Марксизм как маразм - 3

Маркс уже при жизни воспринимался нормальными серьёзными людьми или как идиот, или как полезный для английских капиталистов идиот. Если бы Маркс был бы действительно толковым экономистом, то случилось бы следующее: ради тех самых пресловутых 300% прибыли капиталисты выпотрошили бы из марксизма марксизм, извлекли бы на свет Божий голый эконом-инструментарий и заработали бы ещё больше денег, ещё сильнее укрепили бы свою власть и панували бы до конца времён.

Однако ж из того маразма, который написал Маркс ничего путного извлечь было просто невозможно, ибо "ничего из ничего не бывает". Не для того оно писалось.

Когда мне довелось тёткам-заочницам, на старости лет ощутившим острую нужду в дипломе за бухучёт, на пальцах объяснить теорию прибавочной стоимости Маркса, то после трёхминутного опупения староста группы Аделаида Рашидовна Доппельштайн - дитя советской дружбы народов - припечатала за всех: "Он что? Долбо___б?".

Она - бухгалтер. Она с цифрами - на "ты". Ей было горько и обидно за такое бесстыжее насилие над точной наукой учёта дензнаков, которой она всю свою жизнь, молодость и красоту отдала!

Я понимаю, конечно, что товарищи коммуняки и все прочие, скурившие букварь за углом школы, все старшие поколения, жившие под гнётом укро, пардон, совпропаганды, посчитают такое определение чрезмерно эмоциональным - ну, ошибался, в чём-то где-то, но вот чтобы так сразу? - "Долбо____б!" - ну это как-то неудобно! Бородища, опять же!

Выдающийся историк экономических учений Марк Блауг, книжку которого "Экономическая мысль в ретроспективе" обязательна к вдумчивому изучению любым, кто хочет вякнуть за экономику хоть что-то путное,  сказал более приличными словами, но по сути - то же самое, что и староста-бухгалтер.

Слово товарищу Блаугу, тоже Марку: ""Капитал" был написан с целью доказать главный тезис Манифеста - тезис о том, что эксплуатация труда капиталом лежит в природе капитализма, т.е. изменение status quo эволюционным путем невозможно. Для этого необходимо доказать, что вся прибыль порождается живым трудом, а капитал при этом играет пассивную роль и не порождает прибавочного продукта. Поэтому им и выделяется фонд заработной платы, (переменный капитал) и путем нехитрого жонглирования понятиями доказывается возрастание переменного капитала в процессе производства». Получается явная нелепица, а именно: получается, что Маркс утверждает, будто каждый рабочий производит неизменный по величине прибавочный продукт, где бы он не работал, на производстве ли пластиковой посуды или на сталелитейном заводе. Норму прибавочной стоимости невозможно наблюдать на рынке. Конечно, нет ничего плохого в том, что некая теория включает в себя ненаблюдаемые переменные – тому свидетельством может быть Я (ego) в психологии или понятие «полезности» в неоклассической экономической теории. Но величины s и v – не просто ненаблюдаемые переменные; они не проявляют себя и в экономическом поведении. Ни один экономический агент не проявляет реакции в ответ на изменения в норме прибавочной стоимости: рабочие заинтересованы в максимизации своей реальной заработной платы, а капиталисты руководствуются своей нормой прибыли» (Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. - М.: Дело, 1993. - С. 216.).

Выделенное курсивом прочитайте исчо раз: "...получается, что Маркс утверждает, будто каждый рабочий производит неизменный по величине прибавочный продукт, где бы он не работал, на производстве ли пластиковой посуды или на сталелитейном заводе". 

Продолжим: "«… мы были свидетелями того, как Маркс допускал логические ошибки, искажал факты, делал необоснованные выводы из исторических данных и едва ли не умышленно закрывал глаза на слабые места в своём исследовании. Объяснение этим фактам состоит в том, что он просто поставил перед собой неразрешимую задачу. Лейтмотив марксистской политической экономии составляет теория прибавочной стоимости. В трёх томах «Капитала» нет ничего такого, что заставило бы нас поверить, будто любой рабочий с одной и той же квалификацией создаёт одинаковую сумму прибавочной стоимости, независимо от того с каким оборудованием он работает и какого рода продукцию он производит. В любом случае дело сводится к утверждению о делении рабочего дня на две части, из которых одна оплачивается, а другая – нет. Но мы не можем видеть это разделение. Всё, что мы наблюдаем – это ставки номинальной заработной платы и денежные цены на производимые товары и услуги… Уловка, которая делает марксистскую политическую экономию столь привлекательной, если воспринимать её некритически, заключается в применении двухэтажного доказательства: сейчас вы это видите, а сейчас – нет. Есть первый этаж здания, а именно видимый мир цен, ставок заработной платы и нормы прибыли, и есть подвальный этаж этого здания – ненаблюдаемый мир трудовой и прибавочной стоимости… Приём, которым пользуется Маркс, направлен на то, чтобы переместить подвальный этаж на первый, а первый на второй, искусно намекая на то, что в определённом смысле первый этаж более реален, чем второй, и что подлинный критерий науки – это под покровом видимой мотивации рабочих и капиталистов на втором этаже пробиться к «сущности» дела на первом этаже. Это не что иное, как искусное жонглёрство, посредством которого было одурачено не одно поколение читателей… Если мы отказываемся от упомянутого…, что остаётся тогда от марксисткой политической экономии? Всё, что останется, по-моему, это «образ» или представление экономики как панорамы «величественных движущих сил», относящихся к долговременной эволюции экономических систем, - именно это и ещё тьма бессвязных, но, тем не менее, замечательных примеров проникновения в природу технического прогресса, экономических циклов и феномена безработицы. Что же качается теории социализма, нам придётся её искать где-либо в другом месте. «Я не марксист», - высказался однажды Маркс. Если бы это было правдой!».

Марк Блауг - не блогер. Он академический учёный. Но я уверен, что за рюмкой чая, он развил и углубил тезис Аделаиды Рашидовны, используя всё богатство абсценной лексики голландского языка.

А теперь от себя.

Маркс не был идиотом и маразматиком. Он как мог старательно выполнял поставленную перед ним его работодателями и благодетелями - английскими лордами - почти невыполнимую задачу:подвести наукообразный фундамент под расчеловечивание того слоя людей, от которых зависит всё и везде - предпринимателей. Или, как говорил генерал Иволгин, "Как всегда не хватает чуткого руководства". Нидерланды - это яркий пример страны, у которой не было ничего, даже суши, кроме предпринимательской жилки и жгучего желания жить, и которая достигла громадных успехов в борьбе за эту самую Жизнь. Напомню, что товарооборот между Россией и Нидерландами составляет более 80 млрд. баксов. Сколько там тюльпанов и роз на Восьмое марта?

Маркс смог запудрить мозги тогдашнему зомби-инфантилиату. Не пролетариату, ибо настоящий рабочий класс не принял красноигиловской заразы. Тот фантастический саботаж и диверсии на предприятиях, который начался с приходом красных, нельзя было осуществить  только силами немногочисленных инженеров, многие из которых как раз и заразились краснухой головного мозга, тут было активное участие простых работяг, быстро смекнувших, какое огромное счастье всему трудовому народу несут эти картавые бабуины. Психическую атаку совершили вовсе не белые, а простые работяги-ижевцы. Самыми стойкими частями у белых были те, что состояли из бывших красноармейцев! 

Но тут важно помнить бессмертное пушкинское "Ах, обмануть меня несложно! Я сам обманываться рад!". В мечте об Вечной Халяве зомби-инфантилиат вообще отключает мозг. Ему до одного места, что там говорил и писал Маркс, им можно подсунуть кого угодно, хоть Иисуса, хоть Магомета, хоть Будду, хоть Ктулху, понадёргать нужных цитат, и вуаля! Главное - пообещать панувати в Чистом Сиянии Вечной Халявы! Просто в XIX веке - в эпоху карго-культа науки и просвещения - нужно было человеконенавистническую идеологию облечь в минимально наукоподобное тряпьё. Для солидности.

Поэтому бороться нужно не только с марксизмом, но самое главное - бороться нужно с носителями вируса зомби-инфантилизма. Обильными п____ми и Матерью-сырой-землёй.

Отсюда