«Кашка на воде» – выживет ли экономика Белоруссии без дотаций России?

Встреча президентов России и Белоруссии в Сочи закончилась. Судя по отсутствию итогового документа и финальной пресс-конференции, прошла она, как и все последние встречи, трудно. И оценивается сторонами неоднозначно. 

Александру Лукашенко не удалось добиться удовлетворения ни одного из ранее озвученных требований. По крайней мере, до конца текущего года российский газ будет поставляться в РБ на прежних условиях, то есть по 127 долларов за килокуб, а не по 73, как настаивал официальный Минск, исходя из цен для Смоленской области. 

Точных цифр по нефти в открытых источниках не называется, но замглавы администрации президента РФ Дмитрий Козак сообщил журналистам, то цены для Белоруссии тоже останутся на прежних коммерческих условиях, как и не будет отмены налогового маневра.

Правда, при этом остается не совсем понятным, речь идет о рыночной мировой цене на Urals по 63,8 доллара за баррель или с учетом существовавшей скидки в 75 долларов на тонну, что снижает цену на 10,1 доллара за баррель. Видимо наиболее близкой следует считать последний вариант с поправкой на ставшей яблоком раздора дополнительной премии поставщика в 5 долларов на тонну или 54,36 доллара за бочку.

Таким образом, поставки энергоресурсов в РБ сохранятся, если Минск будет готов их оплачивать по прежним ценам, но судьба переговоров по дорожным картам продолжает оставаться неясной. Нельзя исключать попыток Минска по усилению «многовекторности».

Тем более что наши зарубежные партнеры, в части вариантов развития событий, уже пытаются ситуацию еще сильнее раскачать. Посетивший Белоруссию с официальным визитом госсекретарь США Майк Помпео публично пообещал поставить в РБ сколько угодно нефти из США. Однако не уточнил ключевой вопрос — по какой цене.

Следовательно, и окончательное решение Белоруссии по выбору итогового стратегического пути — на Восток и полную интеграцию с Россией или в «многовекторность», а значит, как можно дальше от России на Запад, остается пока открытым.

Россию, как говорилось ранее, действительно устроят оба варианта. Ключевым для нас тут является, прежде всего, вопрос окончательной конкретизации стратегического положения.

Даже МВФ признает, что дотирование экономики невнятного союзника обходится Москве в 9−10 млрд долларов в год. Это примерно 0,56% ВВП или около 3,7% доходной части федерального бюджета РФ или 50% бюджета республики. Деньги достаточно большие, чтобы списывать их только на пустые разговоры о братстве. Кредит на строительство белорусской АЭС, покрывающий 90% общей сметы, составил 10 млрд долларов. Так что фактически такая «дружба» стоит нам почти по одной новой АЭС ежегодно.

Однако если отойти от эмоционального бодания на голых принципах, следует признать, что любой из упомянутых вариантов для обеих сторон плох, но плох очень по-разному.

  РБ, безусловно, имеет полное право на самостоятельные решения и собственную оценку их для себя приемлемости. Но это не может отменить объективную реальность. В случае «хоть как, лишь бы по-своему» экономика республики неизбежно столкнется с глубоким экономическим кризисом.

Для страны с ВВП в 60 млрд долларов потерять разом дотаций на 15,8% этой суммы (с разрывом экономических связей вероятнее всего даже в 2−3 раза больше) чревато гарантированным падением уровня жизни и коллапсом всей социалки.

А именно сохранение хоть сколько-нибудь приемлемого уровня социальных гарантий является главным фундаментом стабильности белорусского государства в целом. Если его не станет, социально-политическую стабильность страны вряд ли удастся сохранить.

На данный момент экономическое устройство и вытекающая из него политическая конструкция России и Белоруссии между собой имеют огромное множество принципиальных различий. В условиях рынка Россия жить и развиваться может. Тогда как Белоруссия — однозначно нет.

На протяжении всего постсоветского периода там реализовывалась очень похожая на социализм модель прямого государственного управления экономикой. За российский счет. Фактически все сколько-нибудь значимые предприятия РБ либо прямо принадлежат государству, либо оперативно управляются им.

В теории о достоинствах этой системы спорить можно долго. Но при этом нельзя не признать нарастающей общей убыточности хозяйства хотя бы примера с сахарной отраслью страны.

С одной стороны, четыре ее завода способны иметь производственные издержки существенно ниже аналогичных российских, но, с другой, из-за навязанного государством обязательства по дотированию производства свеклы и запрета на использование внешнего сырья, итоговая цена продукции получается существенно выше российской.

Причем нельзя сказать, чтобы в своем решении государство было так уж не право. Без жестких мер прямого директивного ценового регулирования сельское хозяйство в 16 из 118 административных районах, охватывающих 14% пашни с высоким естественным плодородием почв и столько же сельскохозяйственных угодий, останется без работы.

Это только кажется, что в полях можно выращивать буквально что угодно. В реальности вырастить мало, надо еще суметь продать результат с прибылью. И вот тут кроются самые большие проблемы. Мировой рынок продовольствия переполнен. Несмотря на все усилия последних 10 лет, более 80% производимого в РБ продовольствия продается в России. Сколько-нибудь существенно нарастить доли на других рынках не получается.

Но если всю эту системы сходу перенести в российские экономические реалии, то она неизбежно умрет. Банально не выдержав конкуренции. Обсуждающийся сейчас между Москвой и Минском обширный пакет «дорожных карт» предназначен не просто ради какого-то теоретического углубления экономической интеграции в рамках Союзного государства.

Его главная задача плавно реформировать нынешнюю командно-административную модель экономики РБ под условия жизнедеятельности российской модели. Чтобы далее в процессе окончательного слияния она смогла самостоятельно удержаться на плаву, обеспечивая 9,1 млн граждан республики работой и доходом.

В противном случае платить по белорусским долгам после включения РБ в состав РФ (в любой форме, что через механизм СГ, что областями напрямую) придется уже из российского бюджета. А они не просто велики, а огромны: в 2018 году государственный долг республики составлял 47,8 млрд долларов.

Если от конкурентного шока вся белорусская экономика ляжет, то на обеспечение государственных обязательств перед населением, в дополнение к прежним 9,5 млрд дотаций, России где-то придется изыскивать еще по меньшей мере 11,34 млрд долларов в год. Именно столько составляет доходная часть бюджета РБ 2019. В сумме выходит до 21 млрд долларов. На протяжении всего периода который потребуется на восстановление после шока. А это годы и годы.

Кстати, что-то придется делать еще и с накопившимся в Белоруссии внутренними долгами субъектов хозяйствования перед бюджетом. Например, на совещании у президента РБ по АПК 28 января нынешнего года в частности прозвучала цифра в 3 млрд белорусских рублей только по сельскому хозяйству одной Витебской области. Что примерно соответствует 1,37 млрд долларов. А всего областей в Беларуси шесть…

Так что лишь очень наивные люди могут продолжать считать, что нынешний «идейный конфликт» между Москвой и Минском возник исключительно из-за предательского желания России сиюминутно заработать себе «немножко больше денег» на попавшем в трудное положение союзнике.

В реальности речь идет, ни много ни мало, фактически о стратегии спасения народа республики в долгосрочной перспективе. Но для этого требуется не просто договориться по нефти и газу сейчас. Надо обеспечить комплексное выполнение всей 31 «дорожной карты» в полном объеме на всем сроке их действия и с обязательным выполнением всех ими предусмотренных условий и контрольных целей. Без шатаний и истерик. Просто потому что время «многовекторности» окончательно закончилось.