Алексей Исполинов. Международное правосудие: итоги 2024. Накануне «правого поворота»

Уходящий 2024 год заканчивается на неожиданной ноте. Если дискуссии о многополярном мире стали привычным явлением и речь уже идет о поисках и создании форм выражения этой многополярности, то «правый поворот», олицетворением которого стала убедительная победа Д. Трампа на президентских выборах в США, стал для многих сюрпризом. Запланированное им массовое увольнение из американской армии США всех трансгендеров (речь идет о порядка 15 тыс. человек, включая высокопопоставленных офицеров), а также планы снять все ограничения на бурение на территории США для нефте- и газодобывающих компаний означают коренную смену приоритетов, транслируемых в том числе и на международной арене. На этом фоне глобализация окончательно перестала рассматриваться как безусловно прогрессивное явление (многие заметили, что в уходящем году слово «глобалист» в русском языке приобрело резко негативную коннотацию), и на первый план стали выходить национальные интересы конкретных государств, а не некие аморфные «общие ценности» (values), состав которых причудливо и постоянно менялся. При всей иллюзорной романтичности этой концепции очень быстро выяснилось, что каждый эти ценности понимает по-своему, а циники оперативно научились под этим предлогом проводить настоящие крестовые походы против несогласных.

Принимая во внимание роль и вес США в международной политике, грядущий «правый поворот» неизбежно выльется в смену международной повестки, что очень быстро скажется на приоритете доктрины международного права и на международном правосудии (особенно в той ее правозащитной части, где обращение к «общим ценностям» стало привычным явлением). Можно с уверенностью предположить уход в тень таких еще вчера популярных концепций, как устойчивое развитие, климатическая повестка, толерантность и инклюзивность, а также идей конституционализма в международном праве и связанной сегодня с ними доктрины норм jus cogens. Международные суды, всегда чуткие к смене настроения создавших их государств, начнут со временем менять свою аргументацию и правовые позиции либо уйдут в оборону, сбавив привычную риторику в надежде пересидеть некомфортные времена. Возможно, первые ласточки этой «смены вех» вы увидим уже в наступающем году.

Однако пока стоит сказать об итогах года уходящего, где основными ньюсмейкерами стали Международный суд ООН (МС ООН) и Международный уголовный суд (МУС), а рамки итогового поста и характер принятых этими судами в 2024 г. решений вынуждают ограничиться только этими двумя судами.        

1. Международный Суд ООН

В 2024 г. Суд продолжал вызывать искренний интерес своими решениями как у специалистов, так и у государств, все чаще видящих в нем не только и не столько инструмент для разрешения споров, но средство для достижения своих внешнеполитических целей.  

Суд эффектно начал уходящий год, вынеся 26 января 2024 г. определение об обеспечительных мерах по иску ЮАР против Израиля (см. более подробно пост Софьи Пименовой), а затем устроил настоящую «русскую неделю» в Гааге, выложив с разницей в пару дней два принципиальных решения по искам Украины к России (оба решения подробно комментировались на этом портале см. здесь и здесь). В рамках годового обзора можно только напомнить что в Постановлении от 31 января 2024 г. по существу спора в рамках сразу двух конвенций: о борьбе с финансированием терроризма и о ликвидации всех форм расовой дискриминации, Суд не усмотрел нарушений со стороны России практически по всем пунктам, заявляемых Украиной, и полностью отказал в ее требованиях о возмещении ущерба. В Постановлении Суда о юрисдикции от 2 февраля 2024 г. по делу, инициированному Украиной против России в рамках Конвенции о геноциде, Суд согласился с возражениями России и отказался рассматривать по существу вопрос о применении силы Россией в рамках СВО и о признании Россией независимости ДНР и ЛНР.

Эти решения показали палитру репутационных, политических и правовых возможностей, которые предоставляет умелое использование современного международного правосудия, и серьезно ослабили позиции тех, кто в любом международном суде видит только инструмент для вражеского влияния.

Судя по кислой реакции западных стран, оба решения МС ООН стали безусловной победой России, которая, войдя в кураж, намерена перейти к судебной контратаке. Для этого, судя по тексту пресс-релиза МИД «О представлении Россией в Международный Суд ООН доказательств совершения Украиной геноцида в Донбассе» в МС ООН был направлен контрмеморандум, состоящий из 522 страниц только основного текста и более десяти тысяч страниц приложений, где говорится о «140 эпизодах целенаправленного уничтожения мирного населения Донбасса, что подтверждается процессуальными показаниями порядка 300 свидетелей и потерпевших, результатами экспертиз и иными материалами соответствующих уголовных дел». В 2025 г. можно ожидать впервые в истории МС ООН исков России к другим государствам (вероятно, речь пойдет о нарушении Украиной и ее союзниками ряда конвенций, а также о случаях дискриминации русскоязычного населения в странах Прибалтики). В настоящее время по этим делам идет стадия обязательных досудебных процедур.  

Другим событием стало вышедшее 19 июля 2024 г. консультативное заключение МС ООН по Палестине, которое в западной блогосфере было названо «одним из наиболее важных решений, которое когда-либо выносил МС ООН», а также «масштабным поражением Израиля» (более детально об этом заключении см. здесь). Суд в своем Заключении отвечал на вопросы, сформулированные Генеральной Ассамблеей ООН в резолюции 77/247 от 30 декабря 2022 г. Суд не стал отказываться отвечать на в целом предвзято сформулированные вопросы, явно не желая вступать в отрытый конфликт с ГА ООН, и в целом отметил, что политика по ассимиляции оккупированных территорий, последовательно проводимая Израилем, противоречит нормам международного права.

С учетом того, что большинство стран, голосовавших в ГА ООН за направление запроса в МС ООН, изначально настроены против Израиля, было очевидно, что заключение планировалось использовать главным образом в качестве средства политического давления на Израиль, который так его и воспринял. Именно поэтому, на мой взгляд, консультативное заключение МС ООН от 19 июля 2024 г. повторит судьбу его же консультативного заключения от 2004 г. о правовых последствиях строительства Израилем стены на территории Палестины, которое просто повисло в воздухе. От заключения МС ООН от 19 июля 2024 г. наивно ожидать практического эффекта, хотя с сугубо доктринальной точки зрения оно может расцениваться как некий вклад Суда в развитие международного права. Можно предположить, что в скором времени это заключение МС ООН будет упоминаться в учебниках по международному праву в первую очередь как случай первого признания международными судами права на самоопределение в качестве императивной нормы международного права.

Однако гораздо больше шансов войти в историю международного права имеет очень хорошо и убедительно написанное особое мнение заместителя председателя Суда судьи Себутинде, которая единственная голосовала против по всем пунктам Заключения. Судья Себутинде заявила, что «окончательное урегулирование палестино-израильского конфликта может быть достигнуто только в результате добросовестных переговоров между израильскими и палестинскими представителями, направленных на достижение справедливого и устойчивого урегулирования на основе сосуществования двух государств («Решение не может быть навязано извне, тем более путем судебного урегулирования» (§31 особого мнения)).

Полагаю, в последние дни уходящего года многие судьи МС ООН втайне жалеют, что не прислушались к ее словам. Из опубликованного 23 декабря 2024 г. пресс-релиза МС ООН следует, что Судом получен очередной запрос ГА ООН с просьбой дать правовую оценку «обязательствам Израиля по вопросам присутствия и деятельности ООН и других международных организаций на оккупированной им территории Палестины». К сожалению, очередная попытка втянуть МС ООН в один из самых сложных международных конфликтов за счет авторитета и репутации Суда не заставила себя долго ждать.

2. Международный уголовный суд

Состоявшаяся со 2 по 7 декабря 2024 г. в Гааге 23-я ежегодная сессия Ассамблеи государств-участников Римского статута показала, что Суду и Прокурору МУС все же удалось за этот год заручиться поддержкой разношерстной и достаточно шаткой коалиции государств (в первую очередь Африки и мусульманских стран), достаточной для того, чтобы избежать неудобных вопросов в адрес Суда со стороны Ассамблеи. Недавнее открытие представительства МУС при Африканском Союзе ознаменовало прекращение многолетней вражды между Африкой и МУС. Показательна в этом отношении метаморфоза позиции ЮАР, которая еще в 2016 г. хотела выйти из Римского Статута (и даже направила соответствующее уведомление, правда, в 2017 г. отозванное), а в конце 2023 г. стала одним из зачинщиков передачи в МУС ситуации в секторе Газа.  

Но для этого судьям МУС и Прокурору пришлось буквально в последний момент предпринять ряд шагов навстречу этой коалиции. Так, судьи Палаты предварительного производства (Pre-Trial Chamber I of the International Criminal Court) после видимых и длительных колебаний все же согласились с запросом Прокурора от 20 мая 2024 г. (см. мой пост на эту тему) и выдали 21 ноября 2024 г. ордер на арест премьер-министра и министра обороны Израиля (см. пресс-релиз Суда здесь). В свою очередь, 27 ноября 2024 г. Прокурор МУС после пятилетнего молчания все же решил обратиться в Палату предварительного производства с запросом) на выдачу ордера на арест Мин Аун Хлайна, главнокомандующего Вооружёнными силами Мьянмы и одновременно председателя Государственного административного совета этого государства, обвинив его в совершении преступлений против человечности в виде насильственной депортации и притеснений мусульманского меньшинства рохинджа. Срочно вытаскивая дело мусульман рохинжджа из забвения, Прокурор МУС рассчитывал на реакцию мусульманских государств. Кроме того, Прокурор явно пытался сменить информационную повестку и перебить идущие в кулуарах Ассамблеи разговоры о расследовании неподобающего поведения самого Прокурора (попросту говоря, домогательств в отношении своей подчиненной), что грозило ему отстранением от должности.

В результате этих действий сложилась поистине уникальная ситуация, когда одновременно ордеры на арест выданы (или запрошены) в отношении сразу трех глав государств, не участвующих в Римском Статуте, при этом без решения по этому поводу со стороны Совета Безопасности ООН и весьма спорными (а, проще говоря, ошибочными) аргументами со стороны самого Суда об иммунитетах первых лиц этих государств. Можно с абсолютной уверенностью сказать, что подобное развитие событий даже в самом страшном сне не могли себе представить ни авторы Статута, ни государства, принявшие этот международный договор в 1998 г. Но, как мы видим, то самое разношерстное большинство государств в Ассамблее стран-участниц Римского Статута на сегодня это более или менее устраивает. Судя по всему, эти государства рассматривают МУС как политический инструмент, исходя из иллюзорного, на мой взгляд, представления о том, что они сохраняют полный контроль над этим Судом.

Однако прочность этого большинства очень скоро пройдет проверку «правым поворотом» избранного президента Д. Трампа, который негативно настроен по отношению к международным судам и при этом не скрывает своего союзнического отношения к Израилю, а также ранее вводил персональные санкции против Прокурора МУС и его сотрудников. Под будущее противостояние с МУС Соединенными Штатами уже создается законодательная база. Так, помимо American Servicemembers Protection Act 2002 г., который дает исполнительной власти право предпринять любые меры, включая военного характера, в случае задержания в любой точке планеты американских военнослужащих для их передачи в МУС (отсюда и другое название этого закона- «Закон о вторжении в Гаагу» (The Hague Invasion Act), в конгрессе США рассматривается законопроект о праве Президента немедленно вводить санкции в отношении государств, а также физических лиц и контролируемых ими компаний, в случае если эти государства и лица оказывают какое-либо содействие, включая финансовое, МУС в его действиях по отношению к гражданам США и государств-союзников США. Строго говоря, под эти санкции может попасть любое государство, уплачивающее свои взносы в МУС на основании Римского Статута. Крайне показательна разница в оценках государств на выданный МУС ордер на арест премьер-министра Израиля, их готовности этот ордер исполнять, а также в оценках аргументов судей МУС в части иммунитетов первых лиц государства, которое не является участником Римского Статута (более подробно см. здесь). Несмотря на сделанные государствами оговорки, что речь идет только об их позиции в палестинском деле, все понимают очевидные параллели ситуации с иммунитетами премьер-министра Израиля с российскими ордерами.  

Безусловно, подобный клинч будет только на руку России, поскольку ослабляет Суд и его авторитет, а также поддержку Суда со стороны государств. Тем более, что в 2024 г. МУС выдал 4 новых ордера на арест в отношении ряда российских военачальников, дав понять, что не намерен упускать Россию из виду. Кроме того, возможно, стоит прислушаться к мнению профессора Александра Мезяева из Казани, который полагает, зная не понаслышке коварство международных уголовных судов, что на самом деле таких ордеров больше, просто они носят секретный характер (распространенная практика суда, применяемая якобы для защиты свидетелей) и будут активированы Прокурором МУС в тот момент, когда он посчитает это нужным, исходя из его личных побуждений, о которых сейчас можно только догадываться.

Отдельно стоит указать на мужество Монголии, которая отстаивала в МУС свое право принимать с визитом Президента России В. Путина в сентябре 2024 г., несмотря на свое участие в Римском Статуте. Обстоятельства этого противостояния таковы, что требуют отдельного анализа. Здесь же достаточно указать на то, что в ходе проведенных в МУС слушаний о невыполении Монголией своих обязательств по Римскому Статуту, Монголия представила свои на редкость хорошо аргументированные возражения. В них утверждалось, что при всем уважении к Суду Монголия имеет как право принимать с визитом Президента России, так и право не исполнять выданный МУС ордер на арест в силу (а) действующих в международном праве норм об иммунитетах первых лиц государства, а также (б) в силу Договора о дружественных отношениях и всеобъемлющем стратегическом партнерстве между Российской Федерацией и Монголией от 3 сентября 2019 года. Кроме того, Монголия выразила свое мотивированное несогласие с решением Апелляционной палаты МУС по делу аль-Башира, бывшего Президента Судана, от 6 мая 2019 г. (на котором основана вся сегодняшняя позиция Суда по вопросам иммунитетов первых лиц государств), посчитав его полностью ошибочным (более подробно об этом решении Апелляционной палаты и его критике см. здесь).  

В своем решении от 24 октября 2024 г. Палата предварительного производства сходу отмела все аргументы, выдвинутые Монголией в обоснование своей позиции. При этом Палата опиралась только на собственное прочтение норм Римского Статута, уклонившись от анализа применимых положений международного права. В отношении обязательств Монголии по двустороннему договору с Россией, которые, по мнению ответчика, имеют приоритет перед обязательствами по Римскому Статуту, Палата была не менее категорична: ни один двусторонний договор не может отменить или заменить обязательства, вытекающие из Статута.

Таким образом, судьи МУС впервые сформулировали резко отрицательную оценку заключаемых государствами двусторонних договоров, предусматривающих иные правила, чем Римский Статут в его толковании судьями МУС. Речь также идет о распространенной практике США заключать двусторонние договоры о взаимной невыдаче своих граждан в МУС (см., например, такой договор между Арменией и США от 2004 г). Таким образом, получен заочный ответ Суда на предложения, высказываемые в отечественных СМИ и в экспертном сообществе, о нивелировании эффекта выданных МУС ордеров путем заключения двустороннних соглашений наподобие договоров США.

Монголия оперативно подготовила апелляционную жалобу по 16 основаниям и направила ее в Палату предварительного производства (в МУС апелляционные жалобы подаются через первую инстанцию). Удивлению не было предела, когда Палата отказала в приеме этой жалобы, указав, что решения Палаты по таким делам вообще не подлежат обжалованию (!). При этом Палата предпочла напрочь забыть о том, что 6 лет назад Иордания обжаловала точно такое же решение Палаты по отказу Иордании исполнить ордер в отношении Президента Судана аль-Башира, и эта жалоба была принята, что привело к злосчастному решению Апелляционной палаты от 6 мая 2019 г. по иммунитетам глав государств. На моей памяти еще никогда международные суды так откровенно и даже сладострастно не вытирали ноги о государство-участника международного договора, создавшего этот Суд. Конечно, Монголия — это не США с ее Законом о вторжении в Гаагу, но есть же элементарные правила приличия. Хотя, судя по всему, это не про сегодняшний МУС.  

На этом обзор событий в международном правосудии за 2024 г. можно завершить и поздравить всех, кто интересуется тематикой международного права и международного правосудия, а также тех, кто читает этот пост, с наступающим Новым годом! Желаю успехов, тепла и счастья, больших и малых побед в наступающем 2025 году!

Искренне ваш,

Алексей Исполинов.