Эволюция – не случайность. Есть «невидимая сила», направляющая изменения видов, и тот постулат должен прийти на смену классическому дарвинизму. Если еще проще, то ученый УрФУ говорит о программе и «подвешивает» вопрос о программисте.

Предвидеть будущее и управлять им, вылечить самые страшные болезни современности, победить старость и даже смерть. Всё это станет возможным согласно теории направленной эволюции, разработанной уральским учёным, профессором УрФУ Алексеем Мелких.

О пользе критики

Алексей Смирнов, «АиФ-Урал»: - Алексей Вениаминович, для большинства людей теория Дарвина сводится к утверждению: человек произошёл от обезьяны. А на самом деле?

Алексей Мелких: - На самом деле всё несколько сложней. Теория Дарвина зиждется на том, что случайные мутации изменяют наследственный материал, в результате чего образуется новый организм, который либо выживет, либо погибнет. Определяющее слово здесь – случайность. Дарвинизм возник в XIX веке как отрицание религии. Его принципиальный момент: в эволюции нет никакой направленности. Всё зависит от случая.

- Что предлагаете вы?

- В моей концепции отбор и мутации вторичны, а сама эволюция – направленный и в большой степени запрограммированный процесс. То есть случайности, конечно, есть, но они вторичны, а сама эволюция – процесс направленный. В её результате  получаются более совершенные организмы. Представьте, что на планету Земля упал огромный метеорит, вследствие чего погибли все динозавры. Скорее всего, появление «небесного тела» эволюцией не предопределялось. Или, допустим, едем мы на работу, попадаем в пробку и опаздываем. В конце концов мы всё равно оказываемся на работе, но позже, чем планировали.

- Хотите сказать, что эволюция разумна?   

- Скорее, мы говорим о некой программе, хотя и это сравнение условно. У всех сразу же возникает вопрос: а кто её написал? Мне его часто задают, хотя это не совсем корректное определение. На самом деле в природе много направленных процессов. Второй закон Ньютона говорит нам, что любая сила куда-то направлена. Но мы же не спрашиваем – кто её туда направил. Эволюция – это тоже закон, закон природы.

- Ваша теория опровергает теорию Дарвина?

- Да, можно сказать, что она идёт ей на смену, как когда-то квантовая механика пришла после классической. Обычно последователи Дарвина очень нервничают, когда слышат такие заявления, для них он – почти как Бог. Но я очень уважаю Чарльза Дарвина, это был великий учёный своего времени. Его теория была прогрессивной до середины XX века. Но в отношении теорий живых систем ничто не существует вечно. Два плюс два будет четыре и через сто, и через тысячу лет. Но когда мы говорим о живых системах – утверждать их вечную истинность самонадеянно. Теория направленной эволюции охватывает биологию, кибернетику, физику. Дарвин физикой не занимался, для его системы она была не нужна. Не говоря о том, что в его время само существование молекул вызывало вопросы.

«Прозвучит жестко, но чтобы эволюционировали одни, необходимо, чтобы умерли другие. Чтобы новое стало лучше, старое должно погибнуть».

- Вы помните, как идея направленной эволюции пришла к вам в голову?

- Это было 31 декабря 1999 года, то есть почти двадцать лет назад. До этого я был дарвинистом, и его теория меня вполне устраивала, я восхищался, что она такая простая и стройная. В тот день я записал в блокноте вопросы, которыми хотел бы заняться в будущем. Помню, что одним из них был вопрос о скорости эволюции. Особой эйфории не испытывал. Но когда зимой 2000 года я получил первые результаты и озвучил их на кафедре, коллеги были сильно удивлены. Большинство из них не приняли мою теорию до сих пор. Все эти годы меня критикуют, но я считаю, что критика полезна, я многое из неё для себя вынес.

Увидеть будущее

- Если есть направление, то, стало быть, всё предопределено?

- Предопределено, но до определённой степени. Это можно сравнить с ростом дерева. Например, мы посадили семечко берёзы. Из него вырастет именно берёза – не сосна, не осина, не дуб. Уже в самом семечке запрограммировано, что именно из него вырастет, хотя могут быть случайности. Росток может съесть животное, его могут сломать люди. А если мы вмешаемся в процесс на генном уровне, вырастет немного другая берёза, чем было определено программой. То же самое – с эволюцией. Поняв её законы (на уровне молекул и атомов), мы сможем вмешаться и направить эволюцию в нужное русло.

- А к социуму данные технологии применимы?

- Думаю, да. Все мы – часть природы, часть эволюции...

- Например, гениальный учёный может рассчитать, как сменить власть в государстве?

- Государство – слишком сложная система, чтобы учесть все нюансы. Случайных факторов будет слишком много. Пока у нас нет рецептов и способов – как влиять на эволюцию, но в принципе это возможно. Уверен, что когда-нибудь мы сможем предвидеть будущее и влиять на него.

- Теорию направленной эволюции можно подтвердить экспериментально?

- Последние три десятилетия в мире происходит геномная революция, развивается техника по чтению генов, по замене каких-то «кусочков». Но этого недостаточно, мы имеем картину организма лишь «до» и «после». Допустим, вырастили мышку с иным геном, но не понимаем механизма – как это сработало, мы видим лишь результат. Необходимо провести эксперименты на малых временах, отследить эволюцию онлайн.

- Это можно применять в медицине? Например, вылечить рак?

- Не только рак. Например, сегодня одна из самых больших проблем в медицине – приспособление бактерий к антибиотикам. Врачи говорят: ещё немного, и антибиотики могут перестать действовать, тогда многие операции будет делать невозможно. Но если мы отследим процесс на атомном уровне, мы увидим, что изменения в геномах, которые мы называем мутацией, они не случайны, а обусловлены определёнными силами. Но какие-то шаги в науке делаются. Например, в Европе не так давно создали лазер на свободных электронах. Учёный в режиме онлайн видит, как атомы вступают в реакцию друг с другом. Для экспериментального подтверждения теории направленной эволюции не хватает аппаратуры: её точности, разрешения. Но я уверен, что в обозримом будущем она появится. Мы снимем фильм об эволюции, настолько подробный, что увидим – что там происходит.

Что такое жизнь?

- Правда, что в рамках вашей теории можно объяснить такие феномены, как старение, смерть существование полов?

- Совершенно верно. В дарвинизме с этим большая проблема. Ведь самому организму, грубо говоря, не выгодно стареть, зачем ему это? Но чтобы возникли новые, более совершенные организмы (а они будут таковыми, ведь эволюция направлена), нужно, чтоб умерли старые. Всё старое умирает, а новые организмы – они уже изменённые. Прозвучит жестоко, но чтобы эволюционировали одни, необходимо, чтобы умерли другие. Чтобы новое стало лучше, старое должно погибнуть.

- В Евангелии от Иоанна сказано: «Если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрёт, то принесёт много плода».

- Я подхожу к этому вопросу исключительно как учёный. Хотя возможно, что какие-то аналогии есть, и не только в христианстве. Сегодня уже доказано, что старение и смерть – процессы управляемые. Не исключено, что когда-нибудь, овладев ситуацией, мы победим старость и даже смерть.

- Теория Дарвина объясняет мир без апелляции к идее Бога. В вашей теории есть ему место? Ведь если есть программа, должен быть программист…

- Программа – очень условный термин для закона природы, в эпоху компьютерных технологий это сравнение понятно всем.

- Как к вашей теории относятся в научном мире?

- Сторонников у неё немного. Основная парадигма в научном мире – дарвиновская, как бы она ни называлась, расширенный синтез или как-то по-другому, в школах, университетах преподают именно её. Обычно дарвинистам не нравится, что я покушаюсь на святая святых, на что-то очень дорогое для них. Как правило, на этом уровне в сознание людей вмешивается идеология. Если бы это была не теория эволюции, а, скажем, математика, мне было бы проще. Но не будем забывать, что Дарвину в XIX  веке тоже было непросто. В его время господствовала религия, Дарвин не мог ответить на вопрос: если Бога нет, то откуда всё произошло?  Известные эволюционисты, те, кто сделал себе на Дарвине имя, обычно говорят о теории направленной эволюции: это всё ерунда, теория Чарльза Дарвина решила все вопросы. Но есть и те, кто относится к моим исследованиям с большим интересом. Беда в том, что некоторые вопросы просто перестали обсуждаться научной общественностью. Хотя теорию направленной эволюции можно было бы сформулировать ещё лет пятьдесят назад, с тех пор ничего нового в данной сфере не открыто.

- В глобальном отношении: что подарит ваша теория миру?

- Понимание, что такое новая жизнь. А она – не совсем то, что мы о ней думаем. Это может привести к появлению новых медицинских технологий, к массе других последствий. На Нобелевскую премию я не рассчитываю, но если мне её когда-нибудь дадут, то точно не завтра.

- В каком состоянии сегодня фундаментальная наука?

- Полагаю, что в сложном. Я работаю в системе высшего образования, у нас за последние годы учебная нагрузка выросла очень сильно. Это сказывается и на научных исследованиях, на них иногда просто не хватает времени. Если в советское время человек у нас на физтехе читал один-два курса, то сейчас – три-четыре. Для тех, кто хочет заниматься наукой, такая нагрузка слишком велика. Единственный стимул идти в науку - любопытство. Зарплаты у молодых учёных очень небольшие. А если человек не может прокормить себя и свою семью, он вынужден ещё где-то работать. В советское время доцент получал 320 рублей, то есть в полтора раза выше средней зарплаты по стране. Сегодня этого нет. Отсюда, кстати, проблема «утечки мозгов». Не за рубеж, а внутренней утечки, когда образованные молодые люди, подающие большие надежды в науке, уходят в бизнес.

- Если в учебных аудиториях когда-нибудь ваш портрет повесят рядом с портретом Чарльза Дарвина, вы не будете возражать?

- Всё может случиться. (Смеётся.) В истории науки было немало людей, которые опередили своё время. Их теории при жизни не принимались, но История показала, что они были правы. Основные свои идеи я опубликовал в серьёзных международных журналах, таких как Origin of Life and Evolution of Biospheres, Biosystems, Progress in Biophysics and Molecular Biology, получил рецензии. Сейчас пишу книгу.

- Слышал, что вы увлекаетесь певчими птицами и шахматами…

- Да, это пошло с детства. Я не держу птиц в клетках, просто выезжаю на природу, слушаю, наблюдаю и фотографирую их. В шахматы играю на уровне кандидата в мастера спорта, но сегодня мой основной соперник – это компьютер. Для меня это как зарядка, чтобы настроить мозг на хорошую волну.