Отрывок из конференции "Русофобия и информационная война против России",4 сентября 2015 г.

Доклад А. Фурсова «Русофобия: основное оружие в психоисторической войне Запада с Россией».

Видеоролик (10:30) и расшифровка.

Андрей Ильич Фурсов - советский и российский учёный-историк, обществовед, публицист; организатор науки. Кандидат исторических наук. Заведующий отделом Азии и Африки, член Учёного совета Института научной информации по общественным наукам РАН. Доцент (с 1994) Кафедры истории стран Ближнего и Среднего Востока Института стран Азии и Африки при МГУ имени М. В. Ломоносова.
Директор Центра русских исследований Института фундаментальных и прикладных исследований Московского гуманитарного университета (с 2007); директор Научно-исследовательского института системно-стратегического анализа "ИСАН" (с 2012).
 

Доклад А. Фурсова «Русофобия: основное оружие в психоисторической войне Запада с Россией».

Вообще, лучше поздно, чем никогда, и конференция по русофобии должна была состояться значительно раньше, чем она состоялась, но, как говорил Бисмарк "Русские медленно запрягают, зато быстро ездят". Мы долго запрягали, но давайте поедем побыстрее.

Нужно различать русофобию в широком и узком смысле этого слова. В широком смысле слова противостояние Запада и России началось, как только Россия выскочила из-под Орды. И первый же серьезный международный шаг Ивана Грозного - это Ливонская война. И характерно, что именно в это время в Европе уже в последней трети 16-го века появляются две схемы, две концепции установления контроля над Россией: одна католическая, Габсбургов, Священной Римской Империи, а вторая - это Джон Ди, протестантская. Потом они трансформировались в схемы Ротшильдов и Рокфеллеров, но они никуда не уходили.

Однако, в 1820-е годы произошло очень важное изменение. Если до Наполеоновских войн претензии Запада к России и критика шла по линии религиозной, то есть, католицизм-православие, протестантизм-православие, то в 1820-е годы появляется русофобия в строгом смысле этого слова, то есть, неприязнь к России не просто как к православной, а к России, как к России, и к русским, как к русским.

Родилась русофобия в Великобритании, и это было началом информационной или психоисторической подготовки к тому, что стало Крымской войной. Причем, подготовка эта была вполне успешной, поскольку, накануне Крымской войны столь разные в идеологическом плане люди, как Карл Маркс и архиепископ парижский говорили абсолютно одинаковым языком по отношению к России. "Россия - это цивилизационный недоносок" - для архиепископа, и для Маркса это просто "реакционная страна, которую нужно устранить".

То есть, информационная война – это всегда подготовка к более серьезным вещам. Хотя, на мой
взгляд, более адекватный термин к тому, что происходит на ментальном уровне между Западом и Россией – термин "психоисторическая война". Он более сложен и более многогранен, чем информационная  война.  Дело в том, что информационная война - это самый простой, самый низкий уровень психоисторической войны. Это война на уровне фактов. Следующий компонент - это концептуальная война, война за то, как будет упакована информация. И наконец, последний уровень, высший пилотаж - это метафизический или смысловой уровень.

Так вот, психоисторическая война - это единство этих трех уровней. Термин "психоисторическая война" запустил Айзек Азимов в своем знаменитом романе-семикнижии "Академия". Но уже сразу после выхода первого тома с 1954 года роман Азимова "Академия", где разбирается психоисторическая война, является  обязательным для чтения в военной академии Вест Пойнт. У
нас, к сожалению, этот роман проходит по разряду фантастики. Его имеет смысл почитать тем, кто занимается психоисторической информационной войной.

Русофобия - это, безусловно, комплекс мер психоисторической войны. Я бы определил русофобию как комплекс схем, идей, действий и методов, цель которых - психоисторическое уничтожение русских, как особого социокультурного типа. То есть, лишение их идентичности, ценности, памяти. Смотрите, удары за последнее время по линии русофобской войны: первое - это
идентичность: "русские - это рабы, русские - это люди, которые привыкли жить в тоталитарном обществе, они исходно ксенофобны и агрессивны". То есть, создается негативный образ, причем, он забрасывается и внутрь страны, и работает вовне.

Вторая вещь - это удары по ценностям. Традиционная русская ценность социальная справедливость "помоги слабому". Сейчас этой передачи нет, но в 90-е годы была такая передача по телевизору "Слабое звено", где участники должны были, по сути дела, подставлять и уничижать друг друга. То есть, не "помоги слабому", а "слабого подтолкни".

И наконец, еще одно очень важное направление в психоисторической войне Запада против России - это память. Это перекодировка событий, перекодировка лиц. Герои становятся вдруг подлецами.
Александр Невский становится бандитом, который напал на шведов и немцев, как бандит на пограничников. Те люди, которые сдавали страну Западу, наоборот, становятся героями, замечательными людьми. Я уже не говорю о том, что эта, уже набившая оскомину, вещь... Об этом много пишут. Проблема Великой Отечественной войны: кто победил, каким образом победили, какая цена... И так далее, и так далее.

Очень интересеая вещь: накал русофобии сейчас значительно более мощный, чем во времена Холодной войны. Я не припомню, чтобы в 60е-70е годы русофобский накал был таков, как в последние 5-6 лет. Хотя, в принципе, это можно  объяснить. Потому, что казалось, что после горбачевщины и ельцинщины Россия уже не встанет, и в 1995 году Клинтон сказал: "Мы позволим России быть, но не позволим ей быть великой державой".

И вдруг, начиная с Сирии, а затем украинский кризис - Россия стала возвращать себе суверенитет, по крайней мере, во внешней политике. Но дело в том, что без возврата суверенитета в духовной сфере невозможно все остальное. Физические победы начинаются с побед в метафизике. И если
говорить о практическом аспекте борьбы с русофобией... Нужно говорить о практике, бросок должен завершаться болевым приемом: переломом руки противника, шеи, чего угодно. Так
вот, мы должны говорить о практическом аспекте. Я думаю, что есть три направления практической борьбы с русофобией.

Первое - это информационная линия. Надо очень четко знать противника. Нужна инвентаризация и каталогизация русофобских структур, личностей, действий и типичных ходов. Это просто прграмма действий для этого. Следующая вещь - это юридическая. Нужно учиться у братьев-евреев, у которых антидиффамационная лига, она просто замордовывает тех, кто сказал хоть что-то гадкое про еврейский народ или про еврейскую религию. В этом отношении нужно брать с них пример, также и с англосаксов, у которых есть замечательная поговорка "Right o wrong it’s my country", то есть "Права или не права, но это моя страна и идите все на хрен". В этом отношении нужно очень четко пользоваться этим. Должны работать юристы: откаталогизировали - юристы вперед.

И наконец, третья очень важная вещь - это концептуально-смысловая. Очень мало говорить "русофобы - мерзавцы". Это оборонительная позиция. Побеждают только те, кто наступает, причем, не на региональном уровне, а на мировом. И я хочу напомнить, что две концепции, которые были в начале века по поводу развития России: у евразийцев и у большевиков, как бы не относиться к тем и другим. Почему большевики оказались сильней? Они играли на мировой площадке, а евразийцы были регионалистами. В наше время выигрывают только на мировых площадках.

Нужна некая мировая повестка дня, и именно на мировой площадке побеждают противника. В чем традиционная слабость нашей патриотики – именно в регионализме. И естественно, это отливается в проигрыше практических вещах. Россия - замечательная страна, но не надо зацикливаться только на нашей стране. Обратите внимание, традиционная русская мысль, она замечательная, но в ней главный вопрос - не онтология, не гносеология, а "Что такое Россия?" И крутится все вокруг этого. И в результате, мы упускаем мировую площадку.

Конкретный пример: во времена перестройки перестроечная шпана убеждала нас как у нас все плохо. Если бы мы посмотрели, что в это время происходит в Соединенных Штатах, как они зависли над пропастью, как в 1987 году в октябре рухнул фондовый рынок в Нью-Йорке, когда за один день индекс Доу-Джонса слетел на 500 с лишним пунктов на 22,3 %. И ситуация была в 80е годы, когда над пропастью зависли две державы, и проигравшая летела вниз гремя костями, но мы были заняты своими проблемами.

Вторая вещь, вторая слабость - это обращенность в прошлое: одни говорят "Давайте реставрируем Советский Союз-2", другие говорят "Давайте вернемся в царскую Россию". Вернуться ни во что и реставрировать ничего нельзя. В свое время Людовик XVIII очень четко ответил на этот вопрос, когда ему сказали "Вы будете восстанавливать старый порядок?", он сказал: "Реставрировать в истории ничего нельзя". Наша концепция, которая противостоит русофобии, она должна быть обращена в будущее.

Ну и нужны, прежде всего, организационные структуры, которые будут этим заниматься. Если собраться, то нам не надо друг друга ни в чем убеждать, мы единомышленники. Нам нужно работать на внутренний рынок и на внешний. Причем, если на внешнем рынке мы довольно ограничены (внешнем информационном): триста лет северо-атлантические верхушки шлифуют мастерство информационной войны.

Кстати, Россия Западу проигрывала информационную войну постоянно, за исключением периода с 1925 по 1955 год. Вот это тридцатилетие мы были успешны, потом все съехало. Так вот, должен быть практически эффект того, что мы делаем, потому, что, повторяю: бросок должен завершаться болевым приемом. Иначе возникает вопрос "А зачем это?". А то получается по Мандельштаму: "Давай еще раз поговорим ни о чем".

Спасибо.