Чуть-чуть про айнов

Айнский язык

Реликтовый язык с берегов Тихого океана

На айнском языке, одном из древнейших в Северо-Восточной Азии, когда-то говорили в самом удаленном уголке России, на побережье Охотского моря. Исходя из внешнего облика носителей и особенностей языка, типологически близкого к языкам Тихоокеанского побережья, айнов можно назвать «североамериканскими индейцами», задержавшимися в Евразии. Непростая политическая история региона, на границе России и Японии, в полной мере коснулась айнов, язык которых сейчас практически утрачен. При этом в нем много любопытных черт, заслуживающих изучения: полисинтетизм, инкорпорация, логофорические показатели, инклюзивное «мы» и многое другое. Разбираемся в айнском языке на примерах из сказок и песен вместе с лингвистом Анной Бугаевой.

В проекте «Языки России» мы рассказываем о языках, на которых говорят или говорили народы, проживающие на территории современной Российской Федерации. Проект создан с использованием гранта Президента Российской Федерации, предоставленного Фондом президентских грантов.

Кстати, если вы хотите увековечить ваш язык в истории — присылайте нам аудиозаписи с историями о традиционном национальном блюде, ремесле или вашем городе.

Для лингвистов айнский язык, некогда распространенный на японских островах Хонсю и Хоккайдо, а также на Сахалине, Курильских островах и юге Камчатки, представляет особый интерес. Дело в том, что языки этого региона — тунгусо-маньчжурские, тюркские, монгольские, японский и корейский — так или иначе похожи друг на друга типологически. Айнский же структурно очень от них отличается: он скорее ближе к индейским языкам Северной и даже Южной Америк. Кроме того, этот язык очень древний: на Японских островах он считается так называемым языком Дзёмона, то есть эпохи неолита. Предки айнов присутствовали на территории современной Японии уже 14 тысяч лет назад, в то время как рисоводы, которые составили основу японского этноса, смешавшись с населением Дзёмон, переселились сюда с Корейского полуострова в период Яёй (900 до н. э. — 300 н. э.).

Генетическая классификация айнского языка остается под вопросом. Несмотря на многочисленные теории, его связь с другими языками не доказана, и айнский считается языком-изолятом. По некоторому типологическому сходству с языками североамериканских индейцев можно заключить, что носители айнского были частью миграционной волны, которая двигалась на новый континент по Берингии в период последней ледниковой эпохи и привела к заселению обеих Америк; айны, однако, остались по эту сторону Тихого океана. Сами айны, как и их язык, значительно отличаются от соседей: у них необычный для населения Северо-Восточной Азии «почти прямой разрез глаз, большие бороды, резко обозначенные брови»и густые кудрявые волосы. В плане физической антропологии айны особенно заинтересовали европейских исследователей в конце XIX века; выдвигались гипотезы об их европейском происхождении, а также о принадлежности к австронезийским или палеоазиатским народам.

 

Айнский язык — Ainu

Этнический язык айнов

 

Изолированный язык

 

В настоящий момент последние носители айнского языка проживают на острове Хоккайдо в Японии. Несмотря на то что в 2008 году японское правительство официально признало айнов коренным малочисленным народом и приложило усилия по ревитализации их языка, по оценкам ЮНЕСКО и справочника Ethnologue, айнский находится здесь на грани вымирания.

 

Вплоть до середины XX века айны проживали и на территории России: на Сахалине, Камчатке, Курильских островах и в низовьях Амура. Например, по данным переписи 1897 года, общее число айнов в России составляло 1457 человек, из них 1443 проживали на Сахалине и говорили на родном языке. Сахалинский диалект исчез в 1994 году вместе с последней носительницей; к этому моменту курильского диалекта уже век как не существовало. Несмотря на отдельные инициативы этнических айнов с острова Хоккайдо по возрождению родного языка, в настоящее время специалисты предлагают считать все варианты айнского языка практически полностью утраченными.

 

В этой статье речь пойдет о диалектах, бытовавших на территории России.

Древний народ и политические потрясения XX века

Возможно, когда-то, в период Дзёмон, на айнском языке говорили на всех японских островах; тогда его окружало множество других языков, среди которых некоторые приходились ему родственными. Однако пришедший с Корейского полуострова предок японского языка смел их все, за исключением айнского, который стал оттесняться на север. Передвижение языка происходило вместе с миграцией народа: занимая новые территории, айны приносили туда свой язык. С острова Хонсю айнов оттеснили на Хоккайдо, а дальше на Сахалин (около XIII века) и Курильские острова (XIV–XV века).Так айнский язык зазвучал на землях, которые значительно позже станут российскими.

На Сахалине по-айнски говорили только в южной части — на севере обитали нивхи. На Курилах же айнский распространился повсеместно, вплоть до южной оконечности Камчатки, где тоже находят следы айнских поселений; здесь айны вступили в контакт с камчадалами (ительменами). Здесь можно найти огромное количество айнских топонимов: слово «Курилы», произошедшее от kur (по-айнски «человек, мужчина»), названия Курильских островов, например Кунашир (kunne-sir — «темная страна»), и названия населенных пунктов на Сахалине, скажем города Поронайска (poro-nay — «большая река»). 

В конце XVII века русские землепроходцы проникли на Камчатку, а оттуда на Курилы, где присутствовали уже как минимум с XVIII века. В 1738 году, во время Второй Камчатской экспедиции, русский исследователь С. П. Крашенинников собрал уникальные сведения, в том числе о курильском диалекте айнского языка, записав три сотни айнских слов. Материалы Крашенинникова были изданы спустя много лет, в 1755 году, под названием «Описание земли Камчатки». Дело в том, что публикация материалов об экспедициях к этой «ничейной» земле могла привлечь к ней внимание западных держав, поэтому периодическое присутствие здесь русских исследователей предпочитали не афишировать. Тем временем на Курильских островах появилась Православная миссия и первые православные айны. В то же время японские исследователи тоже плавали на Курилы, изучали язык айнов и составляли географические карты. Вся дальнейшая история курильских айнов вписывается в более глобальную проблему границ российского государства, не решенную до сих пор. 

На перекрестке политических интересов двух государств оказались и сахалинские айны. Но если на Курилах российское влияние было уже достаточно сильным, на Сахалин русские попали гораздо позже, фактически только в середине XIX века. Сахалинские айны больше тяготели к японцам и даже закупали у них рис, к которому очень привыкли. На протяжении XIX века Сахалин какое-то время являлся совместным владением Российской империи и Японии, затем отошел в собственность России, которая по итогам Русско-японской войны была вынуждена отдать Японии южную часть острова. После поражения во Второй мировой войне Японии пришлось вернуть Южный Сахалин, а бóльшая часть проживавших там айнов и японцев была депортирована в Японию. Таким образом, период русско-айнских контактов на Сахалине был чрезвычайно кратким.

Из этнографических и археологических находок известно, что айны проживали также в нижнем течении Амура. Они мигрировали с Сахалина в первую очередь в связи с так называемой сантанской торговлей, в XVII–XIX веках охватывавшей острова Хонсю, Хоккайдо и Сахалин, а также район нижнего Амура и Маньчжурию. Айны оставались на большой земле, вступали в браки с представителями амурских народов и иногда становились основателями смешанных родов. Кроме того, нижнеамурские нивхи увозили с Сахалина айнских женщин в качестве жен или рабынь, взятых у айнов за долги. Некоторые из современных ульчских родов, ныне проживающих в Хабаровском крае, например по фамилии Куйсали и Дуван, ведут свою историю от предков-айнов.

Райчишка, Тарайка и другие диалекты

Айнские диалекты можно разделить на три большие группы в соответствии с зонами их распространения: Хоккайдо, Сахалин и Курилы. Сегодня так или иначе сохраняются только диалекты острова Хоккайдо, которые принято делить на северо-восточныеи юго-западныес дальнейшим подразделением. Они также описаны лучше сахалинского и курильского диалектов — про последний, вымерший уже в конце XIX века, вообще известно очень мало; кроме того, что он был ближе к диалектам Хоккайдо, чем сахалинский.

Вероятно, в курильском диалекте выделялись северные и южные говоры; о других его особенностях судить сложно, так как до нас дошли только списки слов и отдельные фразы.В конце XIX — начале XX века курильскую лексику фиксировали, например, франко-польский исследователь Бенедикт Дыбовский (1900 слов) и японский антрополог Рюдзо Тории (700 слов). Интерес для лингвистов представляет документ 1844 года под названием «Курильские слова», хранящийся сейчас в архиве Академии наук в Санкт-Петербурге среди бумаг ученого и путешественника И. Г. Вознесенского: в нем кириллицей записано полторы тысячи курильских слов и выражений. Авторство записей достоверно не установлено, но документ явно связан с исследовательским интересом, который демонстрировали русские на Курилах и Камчатке в XVIII–XIX веках. Часть этого документа опубликована; полной расшифровкой этого ценного материала сейчас занимаются совместно российские и японские ученые.

Диалекты Сахалина исследованы гораздо лучше: первые слова были записаны еще во время знаменитого кругосветного плавания И. Ф. Крузенштерна 1803–1806 годов. Пионером айнских исследований в Японии считается профессор Кёсукэ Киндаити — в начале XX века он побывал на Сахалине и тоже записывал там тексты и сведения о языке; дело продолжил его ученик Тири Масихо, айн по национальности.Ныне утраченные сахалинские диалекты можно задним числом разделить на восточные и западные со стоящим особняком западным говором Тарайка (неподалеку от города Порнайска, по-айнски «Тарайка»). Именно его в начале прошлого века изучал Бронислав Пилсудский, сосланный на Сахалин народоволец, в 1912 году издавший «Материалы по айнскому языку», где среди прочего тщательно записан фольклор айнов. Во второй половине XIX века вышел также «Аинско-русскій словарь» М. М. Добротворского на базе сахалинского диалекта. 

Одной из последних сахалинский айнский исследовала японка Кёко Мурасаки: она, например, описала грамматику диалекта под названием «Райчишка» (по итогам работы с носительницей языка из Райчишки — так по-айнски назывался сахалинский город Красногорск).Как и в случае с Тарайкой, это подразделение сахалинского диалекта было названо по родному населенному пункту информантов. В России айнский язык принято считать вымершим с конца 1970-х годов, когда экспедиция лингвистов из Института языкознания отправилась на Сахалин на поиски носителей. Ученые общались с этническими айнами, но не нашли среди них тех, кто говорил бы на родном языке.

Письменность: вклад переводчиков и папы римского

Айнский язык был и остается бесписьменным; язык дошедших до нас описаний айнского зависит от национальности авторов. К примеру, первые записи сделал итальянский иезуит Иероним де Анджелис еще в начале XVII века. На острове Хоккайдо он записал 54 айнских слова латинским алфавитом и предоставил их в отчете папе римскому. Русским путешественникам удобно было делать записи на кириллице, японским исследователям — японской азбукой. 

С начала XVII века у японцев, колонизировавших Хоккайдо, возникла необходимость торговать, а значит, тесно общаться с айнами. Так как последним до конца XVIII века было запрещено учить японский язык, изучением айнского занялась привилегированная каста переводчиков, до этого обеспечивавшая контакты Японии с Европой посредством голландского языка. Они записывали айнский катаканой, используемой сейчас для отражения иноязычных слов, или хэнтайганой, устаревшей хираганой. Сейчас для айнского языка используется либо латиница, либо катакана.

 

 

Несмотря на то что литературная традиция айнов долгое время существовала только в устной форме, она довольно богата на различные жанры. Среди них есть жанр «божественной песни», «божественного сказания» (kamuyyukar). Айны верили, что боги, или духи (kamuy), населяют другой мир, но иногда наведываются к людям (ainu), а затем в песнях рассказывают о своих приключениях в мире людей. Самоназвание народа ainu означает «человек» — именно в противовес животным и божествам, которые живут в своих, других измерениях. Несмотря на то что, как правило, браки между богами и людьми не заключаются, героиня следующей сказки как раз вышла замуж за бога грома (kanna kamuy). Но однажды духи решили забрать ее мужа обратно.

 

Сказка «Бог грома»:

U rekno kakkok (hunaa aoo) pawasnu hike (no uu aoo), inaw-san ka ta (hunaa aoo) u rew ki ki wa (no uu aoo), esisoun wa (hunaa aoo) eharkisoun (no uu aoo) u terketerke (hunaa aoo). U tokap rerko (no uu aoo) u iwan rerko (hunaa aoo), u kunne rerko (no uu aoo) u iwan rerko (hunaa aoo) rek a rek a ayne hosipi wa arpa. […] Makanak ne wa sine menoko ne an w_a, an pe ane ruwe ka aeramiskari korka, sinen ne an menoko ane akusu, oro ta okkaypo sinen ek wa, aynu ne kuni ay… ay… aepoknare, kamuy ne kuni a (e)ramu [aekannare]. Kamuy ne ne ya… kuni a (e)ramu [aekannare] kor. Anukar okkaypo ek wa, iyor_ta, sini wa an w_a kusu, sukean w_a aipere akusu, ipe ka ki, iyor_ta, rewsi ka ki wa okayan ayne ukoran w_a okayan awa…

 

Перевод:

Однажды поющая кукушка, из тех, что так красиво поют, уселась на жертвенник с инау [резные палочки для богослужения. — Прим. ред.]. Она порхала с одного места на другое, то направо, то налево. Кукушка пела шесть дней и шесть ночей, а потом улетела обратно на небо. […] Почему я была так одинока, я не ведала. Как бы то ни было, я жила в одиночестве, пока ко мне в дом не пришел юноша. Я подумала, что это не человек, а бог. Я поняла, что он был богом. Этот юноша остался отдохнуть в моем доме, я приготовила еды и накормила его. Он поел и остался на ночлег. Так мы и сошлись и зажили вместе…

 

Продолжение сказки можно прочесть и послушать в корпусе айнского фольклора

Фонетика: музыкальное ударение

В айнском языке относительно бедный фонемный инвентарь: гласных фонем всего пять ([i], [e], [a], [o], [u]), а согласных — 11 или 12, если считать гортанную смычку, которая появляется в начале слога на месте согласного: 'arpa («идти»), wén’ekot («умереть тяжелой смертью»). В сахалинских диалектах, за исключением Тарайки, конечные [p], [t] и [k] (sik — «глаз», kap — «кожа») переходят в [h]: sih, kah.

В отличие от силового ударения, как в русском языке, в айнском наблюдается ударение музыкальное, то есть повышение или понижение тона. По правилам, если первый слог закрытый, то «ударение» падает на него, а если открытый, то оно падает на второй слог. Это явление достаточно регулярное, но есть и исключения: первый слог может быть открытым, а в нем все равно происходит повышение тона. Именно в этих местах в диалектах Сахалина появляются долгие гласные, которых нет в диалектах Хоккайдо. До сих пор неясно, какое явление возникло в языке первым: долгота гласных или музыкальное ударение. 

Глагол: убить одного или двоих не одно и то же

Айнский — агглютинативный полисинтетический язык. В одном айнском слове посредством аффиксов возможно выразить значение целого предложения: и предиката, и всех его зависимых слов. Например, nisositciw означает «по ту сторону черты, где облака пронзают горизонт». Полисинтетизм в айнском проявляется в развитой системе аппликативов и других залоговых аффиксов (возвратных, совместных, антипассивных, каузативных и антикаузативных), в инкорпорации, а также в полиперсональном спряжении глагола, который согласуется не только с подлежащим, но и с дополнением.Иными словами, в предикате появляются показатели, указывающие на лицо и число субъекта и объекта действия: в предложении Káni hekaci kukoyki («Я ругаю мальчика») глагол маркирован показателем ku- подлежащего «я» (káni), а в предложении Hekaci káni enkoyki («Мальчик ругает меня») глагольный префикс en- относится уже к дополнению («меня»). 

Как видно из примера выше, третье лицо в айнском не маркируется, а двусмысленность частично снимают глагольные суффиксы или даже лексические пары: чтобы сказать, что пришел один человек, употребляют глагол ek, a если пришло много людей — arki; если идет «он» или «она», скажут arpa, а если идут «они» — paye. Интересно, что разные лексемы зачастую используются, чтобы указать на количество объектов действия: Aynu kamuy rayke значит «Человек/люди убили медведя», а Akor turesi aynu ronnu kor ek ruwe ne значит «Моя младшая сестра убивала айнов». В этом случае два разных глагола в айнском подчеркивают разницу между убийством одного живого существа и нескольких. Кроме того, если человек разрезал рыбу одним движением, глагол tuy («быть разрезанным») будет оформлен суффиксом -e (tuy-e — «разрезать одну рыбу или один раз»), а если он сделал несколько надрезов на одной и той же рыбе, суффикс изменится на -pa (tuy-pa — «разрезать несколько рыб или одну/несколько рыб несколько раз»). Такое редкое грамматическое устройство встречается, например, в некоторых языках индейцев Северной Америки. 

При этом некоторые субъектно-объектные показатели омонимичны, поэтому фразу Hápo taampre ekore ruwe? можно интерпретировать и как «Мама, ты дала ему это?», и как «Мама, он дал тебе это?». Тот же показатель e- встречается в предложении Eani iyotta epon («Ты самый младший»), где он прикреплен к прилагательному pon («маленький, молодой»). Дело в том, что все прилагательные в айнском являются подклассом непереходных глаголов, поэтому слово ponзначит также «быть молодым», и у него тоже есть подлежащее («ты»), отраженное префиксом e-. Кроме того, все айнские непереходные глаголы без личного маркирования могут выступать как существительные: uwepeker («рассказывать сказку») можно перевести и как «сказка».

Инкорпорация: зачем повышать обстоятельство в статусе

Что касается инкорпорации, айнский глагол может включать в себя более одного «тяжелого» элемента: например, два дополнения, лексический префикс (производный от существительных «голова» или «низ»), вербализаторна основе глагола «делать» и так далее. В айнское сказуемое можно инкорпорировать объект: cise-kar («строить дом», букв. «домостроить»), ni-uwomare («собирать дрова», букв. «дровособирать»). Большинство словоформ невозможно перевести одним словом: turep-ta («выкапывать корни дикой лилии»), po-sir-e-sik-te («иметь много детей», букв. «сделать так, чтобы детьми земля наполнилась»). 

Однако в айнском языке нельзя инкорпорировать, например, обстоятельства; при этом способ включить в предикат элемент с периферийной семантической функцией все же существует. Для этого его сначала нужно сделать прямым дополнением с помощью аппликатива — специального префикса, позволяющего отразить нового участника ситуации в глагольной словоформе, то есть повысить периферийный (в семантическом и синтаксическом плане) элемент предложения до статуса глагольного аргумента, в данном случае дополнения. Например, в предложенииIramante oruspe ka aeukoisoytak («Мы можем поговорить и об охоте») наличие прямого дополнения iramante oruspe («рассказы об охоте») допускается появившимся в глаголе аппликативом е-. 

Можно инкорпорировать и что-то еще более периферийное, что с точки зрения русского языка совсем не выглядит как дополнение. Например: Amut emusi notak kasike eray kuni p ene ruwe ne na («Ты встретишь свою смерть на острие моего меча», букв. «Ты — тот человек, который должен умереть на конце края моего меча»), где глагол «умирать» (ray) снабжен показателем e-, отсылающим к тому, что в оригинале было обстоятельственным оборотом аmut emusi notak kasike («(на) конце края моего меча»). Слово или словосочетание, повышенное до прямого дополнения, уже можно инкорпорировать в глагол. Так, в предложении Nupeesiknakan pe ne(«Я не мог видеть из-за слез») сказуемое nupe-e-siknak-an состоит из глагольной основы siknakсо значением «быть неспособным видеть» и лексического корня nupe («слезы») с аппликативом -e- (придающим значение «из-за»).

Кроме того, в айнском языке есть очень редкий тип инкорпорации — инкорпорация подлежащего переходного глагола. Например, в сказуемое kukoyyanke («меня поднимает волна», букв. «я волноподнимаюсь») включено подлежащее koy («волна»), и на русский его можно перевести пассивной конструкцией «Я поднят волной». Точно так же вместо Kamuy enpanakte(«Боги наказали меня») в айнском можно сказать Ku-kamuy-panakte («я-бог-наказывать»), что можно перевести как «Я был наказан богами» или буквально «Я был богонаказан». Правда, набор таких подлежащих, доступных для инкорпорации, достаточно ограничен по значению.

«Мы без тебя»: как намекнуть гостям, что пора и честь знать 

У айнского глагола нет категории времени в строгом смысле слова, зато есть различные аспектуальные, модальные и эвиденциальные категории, которые выражаются с помощью частиц и вспомогательных слов. Например, в зависимости от источника информации (увиденной, услышанной, основанной на чужих словах или на умозаключении) говорящий может «пометить» высказывание особыми словами. В предложении Tane onnean siri ne («Я тоже постарел») словоsiri (букв. «внешность») указывает на то, что говорящий понял это, глядя на себя, например, в зеркало. Слово humi (букв. «звук») придает фразе Mokoran humi aramu akusu aimososo humian («Я думал, что сплю, но потом почувствовал, что меня будят») оттенок ощущения. Слово hawe(букв. «голос») помогает передать информацию с чужих слов: Hemanta ne kusu sukup hontom ta uk hawe ne wa («Ты даже сказал, что собирался похитить девушку в расцвете лет»). По словуruwe (букв. «след») в высказывании Asinuma anakne ponram wano ueinkar pe ane ruwene («Я с самого детства обладал даром провидца») можно понять, что его автор пришел к такому выводу путем собственных умозаключений.

Наконец, помимо первого, второго и третьего лица в айнском есть и четвертое, выполняющее несколько любопытных функций. Например, пару местоимению первого лица множественного числа cóka («мы» в значении «я+он/они») составляет местоимение «четвертого» лица aoka («мы» в значении «я+он/они+ты»). Первое называется эксклюзивным, второе — инклюзивным; оба они присутствовали в протоайнском языке, но исчезли в диалектах Сахалина. Употребление двух видов местоимения помогает внести ясность в ситуации, когда, например, хозяин дома сообщает гостю: «Мы сейчас будем ужинать». Местоимением cóka («мы без тебя») в сочетании с соответствующими ему глагольными показателями говорящий намекает, что ужинать будут только он и члены его семьи, а местоимением aoka («мы с тобой и они») и другими глагольными показателями хозяин приглашает гостя присоединиться к трапезе. 

Неопределенно-личный показатель четвертого лица также выполняет логофорическую функцию, то есть помогает понять, является ли рассказчик и тот, о ком рассказывают, одним и тем же человеком. Например, в русском предложении «Он сказал, что он пришел» не всегда легко понять, кто пришел. Если личности говорящего и того, о ком говорят, совпадают, в айнском языке применяется глагольный показатель a (n)-/-an. Такая форма часто встречается в сказках, ведь зачастую вся история представляет собой сплошную прямую речь, а личность рассказчика раскрывается в последнем предложении. Вот, например, концовка одной из айнских сказок:Tane onnean siri ene an h_i ne kus apoutari aepaskuma. Sekor sino katkemat hawean sekor («Я очень постарела, потому и рассказываю об этом своим сыновьям», — сказала благочестивая женщина). С айнского такие высказывания обычно переводятся с использованием местоимения «я», но стоит помнить, что это повествовательное «я»: “Arpaan kusu ne na hani!” sekor hawean стоит переводить как «“Я пойду!”, — сказал он», но буквально означает «“Некто (=я) пойдет!”, — сказал он».

Лексика: настоящее животное и «мохнатые» 

В айнской лексике есть сферы, обычно связанные с традиционными видами деятельности айнов, насыщенные большим количеством специфических терминов и синонимов. К примеру, в айнском языке есть масса названий для лосося, развитая терминология для растений, многие из которых уже не опознать, а также 83 способа назвать медведя, в том числе эвфемизмы для табуированного прямого наименования: kamúy («дух/бог»), kimúnekasi («горный дед»), nupúri kamuy («дух/бог гор»). В словаре есть отдельные названия, например, для медведя возрастом один год (hepér) или самки медведя старше четырех лет (kučán), в основе которых лежит наблюдение за повадками этого давнего соседа айнов: riyáp («двухлетний медведь») буквально значит «перезимовавший», čisurap («трехлетний медведь») — «отлученный (от матери)», а síyuk(«самец медведя возрастом старше пяти лет») означает «настоящее животное».

Что касается заимствований, айнский язык оставил много следов в японском, например название лосося «саке/сяке» (от айнского sak-ipe, букв. «летняя еда»). Сами айны могли позаимствовать определенные слова из соседних языков, нивхского и ительменского, но почти ничего из русского, так как с русскими они почти не контактировали: с момента их появления на Сахалине и Курилах в XIII–XV веках и до окончательного исчезновения местных диалектов прошло совсем немного времени. Тем не менее горсть русизмов в айнском все же наберется: это айнское sukotena («корова», от рус. «скотина»), ormak («рубаха», от рус. «армяк»), caynik(«чайник»), mohne («мохнатый» — так русские называли айнов).

Что читать, смотреть и слушать

Онлайн-корпус айнского фольклора, собранного Х. Накагава и А. Бугаевой у носителей диалектов Хоккайдо. Все тексты снабжены аудиофайлами, разобраны по морфемам, глоссированы и переведены на английский и японский. На сайте также есть базовое описание айнской грамматики и фольклора.

Topical Dictionary of Conversational Ainu — «оживший» словарь айнского языка конца XIX века, составленный японскими исследователями. В словаре около 3500 фраз и слов. А. Бугаева ревитализировала его с помощью информантки — носительницы айнского языка, которая озвучила айнские слова и выражения. Есть поиск не только по словам, но и по тематическим разделам; к некоторым прилагается видео. 

Профиль айнского языка на сайте ЮНЕСКО. 

Передача NHK World об айнском языке (на английском) от 1 декабря 2020 года.

На сайте айнского национального музея UPOPOY, открывшегося в 2020 году в городе Сираои на острове Хоккайдо, выложено много материалов и роликов о культуре айнов (раздел Ainu Culture). Кстати, в Санкт-Петербурге в Российском этнографическом музее и музее антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамере) представлена впечатляющая айнская коллекция, собранная русскими путешественниками в XVIII–XX веках.