Министр труднейших дел - сегодня 70 лет С. Лаврову

Но он же не кинозвезда, чтобы оценивать в самом любимом министре россиян только мощную стать. Все это лишь атрибуты и аксессуары.

Главное - в громадной пользе, которую Ларов приносит находящейся в непростом положении стране, возвратившей и его усилиями утерянный было титул державы.

Посмотрите, плиз, в каком возбужденном иностранном окружении трудится глава российской дипломатии.

Не перечислять же все барьеры, наставленные американцами.

Или детали исключительно сложной обстановки на Ближнем Востоке, когда кажется, один неверный шаг, небрежно брошенное слово, и полыхнет так полыхнет.

А чего стоят нежданные взбрыки вроде бы спокойных соседей.

Иногда за этими всполохами видится страшное, которое вся держава во главе с президентом и министром иностранных дел стремится предотвратить, во чтобы то ни стало этого избежать.

Ответственность ни с чем не сравнимая.

Каждый жест, не говоря о реплике, рискует стать решающим в развернувшемся споре двух мировоззрений.

Сергею Лаврову не дано ошибаться.

И он, дай ему Господь, промахов не совершает.

Всегда корректен. Даже с непереговорными по всем дипломатическим канонам твердоголовым Порошенко или безумным Климкиным.

Ну неужели не хочется сказать по-нашенски, как того заслуживают: "Знаете, а не...".

На спокойном лице Лаврова этих вполне естественных чувств не проскальзывает, даже не угадывается. Выдержка железная, превратившаяся для него - и для всех - в естественную.

Сергей Викторович Лавров - неуступчивая скала, если оппонент сознательно ущемляет наши интересы. Не отдаст ни сантиметра того, чем делиться нельзя, что рискует отразиться на интересах России.

Здесь он кремень, но если удается создать во тьме хоть крошечный просвет, то из кремня возникает сноп ярких искр.

Невольно собеседник проникается уважением к человеку в элегантном костюме, достойно ведущему беседу на темы, по которым иногда заведомо не дано сегодня договориться.

Сегодня - точно нет, но оставляет калитку открытой, тропинку - протоптанной, чтобы во второй, в сотый раз попытаться добиться понимания завтра, через год или еще когда-нибудь.

Только не захлопывать дверь, а то от удара сдетонирует и громыхнет.

И на этом "громыхнет" вспомнился другой многолетний министр.

Совсем старые дипломаты полагают, что нынешний - это продолжение могиканина Громыко в его наилучшие времена. Но Андрей Андреевич все же частенько отпугивал собеседников грозным "нет".

А в лексиконе Лаврова этот любимый советский диптермин используется нечасто. Никому уже не узнать, хорошо ли Громыко знал язык, а преемник говорит по-английски здорово.

Бывает идиоматично. Даже поправлял не слишком и в родном грамотную Хиллари Клинтон, запутавшуюся в перегрузках и перезагрузках.

И еще: как может один, пусть и блестяще подготовленный дипломат, держать в голове столько всего - договора, даты, детали и детальки переговоров, суть сотен подписанных или еще только готовящихся к подписанию документов?

Ясно, натренированная память. Глубочайшее погружение в любую значащую проблему. Наверное, хорошие помощники, в подборе которых тоже заслуга начальника.

И - главное - полная самоотдача.

А вот явление непонятное, необъяснимое, из года в год повторяющееся бесконечными перелетами, странствиями, переговорами, рукопожатиями и сотнями интервью с настырными, какими ж еще, журналистами.

Как выдержать этот бег по Вселенной, когда и совсем юные на третьей стране официального визита уже поклевывают носом, а Лаврову лететь и работать в четвертом государстве, и пятом тоже.

Пусть остается феноменом, покрытым тайной, но каким приятным, заставляющим думать, что если выдюжил министр, то, может, и ты как-то справишься.

Апофеозом, пусть сугубо личным, останется негромкий день рождения моего не менее скромного друга, не обремененного грузом везения и больших профессиональных удач.

Да, учились вместе с Лавровым, но когда это было.

И надо же именно в день юбилея моего товарища у министра, судя по газетам, радио, телевидению был совсем иной день - бешено нервной, затяжной, беспросветной работы.

Увидеть его в полуподвальчике такого же скромного, как и мой друг, кафе было удивительно.

Зашел, поздравил, поднял или, забыл уж, не поднял бокал.

Но долг и дань уважения были отданы. Министр исчез, словно привидение.

Когда однажды напомнил об этом Сергею Викторовичу, поднимаясь в лифте на наш девятый этаж "Российской газеты", Лавров ответил коротко:

Ну, а как же еще?.