Дикий центр. Как в РФ цивилизация уступает место дремучим лесам

Взгляните на этот живописный пейзаж. Это село Никоново, расположенное неподалеку от озера Неро, прямо напротив Ростова Великого. Ну, в каком смысле село? Бывшее село. Развалины церкви и какой-то кирпичной постройки - собственно всё, что от него осталось.

Если взглянуть на окрестности села со спутника, то бросается в глаза характерный рисунок растительности, как будто штрихами кто-то затушевал. Это похоже на искусственные посадки леса. Но на самом деле это просто поля, заросшие березой и кустарником. Жидкая растительность повторяет рисунок борозд бывшей пашни. Это самая сердцевина России, ее начало.

Хотя Россия начиналась с верховьев Днепра, но по нынешним временам, когда вопросы "чей Крым?" и "чей борщ?" приобрели сакральный смысл, будем считать, что Россия начиналась отсюда, с бассейна верхней Волги.

Будучи жителем Сибири, я всегда представлял себе европейскую часть нашей страны, как огромную густонаселенную территорию, сплошь занятую деревнями, пашнями, сенокосами, дорогами и городами. Мне казалось, что только где-то там, на севере, в Вологодской или может быть Архангельской области, начинаются леса, в которых более или менее редки поселения людей и имеется немножко дикой природы. Но благодаря спутникам мы теперь можем взирать на нашу страну из заоблачных высей (кстати, всех с наступающим). Картографические сервисы открыли мне глаза на реальное положение вещей. Столкновение с реальностью стало шоком. Оказалось, что центральные области России, за исключением Подмосковья, в настоящее время намного более дикий регион, чем равнинны южной Сибири.

А земля лежит в ржавчине, церкви смешались с золой...

Конечно, я слышал, что в РФ в последние десятилетия исчезли многие населенные пункты, и появилось много заброшенных земель. У нас в Сибири много таких территорий, и я еще буду о них писать. Но то всё какие-то отдельные локальные участки неиспользуемых сельхозугодий, либо заброшенные поселки на истощенных месторождениях золота в тайге. Но тот масштаб запустения, которое можно наблюдать в нечерноземной зоне центральной России, просто поражает воображение. Это реально какой-то исторический исход, грандиозное отступление цивилизации перед дремучими лесами.

В сущности, по-настоящему густонаселенной является здесь сейчас только Московская область, да еще южные регионы, расположенные к югу между лесной и степной зонами по линии Брянск-Орел-Тула-Рязань-Нижний Новгород-Чебоксары, где условия для сельского хозяйства более благоприятны. Там уже начинаются черноземы. Все же то, что лежит севернее и вдали от крупных мегаполисов представляет собой просто в буквальном смысле одичавшую и обезлюдившую страну.

Калужская область. Эти деревни, либо уже исчезли, либо исчезнут в близком будущем, поля зарастают лесом.

Если бы Наполеон устроил бы свое нашествие сейчас, его армия не добралась бы до Москвы. При условии использования технологий снабжения начала XIX века, она лишилась бы лошадей и оголодала еще в районе Вязьмы ходе летней кампании. Вдоль смоленской дороги просто-напросто нет сколько-нибудь развитых сельскохозяйственных районов, где могла бы прокормиться трехсоттысячная армия.

Всего в России площадь неиспользуемых сельхозугодий по разным оценкам составляет от 40 до 80 млн га. Это невероятные цифры, в которые даже не верится. Площадь Томской области, например, со всеми нашими болотами всего 31 млн. га.

Когда-то Гребенщиков пел в своей злой антисоветской песне, что, мол: "земля лежит в ржавчине, церкви смешались с золой". Пророческие слова, только сегодня они никого не трогают почему-то, хотя именно теперь, спустя 30 лет все в точности так и есть, без какого-либо художественного преувеличения. Дальше, как известно, следовала строка: "если мы хотим, чтобы было куда вернуться, время вернуться домой". Ну что, вернулись вы домой, господа? Что-то не заметно.

А помните, сколько слез и соплей пущено было по поводу затопления деревень и сельхозугодий водохранилищами? Известная колокольня, торчащая посреди Рыбинского "моря" была превращена пропагандой в символ разрушения природы и традиционного образа жизни безбожной советской властью. Красивая почтовая марка "Волга - регион экологического бедствия" была выпущена в 1991 году. В чем состояло бедствие не очень понятно. В том, что затопили несколько сот квадратных километров болот и старую колокольню? Но что те затопленные участки и на фоне вот этих бескрайних пространств заросших залежей, тысяч брошенных деревень и памятников старины, превращенных в руины? Лицемерие буржуазии и ее лизоблюдов поистине достойно изумления.

Впрочем, если сейчас даже сады, виноградники и рисовые поля, с таким трудом, созданные советскими людьми на месте крымских полупустынь снова превращается в пустыню, то что уж говорить о нечерноземной зоне?

В самом по себе факте запустения нечерноземной зоны, может быть, ничего плохого и нет. Кто-то может досадовать на то, что исчез образ жизни предков, и опустела исконная русская земля. Но с другой стороны, должно радовать то, что восстанавливается природная среда, которая была фактически уничтожена столетия назад. Однако все это эмоции. Давайте попробуем разобраться в вопросе, так сказать, "с практической" точки зрения.

Прежде всего, что у нас получается в целом по сельскому хозяйству в стране? А картина в целом вовсе даже неплохая, как нас уверяет пропаганда. Утверждается, что Россия получает в последние годы рекордные урожаи зерновых и экспортирует хлеб в разные страны мира, в то время как Советскому Союзу его приходилось (ужас, ужас) закупать в Канаде или еще где-то. Хотя достижение это спорное (потому, что РСФСР не импортировала в таких объемах мясо, молоко и пальмовое масло, как это делает РФ), и если разобраться, то за 30 лет успехи более чем скромные. Но не будем ввязываться в эти дискуссии. Будем считать, что с сельским хозяйством у нас порядок и без центральной России. Черноземная зона, Кубань и Поволжье засыпают страну зерном, Сибирь заливает молоком и вопрос продовольственной безопасности для нас уже не слишком актуален.

Хотя, постойте, как это не актуален? Цены в магазине растут день ото дня, а зарплаты как-то не очень. Почему-то сейчас считается, что парадоксальным образом одно с другим никак не связано. Зато эксперты учат нас, что "выведение из оборота части земель — естественный экономический процесс. Если какая-то земля не используется, это говорит о том, что она просто не востребована в современных экономических условиях". Тут не очень понятно, как экономический процесс может быть "естественным". Но это у них вообще ловко придумано, на все универсальный ответ. Если земля не используется, значит, она и не нужна, а если тебе, к примеру, жрать нечего, значит и не надо. Однако дело ведь не в том, что нам не хватает еды. В целом, пока худо-бедно, но живем. Дело в том, что вся эта ситуация со стихийным, медленным опустошением деревни это же дикость. Капитализм, выгодный только небольшой кучке нуворишей, фактически сживает людей с родных мест, либо обрекает на нищенское прозябание в глуши. Миллионы поломанных судеб, искалеченных жизней. Вот что такое заброшенная земля.

Изменения, происходящие в экосистеме нечерноземной зоны, необратимы. Огромные площади земель не просто не используются. Они деградируют. Ведь заниматься земледелием на земле поросшей лесом и кустарником невозможно. Чтобы снова ввести такие участки в сельхозоборот их придется раскорчевывать. Но это крайне трудозатратная процедура, и в существующих экономических условиях овчинка выделки не стоит. Уж если участок забросили, когда он был чист от лесной растительности, поскольку возделывать его было не выгодно, то кто же будет тратить деньги на то, чтобы его восстановить? Земля утратила способность приносить людям плоды. Все что могут дать редкостойные березняки и заросли кустарников это дрова, да и то ждать урожая нужно лет 50.

Меньше всего неиспользуемых земель в Московской области. Но и здесь они есть, как например в районе усадьбы Салтыкова-Щедрина.

То, что мы видим в нечерноземной зоне сегодня это самая настоящая экологическая катастрофа. Правда началась эта катастрофа задолго до эпохи рыночных реформ в России и даже задолго до Великой Октябрьской революции. Ее истоки нужно искать во временах домонгольской Руси, когда шло активное аграрное освоение Залесья. Именно тогда люди начали уничтожать широколиственные и хвойно-широколиственные леса и превращать их в пашни и пастбища.

Судьба лесов

Залесье названо так вовсе не потому, что где-то был лес, за которым его не было. Просто люди селились около крупных рек. На водоразделе между бассейнами Днепра и Волги таких рек было мало, поэтому в этой местности, занятой дремучими лесами, никто не жил. Зато за ней (если идти от Днепра), по Волге и ее притокам активно шла славянская колонизация. Один за другим строились города: Ростов, Суздаль, Переяславль-Залесский, Владимир, Муром и, наконец, Москва. Но лес тогда был повсюду. Но уже в те времена начался, по-видимому, процесс постепенной трансформации лесной растительности. Леса выкорчевывались и выжигались для расширения пашни.

Наиболее ярко запустение выражено в Костромской области. Среди лесов повсюду разбросаны пустые деревни и зарастающие поля. 

Ответ на этот вопрос подсказывает сама природа. В лесной зоне лучше всего растет лес. В действительности, самой выгодной, именно с практической, народнохозяйственной точки зрения стратегией было бы возвращение всех этих брошенных пашен и деревень лесам. Лес всегда был и остается важнейшим сырьем для промышленности, и его роль по мере исчерпания доступных запасов углеводородов будет только повышаться. В наше время Россия экспортирует древесины и изделий из нее на сумму $7-8 млрд., что примерно соответствует стоимости экспорта продуктов растениеводства. К этому нужно добавить еще $3-4 млрд. целлюлозно-бумажной продукции. Конечно, это небольшие цифры, если сравнивать с другими отраслями, но конъюнктура мирового капиталистического рынка переменчива. Мы все видели как выросла в последние десятилетия цена на нефть. Точно также и древесина может очень скоро стать дефицитным сырьем и цена на нее взлетит до небес. Ведь доступных для освоения лесных массивов в мире осталось не так уж много.

Нет никаких сомнений в том, что эксплуатация лесов в РФ будет нарастать. Но согласитесь, было бы намного спокойнее наращивать объемы лесозаготовок в енисейской тайге, осознавая, что под боком в центральной России растут прекрасные молодые леса, восстановленные на месте первобытных лесов, разоренных когда-то нашими предками ради куска ржаного хлеба и миски тюри.

Проблема только в том, что леса на месте заброшенных деревень и пашен либо не растут вовсе, либо растут, но совсем не настолько прекрасные, как бы нам хотелось. Если приглядеться к представленным спутниковым снимкам, то можно увидеть, что густые заросли молодого леса сформировались не везде, а только на тех участках, которые с стрех сторон окружены тем, что лесоводы называют стенами леса. Чуть подальше от этих стен заросли уже не настолько густые, тут травянистая растительность не хочет уступать. А еще дальше растут только отдельные кусты и деревья. Но и густота молодой поросли не должна вводить в заблуждение. Значительную часть этого зеленого ковра составляют кустарники. Со временем они отомрут, и территория превратится в совершенно непродуктивное березовое редколесье. Хороший густой молодняк сосны и ели можно заметить только в некоторых местах. Совсем не растет лес там, где в прошлом были дома и огороды.

Вот, к примеру, живописнейшая местность неподалеку от славного города Козельска, того самого, который хан Батый назвал "злым городом".

Тут ссылка на панораму Google Карты (увы, Афтершок, насколько я понял, не позволяет размещать фреймы картографических сервисов)

Дрон летит прямо над развалинами церкви, стоявшей когда-то посреди деревни. Если посмотреть вниз, то можно увидеть то, что осталось от церкви. Но деревни давно уже нет. Вместо нее пустырь, на котором лес не возобновится еще как минимум несколько десятилетий. Со всех сторон далеко простираются луга. Это бывшие пашни. Видно, что даже траву тут давно уже никто не косит, иначе поле не заросло бы этими мелкими кустами и деревцами. На западе поле уже заросло кустарником полностью, но оно все еще различимо. Кстати, на спутниковом снимке в Гугле, который, видимо был сделан несколько лет назад это поле еще свободно от лесной растительности. Калужская область находится в зоне широколиственных лесов, но как видим от тех лесов остались только небольшие участки, и то по большей части там растут так называемые мелколиственные породы деревьев: береза и осина. Но если присмотреться, то можно увидеть, что кое-где растут и дубы.

Естественным путем полноценный лес восстановится на брошенных землях очень нескоро. Но этот процесс можно и нужно ускорить путем создания лесных культур, искусственных лесов.

Два дерева

Однако не все виды, или как говорят, породы деревьев имеет смысл выращивать. В России чаще всего разводят сосну, однако культура этого дерева в тех масштабах в которых она проводится, имеет скорее показушное значение, чем дает какую-то реальную прибавку к лесному хозяйству страны. По сравнению с масштабами естественного воспроизводства сосны, ее культуры это просто капля в море. К тому же, ждать пока сосна вырастет, прежде, чем ее спилить, нужно не меньше ста лет. Но потомки вряд ли оценят наши сегодняшние старания, ведь у них будут миллионы гектар сосны, возобновляющейся сегодня на вырубках и гарях. Конечно, культуры сосны очень нужны вблизи городов, на бедных почвах (например, на отвалах горных выработок) и в тех местах, где лес сам восстановиться не может. Но кардинально повысить качество российских лесов сосна не может.

Однако есть породы деревьев, которые действительно стоит выращивать, и даже небольшие площади их культур будут иметь большое значение. Причем экономический эффект от них можно получать уже в следующее десятилетие после посадки. Прежде всего, это Quercus robur и Tilia cordata, два очень важных вида, которые были прежде распространены среди дремучих лесов Среднерусской равнины, но потом были практически полностью истреблены людьми. Первый дает первоклассную древесину высочайшего качества, а также является незаменимым источником дубильных веществ, и кроме того, каждый год он способен приносить богатый урожай плодов, которые служат прекрасным кормом для скота. Второй - превосходный медонос и дает такое количество меда, что одного дерева хватает для целой пчелиной семьи, к тому же дает хорошую древесину и растет очень быстро.

Quercus robur или по-русски дуб, любимое дерево Перуна, это основная лесообразующая порода так называемых широколиственных лесов. Называются они так, потому, что у дуба большие и широкие листья, в отличие, например от березы и осины, у которых листья мелкие и которые образуют более широко распространенные и малоценные мелколиственные леса. Конечно, широколиственный лес - это далеко не только дуб, это биоценоз, сложный комплекс самых разных видов растений, животных и грибов. Однако главный его компонент это, конечно, деревья, и дуб в первую очередь.

Но говорить о широколиственных лесах сегодня можно лишь в прошедшем времени, поскольку обширных дубовых насаждений практически не осталось. Дуб, был истреблен людьми как массовая порода в историческое время из-за его ценнейшей древесины. Хотя в большей степени из-за того, что под дубравами, как правило, были богатые почвы. Сосна, например, часто растет на песчаных почвах, которые не пригодны для выращивания хлебов, а в ельниках почвы кислые из-за еловой хвои. По этой причине хвойные леса хорошо сохранились, а дубравы были вырублены начисто.

И.И. Шишкин. "Дубовая роща". 1887

То же самое произошло и с липой (Tilia cordata). Ее положение осложнялось еще и тем, что волокнистая кора этого дерева служила сырьем для выделки мочала. Из мочала делали кули, веревки и прочие изделия плохого качества, но в хозяйстве они пригождались. А еще из липового луба плели лапти. На все это употреблялись молодые деревца. Липа уничтожалась даже еще до того, как достигала возраста плодоношения.

Также как и дуб, липа является важнейшим компонентом широколиственных лесов. Хотя листья у нее не такие уж и широкие. Впрочем, дело не в листьях, а в том, что вместе с исчезновением липы и дуба и распашкой большей части территории, этот в прямом смысле былинный биоценоз прекратил свое существование. Вместе с ним исчезли и многие характерные виды животных. Например, Apis mellifera, дикая медоносная пчела. Собственно дикие пчелы обязаны были своим существованием именно липе, поскольку она дает нектар, а также дубу, так как в нем часто образуются дупла, в которых пчелы устраивают свои гнезда.

Липа выделяет гигантское количество нектара, с ней не может сравниться ни одно другое медоносное растение. В прошлом, когда широколиственные леса еще существовали, диких пчел было очень много. Новгородские купцы делали деньги именно на экспорте меда и воска в северную Европу. Когда у князя Святослава Олеговича в 1146 году родственнички отжали Путивль, в закромах у него обнаружили более 500 берковцев меда, то есть около 82 тонн, да еще множество корчаг с алкогольными напитками из меда. Хотя Путивль сейчас находится на территории Украины, но к владениям князя относилась и нынешняя Брянская область.

Алберт Кампензе в письме к Папе Клименту VII о делах Московии красочно описывает обилие пчел в русских лесах. "Московия очень богата медом, который пчелы кладут на деревьях, без всякого присмотра. Не редко в лесах попадаются целые рои сих полезных насекомых, сражающихся между собою и преследующих друг друга на большом пространстве. Поселяне, которые держат домашних пчел близ своих жилищ и передают в виде наследства из рода в род, с трудом могут защищать их от нападения диких пчел. Сообразив это обилие меду и лесов, не удивительно, что все то количество воска... которое потребляется в Европе,... привозятся к нам через Ливонию из Московских владений." Все это пчелиное изобилие кануло в лету вместе с широколиственными лесами.

Однако есть в России регион, где европейские широколиственные леса сохранились на довольно внушительной территории. Это Башкирия. Здесь липа занимает порядка 600 тыс. га. Она растет вместе с дубом, кленом и другими характерными для этой зоны породами деревьев на западных склонах Уральских гор. Горы спасли эти леса от уничтожения, ведь на горных склонах трудно заниматься земледелием. Но зато Башкирия известна как ведущий в РФ регион производства меда. В республике заготавливается до 12 тыс. тонн товарного меда в год, причем значительная часть этого продукта вывозится в другие регионы и экспортируется за пределы России. Для сравнения: валовой сбор зерновых, например, в Костромской области составляет 50-60 тыс. тонн., из которых большая часть это овес и ячмень. Но овес стоит 5 рублей за кг, а закупочные цены на мед начинаются от 100 рублей. На самом деле медоносный потенциал липовых лесов Башкирии используется далеко не полностью. С той же территории можно получать сотни тысяч тонн товарного меда. Считается, что с одного гектара липовых насаждений пчелы собирают более 10 центнеров меда. Это вполне сопоставимо с урожайностью зерновых культур в нечерноземной зоне.

Дуб тоже дерево не простое. Он дает желуди, а желуди, товарищи, это лучший и натуральнейший корм для свиней. Предки домашних свиней жили в широколиственных лесах Европы и питались желудями. И домашних свиней еще в средние века не держали постоянно в хлеву, как сейчас, а пасли в дубовых лесах.

Тут я позволю себе небольшое лирическое отступление

Если вы сомневаетесь в возможности создать искусственные леса на достаточно большой площади, оцените величие и красоту вот этого места.

Еще одна ссылка на панораму Google Карты

Только на первый взгляд здесь нет ничего примечательного. Трасса пересекает небольшую дубраву. Но если проехать по дороге чуть дальше, то можно увидеть, что "дубрава" имеет вид длинной лесной полосы, которая уходит за горизонт. Через несколько сот метров проходит еще одна такая полоса, а еще дальше - третья. Этот гигантский лесной массив длиной в 700 километров протянулся от Пензы на севере до Северного Донца на юге. Это государственная полезащитная лесная полоса, одна из грандиозных лесных полос, которые были созданы в рамках так называемого "Великого сталинского плана преобразования природы Советского Союза".

Государственная защитная лесная полоса Пенза-Каменск. (Фото с сайта meotyda.ru)

Общая площадь государственных лесных полос составляла более 100 тыс. га. Но помимо них в то время были созданы тысячи лесных полос колхозов и совхозов и общая площадь полезащитных лесов достигла более 6 млн. га. Полезащитные леса смягчили влияние засух, остановили эрозию почв, наконец, дали в некотором количестве дрова тем районам, где леса никогда не было. Именно им во многом обязано своими успехами советское и современное российское сельское хозяйство степной зоны. Как видим, создавать искусственные леса на миллионах гектар с очевидной пользой вполне возможно. Но при этом хозяйство должно строиться на основе науки и понимания общего блага.

Как могла бы выглядеть программа преобразования природы нечерноземного Центра России? Прежде всего, начинать нужно с жизни людей. Нужно отказаться от практики предоставления всяческих льгот так называемым "фермерам" и вообще буржуазии. Вся эта братия за 30 лет показала, что от нее нет и не будет никакого толку. Но необходимо предоставить условия для нормальной жизни и работы на селе трудящимся людям, пролетариату. В каждой области региональные власти должны поделить населенные пункты на две категории. В одну категорию попадут все те поселения, которые будут и дальше развиваться, а в другую категорию все пункты, которые исчезают сегодня и неизбежно исчезнут. Из пунктов второй категории людей необходимо планово переселить, обеспечив для этого им все условия для переезда, то есть жилье, рабочие места, соответствующее обслуживание для пенсионеров и т.п. Вообще должны быть созданы нормальные современные населенные пункты, наподобие агрогородков в Белоруссии. Такая мера сразу же даст большой экономический эффект. Увеличатся трудовые ресурсы за счет переселения работников в те местности, где ведется хозяйственная деятельность, сократятся расходы на содержание инфраструктуры бесперспективных деревень. Но главное - долгосрочный эффект в виде освободившейся территории для лесного хозяйства.

Затем в каждом районе необходимо создать государственные лесхозы, подобные тем, который существовали в советское время. Задача лесхозов должна состоять в том, чтобы выращивать лес, занимать лесами всю отведенную ему территорию. Карьера руководителя лесхоза просто должна зависеть от количества и качества лесов на его территории. Причем лесхоз, разумеется, должен иметь возможность и заготавливать лес и заниматься его реализацией. Например, много древесины потребуется для строительства домов для переселенцев из бесперспективных деревень. Такую древесину должны поставлять государственные лесхозы, в этом случае коррупция будет сведена к минимуму.

Торговля лесом и выращивание леса - виды деятельности, которые никак не противоречат друг другу. Наоборот, чем больше лесхоз реализует древесины, тем больше у него будет средств на то, чтобы создать лесные культуры на вверенных участках. А на вырубках, если их вести правильно, лес восстановится сам. Таким образом, в успешном хозяйстве будет много молодого и приспевающего леса, директору - звезду героя на грудь. И наоборот, директора лесхоза, который все вырубил, но ничего не посадил, всегда можно посадить самого.

Подход, который предусмотрен нынешним лесным кодексом, согласно которому арендатору лесных участков вменяется "обязанность" заниматься лесоразведением, как мы понимаем, никуда не годится. Частник не заинтересован в лесоразведении, он заинтересован лишь в том, чтобы взять себе участки со спелыми насаждениями, вырубить их и свалить. При слишком сильном контроле со стороны государства частный капитал будет бежать из лесной отрасли, оставляя людей без работы, а при слабом, просто уничтожит леса.

Впрочем, фантазировать и мечтать можно много. Но все это только мечты. Для возрождения широколиственных лесов и нечерноземной зоны России нужен новый великий план преобразования природы. Такой план никак не может быть частной инициативой или проводиться посредством каких-нибудь, прости господи, международных фондов. Это может быть только масштабная государственная программа. Проблема только в том, что у нас нет такого государства, которое могло бы такую программу поднять. Ее могло бы осуществить только государство принципиально иной природы, чем то, которое есть сегодня.