Советский сокол Балтики

Иосиф Сачко, топ-мачтовик Второй Мировой

Часть I

пн, 20/05/2013 - 11:28

В древней Греции для города было столь почётно стать местом рождения героя-полубога, олимпийского чемпиона, или знаменитого философа, что города часто и ожесточённо спорили между собой об этом животрепещущем для них вопросе. В биографиях некоторых известных греков встречается до восьми их «родин».

 

 

Не удивительно, что, по меньшей мере, есть два города, которые чтят память Иосифа Кузьмича Сачко - лётчика 51-го минно-торпедного авиационного полка 8-й минно-торпедной авиационной дивизии Военно-Воздушных Сил Краснознамённого Балтийского флота, Героя Советского Союза. Это Константиновка и Днепродзержинск.

А родился герой в 1916 году в уездном украинском городе Бахмуте, ныне Артёмовск Донецкой области. В 1925 году рабочая семья переезжает в соседний посёлок городского типа Константиновку. Здесь Иосиф учится в школе №3, после чего отличный ученик, спортсмен, комсомолец поступает в фабрично-заводское училище при металлургическом заводе имени Фрунзе, потом №113, сейчас КВПУ.

Жилищные условия до войны были стеснённые. Семья, даже если и ставила себе, на заёмные из заводской кассы деньги, хату-мазанку, то ютиться приходилось в одной-двух маленьких комнатах. Но детвора дома только ночевала. В городских парках культуры и отдыха, а они в те годы, действительно, а не по названию только, старались быть «культурой», можно было бесплатно взять на день книгу, взять напрокат спортивный инвентарь по сезону: летом - мячи, зимой - коньки-лыжи, настольные игры, а ещё были лодочная станция, парашютная вышка и тому подобное. В школах, домах культуры работали различные секции, кружки. Преподаватели,  массовики-организаторы работали серьёзно, не для галочки.

Еська, так Иосифа звали в семье, среди друзей укоренилось имя Юзик, - дома почти не бывал. Школа, потом кружки и секции, культурный отдых с друзьями.

Иосиф Сачко вырастал красавцем. Высокий, стройный, спортивный, он целенаправленно готовился стать морским лётчиком, поэтому много времени проводил на воде: плавал, занимался греблей, прыгал с парашютной вышки. А ещё пел в хоре, научился играть на гитаре, изучал живопись и научился писать маслом. В семье сохранились его картины: последняя, написанная курсантом во время отпуска в 1938 году, пейзаж «Зима».

Больше ему Украину увидеть не довелось.

После окончания ФЗУ молодой крановщик мостового крана получил распределение в Днепродзержинск, и этот город тоже чтит память героя-лётчика как своего земляка, тем более что в Днепродзержинск тогда переехала и вся дружная семья: сестра, родители.

Там Юзика Сачко запомнили. Комсомолец, казалось, излучал энергию. Соседи выучили любимые песни молодого рабочего. Возвращаясь со смены, он во всё горло распевал свой любимый украинский народный репертуар, а ещё «Раскинулось море широко», «Варяг»... Вечерами у них дома собирался целый оркестр народных инструментов: бандура, гитара, мандолина. Так сложился вокально-инструментальный состав, который вскоре получил в городе известность из-за нескольких запомнившихся выступлений по местному проводному радио. Но Иосиф в Днепродзержинске не только, как сейчас сказали бы, «зажигал»... Там он, занимаясь после работы и по выходным, закончил аэроклуб.

В 1937 был призван в Красную Армию. Проходил службу на одной из погранзастав Дальневосточного погранокруга. Вскоре после призыва был направлен в Иркутское военное авиационно-техническое училище, которое и закончил в 1939 году.

Службу проходил в морской авиации Тихоокеанского флота. Здесь же его застала война. Иосиф Сачко подавал рапорты, хотел стать морским летчиком. И мечта о небе исполнилась!

В 1942-1943 годах Иосиф Сачко учится в 17-й авиационной Майкопской школе, во 2-й школе пилотов первоначального обучения Военно-Воздушных Сил Военно-Морского Флота и в 3-м запасном авиационном полку.

Лейтенант Сачко осваивает несколько типов боевых машин, проходит серьёзное обучение, которое намного превосходит подготовку, скажем, лётчика-истребителя.

Лётчики советской морской авиации во время Второй Мировой осуществляли поиск немецких кораблей на маршрутах до двух тысяч пятьсот километров над акваторией моря, как на Балтике.

Всё это - при полном контроле противника над морем, без навигационных «подсказок», длительностью до девяти часов, при невозможности дать точный прогноз погоды на всём маршруте, часто ночью, в сложных метеоусловиях.

На фронт Иосиф Кузьмич попал только в марте 1944 года. Проходил службу он в прославленном 51-м минно-торпедном авиационном полку 8-й дивизии Военно-Воздушных Силах Краснознамённого Балтийского флота).

Полк был полностью оснащён самолётами А-20 «Бостон». Всего по ленд-лизу в СССР было поставлено 3066 три тысячи шестьдесят шесть самолётов А-20. Есть данные - две тысячи девятьсот аппаратоа, разница объясняется потерями при транспортировке.

Семья оказалась в оккупации. Только в октябре 1943 года удалось списаться, и Иосиф узнал страшную новость — немцы расстреляли отца.

Конечно, он хочет отомстить. Письма свидетельствуют об этом однозначно.

21 июля 1944 года, когда группа «Бостонов» с участием Сачко уничтожила дамбу на реке Свирь, он писал матери:

«Дорогая мамуля, я обещал вам с Марией мстить за отца. Сегодня наш экипаж наделал фашистам такое, что они не знают куда бежать. Путь им отрезан».

Он обращается к сестре:

«Маруся! Ты меня предупреждаешь об опасной работе, которая у меня находится в данный момент. Хочу сказать! Что я нахожусь на фронте и тут не приходится выбирать места, а надо бить фрица по указанию командования. Так что не приходится жалеть себя, и это так надо». (Письмо от 20 мая1944 года)

Слова брата станут понятны сестре Марии Сачко только после войны. Она посетит места боёв, будет говорить с однополчанами.

51-й (потом 1-й гвардейский) минно-торпедный авиационный полк специализировался на проведении топ-мачтового бомбометания.

Причём именно в мае 1944 года, когда писалось это письмо, на Краснознамённом Балтийском Флоте осваивался этот опасный, позаимствованный из арсенала наших союзников, боевой приём.

Суть топ-мачтового бомбометания состояла в атаке корабля низколетящим самолётом, который на максимальной скорости сбрасывал бомбу со сверхнизкой высоты. Бомба отскакивала от поверхности воды и била в борт корабля. Эффект достигался невероятный, ведь сбрасывался боеприпас весом не менее двухсот пятидесяти килограммов, а в случае «Бостона», на котором летал Сачко, бросалась тысяча килограммовая бомба.

Проблема заключалась лишь в том, что топ-мачтовик проходил над кораблем над самыми мачтами, при этом в него стреляло всё, что могло, в упор. А это означало, что жизнь лётчика измерялась боевыми вылетами. До десятка дотягивали единицы.

Накануне своего самого известного вылета, на потопление «Ниобе», Сачко летал на постановку мин в устье реки Западная Двина. Пятнадцать экипажей выставили двадцать четыре магнитные донные мины весом по пятьсот килограммов каждая, ценой гибели одного экипажа.

16 июля 1944 года состоялся боевой вылет, который вошёл в историю, за который наш земляк получил звезду Героя.

Это была операция по уничтожению крейсера береговой обороны «Ниобе». Операция была стратегического масштаба, если судить по числу привлечённых самолётов, уровню организации, вниманию командования, наградам по её завершению.

На самом деле, советские лётчики охотились за финским броненосцем береговой обороны «Вяйнемяйненом». За этим «кораблём-призраком» советские лётчики охотились ещё со времён советско- финской войны, когда на «непотопляемый» броненосец было совершено, по крайней мере, шесть (!!!) авиационных налётов.

В конце советско-финской войны была даже спланирована специальная операция по уничтожению именно этого корабля, в которой было задействовано двадцать восемь бомбардировщиков и девятнадцать истребителей.

Но и эта операция закончилась неудачей.

Следующая охота за «Вяйнемяйненом» началась с первых дней Великой Отечественной. По нему работали все виды флотской разведки, засылались специальные группы флотского спецназа, чьим наивысшим достижением стало лишь обнаружение деревянного макета «призрака».

Наконец летом 1944 года на стол Командующего Балтийским флотом адмирала Владимира Филипповича Трибуца легли фотоснимки флотских разведчиков.

Опытное начальство дипломатично помалкивало, когда из высшего на Балтике штаба пришёл приказ: «Уничтожить  броненосец «Вяйнемяйнен!»  На голоса молодых и «политически некорректных» разведчиков, что «совсем не похоже», внимания не обратили.

Здесь должна быть полная ясность. Топили  «Вяйнемяйнен», а он оказался «Ниобе».

Финский броненосец с малой осадкой, способный действовать на шхерном мелководье, остался целым и невредимым и в 1947 году был куплен Советским Союзом у Финляндии. Корабль вошёл в состав Балтийского флота под названием «Выборг» и прослужил до 1966 года.

Все эти игры балтийского высшего начальства не имеют никакого отношения к проявленному советскими лётчиками героизму и мастерству.

А то, что ударили из пушки по воробьям, так здесь важно, что в 1944 году пушка была.

А вот уровень руководства хромал:

«После того как на Балтике революционные морячки перебили кадровых офицеров, новая власть назначила новых, идейно-близких. Те же матросики их и назвали «червоными валетами». Почему валетами? А потому, что не короли (не профессионалы, и службу с «братишек» требовать побаиваются)».

Трибуц и член Военного Совета вице-адмирал Смирнов так характеризовали лётчика Сачко Иосифа Кузьмича, представляя его к высшей степени боевого отличия, званию Героя Советского Союза:

«За разрушение плотины через реку Свирь, потопление дамбы и транспорта водоизмещением 8000 тонн, потопление броненосца береговой обороны «Вяйнемяйнен», Военный Совет ходатайствует о присвоении лейтенанту Сачко звания Героя Советского Союза».

Командующий Балтийским флотом адмирал Трибуц подписал сразу шесть представлений на присвоение звания Героя Советского Союза.

Среди лётчиков-героев был легендарный Василий Иванович Раков, командир и разработчик тактики флотских пикирующих бомбардировщиков. Это была его вторая Звезда.

Был ведущий топ-мачтовиков  майор Илья Неофитович Пономаренко. Он уже получил новое назначение на штабную работу с повышением, но группы и в устье Западной Двины, и на Котку на «Ниобе» водил.

Пономаренко, как и Раков — это те флотские золотые кадры, которые выдвинула война. Пока они, как и выдвинутые беспощадным военным отбором, такие же, как они будущие руководители советской армии и государства, были живы и при должностях, советская система работала.

Вместе с ними: 

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 июля 1944 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм, лейтенанту

Иосифу Кузьмичу Сачко

присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 4010).

Достойная компания.

                                ⭐  ⭐  ⭐

Часть II

ср, 22/05/2013 - 13:15

 

 

И здесь начинается обычная на войне путаница. Великий военный теоретик Клаузевиц как-то сказал:

«Война — дело простое, доступное посредственному разуму, но воевать сложно».

Сложность возникает из-за недостатка информации о противнике. В штабе Краснознамённого Балтийского Флота решили, что в Котку прибыла не немецкая зенитная плавбатарея, - именно так классифицировали «Ниобе» сами немцы, то есть боевая единица, хоть и серьёзная, но вспомогательная, - а неуловимый «корабль-призрак», финский броненосец береговой обороны «Вяйнямейнен». Безуспешная охота на него началась ещё в 1939 году на советско-финской войне.

Прибытие мелкосидящего броненосца на позицию, близкую к линии фронта, расценили как стратегическую угрозу (Fleet in being). Таким образом, потопление броненосца становилось и первоочередной боевой задачей, и делом чести балтийских лётчиков.

Что же касается путаницы с идентификацией, то её можно объяснить как полным незнанием о существовании такого корабля, как «Ниобе», ведь выход в Котку был его первым боевым заданием, так и желанием флотского руководства отрапортовать о крупной победе.

 

^{Крейсер ПВО «Ниобе», потопленный Иосифом Скачко}

 

Карьера “Ниобе» в кригсмарине была весьма непродолжительна. Спуск корабля на воду состоялся в 1902 года в Голландии.

Тогда он назывался «Гельдерланд» и являлся бронепалубным крейсером 3-го ранга – одним из шести единиц типа «Зеландия» (водоизмещение 3512 т, скорость 19 узлов, вооружение - 2 ед. 150-мм и 4 120-мм орудия; позднее – 10 ед. 120-мм орудий). К началу Второй Мировой он один из серии оставался на службе, но уже в качестве учебного артиллерийского корабля.

В мае 1940 года он стал германским трофеем.

В 1941 году немцы переименовали «Гельдерланд» в «Ниобе» и переоборудовали в плавучую зенитную батарею. Корабль получил развитую систему надстроек, на которых разместились восемь одинарных 105-мм универсальных орудий, девять 40-мм автоматических «бофорсов» и четыре счетверённых 20-мм автомата фирмы «Рейнметалл».

Для защиты зенитчиков от обстрела и осколков вдоль борта и платформ установили фальшборт высотой 1,2 м и толщиной 84 мм (4 мм железа и 80 мм цемента). Аналогичная защита покрывала стенки рубок и палубу. Зенитная артиллерия имела современную на то время систему управления огнем.

Переоборудование затянулось, в результате чего корабль вступил в строй только 1 марта1944 года.

Таким образом, хотя «Ниобе» и не являлся крейсером, он был весьма мощным и хорошо защищённым кораблём, и в случае своего длительного участия в боевых действиях мог стать причиной многочисленных неудач и потерь нашей авиации.

 К 15 июля в штабе Военно-Воздушных Сил Краснознамённого Балтийского Флота был разработан детальный план операции, который предусматривал использование двух ударных групп (пикирующих бомбардировщиков и топ-мачтовиков) и нескольких групп обеспечения: группа «выметания» истребителей противника, сопровождения ударных самолётов, демонстративного удара, подавления зенитных батарей и контроля результатов удара – всего сто тридцать два самолёта (четыре А-20, двадцать восемь Пе-2, двадцать четыре Ил-2, шестнадцать Ла-5, тридцать Як-9, двадцать  четыре ЛаГГ-3 и шесть разведчиков Як-9).

По своему составу это была крупнейшая за всю войну авиационная группировка, привлекавшаяся для решения задачи устранения потенциальной угрозы на морском театре военных действий.

Утром 16 июля Командующий Военно-Воздушными Силами Краснознамённого Балтийского Флота генерал Михаил Иванович Самохин собрал на инструктаж всех ведущих групп, где сам поставил им задачи и произвёл проработку плана.

Удар топ-мачтовиков был главным (время «Ч»), он назначался на 17.00, остальных групп – в соответствии с планом относительно этого времени. Для удара выделялись четыре наиболее опытных экипажа 51-го полка – подполковника Пономаренко, капитана Тихомирова, лейтенантов Сачко и Шилкина. Каждый «Бостон» нёс по две ФАБ-1000.

Взлёт и выдвижение к цели прошли без срывов. Первыми над целью появились Ла-5, установившие контроль над воздухом.

В 16.51 штурмовики атаковали позиции береговой зенитной артиллерии по обеим сторонам залива. Им удалось подавить две батареи среднего и две малого калибра, развернутые вдоль боевого курса бомбардировщиков.

Спустя минуту на цель зашла первая волна пикировщиков – одинадцать машин, ведомая командиром 12-го гпбап Героем Советского Союза подполковником Василием Ивановичем Раковым.

Им удалось добиться двух прямых попаданий ФАБ-250, которыми, по германским данным, было уничтожено кормовое и одно из бортовых 105-мм орудий. Система управления огнём вышла из строя. На корабле начался пожар с обильным выделением дыма, который затруднил нашим лётчикам дальнейшее наблюдение за целью.

Несмотря на это вторая волна Пе-2 добилась, по крайней мере, ещё двух попаданий. Плавбатарея начала валиться на правый борт и фактически прекратила ведение зенитного огня. До того «Ниобе» и береговые батареи смогли повредить лишь один Пе-2 и один Ил-2.

Ровно в 17.00 появились «Бостоны». Они прошли на бреющем над крышами Котки и внезапно появились над акваторией порта.

К моменту атаки “броненосец», так считали лётчики, стоял с креном 35-40 градусов в полузатонувшем состоянии. Атакующая первой пара Пономаренко — Шилкин сбросила бомбы. Обе ФАБ-1000 Пономаренко попали в «Ниобе». Шилкин промахнулся.

Приняв во внимание это обстоятельство, а так же не желая подвергать себя риску воздействия взрывной волны от бомб Пономаренко, ведущий второй пары капитан Тихомиров выбрал себе в качестве цели стоявший на рейде транспорт, оказавшийся голландским пароходом «Рийн» (1969 брт).

Согласно донесению, от попаданий тяжёлых авиабомб транспорт переломился пополам и затонул, но немцы утверждают, что бомбы пролетели в двадцати метрах над судном и взорвались, не причинив вреда. Нет никакого тонущего транспорта и на снимках, сделанных самолётами-разведчиками.

Ведомый Тихомирова лейтенант Сачко не отвернул, не испугался осколков от бомб первой пары «Бостонов». Он атаковал «броненосец» самостоятельно. По наблюдению экипажей и истребителей сопровождения в цель попала и одна бомба Сачко.

Крен немецкого корабля достиг примерно 45 градусов, а верхняя палуба оказалась полностью под водой. Опасаясь опрокидывания, командир плавбатареи в 17.08 отдал приказ экипажу покинуть «Ниобе».

Потери немцев составили шестьдесят три убитых и пропавших без вести и восемьдесят три раненых (в т.ч. двенадцать тяжело) из трёхсот двадцати одного члена экипажа. В число тяжелораненых вошёл командир и два офицера.

К сожалению, не обошлось без потерь и у нас. Уже после бомбометания советские лётчики понесли единственную потерю. «Бостон» Шилкина получил прямое попадание зенитного снаряда с тральщика «М 29» и взорвался в воздухе.

 Таким образом, «Ниобе» не только не сбил ни одного советского самолёта, не окупив расходов на своё переоборудование, но и своей гибелью произвёл весьма удручающее впечатление на немецкое и финское Военно-Морские Командования.

Для нас потопление «броненосца» стало поводом для ликования и щедрого награждения летчиков. Это был первый крупный корабль гитлеровцев, потопленный на Балтике.

Указом от 22 июля Пономаренко, Тихомиров и Сачко были удостоены званий Героев Советского Союза.

Трибуц и член Военного Совета вице-адмирал Смирнов так характеризовали лётчика Сачко Иосифа Кузьмича, представляя его к высшей степени боевого отличия, званию Героя Советского Союза:

«За разрушение плотины через реку Свирь, потопление дамбы и транспорта водоизмещением 8000 тонн, потопление броненосца береговой обороны «Вяйнемяйнен», Военный Совет ходатайствует о присвоении лейтенанту Сачко звания Героя Советского Союза».

Другого такого указа по количеству награждённых (семь человек, один из них вторично) история балтийской минно-торпедной авиации не знала.

Хотя спустя пару месяцев выяснилось, что жертвой удара стал отнюдь не злосчастный броненосец, при более здравом взгляде становится очевидным, что переживать по этому поводу не стоит. Окажись на месте «Ниобе» настоящий «Вяйнямейнен», - ему не удалось бы уцелеть.

Вскоре после операции против “Ниобе”полк переформировали. Экипаж Иосифа Сачко перевели в 1-й минно-торпедный авиационный полк.

А вскоре оттуда пришло печальное известие:

27 августа 1944 года экипаж Героя Советского Союза Иосифа Кузьмича Сачко не вернулся с боевого задания. Командир и его боевые друзья – штурман младший лейтенант Николай Иванович Байгозин и стрелок-радист Михаил Иванович Изюмов погибли при невыясненных обстоятельствах.

Незадолго до гибели старший лейтенант Иосиф Кузьмич Сачко писал матери:

«Пишу Вам листа. Я хочу сказати, що мені захотілося Вам трохи написати українською мовою. Я дуже давно писав цією мовою, а зараз так захотілося почути її...”

А вот что он писал в ещё одном письме домой: «Очень устаю... но надо, пока есть момент, топить фрица на море, отдыхать будем после войны».

В 51-м минно-торпедном бомбардировочном авиаполку Иосифа Сачко не забыли.

«Есть люди, которые как-то быстро и незаметно становятся для вас близкими, словно старые добрые знакомые. Общаться с ними легко и просто. Стоит такому человеку день-другой пожить в любом коллективе – и он уже «свой в доску», и даже трудно представить, как это до сих пор могли обходиться без него. Таким и был старший лейтенант Иосиф Сачко – стройный, всегда аккуратно подстриженный «под бокс» блондин с голубыми глазами. С его появлением в комнате будто взрывались шутки и смех.

Но вот Иосиф брал в руки гитару, и кругом мгновенно все умолкали. Гитара в его руках оживала – она страдала и радовалась, она рыдала и смеялась. Иосиф знал множество русских и украинских песен, казалось, репертуар его неисчерпаем. Стихал «Варяг», начиналась «Ехали казаки...». Подпевали все, песня лилась широко и привольно, как река в половодье. И тут же на лице певца словно набегала тень, и он начинал проникновенно, с грустинкой:

Раскинулось море широко,

Лишь волны бушуют вдали...

И все слушали молча, никто не подпевал, никто не осмеливался войти в святая святых певца. Какие воспоминания, какие ассоциации навевала ему его любимая старинная песня?..

Беспечный шутник на земле, Иосиф в воздухе преображался, становился серьёзным, собранным, расчётливым. Смелости и мужества ему было не занимать, а уж о лётном мастерстве и говорить не приходилось. И не случайно во всех самых ответственных операциях неизменно участвовал его экипаж!» - такими словами его увековечили в написанной после войны истории полка.

И. Бредихин, преподаватель истории КВПУ.