Реплика: самая страшная тайна марксизма

Экономическая теория: прогнозы и реальность

"Русские обладают исключительной способностью к усвоению западных идей. Но... то, что на Западе было научной теорией, подлежащей критике, гипотезой или во всяком случае истиной относительной, частичной, не претендующей на всеобщность, у русских интеллигентов превращалось в догматику, во что-то вроде религиозного откровения", - писал Н. А. Бердяев в работе "Истоки и смысл русского коммунизма". Сегодня это "религиозное откровение" утратило былую магию. Так стоит ли вновь возвращаться к Марксу? Видимо, стоит, хотя бы для того, чтобы трезво и беспристрастно посмотреть на Марксову теорию с позиций нашего времени, совсем не похожего на тот капитализм, исследуя который он делал свои далеко идущие выводы, ставшие для его последователей непререкаемой истиной. Предлагаемая статья - лишь очередная попытка рассмотреть основные аспекты экономической теории Маркса и ответить на вопрос: каково ее место в истории развития мировой экономико-теоретической мысли?
 

В СССР марксизм преподносился обществу как официальная идеология - единственно верное философское и экономическое учение. "Капитал" Маркса студенты экономических факультетов "долбили" все пять лет обучения. Иного теоретического "пропитания" было не дано. Марксизм неуклонно превращался в собрание догматических постулатов. Но они все менее вязались с действительностью - и с реальным капитализмом (его неизбежный крах предвещала теория), и с реальным социализмом, который в силу своих преимуществ должен был этот капитализм заменить. Я храню все три тома "Капитала" как реликвию: они сплошь испещрены моими пометками и подчеркиваниями, сделанными в разное время. Вначале я их делала в ходе более глубокого освоения Марксовой теории. Но чем более осознавала, что многие положения этой теории ошибочны или устарели, не отвечают реальности, тем усиленнее искала спасительные цитаты из того же "Капитала", говорившие о "контртенденциях" (а о них, к счастью, Маркс не забывал). Иначе говоря - о том, что Маркс собирался написать, но не успел, хотел, но не сделал и т. д. и т. п. С оковами марксизма мы в 60-е годы ушедшего века пытались справляться путем их расшатывания, но не сбрасывания.

Что же оказалось несоответствующим в концепции Маркса реальному развитию капитализма в ХХ веке?

Начнем с азов - с теории стоимости, прибавочной стоимости и эксплуатации рабочего класса, то есть основы основ Марксовой теории.

Итак, стоимость всех товаров создается трудом, представляя собой кристаллизацию абстрактного человеческого труда. Выражается стоимость в ценах товаров и определяет условия обмена. Но как увязать эту категорию с истинными процессами ценообразования, которые в живой действительности такой непосредственной связи не обнаруживают? Ведь цены отнюдь не определяются лишь трудовыми затратами. Реальной категорией здесь выступает цена производства: сумма издержек плюс средняя прибыль. Поэтому Маркс строит целую систему "переходных процессов", призванных логически показать, как стоимость трансформируется в цену производства.

Логически вроде бы все получалось складно. Однако, когда дело доходило до количественной стороны дела, когда надо было доказать равенство суммы стоимости сумме цены производства, равенства не получалось. Математика явно опровергала теорию. Вот почему вокруг этого вопроса (а он важен для доказательства состоятельности самих основ трудовой теории стоимости) велись такие нескончаемые споры. Последняя их вспышка вокруг "проблемы трансформации" относится к 70-м годам ХХ века и была вызвана появлением книги известного английского экономиста П. Сраффы "Производство товаров посредством товаров". Многие молодые марксисты или радикально настроенные экономисты Запада объявили, что "проблема трансформации" решена Сраффой и, следовательно, теория стоимости получила убедительное доказательство. Однако более тщательный анализ теории Сраффы (который, естествен но, мы здесь опускаем) ничего общего с Марксовой теорией не имеет и является скорее развитием теории Д. Рикардо, но не Маркса. Так закончилась одна из последних интеллектуальных битв вокруг трудовой теории стоимости.

Но теория стоимости была не просто теорией, призванной обосновать внутренние закономерности ценообразования и обмена. Она доказывала, что стоимость товаров, создаваемая трудом рабочих (и именно только в сфере материального производства, поскольку только там труд является производи тельным), присваивается собственником средств производства (капитала). Он отдает их создателям лишь часть этой стоимости в виде зарплаты в соответствии со стоимостью рабочей силы. Это считалось одним из величайших открытий Маркса, отделившего стоимость рабочей силы, которая определяет зарплату, от способности рабочего, трудясь, создавать гораздо большую стоимость - вот откуда у собственника оставался вполне "законный" излишек, так называемая прибавочная стоимость. Ее-то Маркс и рассматривал как результат эксплуатации рабочего класса. Именно поэтому пролетариат был призван ниспровергнуть "несправедливый" строй, избавиться от капиталистов, "социализировать" прибавочную стоимость. В сущность "социализации" Маркс не вдавался - главное обосновать лозунг: "Кто был ничем, тот станет всем!".

Теория прибавочной стоимости предполагала два обязательных условия. Первое. Стоимость рабочей силы складывается из суммы жизненно необходимых средств существования и из воспроизводства рабочей силы (правда, допускался некий неопределенный "исторический элемент"). И второе условие. Капитал, то есть средства производства, с помощью которых и создается стоимость, никаких усилий у собственника не вызывает. Капитал является как бы даровой основой производства, а потому ни морального, ни объективного оправдания на присвоение части созданной стоимости собственник не имеет.

Чрезмерная упрощенность этой теоретической конструкции у непредвзятого читателя сразу же должна вызвать вопросы. А разве собственник средств производства (за исключением чистых рантье) не выполняет никаких производительных функций? В том-то и дело, что выполняет. Эти функции крупнейший экономист рубежа XIX и ХХ столетий Й. Шумпетер объединил одним термином - предпринимательство. Оно включает в себя организацию производства, внедрение нововведений, постоянное революционизирование техники и технологии производственного процесса и конечно же постоянное вложение части присвоенной прибавочной стоимости в производство для его расширения и накопления капитала. Так что, как оказывается, пресловутый "капиталист" или представляющие его менеджеры тоже имеют "законное" право на прибавочную стоимость.

Не выдержала испытания временем и теория стоимости рабочей силы - в том виде, как ее определил Маркс. Он связал эту теорию с "законом относительного и абсолютного обнищания рабочего класса", означающим рост нищеты, безработицы и страданий трудящихся в ходе накопления капитала. Однако в реальной жизни развитие капитализма пошло по иному пути (об этом "законе" мы поговорим ниже). Сначала профсоюзы, а затем и государство (с его системой социального законодательства) постепенно изменили положение рабочего класса на производстве и способствовали росту его благосостояния. Если же говорить о дне сегодняшнем, то изменился и сам рабочий класс, а точнее, наемный работник. Ныне все большую роль играют те "беловоротничковые" работники, которые сами становятся собственниками особого капитала - интеллектуального, или "человеческого", капитала, не говоря уже о том, что акционерная форма собственности позволила стать "капиталистами" многим представителям этого "эксплуатируемого класса". В современном капитализме все отношения найма и распределения созданной стоимости перешли в область партнерских контрактных отношений, определяемых скорее юридическими нормами и правилами рыночного торга, нежели законами эксплуатации. Таким образом, теория стоимости и эксплуатации давно принадлежит прошлому.

Как писал один из российских исследователей, "можно предположить, что понятию эксплуатации предстоит жить в двух контекстах. Во-первых, в рафинированных штудиях на стыке этики и экономики. Во-вторых, в политической риторике, которой нет дела до точного смысла используемых слов, лишь бы они обладали достаточным эмоциональным зарядом... Однако вопрос о Марксовой теории эксплуатации можно при этом считать уже закрытым" (Р. Капелюшников).

Что ж, с этим можно согласиться.

Свои прогнозы относительно неизбежного краха капитализма как экономической системы Маркс строил на основе трех генеральных тенденций, или законов. Назовем их.

Закон преимущественного роста производства средств производства (первого подразделения общественного производства) по сравнению с производством предметов потребления (второго подразделения общественного производства).

Закон абсолютного и относительного обнищания рабочего класса.

И, наконец, тенденция нормы прибыли к понижению.

Все названные законы (или тенденции) в теории Маркса взаимосвязаны и взаимообусловлены. Поэтому отрицание одного из них неизбежно влечет за собой неправомерность другого, а следовательно, и конструкции в целом.

Закон преимущественного роста производства средств производства Маркс выводил на основе своих знаменитых схем простого и расширенного воспроизводства. Разделив весь общественный продукт в его натуральной форме на два вышеупомянутых подразделения и выделив основные элементы стоимости продукции в каждом из них, он показал, какие стоимостные и натуральные взаимосвязи и пропорции складываются между ними в процессе простого (когда вся прибавочная стоимость потребляется) и расширенного воспроизводства (когда часть или вся прибавочная стоимость капитализируется, то есть превращает ся в дополнительный капитал, накопляется). В принципе, то был важный методологический прием, до сих пор высоко ценимый и в современной экономической мысли. И тогда получалось: расширенное воспроизводство, или экономический рост, определяется увеличением производства средств производства сверх того, что необходимо для возобновления капитальных затрат в обоих подразделениях. Этот излишек - материальная основа для новых инвестиций, повышающих капиталовооруженность труда, что в свою очередь становится основой роста его производительности...

Отсюда-то и вытекал закон преимущественного роста средств производства как непреложный закон экономического развития, как оборотная сторона технического прогресса, как условие роста производительности труда. (Кстати, этот закон оправдывал производство ради производства, что и было положено в свое время в основу планирования народного хозяйства в СССР. Он означал, что все больше средств направлялось в производство сырья, машин, оборудования и все меньшая их доля шла в отрасли, производящие предметы потребления.)

Закон преимущественного роста средств производства исходит из того, что технический прогресс носит капиталоемкий характер, то есть с его ростом увеличивается и объем капитальных затрат на единицу продукции (капиталоемкость). На деле же технический прогресс, как оказалось, может снижать капиталоемкость продукции. Именно такой (капиталосберегающий) технический прогресс стал преобладаю щим в развитых странах начиная примерно с 20-х годов прошлого столетия.

Экономия капитальных затрат и быстрый рост зарплаты (а следовательно, и потребления) кардиналь но изменили пропорции экономического роста, в результате чего и средства производства (группа А), и предметы потребления (группа Б) стали расти практически параллельно. Многие статистические исследования подкрепляют эти выводы. По расчетам американского экономиста А. Бэрнса, в США в период 1870-1929 годов группа А действительно росла быстрее группы Б. Но начиная с 30-х годов ХХ века положение стало иным: за 1929-1947 годы первая выросла на 87, а вторая - на 85 процентов. Такая же тенденция сохранилась и в послевоенный период.

Что означал упомянутый закон для общей социальной конструкции марксистской теории? Ведь не техническая же сторона проблемы его интересовала!

Конечно, нет. Маркс считал, что вместе с относительным ростом первого подразделения меняется техническое строение капитала - отношение средств производства к величине требуемой рабочей силы. Иначе говоря, с расширением производства спрос на рабочую силу сокращается. "Он понижается относительно, по сравнению с величиной всего капитала, понижается в прогрессии, ускоряющейся с возрастанием этой величины, - писал Маркс. - Хотя с возрастанием всего капитала увеличивается и его переменная часть, то есть вбираемая им в себя рабочая сила, но увеличивается в постоянно убывающей пропорции... Капиталистическое накопление постоянно производит, и при том пропорционально своей энергии и своим размерам, относительно избыточное, то есть избыточное по сравнению со средней потребностью капитала в самовозрастании, а потому излишнее или добавочное рабочее население" ("Капитал", т. 1, стр. 636).

Это "добавочное рабочее население" (а попросту - безработных) Маркс называл "резервной армией труда", которая, во-первых, обеспечивает возможность циклического развития капиталистического производства, развития через кризисы и подъемы (нужная рабочая сила всегда под рукой!), а во-вторых, определяет тенденцию к обнищанию рабочего класса. Именно существование "резервной армии" труда позволяет удерживать рост заработной платы, не позволяя поглотить всю прибавочную стоимость или хотя бы часть ее. Ряды этой армии постоянно пополняются выталкиваемым из производства излишком рабочих именно потому, что растет объем применяемого капитала, идущего на механизацию и автоматизацию. Мелкие товаропроизводители, особенно в сельском хозяйстве, разоряются. Правда, часть из них вновь втягивается в производство из-за его постоянного расширения. Но так как это расширение происходит неравномерно, проходя через фазы кризисов и подъемов, то наличие "резервной армии" оказывается оборотной стороной циклического развития капитализма. Зависимость между ростом функционирующего капитала и увеличением безработицы, обрекающей часть трудоспособного населения на жестокие лишения и оказывающей давление на заработную плату активной армии труда, Маркс считал "всеобщим законом капиталистического накопления".

Все здесь верно, но... в основном для XIX столетия. Тогда шла быстрая индустриализация народного хозяйства, превращающая страны из аграрно-индустриальных в промышленно развитые государства. Правда, следует признать, что и сегодня проблема безработицы остается важнейшей социальной проблемой капиталистической, вообще рыночной экономики. Однако ее причины стали намного сложнее, а положение безработных, как и положение самого рабочего класса, изменилось кардинальным образом.

С более быстрым ростом капитала по сравнению с применяемой рабочей силой Маркс связывал и третью тенденцию, ведущую к подрыву капиталистического производства как бы изнутри, - тенденцию нормы прибыли к понижению. Абсолютная величина прибыли, в которой воплощается прибавочная стоимость, хоть и растет, но растет медленнее, чем увеличивается объем капитала. Происходит это из-за относительного сокращения рабочей силы, создающей эту прибавочную стоимость. А потому отношение прибыли к капиталу (норма прибыли) в долгосрочной перспективе должно падать. Следует признать, что сам Маркс ощущал, что в этом вопросе у него не все сходится. Такое падение предполагает по крайней мере неизменным соотношение прибавочной стоимости и той части стоимости, которая идет на оплату рабочей силы. А это противоречит "закону" относительного обнищания рабочего класса - ведь тогда получается, что и доля заработной платы во вновь созданной стоимости (в национальном доходе) должна оставаться неизменной.

Марксова тенденция нормы прибыли к понижению не учитывает влияния многих других сторон: и характера технического прогресса, и роста производительности труда, и экономии капитала, что способно оказывать на нее противоположное влияние. Не случайно Маркс посвящает целую главу противодействующим факторам, в которой можно найти много интересных соображений по этой проблеме. И тем не менее эта тенденция (или закон, породивший массу головоломных проблем для его последователей, пытавшихся обнаружить и подтвердить его наличие статистически) - важная составляющая общей конструкции, предрекавшей неизбежность краха капитализма.

Но мы были бы несправедливы по отношению к Марксовой теории, показав исторически преходящий характер лишь трех выше названных законов (или тенденций). На самом деле наиболее важной и исторически устойчивой оказалась совсем другая тенденция, которая имела и имеет решающее значение для современного капитализма, - тенденция к концентрации и централизации капитала. Она возникает под натиском конкуренции, причем на основе не только превращения в капитал прибавочной стоимости, но и сбережений самых широких слоев населения. Именно эта тенденция привела к появлению акционерного капитала и первых корпораций; Маркс их заметил, но, конечно, еще не мог предвидеть всех последствий столь нового для развития капитализма явления. Акционерная форма капитала чрезвычайно раздвинула масштабы накопления, и тогда стали возможными новые грандиозные технические проекты; и транснациональные корпорации (ТНК), обеспечивающие проникновение капитала во все уголки земного шара, выросли на той же почве.

Но обнаружив эту тенденцию, Маркс сделал из нее свой самый ошибочный прогноз. Он писал со свойственным ему пафосом: "Вместе с уменьшающимся числом магнатов капитала, которые узурпируют и монополизируют все выгоды этого процесса превращения, возрастает масса нищеты, угнетения, рабства, вырождения, эксплуатации, но вместе с тем и возмущения рабочего класса, который обучается, объединяется и организуется механизмом самого процесса капиталистического производства. Монополия капитала становится оковами того способа производства, который вырос при ней и над ней. Централизация средств производства и обобществление труда достигают такого пункта, когда они становятся несовместимыми с их капиталистической оболочкой. Она взрывается. Бьет час капиталистической частной собственности. Экспроприаторов экспроприируют" ("Капитал", т. 1, стр. 766).

Подобного апокалипсиса ни в одной развитой стране капитализма не произошло. Ошибочность прогнозов Маркса имела в своей основе еще одно важное упущение: в его теории не нашлось места анализу одного, но крайне существенного для дальнейшего развития капитализма института - государства, которое в ходе развития капитализма начинало играть все более активную роль социального и экономического стабилизатора экономики.

Социально-экономическую систему современных развитых стран, многие из которых уже вступили в постиндустриальную стадию своего развития, как и в XIX столетии, по традиции называют "капитализмом", поскольку главная ее черта та же - динамичность, основанная на превращении прибыли в капитал, на непрерывном накоплении богатства и расширении производства и потребления. Однако в ходе исторического развития капитализм изменился до неузнаваемости. Экономика развитых стран превратилась, по сути дела, в смешанную систему, в ней сплелись воедино динамизм рыночного хозяйства и социальная ориентация, носителем которой выступают государство и другие общественные институты. Правда, для этого надо было пережить беды и отчаяние глубочайшей депрессии 30-х годов, затем две мировые войны, в результате чего сформировался целостный механизм государственного вмешательства. Именно он в немалой степени способствовал спасению капитализма от тех революционных потрясений, которые предрекал Маркс.

Масштабы непосредственной вовлеченности государства в хозяйственную жизнь разных стран различны (см. "Наука и жизнь" № 10, 2001 г.). Более того, приоритеты и механизмы государственного вмешательства сегодня меняют и появление новых технологий, особенно информационных, и расширение масштабов интернационализации, а ныне - и глобализации экономики. Но основные функции государства в рыночной системе сохраняются неизменными, они и делают эту систему цивилизованной, отвечающей интересам общества в целом, а не отдельных его классов или групп. (Хотя и здесь происходят нарушения этого принципа, и здесь нередко с помощью государства отдельные группы - в том числе государственная бюрократия - извлекают так называемую "политическую ренту", попросту говоря, незаконные доходы. Но этому есть свои противовесы, которые общество стремится укрепить.)

Функции эти разнообразны, но главными из них, выделяемыми всеми исследователями "Экономики общественного сектора" (Public Economics), обеспечиваемыми именно государством, можно назвать следующие:

1. Правовая основа рыночной экономики, защищающая права собственности, предпринимательства и всякого рода договорные отношения, в том числе - отношения между наемными работника ми и нанимателями.

2. Компенсация так называемых "провалов рынка". Иначе говоря, непосредственная деятельность государственных органов в тех сферах, где рынок не работает по причине низкой прибыльности или полной бесприбыльности (например, экология, производство "общественных благ", начиная с содержания армии и кончая образованием, медициной - в тех масштабах, в каких она предоставляется государством, водоснабжением и канализацией).

3. Социальная функция, основанная на перераспределении национального дохода и преследую щая своей целью обеспечить всех членов общества минимально необходимыми средствами для существования. (Кстати, проведение многочисленных программ, связанных с этой функцией, поглощает почти половину всех бюджетных расходов развитых стран.)

4. Следует выделить функцию макроэкономического регулирования, осуществляемую с помощью бюджетных и денежно-кредитных механизмов. Ее цель - наладить стабильное развитие страны без инфляции, кризисных спадов производства и при таких темпах роста, которые бы вели к возможно более низкому уровню безработицы.

5. Поддержание общих условий долговременного роста экономики своей страны. Здесь использовались самые разнообразные методы: и прямое участие государства в создании производственных мощностей, и национализация, и даже планирование. Правда, такое было характерно для европейских стран в послевоенный период восстановления экономики. Сегодня главным, стратегическим направлением деятельности государства по осуществлению этой функции являются расходы, вложенные в "человеческий капитал", - на образование, на поддержку научных исследований и разработок... В условиях глобализации огромное значение приобретает поддержка "своих" транснациональных корпораций, проникающих во все уголки мира.

Современное государство - органическая составная часть экономической системы, оно способно оказывать огромное воздействие на жизнь всего общества. В то же время использование таких рычагов, как бюджет, банковская система, государственное предпринимательство, подконтрольно парламенту, ограничено юридическими рамками, законами, договорными отношениями. Это ставит определенный барьер для произвольного манипулирования административной мощью государства со стороны правительства, чиновников и различных лоббистских групп.

После всего сказанного, казалось бы, следует вывод (если использовать название одного кинофильма): "Следствие закончено - забудьте". Мы любим творить себе кумиров и поклоняться идолам, а затем так же истово их ниспровергать. Теперь марксизм как официальная идеология, как "единственно верное" экономическое учение окончательно развенчан. Даже критические статьи о марксизме, столь широко публиковавшиеся и жадно читавшиеся в начале 90-х годов, ушли в прошлое. Что ж, Маркса со всем его учением следует вычеркнуть из истории навсегда?

Время - лучший оценщик того, кто чего стоит и в какую классификационную клеточку истории следует поместить ту или иную историческую личность. Как известно, нет пророка в своем отечестве. Поэтому, оценивая Марксово наследие в области экономической теории, небезынтересно обратиться к современной экономической мысли Запада. Поскольку в западной экономической мысли, несмотря на все "революции", которые она переживала, все же сохранялась историческая преемственность, и стоит посмотреть, какое место отводит она Марксу. Я не буду ссылаться на экономистов или социологов леворадикального толка, для которых в марксизме главным был и остается его критический революционный запал. Но как относится к Марксу экономический истэблишмент, который трудно заподозрить в предвзятости? И вот ответ.

Первое. Ни один учебник истории экономической мысли не исключает из нее учение Маркса. В то время как в нашей стране Маркса то превозносили, то ниспровергали, западная экономическая мысль давно признала его заслуги как величайшего ученого своего времени и прежде всего как наследника и завершителя классической традиции в развитии политической экономии, наиболее видными представителями которой были английские экономисты А. Смит (1723-1790) и Д. Рикардо (1772-1823). Здесь уместно привести высказывание уже упоминавшегося Й. Шумпетера, который признан одним из самых глубоких исследователей творчества Маркса: "Настоящее понимание его экономической теории начинается с признания того, что как теоретик он был учеником Рикардо... Он всегда пользовался рикардианским инструментарием, а каждая теоретическая проблема выступала у него либо в форме трудностей, с которыми он столкнулся при глубоком изучении работ Рикардо, либо в виде тех, требующих дальнейшей разработки положений, которые он оттуда тщательно отобрал".

Такое представление о Марксовой экономической теории признано и в новом учебнике по истории экономических учений, изданном в 2000 году коллективом авторов Высшей школы экономики (Россия). "Свою теорию он рассматривал как альтернативу классической школе, однако в исторической ретроспективе именно марксизм оказался наиболее последовательным хранителем ее интеллектуальной традиции в ХХ в." ("История экономических учений"). Благодаря такой трактовке теория Маркса находит свое "законное" место в потоке истории, не требуя при этом никаких натяжек и привязок к современности, ни чрезмерного восхваления, ни ненужных проклятий - все ее особенности исторически обусловлены, как и у прочих авторов, теории которых он развивал и продолжал.

Второе. Ограничиться признанием рикардианского характера теории Маркса есть все-таки принижение масштабности его научного вклада. Никто из современников Маркса не дал столь исчерпывающего анализа развития капитализма эпохи первоначального накопления, индустриализации и господства свободной конкуренции. Все три тома "Капитала" - не только теоретические изыски, но колоссальный массив реальных фактов и событий, почерпнутых из свидетельств его современников.

Исторический опыт показывает: этот первоначальный период является самым опасным в развитии капитализма. Так было, когда речь шла о пройденном этапе в развитии стран Запада, но так есть и сегодня, когда любая страна встает на рельсы капиталистического развития. Именно этот этап сопровождается ростом неравенства доходов, классовыми конфликтами, обострением борьбы вокруг земельных отношений. Его-то и отразил Маркс в своем анализе. "Марксова картина мира не беспочвенна и не бессмыслен на, - пишет наш известный экономист Е. Т. Гайдар. - Маркс принял за долгосрочную, универсальную тенденцию то, что оказалось детской болезнью капиталистического развития, хотя болезнью опасной, чреватой серьезными осложнениями" ("Аномалии экономического роста").

Действительно, названный отрезок богат экономическими и социальными кризисами, революциями, насильственной ломкой сложившихся институтов. Но правящим кругам Запада удалось сравнительно благополучно провести свой корабль сквозь бури и подводные камни этого периода. Капитализм, сумев оседлать технический прогресс, привел к колоссальному накоплению общественного богатства, на базе которого удалось существенно поднять материальное благосостояние и рабочего класса, который предпочел экономическую борьбу тем революционным потрясениям, к которым его звал марксизм. Но этого "хэппи энда" Маркс уже не увидел.

И, наконец, третье. Экономические пророчества Маркса относительно краха капитализма не сбылись, но есть другие аспекты его общетеоретической системы, которые продолжают вызывать признание и даже восхищение. (Я их в этой статье не касаюсь, это особая тема.) Речь идет о его попытке грандиозного синтеза экономического и социального аспектов развития человеческой истории, о его идее стадийного (формационного) характера этого развития, которая остается плодотворной и сегодня, хотя коренным образом меняются представления об этих стадиях и их движущих силах. Вот что, к примеру, пишет об этом крупнейший историк экономической мысли М. Блауг в работе "Экономическая мысль в ретроспективе":

"ХХ столетие стало свидетелем энергичного бунта, направленного против грандиозных философских систем, таких как марксизм, которые пытаются объяснить общество во всех его аспектах. Мы живем в век специализации в области социальных наук в не меньшей степени, чем в области технологии. Но это и есть основание, чтобы изучать Маркса. Что бы ни думали о конечной обоснованности марксизма, надо иметь слабые умственные способности, чтобы не увлечься героической попыткой Маркса дать обобщенное и систематизированное толкование "законов движения" капитализма".

Наиболее "увлеченным" этой попыткой Маркса был, кстати говоря, Й. Шумпетер. Он, в частности, отмечал:

"Через все, что есть ошибочного или даже ненаучного в его анализе, проходит одна фундаментальная идея, в которой нет ничего ошибочного или ненаучного; идея теории, построенной... на развитии экономического процесса как такового, движимого собственной энергией... Вот почему автор столь многих неверных концепций оказался в то же время первым, кто представил себе то, что до сих пор все еще остается экономической теорией будущего, для которой мы медленно и упорно копим строительный материал, статистические факты и функциональные уравнения".

*

Так стоит ли перечитывать Маркса? Конечно, стоит, как стоит перечитывать любого другого мыслителя, оставившего заметный след в истории развития человеческого знания. Но только не для того, чтобы творить себе нового революционного кумира, знающего, как и зачем следует, по его словам, "перевернуть мир".