Ли

Ранней, но уже дождливой и ненастной осенью 1993 года я ещё слегка «бомбил» на своей полуразбитой «пятёрке». Москву, все её проулочки и переулочки, знал уже как свои пять пальцев, поэтому иногда было даже в охотку. Ну и однажды вечером еду, смотрю, стоит худая фигура в плаще, укуталась по уши воротником, в руке портфель, голосует. Я торможу, товарищ открывает дверь, суёт нос внутрь, и я вижу, что это – узкоглазый иностранец какой-то, потому что он меня спросил, говорю ли я по-английски на английском же.

Я ему ответил, что говорю, конечно, ёптыть, у нас тут все говорят, в школах учили, знаем, слышали, видели. Он прибалдел, залез в машину, повернулся ко мне и говорит, мол, это вообще-то такси? Я говорю, ну в некотором роде, да, неофициальное такое. Поэтому по деньгам давай решать после обсуждения маршрута, торг при этом уместен. Кореец, а это был южный кореец, улыбнулся восхищённо, потому что он сразу понял, что его английский, и мой – это две большие разницы и не в его сторону, и представился, я, говорит, мистер Ли.

Я тоже ответил. Затем мы договорились о маршруте, ехать было примерно в мою сторону дома, что есть гут, быстрей домой вернусь, договорились и по деньгам. Пока ехали разговоры разные разговаривали. Он, в основном, спрашивал, я, в основном, отвечал. Его интересовало моё образование, опыт работы (когда узнал, что я – переводчик), давно ли бомблю, есть ли это моя основная работа, есть ли семья, дети, где живу. Я ему всё отвечал, отвечал, ну и иногда вообще поболтать просто приятно по-английски.

Работы у меня не было никакой, всё сам, сам, и в основном на машине, о чём я ему и поведал честно-пречестно. Он задал тогда прямой вопрос, сколько мне нужно для щастья баксов в месяц. Я сразу и ответил, тыщу надо. Меньше никак не выходит, дочь мелкая, жена не работает, квартиру снимаем, ну и т. д. Он задумался, затем говорит, а давай я тебя к себе на работу возьму – шофёром-переводчиком. Я говорю, если по штуке баксов договорились, то – без проблем, хоть весь день тебя буду возить, а в оставшееся время – переводить. Ну и хлопнули по рукам.

Ли был старше меня тогдашнего лет на 10-15, в Москве отирался уже с год где-то, нашёл здесь местную деваху Ритку с маленьким сыном, прижился у неё, ну и пытался организовать какой-то бизнес в смутное это российское время. Хихикал при этом, говоря, в такие времена состояния и делаются. Из чего я сделал вывод, что парниша – законченный авантюрист южнокорейского разлива. Ни бельмеса не знать по-русски и при этом на что-то у нас надеяться, это надо быть экстра класса… даже не жуликом, а полным русским разгильдосом. Так иногда загадочно переплетаются менталитеты далёкого от нас востока и центровой, ядрёной Руси.

Мистер Ли предложил мне работу, но сказал так: мол, у него самого есть «шестёрка», Риткина, вот будем ездить на ней, а свою ты, по приезде утром за мной, будешь бросать на месте шестёрины. Ну, мне выгодно это было, жили мы километрах в пяти друг от друга, по московским меркам чуть ли не нос к носу соседствовали. Ли предложил мне заключить с ним договор о моём к нему найме. Я говорю, ОК. Он сказал, давай тогда ко мне зайдём, я тебя с Риткой познакомлю, вот будешь за мной прямо в квартиру заходить ежедневно.

Сказано – сделано, доехали мы до него, поднялись к нему, там действительно девушка-женщина Рита, чуть помладше меня, сын её бегает, паровозик катает по полу, она даже по-английски что-то умела говорить через пень-колоду (я ещё подумал, как они познакомились-то, как вообще до совместной жизни договорились, хотя…), полный сюр, в общем, поскольку пошли мы сразу на кухню, то Ли предложил ещё и вмазать водочки за знакомство. Но, разумеется, потом понял свою ошибку, я ж за рулём был, но себе вмазать не отказал. Подписали и договор, где я не обнаружил прописи «тыща баксов в месяц», на что Ли сказал, мы не можем в таких договорах указывать точную сумму в иностранной валюте, просто поверь мне на слово, ну я и поверил, блин.

Мы посидели, Ли поведал, что приезжать надо в 9 утра, а вот конца рабочего дня может и не быть вовсе, придётся по Подмосковью мотаться, может быть с ночёвками в гостиницах даже. Я говорю, ОК. Он говорит, это будет нечасто. Я говорю, ОК. Затем я, раз пошло такое дело, и вроде встало всё на мазь, решил, что коль мне надо скоро за квартиру платить, спрошу-ка я его занять мне вперёд деньжат, баксов 800, чтобы за год вперёд сразу (да, были тогда такие смешные деньги за снять квартиру на первом этаже блочных девятиэтажек на окраинах Москвы), может и получится.

Ну и спросил. Ли, а он был очкарик, снял очки, протёр их, внимательно посмотрел на меня и говорит, денег я тебе в долг дам, но под процент. Причём зарплату я буду тебе выдавать полностью, но ты тут же будешь рассчитываться со мной частями, и так целый год. Я вздохнул, ростовщик чёртов, но думаю, ладно, надо процент узнать. Он его сказал: 2%, я охнул от счастья (для тех, кто не знает, средний процент 1993 года был 20% в МЕСЯЦ), добавил – в год. Я пожевал-продумал про этот зверский и совершенно неподъёмный процент, тяжело вздохнул и сказал, ну ладно, что ж теперь делать: 2% так 2%. В год.

Ли тут же изобразил договор займа, мы его подписали, и он вручил мне 800 баксов. Я присвистнул, а Ритка, стоявшая у входа в кухню и покуривавшая, внимательно следившая за нашими переговорами, но вряд ли что понимавшая до конца, мне незаметно подмигнула. Из чего я сделал вывод, что Ли – мужик неплохой, в принципе, наверно, но ещё не до конца въехал в нашу общую ситуацию тут по стране, поэтому и выглядит незамутнённым эльфом, если не откровенной шизой.

С Риткой мы в дальнейшем подружились, потому что Ли иногда, как босс, наполняясь важностью, говорил мне, а съезди-ка ты с моей женой, тут он её хлопал по попе, в магазин, да закупи там с ней продуктов, и проследи, чтобы она тяжёлые сумки не таскала. Ритка протягивала ладошку, он опускал туда денежку. Смотреть на это было приятно, потому что Ритка периодически мне подмигивала, мол, знай наших.

Болтая в таких поездках с ней, я постепенно выяснил, как они вообще сошлись, два тополя-то. Оказалось, Ритка была бабой не промах, а челночила пару лет по Южной Корее, сбрасывая товар в Москве сразу оптом, у неё были какие-то друзья, которые всё это забирали, сами они в Корею мотаться не желали почему-то. Вот там она его и встретила, охмурила, захомутала, а когда он однажды к ней в гостиницу припёрся пьяный в стельку, ещё и приголубила, одежду его постирала, выгладила, а утром свежим кофе в постель и напоила. Ну, мужик и попал, конечно. Начал строить корейские планы, но Ритка отрезала, жить будем только в Москве, у меня там сын. Не желаешь, ну тогда только друзьями по переписке сможем быть, и раз в месяц я в Сеул буду заскакивать. На постой, потрах, то, сё.

Ли же был неженат, у себя на Родине ему тоже особо делать было нечего, он был мелким бизнесменом, деньжата у него вроде водились, но не особо крупные, да и был ли вообще бизнес, чёрт его знает, в общем, он согласился переехать к Ритке в Москву, и переехал, блин. Ритка, открыв широко глаза, мне говорила шёпотом, прикинь, ему надо каждый день. Я кивал понимающе, она меня дёргала за плечо, и повторяла, каждый день, и так уже целый год. Я снова кивал, восхищаясь про себя потенцией этого жилистого супермена за 40 с хвостиком. Думал, ну и хорошо, Ритуля, ну чего женщине ещё надо по жизни. Чтобы каждый день. Целый год подряд. И впереди чтобы было только то же самое: каждый день, каждый день.

А работали мы с мистером Ли следующим образом: оказывается, у него было ещё и офис. Это была обыкновенная двухкомнатная квартира, снятая, а в ней сидел мужик лет 50, Володя, в очках, грузный, похожий на среднего инженера среднего КБ (оказалось, он и в самом деле всю жизнь был им, и именно в КБ каком-то), он был всем: бухгалтером, секретаршей, завскладом, грузчиком и т. д. В одной комнате было его кабинет, в другой – склад. Ну, обычный такой российский биз той поры.

С утра мы заезжали в «офис», там Ли проверял какие-то звонки, которые ему сообщал Володя шёпотом, меня Ли в таких разговорах отсылал на кухню, чай пить и курить, не позволял т. с. вникать в бизнес-тайны. Затем мы садились в машину и ну навёртывать километры по Москве. Причём, я сидел рулил, а Ли, как заправский босс, забирался на заднее сиденье, раскладывал там из портфеля какие-то бумажки, водил по ним носом. Вовсю изображал передо мной охрененную такую бизнес-активность. Ну я посмеивался только про себя, чем бы дитя это великовозрастное ни тешилось, лишь бы денежку вовремя платило.

Ездили мы с ним по очень странным местам, по каким-то складам, куда он нырял, а меня, что интересно, с собой не брал (как он там изъяснялся – вопрос не ко мне!), затем выныривал обычно с каким-нибудь мужиком, тот грузил ящики или ящички в багажник, мы снова куда-то ехали, в другом месте эти ящики или ящички выгружались. Ли ходил, потирал руки, блестел очками, всё у него крутилось и вертелось.

Однажды я всё же умудрился рассмотрел нутро одного ящика картонного. Там обнаружились наши русские матрёшки прикольного образца: на них были очень ярко нарисованные, со вкусом, какие-то узкоглазые корейские рожицы, были надписи и по-корейски. Я потом уже понял, что это были местные корейские политики, шаржи на них, а возил Ли эти матрёшки каким-то московским конторам, занимавшимся поездками в Южную Корею, там у него сидел его кореш, который принимал товар и торговал этими матрёшками. Судя по блеску глаз мистера Ли матрёшки уходили в лёт, а наваривал он вовсе не 100%, а поболе.

Следом за матрёхами Ли решил раздвинуть вширь свой бизнес, заняться вообще местными, подмосковными изделиями из дерева, типа ложек, бочонков, медведей на дыбах и т. д., что уже тогда в несметных количествах производилось и продавалось. Это он ещё до меня выяснил как-то, а вот со мной как раз и собирался ездить в набеги. И тут он решил посоветоваться со мной, может я что подскажу умное. Рассказал про эти матрёшки, идею ему дала Ритка, толковая девка, сказал, что теперь надо что-то изобразить с другими народными промыслами, чтобы тоже было в гон, чтобы аж трепетали корейские его покупатели от ажиотажа.

Я был не Риткой, поэтому сказал ему скучное, да продолжай изображать своих корейских политиков на ложках наших, можно и на бочонках, да и на медведях тоже, какая хрен разница-то. Но он так не считал, говорил, что должна быть фишка, мля. Но фишки он так никакой и не придумал, поэтому просто закупил дохренища этих сувениров из разных мест. Да и отправил их всех оптом в Корею.

Из Кореи вскоре пришёл ответ, забирай их обратно все, не идут, Ли загрустил, потому что он и матрёшками своими умудрился весь Сеул насытить за несколько месяцев, в общем, дело было какое-то время кисло немного. Но Ли не унывал, он решил сделать набег на один банк, в смысле, предложить банку сотрудничество с представителем одной южнокорейской компании по производству стирального порошка (представителем был он, разумеется). Я ему ещё сказал при этом, а нахрена банку стиральный порошок, на что Ли мне ответил загадочно, банк может взять всё.

Приехали мы в банк, в центре, на набережной канала, что за Москвой-рекой, милый особнячок времён Александра Первого или Наполеона, чисто, красиво, прошли в переговорную комнату, меня Ли заставил надеть костюм и галстук, я был переводчиком. Переводчик не понадобился, ребята-банкиры и без меня управились, потому что лихо на английском тарабанили. Я же сидел и слушал. Многое для себя выяснил. Потому что банки в то время действительно занимались чем только не. Ли много горячился почему-то, видимо, наши его дожимали по марже, причём профессионально так, в три голоса, но затем вроде как пришли к согласию (я не всё слышал, потому что сидел немного в стороне).

Когда мы вышли из банка, то Ли с грустью сообщил мне, что банкиров интересует южнокорейская техника, автомашины, трактора и прочие вещицы, причём на суммы, которых у мистера Ли нет и вряд ли когда будут, типа тут пара лямов, там… Я потрепал его по плечу, говорю, не грусти, а сгоняй в Корею, походи по тамошним чоболям, позаключай сделки на поставки того, что найдёшь, в общем, как-то так. Он задумался, не, говорит, не выйдет. В Южной Корее немного не так бизнес делают. Не выйдет.

Больше мы в банки не ездили, а начали искать покупателя порошка этого стирального, желательно, оптового. Володя целыми днями обзванивал какие-то конторы, Ли стоял у него над ухом, дёргал его, как, как, но ничего не выходило обычно. Хотя что-то он всё же продал, пару вагонов, кажется. Но дело в общем и целом не пошло.

Надо сказать, что как наниматель Ли отличался исключительной смесью полнейшего дружелюбия по отношения ко мне с периодическим высокомерием, доходившего до маразма, причём, когда это случалось, он прямо кидался на Володю с кулаками, крича «Я – босс, а ты – никто!», мне приходилось его оттаскивать и успокаивать. На меня он не кидался, потому что я предупредил его однажды, когда он что-то мне решил показать, или что-то грубо сказал, что я сразу ему в лоб заеду, затем ещё раз, а затем запихаю все его баксы ему в анал. Притих, в общем.

Но мужик он было всё же неплохой, потому что на протяжении тех нескольких месяцев, что я у него работал, на обед он меня возил обязательно в рестораны. Причём, только в корейские. Было их тогда в Москве, вот как ни странно это может прозвучать, просто дохренища, штук двадцать точно. Вот мы их все раз за разом и прошли. И ели мы с ним там постоянно разные корейские блюда, ассортимент был тоже весьма велик. Сам Ли при этом хлебал пиво, мне же нельзя было, я – за рулём, а он только ржал и меня подначивал.

Все блюда я не помню, но в Южную Корею меня уже с той поры совершенно не тянет, ни тушкой-туристом, ни бизнесменом-чучелкой, потому что я умудрился сожрать самое, наверно, элегантное корейское блюдо, и при этом меня даже не стошнило. Это был сыромясной шар на тарелке, размером с два моих кулака, на верху была лунка, там – сырое яйцо. Ещё раз: сырое мясо, фарш, с полкило, не меньше, и сырое яйцо. По традиции, Ли мне всё аккуратно объяснил, ты отщипываешь кусок мяса, макаешь его в сырое яйцо, солишь, если хочешь, или берёшь кимчишки, капустки корейской этой, в пасть и лопаешь. С пивом оно, конечно, лучше, смеясь, говорил он мне, но и без пива супер.

Надо сказать, оно пошло, зашло и всё такое, но сырого мяса я обожрался на всю оставшуюся жизнь. Ели мы затем с ним как-то раз и сырую рыбу, но она была ещё ничего, в соусе. Ли сказал мне, что сырятинка очень уважаема в Корее, а то, что в середине столов варится в виде как бы супа, это на самом деле простая обварка, а естся это всё равно полусырым. Для здоровья, мол, полезнее.

В день первой зарплаты Ли выдал мне штуку, я тут же отстегнул ему 300 и вернул, говорю, запиши. Он удивлённо вскинул на меня глаза, мол, а чего так быстро, 800 делим на 12 месяцев, делим… выходит… 66,66. Я ему говорю, ну мне хватит остатка, а там разберёмся. Когда в следующую зарплату произошло то же самое, он внимательно на меня посмотрел. И в третью зарплату произошло то, что уже вообще ни в какие ворота не лезло, он решил заплатить мне 500. Даёт и как кот жмурится. Я вернул ему 200, говорю, расчёт по долгу, проценты в конце года будут, а теперь, будь добр мне ещё 500, чтобы всего штука была.

Он говорит, теперь у тебя зарплата будет 500. Тебе вполне хватает, я гляжу. За глаза и даже больше. Я, говорит, тут пообщался с разными людьми, выяснил кое-что для себя, ты слишком завысил сумму за свои услуги. А так на рынке не бывает. На рынке бывает только честно. Стою я перед ним, думаю, вот врезать ему с полоборота по его душевной корейской морде, по чайнику, где эти справедливые мысли зародились с какого-то ляда, но ведь мужик-то, в принципе, неплохой, и ничего плохого мне вообще-то не сделал. А даже помог в трудный момент.

Развернулся я и ушёл от него, только толкнул его напоследок, но сильно, в грудь, чтобы понял, что немного обидел меня. Так мы с ним расстались. Хотя через год я как-то позвонил Ритке, попросил у неё товарца южнокорейского для продажи в Лужниках, она подсобила колготками какими-то, но с Ли я не хотел говорить.

Через 8 лет, когда у меня был свой офис, раздаётся звонок. Снимаю трубку, а там – мистер Ли собственной персоной, хочет в гости ко мне приехать, пообщаться. Ну я дал адрес, приезжай, мол. Приехал – постаревший, уже не веник под задницей, ходит осторожно, немного припадает на ногу. Сели мы с ним, начали разговоры вспоминать.

Бизнес его в России увял после моего ухода достаточно быстро, где-то через год. Он занялся обычной Риткиной работой, которую она бросила, встретив его, ездил в Корею, привозил товар, шмотки – давал их в магазины и оптовикам на комиссию. Спустил все деньги с матрёшек, а поднял он тогда за несколько месяцев около 50 штук баксов (о чём с гордостью сообщил), затем стало совсем безденежно, Ритка стала злиться, в общем, разбежались они с ней. И он вернулся на Родину.

Я говорю, а зачем снова-то приехал? Он ухмыльнулся, говорит, а я всё же купил эту фирму по стиральному порошку, помнишь? Я говорю, ну, молодец, и что? Он говорит, вот приехал торговать своей продукцией. Может на этот раз повезёт. Говорит, ну а ты что тут завертел, переводчик-шофёр? Я говорю, дык, вот Справочную службу русского языка организовал. Он поцокал языком, говорит, фигня какая, ну надо же.

Мы расстались, не знаю, что с Ли теперь стало. Занятный мужик, нескладный, но хороший по-своему.