при­кры­ти­ем ар­тил­ле­рии остать­ся про­тив Фе­дю­хи­ных гор, про­дол­жая об­стрел, без штур­ма вра­же­ских по­зи­ций. В ре­зер­ве были две ди­ви­зии (4-я и 5-я), вся ка­ва­ле­рия (4 полка дра­гун и 2 улан) и ар­тил­ле­рий­ский ре­зерв. При этом Гор­ча­ков был не уве­рен в своих дей­стви­ях и пред­пи­сал Реаду быть го­то­вым к атаке Фе­дю­хи­ных гор, если Гас­фор­тов­ские вы­со­ты будут за­ня­ты рус­ски­ми вой­ска­ми. В этом слу­чае Реада долж­ны были под­дер­жать вой­ска ге­не­ра­ла Ли­пран­ди.

Од­на­ко с са­мо­го на­ча­ла сра­же­ния план был на­ру­шен. Утром рус­ская ар­тил­ле­рия за­вя­за­ла бой, вой­ска Ли­пран­ди и Реада всту­пи­ли в бой. Вслед­ствие оши­боч­но­го, преж­де­вре­мен­но­го рас­по­ря­же­ния князя Гор­ча­ко­ва «на­чать сра­же­ние», Реад при­сту­пил к атаке Фе­дю­хи­ных гор. Почти од­но­вре­мен­но Ли­пран­ди занял вы­со­ты Чор­гу­на, но даль­ше про­дви­нуть­ся не смог. После сра­же­ния Гор­ча­ков по­пы­тал­ся сва­лить вину на по­гиб­ше­го ге­не­ра­ла Реада. Мол, ге­не­рал не то что не понял при­ка­за глав­но­ко­ман­ду­ю­ще­го, а, на­про­тив, поняв при­каз, ни с того ни с сего немед­лен­но начал дей­ство­вать со­зна­тель­но во­пре­ки при­ка­зу. Гор­ча­ков якобы при­ка­зал толь­ко на­чать об­стрел вра­же­ских по­зи­ций, хотя его на­ча­ли уже давно.

На­ступ­ле­ние рус­ских войск на силь­ные по­зи­ции про­тив­ни­ка за­вер­ши­лось ка­та­стро­фой. Ди­ви­зии Реада пошли в атаку. Ар­тил­ле­рию нель­зя было пе­ре­пра­вить через речку, в ре­зуль­та­те рус­ские ба­та­реи дей­ство­ва­ли снизу вверх, рас­по­ла­га­ясь в до­лине Чер­ной речки. Ар­тил­ле­рий­ские ре­зерв толь­ко спус­кал­ся еще с горы (спуск с Ме­кен­зи­е­вой горы ока­зал­ся тя­же­лым) и не успел при­нять уча­стие в битве. По­это­му не уда­лось уси­лить ар­тил­ле­рию, а её огонь мог се­рьёз­но по­мочь нашим вой­скам. Рус­ские ба­та­льо­ны один за дру­гим пе­ре­хо­ди­ли через пе­ре­кид­ные мосты, и фран­цу­зы ко­си­ли их убий­ствен­ным огнем, сами оста­ва­ясь за при­кры­ти­ем и неся на­мно­го мень­шие по­те­ри.

Реаду на­пра­ви­ли на по­мощь 5-ю ди­ви­зию, быв­шую в ре­зер­ве, и три полка от Ли­пран­ди. 12-я и 7-я ди­ви­зии, одна за дру­гой, были бро­ше­ны в атаку. 12-я ди­ви­зия пошла пер­вая и пе­рей­дя через Ка­мен­ный мост и в брод левее Ка­мен­но­го моста речку, опро­ки­ну­ла цепь фран­цуз­ских стрел­ков, взяла за­ва­лы, устро­ен­ные непри­я­те­лем на пути к вы­со­те. Од­на­ко наши сол­да­ты были встре­че­ны мощ­ным огнем и не могли удер­жать­ся, на­ча­ли от­сту­пать. В двух пол­ках пол­ко­вые ко­ман­ди­ры были убиты и мно­гие из ба­та­льон­ных и рот­ных ко­ман­ди­ров убиты или ра­не­ны. 7-я ди­ви­зия почти од­но­вре­мен­но фор­си­ро­ва­ла реку, пра­вее 12-й ди­ви­зии, и под­верг­лась той же уча­сти. 5-я ди­ви­зия, ко­то­рую при­слал Гор­ча­ков на под­креп­ле­ние 12-й и 7-й ди­ви­зий, при­шла, когда ди­ви­зии Реада уже были обес­кров­ле­ны и дез­ор­га­ни­зо­ва­ны. По­то­му она под­дер­жать их уже не могла.

До того, как силь­но по­тре­пан­ным 12-й и 7-й ди­ви­зи­ям по­до­шла на по­мощь 17-я ди­ви­зия от Ли­пран­ди, фран­цу­зы по­лу­чи­ли силь­ные под­креп­ле­ния. Со­юз­ное ко­ман­до­ва­ние стя­ну­ло зна­чи­тель­ные под­креп­ле­ния к Фе­дю­хи­ным горам и рай­о­ну сра­же­ния, раз­вер­нув 50 тыс. че­ло­век. К фран­цу­зам при­бы­ло две ди­ви­зии, и при­был сам ко­ман­ду­ю­щий фран­цуз­ски­ми си­ла­ми Жан-​Жак Пе­ли­сье с гвар­дей­ски­ми пол­ка­ми.

Таким об­ра­зом, наши же вой­ска всту­па­ли в бой по ча­стям, и фран­цуз­ские вой­ска по­лу­чи­ли на этом участ­ке огром­ный пе­ре­вес над рус­ски­ми си­ла­ми. Все по­пыт­ки рус­ских войск про­дол­жить на­ступ­ле­ние по­тер­пе­ли про­вал. Когда по­до­шли под­креп­ле­ния на­прав­лен­ные Гор­ча­ко­вым и Ли­пран­ди, вой­ска Реада были уже сбро­ше­ны с гор и по­нес­ли боль­шие по­те­ри. Даль­ше про­дол­жать бой не было смыс­ла, сра­же­ние за­вер­ши­лось по­ра­же­ни­ем рус­ской армии.

На­сту­па­ю­щие рус­ские вой­ска по­нес­ли огром­ные по­те­ри. Одес­ский полк, идя в го­ло­ве 12-й ди­ви­зии, пер­вым бро­сил­ся к Чер­ной речке, овла­дел пред­мост­ным укреп­ле­ни­ем и уже при подъ­еме был в упор рас­стре­лян вра­же­ской ар­тил­ле­ри­ей. «Мне ска­зы­ва­ли потом фран­цуз­ские офи­це­ры, что при атаке Одес­ско­го полка наша цепь вся легла на вы­со­тах и можно было со­счи­тать каж­дую пару. Не на­шлось ни од­но­го, ко­то­рый бы оста­вил свое место», — рас­ска­зы­вал участ­ник сра­же­ния. Ко­ман­дир Одес­ско­го егер­ско­го полка, пол­ков­ник Скю­де­ри, погиб вме­сте со всем своим пол­ком. Скю­де­ри при­нес­ли на пе­ре­вя­зоч­ный пункт с тремя шты­ко­вы­ми, че­тырь­мя пу­ле­вы­ми и двумя кар­теч­ны­ми ра­на­ми. Он скон­чал­ся через несколь­ко минут. Погиб ко­ман­дир штаба груп­пы войск Реада ге­не­рал Вей­марн. Во время атаки Га­лиц­ко­го полк Реад, сле­див­ший за ходом сра­же­ния, был убит гра­на­той. Ввиду по­спеш­но­сти от­ступ­ле­ния его тело даже не за­бра­ли с собой. Так, погиб храб­рый ге­не­рал Реад, ко­то­рый от­ли­чил­ся ещё в годы Оте­че­ствен­ной войны 1812 года и успеш­но во­е­вал на Кав­ка­зе.

Погиб в сра­же­нии и генерал-​адъютант Врев­ский, на­прав­лен­ный царем, чтобы под­бод­рить Гор­ча­ко­ва. Он по­бы­вал в самых опас­ных ме­стах боя. Оскол­ком ядра убило под ним ло­шадь, и он упал на землю, но остал­ся на поле боя. Дру­гое ядро со­рва­ло с него фу­раж­ку дви­же­ни­ем воз­ду­ха и кон­ту­зи­ло его. Врев­ский не ушёл с поля боя. Тре­тье ядро раз­би­ло ему го­ло­ву.
 

Рус­ский ге­не­рал Ни­ко­лай Ан­дре­евич Реад

Итоги

Таким об­ра­зом, из-за оши­бок глав­но­го вер­хов­но­го ко­ман­до­ва­ния (Алек­сандра) и ко­ман­до­ва­ния вой­ска­ми в Крыму рус­ская армия по­нес­ла тя­же­лые по­те­ри и была раз­би­та. Со­юз­ное ко­ман­до­ва­ние при­обод­ри­лось и при­сту­пи­ло к новой бом­бар­ди­ров­ке Се­ва­сто­по­ля, ко­то­рая за­вер­ши­лась па­де­ни­ем мор­ской кре­по­сти. Воля к со­про­тив­ле­нию у ру­ко­вод­ства Рос­сии была слом­ле­на, война была про­иг­ра­на.

Во­ен­ные ис­сле­до­ва­те­ли от­ме­ча­ют ро­ко­вые ошиб­ки рус­ско­го ко­ман­до­ва­ния: атака в лоб пре­крас­но укреп­лен­ных по­зи­ций про­тив­ни­ка, ко­то­рый имеет силы в пол­то­ра раза пре­вы­ша­ю­щие вой­ска ата­ку­ю­щих; ввод войск по ча­стям, сна­ча­ла бро­си­ли в бой 12-ю, потом 7-ю, затем 5-ю, 17-ю ди­ви­зии, бро­сая полка за пол­ком, ба­та­льон за ба­та­льо­ном в сра­же­ние, не ко­ор­ди­ни­руя их дей­ствия; от­сут­ствие под­держ­ки со сто­ро­ны ко­ман­до­ва­ния армии; недо­ста­точ­ная ар­тил­ле­рий­ская под­держ­ка.

По офи­ци­аль­ным дан­ным рус­ская армия по­те­ря­ла более 8 тыс. уби­ты­ми и ра­не­ны­ми (по дру­гим дан­ным по­те­ри до­сти­га­ли 10 тыс. че­ло­век). Со­юз­ные вой­ска (ос­нов­ная часть по­терь при­хо­дит­ся на фран­цуз­скую армию) по­те­ря­ли более 1700 че­ло­век. Более вы­со­кие по­те­ри рус­ских войск свя­за­ны с тем, что фран­цу­зы за­ни­ма­ли от­лич­ные по­зи­ции и были хо­ро­шо за­щи­ще­ны от ар­тил­ле­рий­ско­го и ру­жей­но­го огня наших в