Опасные цифровые и ювенальные закладки в Конституцию

04.03.2020


Накануне «Катюша» подробно рассказывала о позитивных поправках в Конституцию РФ, инициативу внесения которых взял на себя Президент после совещания с членами профильной рабочей группы. Но в нашем законотворчестве часто происходит так, что в бочку меда попадает ложка дегтя. В случае же с Конституцией можно говорить не о ложке, а о целом ведре, наличие которого ставит под вопрос необходимость и полезность принятия поправок в целом (отдельно – постатейно – их принимать никто не собирается). Увы, токсичные инструменты переформатирования государства и общества, с которыми борется родительская и консервативная общественность, проникли и сюда. Разберем предметно ряд поправок, дающих «зеленый свет» тоталитарной оцифровке страны и ювенальной юстиции.

Естественно, прямые трактовки выделенных нами моментов исключают резко негативные определения. На первый взгляд они даже могут звучать весьма позитивно и красиво, но это только на первый взгляд – на самом деле они легко показывают «второе дно» и начинают работать против граждан. Начнем с части 4 статьи 67.1, которым предлагается установить, что «дети являются важнейшим достоянием Российской Федерации», что «государство обеспечивает приоритет семейного воспитания» и при этом «берет на себя обязанности родителей в отношении детей, оставшихся без попечения». Внесение поправки активно лоббируется замминистра труда Ольгой Баталиной, и автором скандальной, позже отмененной, поправки в закон о декриминализации побоев, получившей среди родителей название «срок за шлепок», депутатом Павлом Крашенинниковым.

Согласно толковому словарю русского языка Ожегова (также словарю Ушакова и многих других признанных ученых-«словесников»), основное значение слова «достояние» – имущество, собственность. Согласно ст. 1 Конституции РФ, «Россия есть – … государство». Таким образом, в нашу Конституцию предлагается включить главное положение ювенальной юстиции западного типа: «дети – собственность государства». О том, что точно таким же достоянием РФ являются и родители, и вообще все граждане, здесь не говорится. Следовательно, утверждается приоритет защиты прав детей (над защитой прав семьи и родителей), а право распоряжение судьбой ребенка в России отдается государственной власти.

Это основы ювенальной идеологии, уничтожающей традиционную семейную иерархию и позволяющие власти влезать в любую семью, якобы чтобы «защитить свое достояние». Данное положение фиксирует на уровне Конституции ювенальную идеологию о приоритете прав детей, взрывающую традиционную семейную иерархию. В такой парадигме родители лишь оказывают услуги государству по воспитанию детей, обеспечивают выполнение госнорм по воспитанию и угождают социальным службам – до первой жалобы. Во всей «цивилизованной» Европе это уже стало реальностью.

Далее предлагается наделить государство обязательством обеспечить «приоритет семейного воспитания». Но здесь ничего не говорится о приоритете для ребенка кровной/родной семьи. Речь идет в том числе о воспитании детей в платных (приемных, патронатных) семьях, куда будут перетекать дети, отобранные из признанных неблагополучными родных семей. Известно, что приемные семьи имеют серьезную финансовую поддержку из бюджета, многократно превышающую госпомощь кровным родителям, что стимулирует отобрание детей у последних. Институт платных семей – одна из серьезных составляющих для развития ювенальной юстиции на Западе. Вместе с тем, курс на их приоритетную поддержку по сравнению с кровными семьями откровенно антисемейный. В основе нормальной семьи должны быть любовь и жертвенность (что есть в родных семьях, а также при безвозмездных формах устройства детей, оставшихся без попечения родителей, таких как усыновление и безвозмездная опека), а не возмездный договор об оказании услуг, который превращает ребенка в объект, приносящий прибыль (именно это и происходит в «профессиональной» приемной семье).

И в том же предложении, где дети объявляются собственностью государства, как бы невзначай уточняется: «государство берет на себя обязанности родителей в отношении детей, оставшихся без попечения». Обратимся к ФЗ-159 (о дополнительной поддержке детей-сирот и оставшихся без попечения родителей) и оценим это определение:

«Дети, оставшиеся без попечения родителей, - лица в возрасте до 18 лет, которые остались без попечения единственного родителя или обоих родителей в связи с лишением их родительских прав, ограничением их в родительских правах, признанием родителей безвестно отсутствующими, недееспособными (ограниченно дееспособными), объявлением их умершими, установлением судом факта утраты лицом попечения родителей, отбыванием родителями наказания в учреждениях, исполняющих наказание в виде лишения свободы, нахождением в местах содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений, уклонением родителей от воспитания своих детей или от защиты их прав и интересов, отказом родителей взять своих детей из образовательных организаций, медицинских организаций, организаций, оказывающих социальные услуги, а также в случае, если единственный родитель или оба родителя неизвестны, в иных случаях признания детей оставшимися без попечения родителей в установленном законом порядке».

Итак, достаточно органам опеки объявить родителей «уклоняющимися от воспитания своих детей или защиты их прав и интересов», либо суду ограничить их в родительских правах – и их дети признаются «оставшимися без попечения». На каком основании это делать – решают, опять же, представители государственной власти. При живых и дееспособных родителях государство полностью узурпирует право распоряжаться детьми, что полностью, противоречит «преимущественному праву (родителей) на воспитание своих детей перед всеми другими лицами» (Семейный кодекс, ст. 63), а также ст. 28 Конституции, дающей родителям право воспитывать своих детей в соответствии с личными убеждениями. В принципе, уже сегодня 90% детей в России изымаются из семей по 120-ФЗ «О профилактике безнадзорности…», их признают «безнадзорными» в собственных домах и квартирах, при находящейся рядом маме или бабушке. Страшно представить себе, что нас ждет при закреплении описанной выше поправки в Конституции.

Кстати, о воспитании. Президентские поправки предлагают изложить п. «е» статьи 71 Конституции в следующей редакции: «В ведении РФ находится / … / установление единых правовых основ системы здравоохранения, системы воспитания и образования, в том числе – непрерывного образования».

На сегодня этот пункт выглядит так: «е) установление основ федеральной политики и федеральные программы в области государственного, экономического, экологического, социального, культурного и национального развития Российской Федерации»

Как видим, сейчас здесь меньше конкретики – не указано, что именно государство должно регламентировать, а вот теперь предлагается уточнить регламент. Введение единых правовых основ системы воспитания детей – это именно загон воспитания в жесткие правовые рамки, и тут снова налицо явное противоречие с правом родителей воспитывать детей в соответствии со своими убеждениями. «Единые правовые основы», очевидно, требуют принятия новых рамочных законов, в которых будут прописаны единые стандарты воспитания. А за отклонение от них родителей смогут привлечь к ответственности (а то и вообще лишить их права быть родителями). Это уже правовое воплощение ювенальной системы в законченном, самом худшем виде. Особенно с учетом того, что государственная идеология в РФ до сих пор запрещена, а все «воспитательные» стандарты наши чиновники с радостью перенимают у западных ювенальщиков и психологов-адептов «гендерных» теорий.

А вообще-то слово «национальное достояние» мы все не раз слышали по телевизору – в рекламе «Газпрома». Авторы поправки вольно или невольно приравняли российских детей к ценным природным ресурсам, которые Россия, кстати, активно экспортирует, тогда как отсутствие газификации в собственной стране и высокие (плюс постоянно растущие!) цены на бензин наших госолигархов абсолютно не волнуют. В принципе, для либерал-глобалистов сегодня дети уже официально – «человеческий капитал», то есть очень дорогой товар.

На самом деле в этой логической цепочке в Конституции следовало бы сделать разворот на 180 градусов и назвать российское государство «важнейшим достоянием семей, детей и их родителей» или просто всех его граждан, а не наоборот, как предлагается. Дети же самоценны и, прежде всего, принадлежат Богу, своим родителям (до достижения совершеннолетия) и в конце концов, самим себе. Собственностью/имуществом государства они точно не являются и не должны являться. У нас уже произошла приватизация и фактическая узурпация социальной сферы, природных ресурсов, полномочий главного источника власти в стране (народа), но вот до детей дело еще не дошло. Пока.

Неслучайно первый зампред синодального Отдела по взаимоотношениям Русской Православной Церкви с обществом и СМИ Александр Щипков накануне не согласился с ключевой поправкой в Конституцию по детям.

«Сейчас пытаются провести формулировку о том, что дети – достояние России. Казалось бы, очень красивая формулировка. Но Россия – это государство, то есть дети могут быть объявлены достоянием государства. На самом деле это политтехнологический трюк. Защитники ювенальных технологий на Западе как раз начинают с того что дети принадлежат не семье, а государству. И за этой красивой фразой, что дети – достояние России, кроется тот самый трюк. То есть нам пытаются пропихнуть такую формулировку, а потом сказать: дети - это достояние государства, поэтому их можно отбирать у семьи. Заходить внутрь семьи государство не должно, вмешательство власти в личную жизнь граждан – неприемлемо», – отметил Щипков.

Общественный уполномоченный по защите семьи полностью разделяет тревогу Церкви и призывает граждан писать обращения на имя Президента и спикера Госдумы с настоятельной просьбой отменить ювенальные формулировки в конституционных поправках (образец см. по ссылке ).

Второй блок тревожных поправок касается конституционного узаконения «цифровой трансформации» РФ и технологий тотального электронного контроля. Статью 71, п. «м» предлагается изложить так:

«В ведении Российской Федерации находятся: обеспечение безопасности личности, общества и государства при применении информационных технологий, обороте цифровых данных».

Данная поправка, по сути, входит в противоречие со статьей 24, п.1 Конституции и полностью ей противоречит («Сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускаются»).

В Конституцию предлагается впервые ввести понятия «информационные технологии» и «оборот цифровых данных», они легализуются для применения во всех сферах, а подается это под видом необходимости «обеспечения безопасности для личности, общества и государства». Если захотим разобраться, что же такое «оборот» цифровых данных, увидим, что это экономическое понятие – синоним «выручки». Наравне с понятием «оборот» используются слова «выручка» и «объем продаж». Выручка является одним из видов дохода компании. То есть данной статьей фактически утверждается (легализуется), что все цифровые данные (и, естественно, наши персональные данные) будут находиться в обороте, т.е. приносить кому-то доход. Государство будет торговать ими и регулировать их оборот. Да-да, оборот от наших «цифровых личностей», которые монетизируются в «цифровых профилях» и прочих информационных реестрах.

Если в ст. 24 Конституции сказано четко: использование ПД без нашего согласия недопустимо, в новых поправках заявляются противоположные идеи. Здесь не говорится о приоритете информационной защиты отдельной личности, ее безопасность рассматривается только в наборе с «безопасностью общества в целом и государства». Это уже не условный европейский правовой подход к цифровизации (в рамках которого никакая обработка, оборот, передача третьим лицам и прочие злоупотребления с ПД без согласия их обладателя недопустимы), а, скорее, подход китайский и индийский. В этих государствах под видом обеспечения безопасности личности и IT последовательно внедряются инструменты тотального контроля за гражданами и всей информацией. Именно на таком подходе построен «золотой щит» китайского интернета. Биометрические камеры повсюду, единые базы данных населения, контроль всех доходов и расходов – все это объясняется необходимостью обеспечения общественной и государственной безопасности. Сюда же входят и «социальный рейтинг благонадежности» гражданина, и индивидуальные траектория развития (обучение человека по заданным алгоритмам на исполнение конкретной роли с пеленок), и прочие «инновации».

В нашей стране под теми же формулировками безопасности и развития рынка данных Правительство и власти на местах также активно внедряют цифровые, антиконституционные законы и регламенты. Особенно этим «прославились» Москва, Подмосковье, Татарстан – они принимают свои цифровые регламенты, презрев законы прямого действия – о персональных данных и госуслугах. Все госуслуги принудительно переводятся в электронный вид, сведения всех граждан принудительно вносятся в единые базы (в случае отказа расписаться в согласии на обработку ПД людям просто отказывают в «госуслуге»).

Учитывая тот факт, что вся наша телефония и компьютеры завязаны на заграничное оборудование, все наши ПД передаются через американский интернет от агентства DARPA при Пентагоне, надо понимать, что модель безопасности «цифровой личности» в принципе недостижима, а вот с т.з. дальнейшего внедрения и расширения рамок использования цифровых технологий новые поправки в Конституцию сработают отлично.

Так что если граждане не будут активно высказывать свое мнение, меньше чем через неделю мы можем получить очень и очень неоднозначный главный Закон страны, который депутаты наверняка примут во втором чтении. Наибольшую опасность представляют описанные нами ювенальные закладки, которые обесценивают все позитивные изменения в Конституцию.

РИА Катюша