Роль Пакистана в Большом евразийском партнерстве России

Краткое содержание. Способность к взаимодействию является одним из ключевых трендов 21-го века, который Россия всецело реализует в рамках концепции Большого евразийского партнерства. Эти усилия направлены на то, чтобы противостоять хаотическим процессам, протекающим на фоне длительного системного перехода от однополярности к многополярности. Стратегическая задача инициативы Большого Евразийского партнерства – интеграция с рядом стран бывшего Советского Союза посредством Евразийского экономического союза (ЕАЭС), а затем и установление более тесного сотрудничества с другими регионами Евразии для получения преимуществ от набирающей обороты торговли между Европой и Азией. В ходе второго форума инициативы «Один пояс – один путь» в апреле 2019 г. президент Путин заявил, что возглавляемый Китаем проект импонирует идее России по созданию Большого Евразийского партнерства и что пять государств – членов ЕАЭС единодушно поддержали идею расширения сотрудничества с проектом «Экономического пояса Шелкового пути». Из этого следует, что данная интенсификация взаимодействия между ЕАЭС и инициативой «Один пояс – один путь» будет способствовать усилению связей России с флагманским проектом Китая по китайско-пакистанскому экономическому коридору в Южной Азии, что обеспечит Пакистану важную роль в Большом Евразийском партнерстве. Интенсивно развивающиеся отношения между Россией и Пакистаном, а также миротворческие усилия, предпринятые двумя странами и другими заинтересованными сторонами в Афганистане в 2019 г., открывают перспективу будущего торгового коридора, который пройдет через граничащие государства и тем самым создаст новую «ось» интеграции в Евразии. Это стало бы важным шагом по сближению ЕАЭС и инициативы «Один пояс – один путь». Авторы приводят теоретические и практические основания жизнеспособности этого проекта и дают обоснования его потенциальной выгодности для всех сторон, а также выдвигают политические рекомендации по рассматриваемому вопросу.

Введение

Предложенное Россией Большое Евразийское партнерство (БЕП) должно стать важной составляющей её современной внешней политики. Президент В. Путин упростил это великое стратегическое видение как «формирующееся на основе Евразийского экономического союза (ЕАЭС) и китайской инициативы «Один пояс – один путь»(ОПОП)»  в статье, опубликованной перед саммитом АТЭС в ноябре 2017 года. Он добавил, что «это гибкий современный проект, открытый для других участников». Основываясь на этой концепции, российский лидер отметил в ходе второго форума «Один пояс – один путь»  в апреле 2019 года, что этот китайский проект «вписывается в идею России о создании большего Евразийского партнерства» и объявил, что «пять государств-членов ЕАЭС единогласно поддержали идею сопряжения развития ЕАЭС и китайского Экономического пояса Шелкового пути». Китайско-пакистанский экономический коридор (КПЭК) является одним из флагманских проектов ОПОП (как описал его пакистанский министр иностранных дел Куреши в ноябре 2019 года) с проектами на сумму $13 млрд, на январь 2020 года, из ожидаемого конечного общего объёма инвестиций в $60 млрд (крупнейшая китайская инвестиция ОПОП в инфраструктуру в мире). Это делает неизбежным, улучшение связей России с Пакистаном в целях исполнения видения Путиным объединения ЕАЭС и ОПОП для формирования Большого Евразийского партнерства.

Практически ничего не было написано о той роли, которую Пакистан готов сыграть в БЕП несмотря на то, что, являясь главным партнёром Китая по КПЭК, он становится чрезвычайно важным участником всего БЕП. Китайско-пакистанский экономический коридор – единственный, не проходящий через Малакку, надежный маршрут доступа Китая к ближайшему ближневосточному региону Индийского океана, богатому энергоресурсами и к быстрорастущей Африке, для которой Китай, по совокупности, недавно стал главным торговым партнером. Следует отметить, что на официальном сайте КПЭК правительства Пакистана говорится, что проект уже обеспечил «предоставление инвестиционных и льготных кредитов» по меньшей мере на $ 46 млрд, что свидетельствует о его экономическо-выгодной перспективе, которую России, безусловно, не стоит игнорировать. Центральное геополитическое положение южноазиатского государства, соединяющего регионы Западной, Центральной Азии, Китая и Индийского океана, делает его стратегическими воротами для всех этих регионов и обеспечивает партнёрство, которое Россия намеревается осуществить через концепцию БЕП. Своим исследованием мы хотим исправить недоразумение, по которому Пакистан и КПЭК не упоминаются в научной литературе по этой теме.

Исследование начинается с анализа Концепции внешней политики Российской Федерации на 2016 год, определившей основные направления развития отношений страны с другими государствами. Этот раздел будет посвящён разъяснению политики, лежащей в основе БЕП, а также обоснованию её связи с Пакистаном и КПЭК. Во второй части рассматривается ЕАЭС, который, как ожидается, образует основу Большого евразийского партнёрства. Далее мы рассмотрим российские планы межрегиональной интеграции в разрезе отношения этого к Пакистану. Исследование завершится несколькими политическими рекомендациями по содействию интеграции страны в эту сверх-континентальную структуру. Есть надежда, что это исследование окажется полезным и для других учёных, которые в конечном итоге будут использовать его для изучения возможностей дальнейшего улучшения российско-пакистанских отношений с учетом этой точки зрения.

Концепция внешней политики Российской Федерации на 2016 год

Практика российской внешней политики определяется концепцией Министерства иностранных дел, утвержденной президентом Путиным в конце 2016 года. Как понятно уже из названия этого документа, он содержит основные ориентиры, влияющие на внешнюю политику России, а значит, и на многие другие вопросы, связанные с международными отношениями в целом. Однако в этой статье будут приведены ссылки только на те из них, которые имеют отношение к теме исследования. Первая часть документа касается общих положений, которые сконцентрированы на необходимости «создать благоприятную внешнюю среду, которая позволила бы экономике России стабильно расти и становиться более конкурентоспособной» параллельно с «укреплением позиций Российской Федерации как центра влияния в современном мире». В совокупности можно понять, что одной из важнейших задач внешней политики России является расширение международного влияния государства с целью повышения его экономического роста. Актуальным представляется вопрос о том, что расширение российского влияния в Южной Азии может привести к тому, что Москва получит некоторые экономические выгоды от КПЭК.

На пути к достижению этой общей цели, будь то в Южной Азии или где-либо еще, стоят некоторые серьезные проблемы. В концептуальном документе рассматривается современная международная обстановка, характеризующаяся обострением напряженности, и выражается обеспокоенность в связи со всё более популярной тенденцией применения силы для урегулирования международных споров. Её авторы также считают, что «глобальная мощь и потенциал развития становятся децентрализованными и смещаются в сторону азиатско-тихоокеанского региона, подрывая глобальное экономическое и политическое доминирование традиционных западных держав». Это ведёт к новому этапу в международных отношениях, который, будучи многообещающим, также чреват многими рисками конфликтов, если будущие угрозы не будут должным образом регулироваться. Также отмечается, что тенденция к укреплению связей стимулирует региональные интеграционные процессы. Именно здесь Россия может играть особую роль, поскольку в ее концептуальном документе говорится, что внешняя политика страны «характеризуется последовательностью и преемственностью и отражает ту уникальную роль, которую Россия столетиями играла в качестве противовеса в международных делах и развитии мировой цивилизации». Исходя из этой позиции, можно сказать, что ЕАЭС в конечном итоге может выполнить эту роль, а БЕП со временем сделает еще один шаг вперёд, расширяясь на всю остальную Евразию.

В этой связи Россия считает главной целью своей внешней политики «формирование справедливого и устойчивого мирового порядка». Концептуальный документ предполагает, что Россия может сделать это, «расширив свои связи с партнерами в рамках Большой двадцатки, БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южно-Африканская Республика), ШОС (Шанхайская организация сотрудничества), РИК (Россия, Индия и Китай) наряду с другими организациями и диалоговыми площадками». Пакистан является одним из двух новых членов ШОС наряду с Индией, что делает его участником этой предлагаемой политики. Кроме того, Пакистан является главным партнером Китая по БРИК, а Китай является ведущим игроком во всех четырех вышеупомянутых структурах. Из этого следует, что улучшение взаимодействия с Пакистаном добавит еще один слой к стратегическому партнерству России с Китаем, особенно учитывая, что предложенное президентом Путиным партнёрство ЕАЭС и «Один пояс – один путь» (ОПОП) могло бы естественным образом рассматривать сотрудничество двух великих держав по совместным проектам в рамках КПЭК в качестве одной из его многочисленных целей.

Концепция внешней политики России направлена на улучшение экономического положения страны. Её авторы отмечают, что Россия «вносит свой вклад в повышение эффективности основ многосторонней торговой системы ВТО, способствует региональной экономической интеграции в соответствии со своими приоритетами», а также «создает благоприятные условия для расширения присутствия России на мировых рынках, прежде всего за счет диверсификации её экспорта, а именно за счёт увеличения объёмов несырьевого экспорта и расширения географии внешнеэкономических связей». Особое внимание следует обратить на ту часть, где говорится, что государство также «оказывает государственную поддержку российским организациям, стремящимся выйти на новые рынки и более прочно закрепиться на традиционных рынках, противодействуя дискриминации российских инвесторов и экспортеров». Имея в виду эти руководящие принципы, для России важно расширение экономического взаимодействия с Пакистаном.

КПЭК является одним из флагманских проектов ОПОП, и неучастие доселе в нём России является заметным недостатком в свете её стратегического партнерства с Китаем и предложения президента Путина о сопряжении ЕАЭС с ОПОП. Единственное объяснение заключается в том, что Россия откладывает это из уважения к точке зрения Индии, поскольку Нью-Дели яростно противостоит КПЭК, рассматриваемый им как проходящий через контролируемую Пакистаном территорию, которую считает собственной в своём максималистском подходе к кашмирскому конфликту. Тем не менее, можно утверждать, что Россия не должна жертвовать своими национальными экономическими интересами только для того, чтобы избежать прекращения отношений с одним из своих партнеров (Индией), учитывая, что ближайший партнёр (Китай), является главным инвестором проекта. Россия не сможет выполнить ранее упомянутые экономические задачи, если она не будет участвовать в том или ином качестве в КПЭК. Кроме того, она не может полностью преуспеть с планом концептуального для России документа «создать общее, открытое, равноправное экономическое партнерство и совместное пространство развития для членов АСЕАН, ШОС и ЕАЭС с целью обеспечения взаимодополняемости интеграционных процессов в азиатско-тихоокеанском регионе и Евразии», поскольку Пакистан является третьим по численности населения членом ШОС.

Евразийский Экономический Союз

БЕП не имеет практического статуса без ЕАЭС, как его основы, поэтому Россия должна сначала сосредоточиться на успешном выполнении своих региональных интеграционных планов через эту сравнительно небольшую структуру, а затем перейти к транс-региональной интеграции. В отличие от того, что утверждали некоторые критики, ЕАЭС создаётся не для повышения национального престижа или из ностальгии по прошлому советской эпохи. Его основная цель заключается в том, чтобы дать России возможность лучше конкурировать со странами азиатско-тихоокеанского региона, а также сотрудничать с ними на более равноправных условиях. Россия нуждается в их помощи для развития регионов Сибири и Дальнего Востока, которыми десятилетиями пренебрегали, и, не рассматривая их как нечто направленное на экономическое равновесие, не спешит их использовать. Эти ориентированные на Азию цели, лежащие в основе ЕАЭС, были подробно описаны в докладе Валдайского клуба за 2012 год под названием «навстречу Великому океану, или новая глобализация России». Доклад был выпущен, когда Россия всё еще создавала Таможенный союз со своими партнерами по ЕАЭС, поэтому он очень важен в ретроспективе.

Страны азиатско-тихоокеанского региона, а точнее страны северо-восточной Азии, не единственные, с которыми ЕАЭС стремится конкурировать и сотрудничать. Бывший госсекретарь по европейским делам в Португалии Бруно Масаеш написал в своей статье 2018 года под названием «суперконтинент Евразия» что Россия «теперь смотрит сразу в четырех направлениях, что заметно лучше по сравнению с двуглавым орлом её государственного герба. Традиционно российские элиты видели свою задачу в том, чтобы обеспечить постепенную, но полную интеграцию с более развитой Европой. Это видение теперь заменяется новым представлением о себе, как о центре и основе Евразийского суперконтинента. Россия может охватить все направления и обеспечить мост между Европой и Китаем с обеих сторон. Фактически, Москва также смотрит на юг, на Ближний Восток и на север, поскольку глобальное потепление превращает Арктику в главный торговый маршрут, связывающий Европу и Азию». Ближний Восток, однако, не единственный интерес России на юге, поскольку можно утверждать, что Пакистанский КПЭК гораздо важнее, когда речь идет о неэнергетической, коммерческой и экономической деятельности. Это еще один момент, который демонстрирует важность Пакистана в БЕП.

Тем не менее, будущая интеграция России с Пакистаном или любой другой страной за пределами бывшего Советского Союза будет затруднена без ЕАЭС, следовательно, эта структура имеет первостепенное значение в качестве основы супер-континентальных планов Москвы. Интересно, что большинство государств - членов ЕАЭС также входят в ШОС, о чём научный руководитель Центра комплексных европейских и международных исследований Тимофей Бордачев писал в 2018 году как о «фундаменте Большой Евразии». Пакистан и Индия были приглашены присоединиться к ШОС в 2015 году, и с тех пор организация получила больше экономического влияния, чем, как предполагалось первоначально, связанного только с безопасностью. Тем не менее, ЕАЭС является гораздо большим экономическим игроком, чем ШОС по самой своей природе. Однако, у этих двух структур есть много общего не только в участниках, но и в общих перспективах. По мнению члена экспертного совета при правительстве РФ Ярослава Лисоволика, в его статье 2015 года под названием «Евразийская модель модернизации России» на ЕАЭС сильно повлияли Евразийские теории. Он также считает, что она может достичь целей интеграции в мировую экономику, «евразийской интеграции в ближнем зарубежье», « открытого регионализма и приоритизации многосторонности», следуя «азиатской промышленной политике» и реализуя «европейские стабилизационные инструменты/опорные точки», а также более эффективно используя нефтегазовый сектор. По мнению Лисоволика, Евразийская интеграция «будет соответствовать усилиям Китая по налаживанию связей с Европой через проект Шёлкового пути». Примечательно, что он высказал это мнение за несколько лет до того, как российское правительство официально сделало это, что показывает, что его работа была действительно дальновидной в то время.

В целом упомянутые эксперты оценивают планы российской региональной интеграции как идущие по позитивной траектории. Это дает надежду на понимание того, что ЕАЭС будет успешно функционировать в качестве ядра БЕП. Это также российская структура, которая может извлечь наибольшую выгоду из этой генеральной стратегии, особенно когда речь заходит о перспективном достижении сотрудничества по КПЭК. Центральноазиатские государства, члены ЕАЭС, Казахстан и Киргизия могут получить новый рынок с более чем 200 миллионами потенциальных клиентов для своей продукции, что будет способствовать их усилиям по диверсификации экономики и позволит им более уверенно балансировать между Россией и Китаем, устраняя тем самым любые угрозы, которые кто-либо мог бы использовать для подрыва их суверенитета экономическими махинациями. Вместо защиты от угроз обе державы будут укреплять суверенитет, свой и своих партнеров, разгружая экономику для торговли с Пакистаном или даже просто через него вдоль по КПЭК к Индийскому океану и глобальному рынку за его пределами.

На институциональном уровне улучшение российско-пакистанских связей с КПЭК в качестве её центрального элемента также может приблизить ЕАЭС к Южно-Азиатской ассоциации регионального сотрудничества (СААРК). Несмотря на то, что эта группа в последние несколько лет более или менее умирала из-за разногласий между Пакистаном и Индией, она могла бы возродиться, если бы Россия непосредственно начала экономическое сотрудничество с Пакистаном, что в свою очередь могло бы привлечь внимание Индии и, возможно, побудить её к достижению прагматичного компромисса со своим соседом для обновления этого регионального интеграционного блока. В более широком масштабе Пакистан мог бы стать транс-региональным государством-шлюзом для дальнейшей интеграции ЕАЭС не только с СААРК, но и с ШОС и даже с Советом сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ), учитывая, что страны Персидского залива также инвестируют в КПЭК и могут воспользоваться своим портовым терминалом Гвадар для ведения торговли с Центральной Азией. Это ключевой момент, который отсутствует в научной литературе по данной теме, что объясняется либо недостаточной осведомленностью о транс-региональных интеграционных возможностях, предоставляемых КПЭК, либо чрезмерной тревогой об отношении Индии к участникам проекта. Тем не менее, по этой теме следует провести дальнейшие исследования.

Стратегия транс-региональной интеграции России

Захарий Пайкин, старший редактор журнала Global Brief и приглашенный научный сотрудник Лондонского института глобальной политики, задал тон для анализа планов транс-региональной интеграции России. Его статья от апреля 2019-го «Системы в системах: новая парадигма для Большой Евразии» начинается с обсуждения дилеммы Москвы, которую он характеризует следующим образом: «пока отношения с Западом остаются в упадке, у Москвы нет другого выбора, кроме как сделать стратегическое партнерство с Пекином основой своих планов по поддержанию статуса великой державы. Россия является лишь второстепенным участником в азиатской региональной системе, что ставит под серьёзное сомнение способность ЕАЭС, за вычетом Украины, самостоятельно стать главным полюсом на глобальном уровне. Но в то же время, неспособность наладить связи с Западом приведет к росту зависимости от Китая, тем самым подрывая саму цель, которую стремится достичь Россия — сохранение своего статуса независимой великой державы». Таким образом, идеальным решением является применение парадигмы Пайкина «системы внутри систем», которую он описывает как «концептуализацию отношений ЕС – Россия, как формирование региональной международной системы в рамках более широкой Большой Евразийской системы, действующей в соответствии со своими собственными принципами и инициирующей свой собственный отдельный двусторонний диалог по глобальным вопросам». Это позволит России лучше сбалансировать свои отношения с Китаем, учитывая планы президента Путина по интеграции ЕАЭС с ОПОП.

Пайкин ссылается в своей работе и на другого эксперта, который говорит о том, что «будущее мировой политики будет определяться взаимодействиями не между державами, а между блоками», а парадигму «системы внутри систем» можно рассматривать как «переосмысление Большого евразийского партнерства, призванного максимально увеличить число партнеров, с которыми Россия может развивать конструктивные отношения». Это очень полезная концепция, которая не рассматривает исключительно ЕС и Китай как единственные, имеющие принципиальное значение системы. Хотя Пакистан кем-то может быть описан, как входящим в китайскую систему, его огромный рыночный размер и геостратегическое местоположение могут изменить стратегическое положение, сделав его более независимым игроком в случае, если Россия добьётся успеха в укреплении экономических отношений с ним, что также принесет пользу всем государствам - членам ЕАЭС. Пакистан и, экстраполируя, блок СААРК, частью которого он является, - всего лишь один пример, так называемой, третьей системы, которая может кардинально изменить стратегический баланс и, таким образом, дать России больше возможностей для взаимодействия со всеми другими экономически значимыми игроками.

Лисоволик много писал о своих идеях о том, как Россия может расширить свой глобальный экономический и институциональный охват, поэтому стоит проанализировать некоторые из его наиболее актуальных работ. Первая из них - это его анализ 2017 года под названием «Переосмысление БРИКС: о концепциях БРИКС+ и БРИКС++». В статье предполагается, что «Россия в Евразийском экономическом союзе, Бразилия в МЕРКОСУР, Южная Африка в южноафриканском сообществе развития (САДК), Индия в южно-азиатской Ассоциации регионального сотрудничества (СААРК) и Китай в Шанхайской организации сотрудничества (ШОС)» образуют субъекты, интегрирующиеся друг с другом через БРИКС+, в то время как «эти страны или региональные блоки, заключившие соглашения с региональными блоками стран БРИКС», будут составлять БРИКС++. Пакистан является членом как СААРК, так и ШОС, что делает его вдвойне важным в этом контексте, хотя это и не указано в статье. Тем не менее, вывод заключается в том, что региональные интеграционные структуры, в которых находится каждый член БРИКС, могут объединиться через эту платформу для формирования супер-структуры БРИКС+, что косвенно предполагает, что Россия должна укрепить свои экономические связи с Пакистаном, чтобы максимально использовать эту идею.

В том же году Лисоволик опубликовал статью под названием «БРИКС Плюс: Новые технологии, новое видение экономической интеграции». В ней он написал, что цель БРИКС+ состоит в том, чтобы «создать сеть альянсов, которые были бы всеобъемлющими и представительными для всех основных регионов или континентов во всём развивающемся мире. В этом отношении парадигма БРИКС+ больше ориентирована на инклюзивность и разнообразие, чем на отбор крупнейших тяжеловесов. По своей природе присутствия во всех ключевых регионах и континентах развивающегося мира, БРИКС может выполнять уникальную роль всеобъемлющей платформы для экономического сотрудничества во всем мире. Соответственно, концепция БРИКС+ - это прежде всего другой подход к экономической интеграции и другая технология структурирования альянсов в глобальном масштабе». Другой важный отрывок из его статьи предполагает, что «БРИКС+, наверное, можно было бы назвать полу-глобализмом», поскольку он «представлял бы собой промежуточный слой координации и интеграции между институтами глобального уровня (ВТО) и сочетанием стран и региональных блоков». Эта ориентация на регионализм согласуется с тенденцией развития региональных интеграционных процессов, ранее описанной в Концепции внешней политики Российской Федерации 2016-го года, и демонстрирует стратегическую преемственность с официально провозглашенной политикой государства, доказывая, что для России вполне естественно воспользоваться возможностью улучшить свои экономические связи с Пакистаном из-за потенциала КПЭК по объединению ЕАЭС, ШОС, СААРК и даже ССАГПЗ.

Следующая статья, которую Лисоволик написал о транс-региональной интеграции – «механика БРИКС+: предварительный план». Автор отмечает, что БРИКС+ может сыграть роль «достаточно сильного пускового двигателя» для глобальных интеграционных процессов, «создав новую платформу для формирования региональных и двусторонних альянсов на разных континентах». По его словам, это может быть «платформа для торговой и инвестиционной интеграции», «сотрудничество в международных организациях», «сотрудничество между банками развития и другими институтами развития, сформированными экономиками БРИКС+», «использование национальных валют и платежных систем», «сотрудничество в создании собственных резервных валют или региональных и глобальных финансовых центров». Актуальность темы исследования заключается в том, что Пакистан неизбежно будет участвовать в предложенных идеях, однако исследований о том, как это будет работать, проведено мало, что ставит обе страны в невыгодное положение, так как они могут быть не в состоянии в полной мере использовать эти возможности. С другой стороны, этих возможностей очень много, поэтому, безусловно, существует стимулы мотивировать других исследователей, как только взаимная выгода будет более заметна.

В докладе о «БРИКС-плюс: альтернативная глобализация в процессе становления?» Лисоволик отметил еще одно крупное преимущество, которое можно было бы извлечь из БРИКС+ : «новое видение интеграции в форме БРИКС+ может вытащить мировую экономику из её нищеты с устойчиво низкими темпами роста. Представляется, что необходимы новые принципы и новые подходы в продвижении открытости и интеграции. Мы должны думать об интеграции, росте и глобализации по-новому и шире, чем раньше, чтобы достичь новых горизонтов. Нам необходимо перейти от старой парадигмы «центр и периферия» к подлинно устойчивому развитию, которое в сфере интеграции должно основываться на большем разнообразии, равенстве возможностей и должном внимании к последствиям перемещения и перенаправления торговли». Если говорить об актуальном контексте, Пакистан географически находится на периферии Евразии, но он связан с одним из центров мировой экономики, Китаем, через КПЭК. Это позволило его экономике хорошо расти в течение последних нескольких лет. Его местоположение может служить связующим звеном для Сибири и Центральной Азии, обеспечить им доступ к мировой торговле, к Индийскому океану и торговым партнерам за его пределами. В случае институционализации через БРИКС+ это может в перспективе иметь мультипликативный эффект для всех заинтересованных сторон, тем самым улучшая глобальные темпы роста и, следовательно, принося пользу мировой экономике.

Лисоволик подробно остановился на своих идеях о том, что БРИКС+ имеет решающее значение для мировой экономики. В своей статье под названием «О парадоксе глобальной экономической интеграции» он отметил, что «наиболее нуждающиеся в экономической интеграции экономики - это те, которые в наибольшей степени исключены из региональных и глобальных экономических союзов и всевозможных объединений». В целом, Лисоволик считает, что «новая парадигма должна основываться на новых типах интеграционных соглашений, которые в большей степени сосредоточены на вопросах взаимодействия, которые в свою очередь имеют первостепенное значение для развивающихся стран, не имеющих выхода к морю». Всё это особенно верно для Пакистана, который, будучи формальным членом СААРК, никогда по-настоящему не интегрировал свою экономику с экономикой Индии по политическим причинам с обеих сторон. Его многолетнее стратегическое партнерство с США также не принесло никаких долгосрочных экономических выгод. Осознание этого, возможно, способствовало решению Китая построить КПЭК и экономически интегрироваться с Пакистаном. Эта интеграция действительно «больше фокусируется на вопросах сотрудничества, которое, в свою очередь, имеет первостепенное значение для развивающихся стран, не имеющих выхода к морю», таких как центральноазиатские страны, которые являются частью ЕАЭС Эти страны в дальнейшем могли бы использовать портовый терминал КПЭК Гвадар для более легкого доступа к глобальной экономике.

В частности, Лисоволик отмечает, что ОПОП и БРИКС+ могут выполнять эту роль глобальных объединений, поскольку они функционируют в качестве платформ для региональной, панконтинентальной и трансконтинентальной интеграции, если со временем дойдёт до таких масштабов. Пакистан является частью обоих объединений: ОПОП (в котором КПЭК является одним из флагманских проектов) и БРИКС+ (в котором он включен в СААРК и ШОС); поэтому его опыт может быть чрезвычайно полезен для оказания помощи другим странам и является ещё одной причиной, по которой исследователи должны изучать его больше и в более широком контексте, особенно с точки зрения его актуальности для других стран, которые могут присоединиться к БЕП. Соединяя БРИКС+ и БРИКС++, Лисоволик говорит о странах, которые он описывает как InPEAKS / PEAKS (в статье «Взгляд на производные БРИКС и альтер-эго») и которые, по его словам, являются партнерами стран БРИКС по ключевым региональным блокам или континентальным альянсам и догоняют членов БРИКС по размерам финансового рынка и экономики: Аргентина в Южной Америке, Казахстан в СНГ, Пакистан в Южной Азии, Египет в Африке, Индонезия в Восточной Азии. Объединяющей аббревиатурой для этой группы стран является InPEAKs - страны в этой группе можно рассматривать как «второе поколение» стран БРИКС, происходящих из тех же регионов, что и сами БРИКС. Умеренное изменение состава этой группы будет включать отбор крупнейших экономик по ВВП в соответствующих регионах: Египет в Африке, Южная Корея в Восточной Азии, а также Пакистан в Южной Азии, Аргентина в Южной Америке и Казахстан в Евразийском экономическом союзе. Полученная аббревиатура PEAKS позволяет говорить о стратегии распределения портфеля на развивающихся и пограничных рынках, ориентированного на оптимальный производный набор стран из основных регионов и континентов развивающегося мира. Ценность групп InPEAKS / PEAKS заключается в расширении инвестиционной сферы БРИКС за счет включения большего числа рынков, что приводит к большей опциональности, более длительным инвестиционным горизонтам и диверсификации рисков».

Насколько известно авторам настоящей статьи, Лисоволик или любой другой российский эксперт по этому вопросу впервые обсуждает роль, которую Пакистан может сыграть в стратегии транс-региональной интеграции России. Лисоволик, к сожалению, не стал вдаваться в подробности и только упомянул Пакистан, но это отправная точка, с которой можно начать дальнейшие исследования. Лисоволик, который пользуется большим уважением в Российском академическом сообществе и чья работа объективно может быть охарактеризована как влиятельная, признает, что Пакистан может быть более активным игроком в процессах межрегиональной интеграции, чем это часто изображается его коллегами, если вообще о нём вспоминают в этом контексте. Это член СААРК, ШОС, БРИКС+, и то, что он называет PEAKS/InPEAKs. Это также лучший партнер ОПОП в Китае. Более 200 миллионов пакистанцев представляют собой перспективный рынок для экспорта ЕАЭС, и это было бы чрезвычайно символично для дела цивилизационного сотрудничества, в отличие от боязливого тезиса Хантингтона о якобы неизбежном «столкновении цивилизаций», если бы Россия и ее экономические партнеры значительно расширили свои торговые связи со столь массивной мусульманской страной.

Учитывая всё, что обсуждалось до сих пор в настоящей статье, можно сделать вывод, что следующим логическим шагом российской внешней политики является приоритетное направление её взаимодействия с Пакистаном через БЕП. В Концепции внешней политики Российской Федерации на 2016 год чётко прописаны главные стратегические цели страны, из которых укрепление ЕАЭС является одним из важнейших. Предполагается, что эта региональная интеграционная организация будет функционировать в качестве ядра БЕП и более широких инициатив по сотрудничеству, предложенных Лисоволиком. В погоне за последним вполне естественно для России расширять своё экономическое влияние за пределы границ ближнего зарубежья, и с развивающимися, и с развитыми экономиками, такими как Германия, Турция, Иран, Южная Корея и Япония. Пакистан вписывается в эту стратегическую парадигму, будучи соседней страной «за пределами ближнего зарубежья», как и пять вышеупомянутых. Хотя его экономика еще не столь впечатляюща, как у них, она имеет огромный потенциал из-за 60 миллиардов долларов, которые Китай планирует инвестировать в КПЭК. Китай, как ожидается, будет в будущем больше полагаться на этот торговый маршрут из-за его большого геостратегического значения в соединении Народной Республики с регионом Индийского океана, Ближнего Востока и Африки. Поэтому было бы необъяснимым пренебрежением внешнеполитическими целями России не исследовать потенциал укрепления отношений с Пакистаном. Отношения между обеими сторонами продолжают улучшаться, поэтому сейчас благоприятный момент для этого. С учетом этого может быть выдвинуто несколько предложений по переходу отношений на следующий этап и всестороннему изучению будущей роли, которую Пакистан мог бы играть в рамках БЕП.

Политические предложения

Скорее всего, российские эксперты должны оценить то значение, которое Пакистан имеет для БЕП, чего явно не хватает в настоящее время и которое объясняет недостаток исследований по этой теме. В перспективе это может быть достигнуто за счёт более активного взаимодействия между профессиональными сообществами каждой страны, будь то академическими, дипломатическими, деловыми или иными. Между этими двумя странами уже существуют небольшие соглашения, но они должны быть активизированы и расширены как можно скорее. Это могло бы быть достигнуто путем налаживания существующих контактов друг с другом и выражения готовности к расширению связей. Тем не менее, без надлежащего оформления многого не добиться, следовательно, важно, чтобы Россия больше познакомилась с КПЭК, как с флагманским проектом «Один пояс – один путь», а также и с другими его проектами, как текущими, так и планируемыми. Одним из эффективных предложений было бы обратиться к посольству Пакистана в Москве с просьбой помочь организовать туры КПЭК, которые могут проводиться отдельно или параллельно с российскими визитами в пакистанские аналитические центры и правительственные органы, что могло бы помочь вывести связи на новый уровень.

После того, как россияне лучше осознают, что такое КПЭК и как он наделяет Пакистан важной перспективной ролью в БЕП, следующим шагом было бы обсуждение условий использования этих возможностей. Экспертные сообщества обеих стран должны организовывать тематические конференции по этому вопросу, посвященные политическим, экономическим и другим аспектам двустороннего сотрудничества, а также потенциалу многостороннего сотрудничества. Например, можно было бы обсудить, какие компании с наибольшей вероятностью воспользуются надежной банковской системой, предложенной российским торговым представителем в Пакистане в ноябре 2019 года. Кроме того, необходимо урегулировать задолженности двух сторон с советского периода, которые до сих пор является препятствием для значительного экономического сотрудничества. Российские государственные компании могут быть заинтересованы в участии, хотя Пакистан также должен предлагать проекты, которые могут вызвать их интерес. Такие проекты могут быть определены экспертными сообществами после проведения конференций по этой теме. Кроме того, экономические связи должны расширяться и включать в себя малый и средний бизнес, для чего необходимо определить наиболее рентабельные логистические связи, что заставляет задуматься о возможности транс-афганского экономического коридора в том случае, если война в этой стране в конечном итоге закончится. Это также может стать предметом интенсивного обсуждения между обеими сторонами.

Впечатляющий прогресс в сотрудничестве был достигнут в декабре 2019 года. Телеканал RT сообщил, что делегация из 64 российских бизнесменов во главе с министром промышленности и торговли РФ Денисом Мантуровым посетила Пакистан с четырехдневным визитом и подписала соглашения на общую сумму в несколько миллиардов долларов. Некоторые детали, которые были раскрыты, говорят о том, что «Россия предоставит финансовую помощь на сумму $1 млрд для восстановления и модернизации проекта сталелитейных заводов Пакистана (PSM)» и «стороны также обсудили инвестиции в сильно задержанный газопровод Север-Юг». Кроме того, «российские самолеты Sukhoi Superjet 100 (SSJ-100) будут поставляться как по краткосрочным, так и по долгосрочным лизинговым договорам с возможностью покупки», и «Москва также поможет построить железнодорожный путь от Кветты до Тафтана». В докладе также напоминалось читателю что «ранее в этом году Россия обещала 14 миллиардов долларов инвестиций в энергетический сектор Пакистана, в том числе 2,5 миллиарда долларов для проекта трубопровода Север-Юг», поэтому «российская компания разработала проект по преобразованию тепловой электростанции Музаффаргарх в угольную и созданию угольной электростанции мощностью 600 мегаватт в Джамшоро». Важно отметить, что RT также поделился достоверными данными о текущем состоянии торговли между Россией и Пакистаном. По данным издания, «обе страны стремятся увеличить двусторонний товарооборот, который в прошлом году составил $700 млн. Экспорт Пакистана в Россию достиг $ 150 млн, а импорт из России - $ 250 млн». В другом докладе RT, опубликованном примерно в то же время, приводятся слова Алексея Куприянова, научного сотрудника московского Института мировой экономики и международных отношений ИМЭМО им. М. В. Примакова, о том, что «Россия не пойдет на крайности, даже если Пакистан действительно хочет, чтобы это сбылось. При взаимодействии с Исламабадом Москва могла бы рассчитывать некоторые традиционные сферы сотрудничества, а именно экономика и безопасность, при условии, что это не касается действий и претензий Пакистана в отношении Джамму и Кашмира».

В целях расширения двусторонней торговли послевоенный транс-афганский коридор мог бы концептуально функционировать в качестве северного филиала КПЭК, перспективно называемого N-CPEC+ («N» означает Север, а «+» - расширенную структуру, как в «БРИКС+»). Россия, как государство, а также некоторые из ее государственных и даже частных компаний, может быть, неохотно участвовали бы в любых проектах под брендом КПЭК из-за их своих индийских партнеров, поэтому двустороннее экономическое сотрудничество может осуществляться как сотрудничество с N-CPEC+. Однако самое важное — это создание концептуальных рамок, в которых можно было бы рассматривать развивающиеся торговые и интеграционные связи. При этом не менее важно осознавать связанные с этим ограничения, такие как почти невозможность формальных торговых связей между ЕАЭС и Пакистаном из-за отказа Исламабада признать членом ЕАЭС Армению из солидарности с Азербайджаном. Тем не менее, как Россия и другие члены ЕАЭС имеют прочные двусторонние торговые связи с Азербайджаном, несмотря на его разногласия с Арменией, так и они могут иметь то же самое с Пакистаном. Иными словами, хотя национальные интересы индийских и армянских партнеров России могут представлять определенные политические проблемы для её более тесных торговых связей с Пакистаном, они никоим образом не являются непреодолимыми, поскольку для их преодоления можно легко найти практические обходные пути.

В случае успеха, N-CPEC+ может не только улучшить торговые связи Пакистана с Россией, но и увеличить торговлю с центральноазиатскими республиками. Пакистано-киргизская торговля в 2016 году практически отсутствовала, составив лишь немногим более $3,5 млн. Именно поэтому обе стороны договорились в мае 2019 года попытаться увеличить ее до $ 10 млн. в год. Что касается пакистано-казахской торговли, то она значительно не дотянула до своего потенциала в размере менее $25 млн в год в 2018 году, но это не помешало послу Казахстана в Исламабаде надеяться, что она может однажды вырасти до $250-500 млн в рамках «Стратегии 2050» его страны, для чего Казахстан разработал дорожную карту для достижения этого в начале 2019 года. Пакистано-туркменская торговля была немного лучше на уровне $29 млн в 2016 году, но имеет возможность значительно увеличиться после завершения запланированного трубопровода Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия (ТАПИ) где-то в конце этого десятилетия. Товарооборот Пакистана с Таджикистаном более чем вдвое превышает этот показатель - $62 млн в год , хотя они амбициозно планируют увеличить его до $500 млн в год в будущем. Из всех среднеазиатских республик именно торговля Пакистана с Узбекистаном является наиболее впечатляющей, более чем удвоившись с $ 36 миллионов в 2017 году до более чем $ 90 миллионов в 2018 году. С прицелом на утроение его сумма в 2019 году составит около $ 100 млн до $ 300 млн. Таким образом, успешное завершение строительства N-CPEC+ внесло бы значительный вклад в развитие торговых связей Пакистана с центральноазиатскими республиками, особенно с учётом того, что последние могли бы использовать терминал КПЭК в Гвадаре для доступа к обширному индо-тихоокеанскому рынку. Кроме того, пакистано-афганская торговля, которая составляла около $ 1 млрд в 2018 году (является снижением на 20% по сравнению с предыдущим годом после того, как Афганистан начал чаще использовать иранский порт Индии Чабахар по политическим причинам), также, вероятно, увеличится, не говоря уже о торговых связях Афганистана с центральноазиатскими республиками и Россией, которые торгуют с Пакистаном через свою территорию.

В заключение исследования скажем, что Пакистан мог бы быть очень крупным игроком (в отличие от существующего мнения большинства российских экспертов) в БЕП, хотя это не находит широкого признания из-за общего отсутствия интереса к стране и неосведомленности о КПЭК. Это связано с тем, что Россия и Пакистан лишь недавно начали сближение и им еще предстоит пройти долгий путь до вступления в значимое партнерство, выходящее за рамки дипломатической координации в обеспечении мира в Афганистане и проведении ежегодных антитеррористических учений, которые являются огромными вехами по сравнению с их предыдущим состоянием отношений, но которые всё еще недостаточны для того, чтобы стимулировать критическую массу активных исследований долгосрочного потенциала друг друга в качестве партнера. Однако, как было продемонстрировано в ходе исследования, Пакистан готов играть многообещающую роль в БЕП, учитывая, что это необходимо для успешной реализации представления России о Большом евразийском партнёрстве. Это последний оставшийся кусочек головоломки Евразийской связности, который Россия еще не полностью оценила, хотя это может быть только вопросом времени. Поскольку ОПОП становится всё более влиятельным катализатором международных системных изменений, прогнозируется, что Россия, естественно, станет более осведомленной о своём флагманском проекте КПЭК, и с этим вскоре может начаться новое направление исследований в Пакистане.

 

Оригинал статьи: https://www.politstudies.ru/files/File/2020/3/Polis-2020-3-Korybko.pdf