Нефтяные залпы по Гитлеру

Если Первую мировую войну называют войной пушек и пулемётов, то Вторую мировую – войной моторов.

В Великой Отечественной участвовали десятки тысяч танков и самолётов, а также корабли, подводные лодки, автомобили. И всей этой «армии моторов», конечно, требовалось топливо. Без него самый технологичный и экономичный двигатель – просто железо.

И если взглянуть на войну с этой точки зрения, то события выглядят немного иначе, чем многие из нас их себе представляют.

Крым и Кавказ важнее

В 1938 г. СССР добывал 30,2 млн т нефти в год, Германия – 0. Чтобы покрыть потребности своей армии в топливе, она его закупала: 5,7 млн т в год, 80% которых – у США, самой крупной страны-нефтедобытчика (164,1 млн т в 1938 г.). После нападения на Польшу эти поставки прекратились. Остались союзники – Румыния и Венгрия, но их ресурсов было мало.

Дефицит восполняли синтетическим бензином, 1 т которого выпускали из 4 т каменного угля. Получалось в 10 раз дороже обычного. Но синтетика покрывала 57% потребности Германии в автомобильном бензине и 92% потребности в авиатопливе.

«Мы вторглись в Россию из-за нефти» – это слова министра вооружений и военной промышленности Третьего рейха Альберта Шпеера.

Вот откуда тактика «молниеносной войны», на которую рассчитывал Гитлер. Вместе с падением нашей столицы он надеялся получить все нефтяные месторождения и заводы страны. Поэтому и дал генералам уговорить себя – отправил основные силы на Москву, а не на юг, как хотел ранее, – чтобы «захватить Крым, а также отрезать поставки нефти для русской армии из кавказ­ского региона» (цитата из директивы от 21 августа 1941 г.).

После поражения под Москвой он по-прежнему намеревался захватить советскую нефть, тем более что уже на подступах к нашей столице войска вермахта испытывали топливный голод. Танки и БТР остановились. Плюс мороз – и их «железные сердца» вышли из строя.

В 1942 г. Гитлер нацеливается на Кавказ с перспективой продвижения в Закавказье и Иран (Кубань, Северный Кавказ и Закавказье – главные нефтедобывающие регионы СССР: из 31,1 млн т нефти, добытых в 1940 г., 28,6 млн т – оттуда). На день рождения фюреру дарят торт с изображением Каспийского моря, нефтяной вышки и надписью: «Баку».

«Для операции на Кавказе потребуются крупные силы, но за кавказскую нефть следует заплатить любую цену», – записал в дневнике начальник германского генштаба генерал Франц Гальдер.

Кстати, битва за Сталинград тоже была «нефтяной»: захватив его и перерезав Волгу, немцы перекрыли бы важный канал поставок топлива для нашей армии из Баку и могли бы ворваться в Волго-Уральский нефтяной район, который тогда стали называть «вторым Баку».

Ни литра горючего, ни капли нефти

С первых часов войны враг пытался оставить советские моторы без «крови»: 22 июня 1941 г. немецкая авиация уничтожила почти четверть наших военных складов с горючим. Затем СССР потерял 60% нефтехранилищ, поскольку большинство из них было расположено в западной части страны. Там же находились и НПЗ, которые стали срочно эвакуировать в Волго-Уральский нефтяной район.

Одновременно стояла задача не дать фашистам захватить кубанские и кавказские объекты. 3 июля 1941 г., обращаясь к народу по радио, Иосиф Сталин призвал «не оставлять противнику ни килограмма хлеба, ни литра горючего». Появились плакаты «Ни капли нефти врагу!».

10 августа 1942 г. фашисты захватили Майкоп, а 12-го – Краснодар. До кубанских месторождений, которые в 1940 г. дали 2,4 млн т нефти, и Туапсинского НПЗ (сейчас структура «Роснеф­ти») оставалось рукой подать. В войсках у немцев были нефтяники – чтобы сразу же наладить добычу в пользу вермахта.

Замнаркома нефтяной промышленности Николай Байбаков вспоминал слова Сталина: «Если вы оставите немцам хоть одну тонну нефти, мы вас расстреляем. Но если вы уничтожите промыслы преждевременно, а немец их так и не захватит, а мы останемся без горючего, мы вас тоже расстреляем».

Уничтожение происходило подчас буквально под огнём противника – работали группы из нефтяников и оперативников НКВД. Войти в Туапсе фашисты не смогли. Но Туапсинский НПЗ летом 1942 г. эвакуировали. 3 июля 1943-го запустили первую крекинговую установку в городе Красноводске в Туркмении – топливо пошло в войска в разгар Курской битвы. До 1945 г. оттуда было отправлено 1448 эшелонов нефтепродуктов.

А вот морской терминал в Туапсе продолжал работать даже тогда, когда немцы были всего в 23 км. В одну из бомбёжек был разбит трубопровод.

«Не дать фронту горючее значило диверсию. Керосин ждали и Севастополь, и Малая Земля… Чтобы подать, надо починить трубопровод. Вот под бомбёжками мы с бригадой ползаем по земле, ищем место прорыва. Нашли, стали варить – а там же горючее. Как полыхнёт! Тут Роман Вешняков – он был в фуфайке – как был, так и лёг на трубу, закрыв своим телом доступ воздуха. Лежал, пока сварщики не закончили», – вспоминал рабочий Пётр Хивренко.

До начала 1943 г. продолжались бои за грозненскую нефть – особенно чистую, из которой изготавливали авиатопливо. Малгобек, где находился крупнейший нефтепромысел, переходил из рук в руки 14 раз. Грозный был залит чёрным дымом, горящая нефть текла по городу, расплавляя фонарные столбы и трамвайные рельсы. Спасали пожарные. На защитниках советского юга, писала «Правда», лежит та же ответственность, что и на защитниках Москвы.

Под Малгобеком уничтожили 700 скважин и нефтезаводы.

«Наше спецподразделение заминировало нефтяные скважины и буровые вышки в районе Моздока и взорвало их в тот момент, когда к ним приблизились немецкие мотоциклисты», – вспоминал разведчик Павел Судоплатов.

Врага не пропустили в бакинский нефтепромысловый район, дававший 70% советской нефти.

Памятник пожарным, погибшим при тушении пожара нефти в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Скульптор — Руслан Мамилов.

Без оплаты сверхурочных

«Каждая тонна нефти – это наш залп по Гитлеру!» – такие плакаты тоже распространялись в войну. Наращивание добычи было делом первостепенной важности. Вся отрасль работала в режиме 12-часового рабочего дня без перерывов и отпусков.

На Бугурусланском месторождении в Оренбургской обл. за первый год войны увеличили добычу в 7 раз. 1400 нефтяников ушли на фронт – их места заняли женщины и подростки. Сахалинские нефтяники к 1945 г. увеличили объёмы бурения в 3,4 раза по сравнению с 1941-м.

«Ввиду нападения на СССР фашистских гадов просим нам разрешить работать сверх установленного времени без оплаты сверхурочных» – такое заявление подали директору Охинского месторождения рабочие Трошин, Григорьев, Воробьёв и Мышкин.

Ещё в сентябре 1941-го принято решение о строитель­стве в Комсомольске-на-Амуре ­нефтеперегонного завода. В декабре 1942 г. оттуда в Сталин­град отправился первый эшелон с бензином, хотя в нескольких цехах ещё не было крыш.

Топливо защитникам Сталинграда шло также с волжских и уральских промыслов. В Куйбышевской обл. (ныне Самарской) в военные годы было открыто 8 новых месторождений. В 1945 г. добыча здесь составила 1 млн т.

С фронта нефтяникам писали: «Бензин из вашей нефти отличный. Наши моторы работают бесперебойно. Давайте больше нефти для фронта!»

На его строительстве, а потом и производстве нового Сызран­ского НПЗ (теперь входит в структуру «Роснефти») работали в основном женщины и подростки. 22 июля 1942 г. завод, ставший крупнейшим нефтеперерабатывающим предприятием Волго-Уральского района, отправил в войска первый бензин.

Саратовский НПЗ (тоже входит в «Роснефть») летом 1942-го начали регулярно бомбить. Погибли 800 сотрудников и членов их семей, а предприятие было разрушено на 80%, но продолжало работать, выпуская по 5 тыс. т нефтепродуктов в сутки.

Восстановление нефтепромыслов на Северном Кавказе и Кубани началось сразу же после освобождения этих территорий. В Малгобеке нефть добывали уже через месяц. С кубанских месторождений в 1945 г. получили 753 тыс. т нефти, восстановив их работу на треть.

Потребление топлива Красной армией, получавшей с эвакуированных заводов всё больше техники и вооружений, росло кратно. Если в 1942 г. ей требовалось 4–6 тыс. т в сутки, то в ­1944-м – 30–40 тыс. т. Но нефте­предприятия ­смогли обеспечить бесперебойное снабжение. Они работают до сих пор, часть из них – в составе ­«Роснефти».

Между тем германская армия, считавшаяся в начале войны одной из самых мобильных в мире, к началу 1945 г. потеряла этот статус окончательно.