ЦАРЬ-холод… или диалог о сложном пути тепла в наши дома и квартиры.

Теплоснабжение в России остается в какой-то степени «терра инкогнита» для инженерной науки, чиновников и государственной политики. Уже больше двух десятилетий государственные органы и «высокая наука» пребывают в состоянии непонимания особенностей и ключевых проблем развития одной из самых сложных и распределенных систем жизнеобеспечения мира.

Так что же произошло, что инфраструктура, обеспечившая три невиданных прорыва страны (индустриализация, перенос промышленности на Урал и послевоенное восстановление) вдруг одномоментно стала неэффективной обузой государства? Системы теплоснабжения российских городов являются одной из самых энергоемких и вместе с тем критически важных инфраструктур самой крупной и холодной страны мира.

– Больше 10 лет реформы РАО ЕЭС. Все считают, что реформа удалась…

– Если понимать под «реформой» необоснованно агрессивный процесс «передачи» энергосистем в частные руки, то безусловно удалась. Если вспомнить, что реально пытались обещать – эффективность, «инвестиции», сбалансированные тарифы – то даже говорить смешно.

Регулируемость и надежность резко упали. Собственно единой технологической энергосистемы практически нет. Тарифы взлетели настолько, что запустили негативные процессы «децентрализации», там где это ненужно и вредно. Пережоги топлива, даже по собственным данным Минэнерго, составляют десятки млн тонн и сотни миллиардов рублей за 7–8 лет. Суммарный рост электропотерь даже невозможно точно оценить.

– Ну в сектор пошли инвестиции?

– Собственно, никаких «инвестиций и инвесторов» пока особо нет и не понятно, когда будет. А ДПМ (Договоры о Поставке Мощности – специальный инструмент, гарантирующий ускоренный возврат средств за введенную в строй генерацию) – мы расшифровываем как «Давай Маржу Потребителя».

Посчитайте сами, в стране производится около триллиона кВт*часов. При средней себестоимости на угле около 40 коп и на газе около одного рубля за 1 кВт*час мы имеем цены конечных потребителей свыше 4 рубля в газовых зонах и двух-трех рублей в угольных. То есть маржа – в среднем 2,5–3 рубля. На АЭС чуть меньше, на ГЭС еще больше. Умножаем на триллион, получаем почти три триллиона рублей – вот общий объем маржи от потребителей в год, которую они в общем исправно платят (на самом деле еще больше). Это только по электроэнергии, ну и с теплом то же самое – люди реально платят 180–220% от реально поставленного тепла. Через наши руки прошли тысячи теплосчетчиков, мы готовы отстаивать эти цифры.

– И где же мы свернули не туда?

– Раньше мы же строили систему, чтобы она страну развивала, а в новой логике собственникам надо искать пути, окупаемости в рамках конкретных станций и энергоузлов. Но даже в этой парадигме нужно понимать, каковы методики оптимизации балансов этих узлов в рамках городов или большой системы. Оптимизации ради развития, а не чистой прибыли. Но ведь энергоузлы в городах комплексные - не только электрические, но и тепловые, причем нагрузка по теплу в 2-3 раза выше. Иначе вы строите парогазовую установку с КПД 56%, и она не загружена, а до этого тут была паросиловая турбина с суммарным коэффициентом 79% с учетом загрузки по теплу. Как пример ново-иркутская ТЭЦ, на которой стоит старая советская турбина Т-175 на угле. У нее КПД до 80% зимой, это сейчас, в реальном Иркутске, даже в схеме теплоснабжения учтено.

Мощные паровые турбины, даже восстановленные, могут работать с суммарным КПД до 80% на цикле тепло плюс электроэнергия, и это именно наша Российская климатическая особенность – нам нужно 2–3 единицы тепла на единицу электроэнергии. Под это и были созданы лучшие в мире паровые турбины с этим соотношением нагрузок. А на западе все наоборот, две единицы электроэнергии плюс одна единица тепла, на выработку этого направлены ПГУ. И именно это подоплека того, что СССР не стал торопиться создавать мощные газовые турбины.

Но теплофикация это не панацея, а скорей приоритет и вектор для балансировки всей системы, но эта балансировка в сегодняшней системе наталкивается на экономические проблемы, когда разные интересы и собственники начинают давить на технику.  В условиях отсутствия координации и энергетического планирования это вполне закономерно. Развал ЕЭС не так заметен, но он идет. Системные аварии прошлых лет это подтверждают. Спасают энтузиазм технарей и теплые зимы.

Теплоснабжение попало в ловушку невероятных институциональных изменений – по всем четырем крупным векторам – внешние условия, масштабы, новая техника и новая роль потребителей… - а совокупные изменения привели к тому, что отралсь теплоснабжения из жизнеобеспечивающей стала «рискогенной».

– Новые собственники, они заточены на собственную эффективность, надежность системы для них вторична!

– Мы с улыбкой слушаем эти разговоры, что вот раньше цена топлива была низкой, ресурсов никто не жалел. Да вы, не то, что газа, машины угля бы в Госплане не получили, если бы не доказали на своей схеме теплоснабжения, что это самый выгодный способ покрытия нагрузок. Там баталии были дикими. В Госплан ездили руководители регионов и промузлов для защиты своих схем теплоснабжения.

– Сейчас они ездят в Минэнерго. Но вы сами говорите, балансы не сходятся?

– Исторически сводными балансами занимались тепловики и топливники. А электрочасть в городах в какой то степени производная от тепла. Сейчас же систему пытаются перевернуть, и как результат огромное количество нестыковок. Сводные энергобалансы в региональных схемах развития электроэнергетики с ошибками. Проблема сейчас остается на уровне стыковки электро и теплоузла, потому что здесь беда во многих городах. В стране нужна единая сбалансированная политика энергообеспечения пространственного развития.

– Ну вроде ДПМ должен был отчасти решить эту проблему?

– ДПМ – это ж «костыль», его ввели, когда поняли, что иначе «реформа» выглядит ну совсем сильно плохо и никаких инвестиций нет, и не будет. Он касается только электромощностей, и весьма однобоко.

– Ну так или иначе в результате ДПМ в стране появился избыток мощности?

– Это такой странный избыток, полу-виртуальный, по ряду городов и регионов совсем наоборот. Система как бы профицитная в целом… сообщество потребителей энергии любит говорить об избытках, но, когда мы начнем говорить об конкретных узлах, картину мало кто знает. Берем Северо-западный регион, уже не такая радостная картина. Правда если запустят ЛАЭС, там, конечно, резерв будет определенный. По Уралу картина тяжелая, нет там серьезного резерва. Нехваток мощностей в южных регионах.

В ряде случаев весь профицит - это лишь резерв, основа для промышленного развития, он в любом случае должен быть минимум 15%. Например московский профицит, он номинально в полтора раза превышает необходимые городу мощности. А реально начнешь смотреть: минус собственные нужды источников, потери в сетях, сетевые ограничения. Весь громадный резерв уходит, и остается там 15-16%, может быть 18%. А город динамично растет, и новые мощности туда нужны, сюда нужны.

Ну и вообще-то надо заметить, что наша страна в целом потребляет энергии совсем не много, а крайне недостаточно, по сравнению с тем, что нам нужно по нашему климату и расстояниям, нам необходимо в 1,5-2 раза больше. Нет инфраструктурной основы для прорыва, освоения удаленных территорий, севера…

– А где основная тогда вот эта мощность, которая лишняя?

– Это как правило, большие станции – ГРЭС, а они все за городом в основном, ну и конечно АЭС. Так эти источники не балансируются в узлах, а наоборот, соперничают, в этом проблема. В системе местами есть лишнее, а где–то нет, и проблема не решена даже после реализации программы ДПМ. По нашим оценкам, примерно треть из построенных по ДПМ блоков построены не там, где нужно, треть не того, что нужно, а оставшаяся треть зачастую работает в неэффективных режимах, генерирующих перерасходы топлива.

Северная ТЭЦ в Санкт–Петербурге, Калининградская ТЭЦ – это были в свое время «флагманы» новых мощных парогазовых установок (ПГУ), обе практически незагружены по тепловой нагрузке (~20%), да и с электромощностью совсем не так хорошо.

Курганская ТЭЦ не имеет тепловой нагрузки, новейшая Няганская ТЭЦ работает в конденсационном режиме. Новые блоки за редчайшим исключением согласовывались со схемами теплоснабжения, например, супер новые китайские ПГУ на Троицкой ГРЭС построены без теплофикации и Челябинское правительство ищет деньги и строит рядом с этой ГРЭС котельную для отопления двух десятков тысяч жителей. Да вот у нас под боком еще пример – ПГУ в Строгино, тоже практически без тепловой загрузки, абсолютные новые мощные газотурбинные ТЭЦ простаивают. Примеров десятки…

– А почему так случилось?

– Разрушена система прогнозирования и энергетического планирования, поиск компромисса развития территорий. Как собирались объекты для ДПМ: за столом региональные энергетики и промышленники пили чай и вели диалоги – «Так, ты что–то будешь строить?» «Я хочу металлургический завод построить». «Записываем – 400 мегаватт». Через полгода – «не буду строить», а запрос на эти мощности остались. Станции зачастую построены без привязки к реальным потребностям. Вопрос упирается в согласование схем, но схемы - это другое мышление, которое отбили и которое предполагает учет разных интересов, но это можно научиться делать. Как показывает опыт Германии, они прямо сейчас вводят в теплосети городов лишнее тепло от крупных заводов, рассказывали нам совсем недавно на Климат-форуме в сентябре этого года..

Второй этап, это уже увязка тепловых и электрических схем, более сложный, но который тоже можно вполне делать. Из кустовых, региональных, или макрорегиональных балансов вырисовываются контуры необходимых источников и энергосистем, в увязке тепло- и электронагрузок. В любом случае модернизация ТЭЦ – гораздо более актуальная задача с точки зрения балансирования системы, экономии топлива и выбросов, чем постройка новых мощностей.

От региональных и макрорегиональных балансов видно оптимальную структуру по всей стране на перспективу – сколько АЭС, сколько ГТУ, парогазовых (ПГУ), сколько ТЭЦ и «распределенки». Из этих балансов и схем все прекрасно видно. И новые источники встраиваются, и топливные элементы, и тригенерация и конденсационные котлы.

Эти приоритеты и механизмы прописаны в новой «Стратегии развития теплоснабжения». И далее - увязка схем тепло– и электроснабжения, да еще и газо– и водоснабжения, плюс энергосбережение. Все это вместе дает колоссальные эффекты развития – от высвобождения необходимой мощности, что в 3–4 раза дешевле нового строительства, до использования в ряде случаев вторичных, возобновляемых энергоресурсов и распределенных источников.

Сейчас в стране все к этому готово – разработаны все схемы тепло, электро, водоснабжения. Немало ошибок и халтуры, но схемы в целом есть и в процессе увязки этих схем ошибки будут устраняться. Хотя есть неплохие примеры комплексного планирования и модернизации. Самый масштабный – Москва.

– … в Москве кажется нет острых проблем с энергетикой?

– Москва просто отдельный разговор, потому что здесь все так сложилось, и инфраструктурой занимаются системно. Но это сложилось не сразу, и в общем, тоже «от беды». В 2006 году была страшная зима и ее чудом прошли. За месяц было четыре тысячи звонков в МОЭК с жалобами на теплоснабжение.

Что интересно, вся система теплоснабжения настроена "по бабушкам", обратная связь "по бабушкам", бабушки звонят, значит жарко или холодно. Мы наложили эти тысячи звонков на карту города, и увидели, что если убрать звонки типа «кошка обожглась на батарее» и прочих квартирных проблем, и оставить звонки, касающиеся домовых проблем, то по локализации они шли из нескольких конкретных районов – Ховрино, Бибирево, Новогиреево и так далее. Спецы из отрасли сразу сообщили, что в тех микрорайонах не были налажены теплосети, и это уже давно. Если у тебя по теплу беда, то ты включаешь обогреватель, и в энергосистеме  на отопление уходит туда мегаваттик, сюда мегаваттик. В итоге неотлаженная теплосистема тащит за собой проблемы и сбои во всей электрике.

Стало ясно, что сильно не хватает мощностей, и тесно увязано тепло и электрика. В ответ начали строить новую генерацию по Москве. Где разместить новую генерацию? Мы говорим – «туда, где есть потребность». Архитекторы в ответ, нет – «туда где место есть, земля». Но земля есть, да, нагрузки нет.

И тогда в программе энергосбережения на 2008-2020 г. мы посчитали все резервы энергосбережения: на источниках  ПГУ, переключения нагрузки от котельных, перекладки тепловых сетей, ремонт электрических, капремонты и др.. Никто нам не верил, когда мы показали, что город может не строить десятки новых котельных, как предлагали мэру строители, а может оставить это же потребление топлива, которое  было…

Прошло 10 лет и за это время к сетям подключено свыше 50 млн кв.метров. тепло потребляется на том де уровне, что и в 2009 году,  а расход топлива городом в целом даже сократился на 9-10%.

– Ну сейчас же все отбалансировано. Перетопов нет, автоматизировано, местами индивидуальные тепловые пункты?

– В Москве мы в еще в начале 2000-х в центральном округе делали большое исследование, получившее потом госпремию. Три года занимались тем, что устанавливали счетчики, сводили балансы, анализировали перетопы, ставили регулирование. В рамках этого исследования выявили разные типы дисбалансов (перетопов), из них ИТП справится с двумя-тремя, остальные, типа вентиляции, окна, мостики холода – с этим автоматика не справляется. Кроме того, Москва активно идет к питерскому климату по температурным и влажностным характеристике, выбрасывается много водяного пара. Климат ухудшился и энергетикам никакой пользы это не приносит.

В городе увеличился погодный диапазон от 0 до +5, на 16%, и самый некомфортный диапазон температур воздуха от –5 до +5, сейчас это чуть ли не 40% времени года. На отоплении дома, переходящего через ноль градусов, не надо экономить. И пусть будут небольшие перетопы, но обшивка дома лучше сохраняется. Питерские коллеги говорят, что такая «экономия» на отоплении приводит к тому, что капремонты учащаются в 1,5 - 1,7 раза.

– То есть другим городам не повезло, потому что систему разобрали по разным рукам?

– Ну технологическую целостность можно было оставить в разных эволюционно–правовых формах, с точки зрения техники все в теплоснабжении связано. В городах, в которых весь теплоснабжающий комплекс находится в одних руках, эффективность теплоэнергетики выше. Вплоть до тарифов все получается естественно.

Например, Академический – новый микрорайон в Екатеринбурге, которыми гордится «Ренова», и заслужено гордится. Вот, там не «суперзеленые» дома, а лишь улучшена теплозащита, вся инфраструктура новая. Везде установлены счетчики и реально плата за коммуналку меньше чем в соседних районах. Удельные расходы меньше, и они даже немного меньше московских, хотя климат Екатеринбургский пожестче. Поэтому техническая и юридическая целостность системы с единым контуром дает хороший конечный экономический и технический результат.

– А что же мешает тепловикам по всей стране использовать опыт Академического, Мытищь, Москвы ?

– Мы в Аналитическом центре года четыре назад по запросам правительства собирали «круглые столы» с предложениями, на их основе сделали комплексную программу схемы модернизации отрасли. На них приходили представители «Фортума», «КЭС–Холдинг», «Интер РАО», «ГЭХ», другие эксперты, общественность, все они давали предложения. Таких предложений для реформы было около 80, и кстати - по 60 примерно были четкие консенсусы, устраивающие всех. После этого предложения упаковали и предложили в качестве целостной программы модернизации теплоэнергетики. Более того, в этот момент показалось, что она может войти подпрограммой в госпрограмму энергоэффективности и развития ТЭК.

Первое – правила игры, регламенты, схемы теплоснабжения. Второе – знание ситуации: компании порой не знают, что реально творится на земле. Никто не знает точно удельных расходов и потерь. Им необходимо активно использовать приборы учета, автоматизацию, и т.п. Третье – работа с потребителями, расчеты, неплательщики. Четвертое – деньги и тарифы. Но министерство под давлением «бизнеса» отрезало 3 первых части, а одну упаковали в законопроект «альтернативной котельной».

– У Минэнерго есть определенное идеальное видение – дорожная карта или стратегия.

– Хочется позволить себе неполиткорректное заявление: нет стратегии. Основой стратегии в какой-то степени было вот то, что состояло из четырех частей. И мы до сих пор гордимся этой работой. Стратегия и программа была и есть у «Российского теплоснабжения».

Эти работы, может быть, не совсем правильно оформлены с точки зрения чиновников, которым хочется, чтобы все укладывалось в 2-3 постановления и все само пошло. Но так не получится, потому что, к сожалению, каждый случай и город уникален. Если в централизованной советской системе были различия, но они были унифицированы, то за постсоветский период каждая систем трансформировалась и деградировала по своему, и теперь разнообразие выросло на порядок.

То же самое и с так называемым «ДПМ-2», мы идем от технологической и системной логики, а не от рыночных иллюзий…

– Ну страна разная, сложно всех грести под одну гребенку?

– У нас слишком большая страна и слишком большая разница ситуации. Казань, Мытищи, Москва – нормально, уже Питер – не очень ситуация. В других регионах много хуже. Если мы говорим, что у нас сети большие, давайте разделим этот показатель на количество людей. Мы давно посчитали показатель, сколько тепловых сетей на человека в городе. Это один метр! Можно я буду за свой метр платить? Вот за свой метр. Сколько стоит его содержание в год?

– Ну дело ведь не только в трубах. Есть потери, котлы, внутридомовая инфраструктура. Энергетики говорят: 70% полученных денег отдают за газ.

– В России около 4 тысячи рублей стоит тысяча кубов газа. Она при горении дает нам чуть больше 8 гигакалорий тепла. Ладно, она гигакалория отваливается, потерялась. Но 7 гигакалорий – это по нашим ценам уже 15,5 тысяч рублей. То есть 4 тысячи, сгорев в топке котла, превратились в 15 тысяч на выходе из котельной. Дальше эти 7 гигакалорий пошли в дом, они отапливают квартиру примерно 55–60 квадратных метров.

Старый норматив по Москве со старыми окнами и без ИТП – 0,19 Гкал в год на квадратный метр. Хотя реально по счетчикам 0,11-0,13 Гкал. Сколько люди платят в год за тепло? Если в Москве, то 2,5-3 тысячи в месяц. Умножаем на 12 месяцев, итого 30-35 тысяч рублей. Можно спросить, в какой отрасли экономики у вас десятикратный рост выручки за один-два передела?

– Ну ладно, это все же огромная инфраструктура. Она требует огромных расходов на содержание, да и в других городах ситуация много острее.

– Безусловно, требует. Несколько лет назад мы оценивали технические и финансовые резервы модернизации 15 городов. Из открытых источников взяли цифры удельного расхода тепла. Очистили, поделили на градусо-сутки, чтобы сравнивать без оглядки на климат. Расположили города по этим показателям в диаграммки.

И мы с удивлением увидели, что часть городов движется к энергоэффективности. Например Москва, или Санкт Петербург, но ряд городов идут в обратно направлении. Например Краснодар. Он был самый большой и проблемный. В Краснодаре ТЭЦ не загружена. Почему? Да потому что это теплосетевой рынок – он вязкий. Там шагу не сделаешь, это даже не коррупция, это образ жизни.  Но потенциал у края огромный. Ведь летом на ТЭЦ мы можем вырабатывать холод и давать его в город. Шведская система так работает, Парижская система так работает. На тепле ТЭЦ вырабатывается холод и подается в квартиры. Нет висячих коробок – кондиционеров, экономится электричество.

– Оставим южный менталитет в стороне. Краснодар может прожить без централизованного отопления. Но есть и северная Россия?

– Да, до Белгорода можно играться еще с децентрализованными системами, севернее Воронежа уже выгоднее иметь централизованное отопление. В Сибири – жизненно необходимо – там должно быть все централизовано. И кстати вот хороший пример – Магнитогорск, Череповец, Нижний Тагил и ряд других городов на треть отапливаются от заводских печей и котлов утилизаторов. Сложно регулировать? – да, непросто.

И сейчас по этому пути идет западный мир. Например, опыт Швеции, в которой около десятка городов активно используют вторичное тепло лесоперерабатывающих предприятий и их заводских ТЭЦ. Это не старая история, это происходит сейчас. Это самые свежие данные и тригенерация и централизованное холодоснабжение в Стокгольме на тепловых насосах. Они покрывают огромные  450 МВт. Мусоросжигающие ТЭЦ, которых в Европе и Японии сотни. Та же распределенная энергетика, она конечно имеет свою оптимальную зону, это еще один важный действующий агент в общих уравнениях энергобалансов.

– Ну тренд последних лет – децентрализация энергетики. Посмотрите на энергетику Дании или США?

– Такие решения целесообразны в удаленных, труднодоступных, местах. На краю города, куда не выгодно тащить трубу. Эти случаи они другие. Пример Дании, где было десять крупных источников, а стало триста маленьких, красивый. Но я извиняюсь, эта страна меньше Московской области. Один наш МОЭК вырабатывает больше тепла, чем вся Дания.

И на западе тоже не от хорошей жизни и чистой любви к природе занимаются энергоэффективностью. Им тоже не хватает денег, просто структура затрат другая. И маржа в теплоснабжении настолько низкая, что они когенерацию вынуждены всеми способами поддерживать и развивать, именно как путь экономии топлива. И шведы показывают новые примеры и немцы, и все они нацелены на рынки тепла, на его продажу населению. Китай активно присматривается к этим решениям.

– Цены на тепло в России устанавливают РЭКи и они несколько занижены. На электричество – рынок, и они несколько завышены за счет спецнадбавок. Через электричество промышленность субсидирует население. Возникает перекрестное субсидирование.

–Мы привыкли выстраивать балансы энергии, и затем потоки денег снизу вверх. А то, как возникают эти «перекрестки» – это большой вопрос. С этим нужно спокойно и взвешенно разобраться. Вполне может выясниться, что это люди субсидируют промышленность, потому что они тепло потребляют постоянно, и платят регулярно.

Все эти разные случаи были описаны академиком Л. Мелентьевым в 1943 году в хрестоматии «Теплофикация». Только не в рублях, а в джоулях. И оказалось, что все-таки лучше построить ТЭЦ. В тот период в нищей и разрушенной войной стране ТЭЦ в жестоких дискуссиях пробивали себе дорогу. У Мелентьева был не менее именитый оппонент – профессор Вознесенский. Спор был о том, строить в городе станции под электронагрузку или под тепловую? И способы регулирования тепловой нагрузки пробивали себе дорогу среди тысяч вариантов. Инженеры сшибались лбами. И такие инженеры, что мы часто молимся на их книги, потому что все было описано и выбрано наиболее эффективное для того времени и практичное решение.

– Тем не менее, выстроенная в советские годы система не соответствует новым вызовам, стоящим перед страной. Поменялась демография, промышленность, потребители, климат.

– Просто мы построили систему, которая была весьма эффективна в тех условиях, а ситуация очень резко изменились, очень нелинейно, выражаясь техническими терминами. Мы недавно попытались обобщить все эти факторы изменений, влияющих на системы теплоснабжения. Оказалось, структура нагрузки меняется, внутренние условия взаимодействия между игроками поменялись, и потребители стали требовательными, климат изменился, условия расчетов изменились и так далее. Такого вообще никогда не было, чтобы для крупнейшей и сложной технической системы так сильно поменялись и внешние, и внутренние условия, климат и экономика. Поэтому системе нужны новые оптимумы, новая идеология и новые решения, все в комплексе. Собственно, необходимость разработки схем теплоснабжения по Закону о теплоснабжении и есть поиск таких решений. Плюс переход на НДТ.

– Тем не менее, в отрасли есть мнение, что надо начинать модернизацию. Начинать ее нужно не от источника, как это пытались сделать во время реформы РАО, а от батареи. А это значит с приведения внутридомовой инфраструктуры в порядок. То есть с энергоэффективного ремонта?

– Любой ремонт дома на самом деле уже энергоэффективный, потому что ты приводишь инженерные системы в порядок и становится лучше. Это хорошо видно в Москве, мы проводили анализ на нескольких домах одного типа. На двух домах жители попросили не утеплять фасады, третий дом утеплили. Мы посмотрели балансы зданий, теплосчетчик до ремонта и после. Номинально не уменьшилось потребление. Мы удивились, подумали, и сообразили: до этого была мягкая зима. Поделили на климат, и оказалось, что после ремонта в неутепленных домах удельное потребление упало на 22-23%. Там заменили «инженерку», утеплили окна и балконы всего. А в том доме, где утеплили стены, дополнительное сокращение составило всего 8%. Но если утеплил стены, то значит надо ставить систему регулирование, ИТП.

В итоге такая комплексная программа масштабной экономии от батареи до источника окупается в пределах 6–7 лет и это очень быстро. Но всякий раз при таком подходе нужно работать на земле и делать все в комплексе, последовательно. И это не нравится чиновникам. Они хотят простых решений, чтобы раз, волшебная палочка и все само залетало. Но так не бывает.

Например, в Воркуте мы неделю лазили по всем объектам. На все станции съездили, по котельным полазили, балансы свели. Потом несколько месяцев отрабатывали технологию. Нашли целый ряд решений, от промывки стояков, до переселения жителей ближе к магистралям и до закрытия ненужных котельных.

По Мурманской области немного быстрее нашли решение, но там другая картина: мазутозависимость колоссальная, в то время как АЭС недогружена. Примеров можно приводить много. Архангельск, Северодвинск, Воронеж и так далее. Каждый город уникальный, где-то надо закрыть небольшие котельные, где–то «полетят» ВИЭ. Например, в Клину дом на 10 тысяч квадратных метров и отопление в нем полностью на тепловых насосах.

В отрасли нет одного универсального решения, но их надо искать и отрабатывать в комплексе, в интеграции схемных проектов, энергосбережения, наилучших доступных технологий, уважения потребителей и др. Эффективность системы – это результат взаимодействия всех ее участников.