Воспоминания о летах детства, часть вторая

Аватар пользователя NeaTeam

Первая часть здесь.

Деревня

Мой батя в своё молодое время скадрил мою маму не издалека вовсе, а из соседней деревни, километр расстояния. Поэтому родители моих родителей, то бишь дедки с бабками, проживали недалеко друг от друга. Я спокойно перемещался между ними на велосипеде, полчаса езды по пересечённой подмосковной местности. Ну и был жентльменский уговор, что я живу то у одних, то у других – поровну по времени. Мне это страшно не нравилось, потому что только привыкнешь к месту, только начинаешь разворачиваться в исследованиях окружающей местности, только обзнакомишься, как уже уезжать куда-то, хоть и неподалёку. Но я ничего не мог поделать, уговор есть уговор.

Родители моей мамы жили в деревне дворов на 100-200, одна улица, слева-справа дома. И так с километр с гаком. В войну вся деревня была сожжена фашистами, под Можайском они вообще лютовали как-то зимой 1941 года, поэтому она была полностью застроена после Победы. Типовыми такими домиками: привозили оставшимся мужикам брёвна, доски, они сами всё и возводили, строительные бригады, правда, помогали, потому что мужиков в деревнях мало оставалось. Мой дед по маме не воевал, был трактористом, каким-то особо ценным, всю войну где-то постоянно пахал (его перебрасывали с места на место) на этих тракторах. Бабушка не работала нигде, была домохозяйкой, передвигалась вместе с ним.

Вот в 1942 году они и осели в этой деревне (их родную деревню фашисты тоже сожгли напрочь, власть решила её не восстанавливать даже, там то ли минные поля оставались, то ли ещё что-то такое опасное), сначала жили то ли в землянке, то ли в каком-то сарае, затем построили дом.

Дом был разделён на две части: первая, три окна на улицу (в центре русская печь) – представляла собой стандартный такой квадрат, внутри разделённый на несколько комнат дощатыми перегородками, покрытыми обоями. Печь краями была во всех «комнатах», прогревая их славно. Была там и кухонька, с окном, глядящим на крыльцо. Вторая часть была холодной, веранда, горница, коридор, холодная кухня, выход в сарай, там туалет, сарай для кур, сарай для мелких работ, вход в погреб. В горнице было в самую жаркую жару очень прохладно. На веранде по вечерам мы гоняли чаи, взрослые играли в карты и выпивали.

Мама моя была самым последним ребёнком, у неё ещё была старшая сестра и два старших брата. Поскольку они все переженились, наплодили детей, то вся эта орава постоянно/периодически там присутствовала, ну и я в том числе, такой же отпрыск. Когда все собирались, то спали даже на полу, потому что кроватей не хватало на всех.

Бабушка моя постоянно что-то готовила, гоняла меня с братом в магазин на велосипедах на закупки продуктов. Возили целыми мешками какими-то, ну и сами взрослые тоже ещё что-то привозили.

Мамины родители (мои дед с бабкой по материнской линии) были гораздо строже, чем дед с бабкой со стороны отца. Постоянно, блин, нагружали какой-то сверхценной работой: то малину собрать, то – крыжовник, насчёт вишни существовала традиция другая: и стар, и млад брали по бидончику и давай вишню собирать, вечерами всё это дело варили, после изъятия косточек специальной приспособой такой (в магазинах продавалась), в огромных эмалированных кастрюлях. Во время варения вишни, мы, дети, бегали и жрали пенку в огромных количествах, пока животы не вспучивало (впрочем, мы жрали пенку с любых варений – это было то, что безраздельно отдавалось детям, нам). Затем это всё наваренное валилось в банки, закручивалось, и – в подвал. Он весь был заставлен этими банками.

Ещё припахивали на картошке. Блин, с детства ненавижу её окучивать. Как дождь пройдёт, вся картоха плоская по земле, зараза, выходи с мотыгой, делай гребни. До сих пор не понимаю, зачем всё это надо было! По-моему, картошка, моркошка и свёкла с редькой растут сами по себе. Главное им не мешать ни хрена. Впрочем, и яблоки с вишней и прочие ягоды с грибами тоже ведь сами по себе растут, нас радуя.

Ещё приходилось кормить кролей, засранцев этих плодящихся. Косить траву и носить её им. Прикольно, конечно, только первый раз кормить кролей. Затем эти жующие морды надоедают. Даже тискать их не хотелось. Ещё были свиньи, твари безпардонные. Иногда дед с бабкой их выпускали из загона погулять. Так они носились по саду, как слоны. Я до какого-то возраста просто боялся быть рядом. Ещё были гуси – это сволочи норовили меня цапнуть за бочок, когда я был совсем мелкий, и шипели, как спущенные шины, когда я уже подрос. Один раз всё же меня достали, я пятился, пятился, да и споткнулся, приложившись плашмя затылком к камню. Как уцелел и чайник себе не разбил, гадаю до сих пор. Но с тех пор голова моя стала чуточку поквадратнее, чем была, видимо, включился внутренний рефлекс, переборка-перестройка организма.

В общем, у маминых родителей мне было не очень. Как-то много забот и хлопот взваливали. Причём, каждый день. Крестьянский быт он вообще такой – безостановочный, ни продыху, ни вздоху, всё время что-то надо делать, иначе… Я там в детские игры и не играл вовсе, по крайней мере, не помню ничего.

В отличие от других домов деревни, в которых собирались такие же семьи, как и наши, у нас ничего не пели, потому что почти всем взрослым медведь на ухо наступил. Кроме моего бати, который слухом обладал, а по молодости баловался с гитаркой а ля Рыбников из весны на заречной улице. Но батя не вписался в родню по матери, он любил выпить, погудеть, а они – нет. Поэтому выли постоянно по пьяни лишь наши соседи, где были примерно такие же семьи, куда так же, как и у нас, съезжались дети деревенских стариков с внуками. Весь тогдашний репертуар состоял в основном из военных песен, душевных, и пары как бы «современных», но их знали плохо.

Гораздо больше мне нравилась атмосфера у деда с бабкой по отцовской линии. Они жили на окраине Можайска, точно такая же деревня, только по документам проходила, как город, в остальном же: деревенские дома вдоль улиц, участки с садами и огородами, те же гуси, куры, свиньи и кролики, те же выходные поля под картошку, разбитые на мелкие участочки… Дом был примерно такой же, с холодной частью, где не было горницы, а лишь веранда, да пара каких-то комнатушек, вечно забитых старой одеждой, сундуками с бумагами и книгами, всяким старьём. Я там очень любил рыться, прям хлебом не корми. Чего только не находил, какие-то фотки ещё 40-х гг, предметы тогдашнего быта, книги и газеты той поры, журналы всякие. Нашёл однажды дедов перочинный ножик, по-моему, ещё довоенных времён, на нём были вытиснуты очень странноватые звёзды полоской. Он ему подивился.

Бабушка, мама моего отца, меня очень любила, поскольку я был у неё самый первый внук, ничего не заставляла меня делать в приказном порядке, лишь просила иногда, что я с удовольствием сполнял. Она всегда была рядом и показывала, что и как. К примеру, как правильно держать косу, лопаты, топоры, молоток, пилу, стамеску, отвёртку, ложку, вилку, нож или ножик, черпак. Дед был болезный уже, как я помню, он вообще редко выходил на улицу, всё кашлял у себя в комнатушке, да курил папиросы… Вот бабушка всем хозяйством и заправляла. Я у неё спрашивал, как, мол, так, что она всё умеет, а она вздыхала, да говорила, мол, моя жизнь всему меня научила. Ну и рассказывала: как её семью раскулачили на Волге, как она с поезда, что в Сибирь шёл спрыгнула, да пешком за несколько месяцев до Подмосковья добралась, где и встретила деда, который, хотя и был уже тогда коммунистом, взял её замуж, и тем все «грехи» её были накрепко от любого обчества скрыты. Потом война, дед воевал, а она уже двух мелких имела (моего батю и его младшего брата), потом дед с войны пришёл, стало полегче. Вот сейчас он уже сдал, а раньше, мол, был огонь-мужик.

Однажды, когда я по разнарядке должен был отбыть месяц у отцовых родителей, бабушка заметила, что я как-то маюсь. Она взяла меня за руку, вывела из дома, кликнула соседского мальчишку, познакомила меня с ним, и тому сказала, вот тебе мой внук, вечером вернёшь. Ну и как-то быстро потом всё закрутилось, я перезнакомился с местными ребятами, там была своя компашка, мы начали бродить целыми днями по окрестностям. Стреляли из рогаток, помню, гоняли в футбол, ездили в дальние экспедиции на великах, клали гвозди на рельсы, ожидая проходящего поезда, и затем точили себе из раздавленного железа странные конструкции, похожие на ножики, бегали по ягоды и грибы.

Относительно грибов. За несколько лет в деревнях я научился их ВИДЕТЬ так же, как их спокойно видят многие деревенские жители. Они всегда лесом ходят не по прямой, а какими-то зигзагами/пробежками. Я поначалу думал, что просто места знают и обходят их. Но оказалось всё не так. Гриб тоже локацию свою меняет, одним годом он в одном месте кучкуется, другим – в другом. Поэтому важен грибной нюх в человеке. Если человек любит гриб, то и гриб к нему всей душой, как говорится. Ну и конечно едва уловимый аромат, который растекается только для тех, кто его ждёт. В общем, без лишней скромности, могу сказать, что я и сейчас в любом лесу гриб отыщу, даже, если он на километр будет там один. Объяснить, как это происходит, не могу, но передано по наследству от бабушки по отцовской линии. Как-то по магии.

Базовый гриб Подмосковья, имхо – это рыжик. Он крепок, плечист, кудряв и страшно вкусен в жареной картошке. Все остальные, ну да, есть в них свои плюсы, но я на них внимания особого никогда не обращал.

Вечерами у нас собиралась такой же огроменный коллектив, как и у бабки с дедкой по материнской линии, у моего бати была родная сестра и ещё три брата, у всех по паре детей, блин. Вот вся эта компания любила страшно выпить, погудеть, попеть, поплясать, да в карты побаловаться, на мелочь копеешную. Поскольку дед постоянно хворал, а мой батя был самый старший брат, то он всеми ими и командовал. Я же был старшой внук, всех старше по возрасту, ну и я ими командовал под столом где-то, где мы ползали, когда взрослые наверху свои дела решали. Когда зачинались танцы, то меня все тискали почему-то из женского пола, заставляли с собой плясать. Ну я и убегал от них… в каморку со старьём, включал фонарик, и ну читать всякую ерунду печатную…

С ростом себя я стал замечать, что дед с бабкой ну совсем старенькие стали, вообще стали плохо двигаться, ну и заставлял себя не выпендриваться своей детскостью, а брать обязанности, которые им тяжело делать, а мне уже нет. Те же грядки проборонить, те же ягоды в саду подсобрать на варенья, тем же кролям травы накосить, да свинье бурду сделать в корыте. Всему этому я уже научился. И было это не в тягость. А в один год я обнаружил, что никаких домашних животных уже не осталось, сад стоит в запустении, огород вообще перестал быть огородом, одна трава растёт – дедушка умер, а бабушке всё это стало совсем незачем. Вскоре и она умерла.

 

Авторство: 
Авторская работа / переводика
Комментарий автора: 

Комментарии

Аватар пользователя Бородач
Бородач(7 лет 1 месяц)

Круто

Аватар пользователя qdsspb
qdsspb(11 лет 8 месяцев)

Вот. А что твои внуки вспомнят?) 

Аватар пользователя NeaTeam
NeaTeam(9 лет 2 месяца)

А что твои внуки вспомнят?

- Дети помнят черепашек ниндзя каких-то и тамагочи какого-то. Никаких пионерлагерей, никаких бабок с дедками в деревне, никаких турпоходов и безплатных занятий спортом.

А внуки... Я уже ни в чём не уверен. Они же сейчас в жизнь выходят.  

Аватар пользователя qdsspb
qdsspb(11 лет 8 месяцев)

(((

Аватар пользователя violettaru
violettaru(7 лет 2 месяца)

Хорошо, сочно написано, с чувством. У автора талант!

Аватар пользователя homosapenis
homosapenis(12 лет 1 месяц)

Все дети должны провести хотя-бы кусочек детства в деревне) Мне и моим детям повезло. И внукам тоже, готовим плацдарм)

Аватар пользователя BLIK
BLIK(10 лет 12 месяцев)

Это наверно хорошо когда все наместе, а вот если всех дедов и прадедов война унесла.

Только бабушка и прабабушка остались... Да в деревне городскому мальчику очень промывает память на всю жизнь. Запах сена и хлеба, вкус молока и мёда... и солнце.

Дедушка голубчик сделай мне свисток...