Сандра

Она была немкой, из Баварии, Мюнхена, с которой я познакомился в 2013-м году на пляже в Паттайе, ей было тогда 38 лет. Она была немного полной, но было видно, что это всё, лишний вес – благоприобретённое из-за малой возможно подвижности, ну и хорошего аппетита без дисциплины (скока хочу, стока и ем!). Она была не замужем, в её-то годы, и сильно из-за этого страдала, но в 2015-м умудрилась-таки выскочить замуж за своего одноклассника, который к тому времени работал в банке (был обезпечен), но уже в следующем году развелась с ним по причине, как она сама мне призналась, полной пивной импотенции… Грустно было это слышать.

Мы сидели на пляже, на соседних лежаках, и болтали о том, о сём, я ей рассказал, что когда-то изучал немецкий в качестве второго языка в Инязе, так она сразу перешла на немецкий, мол, учись, ёптыть, с носителем-то. Но я её хреново понимал, честно говоря. И честно ей об этом сказал. Она покачала головой, говорит, так я по-баварски говорю, чего ж ты хочешь? Вас же, наверно, в институтах хох дойчу обучали, а это совершенно не разговорный язык, а такой… прилизанный, для телевидения, самый правильный.

Я ей говорю, а поподробнее, пожалуйста, что с моим ухом не так. И вообще, ты сама-то меня понимаешь? Она рассмеялась, да понимаю, конечно, хох дойч, а ты барабанишь фразы чеканно, понимают все немцы, да и прочие австрияки со швейцарцами. А вот со мной тебе придётся потренироваться. Ну я и стал тренироваться. Но выходило плохо. Её речь была очень быстрой, надо сказать, пулемёт, блин, пока догонишь, она уже новую мысль начинает. Поэтому и балакали мы с ней на смеси английского, она его хреново знала, в рамках своей школьной программы, поэтому лепила в речь немецкие слова и вопросительно на меня взглядывала, мол, просекаешь, нет? Я просекал, разумеется. И правил её английский. Она хохотала и била меня по плечу, такой незамысловатый немецкий жест. Но рука у неё была тяжёлая.

Так и общались. Жена моя сидела рядом, ей немецкий был никогда не по нутру, но моё такое изучение она одобряла, сам же даже не пыталась начинать его, хотя все окрестные немцы (а на пляже их было всегда чуть меньше, чем русских), всячески её склоняли к началу изучения. Но она была тверда: французский, да, испанский, да, а вот немецкий – не хочу. Ну они и отстали постепенно.

Сандра приезжала в Тай часто, примерно три-четыре раза в года по месяцу-два, поэтому как-то её отсутствие иногда особо и не ощущалось. Ну и как-то привыкли, что ли, друг к другу. Мужа её, которого она выгнала спустя год, признавалась мне тихонько, он, сволочь, со мной совсем не спал, ну как такое можно терпеть, звали Андреас. Я же – Андрей, поэтому она всем немцам сообщила, что мужа сменила, имя же осталось, все ржали.

Так мы сидели, болтали, иногда купались, иногда пили пивко. Я иногда рассматривал её книжки, что она с собой таскала на пляж, заметил одну особенность: все, как одна, были про войну, которая у нас Великая отечественная, а у них – даже не знаю, что. И во всех яростно порицались нацисты. Я Сандру спросил, блин, ты чего, кроме этой темы ничего больше не читаешь, что ли? Никаких женских романов, никаких детективов, крими там, или ещё чего? Она сжала губы, говорит, нет, не могу ничего другого читать. Я говорю, а почему? Она говорит, знаешь, нас же, немцев, после войны денацифицировали по полной программе, да и до сих пор денацифицируют. Вы, русские, об этом мало знаете, а нас прессуют с детства неприятием нацизма. До сих пор. Ну вот я и привыкла как-то ко всему этому, что с детства в меня вдолбили.

Я качал головой, блин, говорю, Сандра, ну, ёлки ж палки, ну неужели тебе самой не надоело всё это читать, ну рехнуться же можно? Она говорит, нет, не надоело. Я всё переживаю и переживаю, читаю и переживаю. Потом наклонила голову, вы же, русские, нас до сих пор не любите, из-за того, что мы натворили в своё время? Я говорю, да нет, мы немца уважаем, достойный соперник, ну а то, что победили вас, ну, да, сильнее, правда была за нами. Это нормально говорю, Сандра, сейчас уже другие времена… Да и кто только чего не натворил в своё время, тут ведь сложно всё. Она покачала головой, кому сложно, а мне вот так. До сих пор вину за своих ощущаю, хотя родилась давным-давно после войны. Я чуть не офигел прямо.

Говорю, давай сменим тему, а то столько скелетов можно понавытаскивать, что мама не горюй. Она говорит, давай, о чём будет трындеть? Ну я и смешался. Действительно, о чём? Ну, говорю, расскажи о себе. Она говорит, ну родилась, подросла, пошла в школу, закончила её, никуда не поступила, пошла работать. Так и работаю до сих пор. Продавщицей в универмаге каком-то мюнхенском. Я говорю, и всё? Она – ну да, и всё, а ты чего хотел? Так все живут. Кстати, говорит, вот все тутошние немцы, что рядом с нами сидят вокруг на пляже, в Мюнхене, если меня увидят, то никто не поздоровается даже, все мимо пройдут. Я говорю, а чего так, тут вроде общаетесь хорошо? Она говорит, а я же продавщица, а они все другого поля ягоды. Показала – этот вот бывший глава фирмы, этот инженер, этот – программист, этот – в корпорации какой-то, этот – в банке работает, те вон, та парочка – те вообще богатые чмошники, продали свой бизнес за миллионы, здесь теперь ошиваются…

Я очумел. Говорю, Сандра, ты чего-то преувеличиваешь, тут же все равны в плавках и купальниках. Она говорит, равны-то равны, но только здесь. Там – в Германии – всё не так вовсе. Я говорю, а что ещё не так? Она засмеялась, да всё по-другому. Но продолжать мысль не захотела.

Так всё и шло как-то – но однажды Сандра появилась на пляже вся светящаяся. Мужики в этом плане глаза не имеют, а женщины сразу всё поняли: у Сандры появился откуда-то мужичок, и предыдущая ночь была бурной. Ну мы выпили с ней пивка, моя жена пыталась её расспросить, но Сандра от ответов уходила, хотя и улыбалась про себя. Затем не выдержала, призналась мне, у меня тут мужичок появился. Русский. Из Мексики. Я аж поперхнулся. Говорю, а так бывает, что ли? Она засмеялась, да какой-то политический иммигрант родом из Самары. Я поперхнулся во второй раз, говорю, поясни.

В общем, снял её этот сухопарый Роман лет пятидесяти в местной баварской пивной пару недель назад. Классически подкатил, классически поухаживал, всё, как положено. Ну а Сандра что? Одинокая женщина, сороковник с гаком уже, сердцу ведь не прикажешь: ну и понеслось. Я ей говорю, рад за тебя, Сандра. Она счастливо улыбнулась. Говорит, всё же вы, русские, так похожи. Я хмыкнул, говорю, можно подумать, что вы, немцы – все такие разнообразные, блин… В общем, поведала она мне базовые отличия русских мужиков от немецких.

Во-первых, это всё россказни идиотов, что русские – пьяницы, а немцы все такие из себя бюргеры, хрена с два, среди немцев тихих пьянчуг на порядок больше. Русские же этого не скрывают. И это честнее как-то. Во-вторых, русские ещё не охвачены дебилизмом равенства женщин и мужчин, и дверь откроют, вперёд пропустят, и сумку тяжёлую отберут, никогда не позволят женщине её нести. Я пожал плечами, говорю, дык, это же… ну, естественно, вроде как, мужики же сильнее физически. Она похлопала меня, да нет, говорит, это очень бросается в глаза. А нам, женщинам, это страшно приятно. Особенно, когда твою сумку подхватывают незаметно, да и несут. После лет и лет таскания самостоятельного… Ну и, конечно, всегда за тебя платят. Никогда не позволят платить женщине.

Я говорю, а ещё что? Она говорит, что ещё – трудно объяснить, но с русским мужиком чувствуешь себя по-другому. Я говорю, неужели женщиной себя больше чувствуешь? Она засмеялась, ну что-то вроде этого. На порядок больше женщиной. И это, знаешь, очень и очень приятно. Хотя и трудно сказать, что именно, ведь вроде всё то же самое. В общем, больше не удалось вытянуть из неё, всё же её английский был плоховат, а мой немецкий не позволял как следует её понять.

Ещё мы беседовали о жизни в Германии. Я её спрашивал, как социалка у вас, правда ли, всё тики-таки и ваще? Она говорит, ну да, образование безплатно, медицина – тоже. Социализм, блин, если бы не корпорации и прочие бизнесы. Я говорю, а правда, что у вас всё так зарегулировано, что не вздохнуть, не, извини, пукнуть? Она вопроса не поняла, ну да, говорит, есть определённые правила, законы, по ним и живём, а что не так? Я пояснил, у нас, говорю, к законам другое отношение, как к тому, что власть на нас опускает, да никто особо в них не вникает, потому что живём мы в основном по понятиям. Она затрясла головой, это как? Я говорю, ну как как, блин, жизнь регулируется не законами, а понятиями.

Вот, говорю, допустим, в школах у нас, вводят сексуальное образование. Сандра говорит, у нас – тоже. Я говорю, так у нас родители могут по мордасам надавать тем учителям, которые слишком в эту тему углубляться будут или что-то не то их деткам внушать начнут. И все их поймут. Сандра так тихо вздохнула, говорит, у меня детей нет, Андрей, ничего не могу сказать по этому поводу.

Однажды я ей рассказал про распространение русского языка в разных акцентах по всей нашей территории, мол, акценты у нас проявляются строго с севера на юг, а вот по широте акцентов никаких нет, допустим, житель Калининграда и житель Владивостока говорят без акцента друг для друга, тогда как Москва и Ростов чётко отличаются по речи и произношению. У вас говорю, так же? Она говорит, нет, у нас каждая бывшая земля, княжество там или герцогство, что были ещё 150 лет назад, до сих пор говорят по-своему. Поэтому мы все друг друга, немцы, на слух за пару секунд определяем: кто откуда родом.

Я говорю, вот прямо за пару секунд? Она говорит, ну да, даже по одному слову. Я спрашиваю, и что, ты вот прямо сейчас можешь всех местных немцев мне обсказать, кто откуда? Она говорит, да: вот этот из Гамбурга, вот это – берлинец, тот – австрияк, эта парочка из Штутгарта, эти вон – из бывшей ГДР, из Дрездена. Я аж ахнул, а сколько говорю, вас здесь, из Баварии. Сандра говорит, я да ещё пара человек. Но и среди них есть НЕ мюнхенцы, и я это слышу.

В общем, примерно так мы и общались годами. Затем Роману её потребовалось поехать на новую «родину», блин, в Мексику, он её с собой взял. Приехали через полгода довольные, как слоны. Затем он свалил уже в Россию куда-то, позвали друзья делать биз, Сандра же  уехала в Германию. Оттуда же мне написала, что Роману трудно почему-то в России, у тебя нет ли для него работы? Я говорю, да откуда ж я из Тая найду твоему хахалю работу в России, ну сама подумай?

Затем у неё почему-то заболела коленка в Германии, ей сделали операцию, она приехала в Тай на костылях. Побегала немного, коленка прошла, костыли были отброшены. А затем её Роман вообще куда-то пропал. Она ходила, бледная, похудевшая, немного нервная. Мы с женой как могли успокаивали её, говорил, ну не Путин же его съел в России, объявится, куда он денется-то. Но Роман испарился.

У Сандры же кончились деньги, она уехала к себе Мюнхен. Затем писала, мол, мама более тяжело, теперь уже не смогу приехать в Тай, по коленке получила пенсию по инвалидности, работать больше не могу, пенсия не очень большая. Начинаю немного хромать, хотя вроде всё нормально.

Затем грянул ковид, ети его мать, я пытался поздравить её с днём варенья, но её мейл оказался отключен. А все знакомые немцы, с кем я смог связаться, сказали, что связи с ней не имеют.