Что такое плановая экономика?

Небольшой, очень доступный для понимания ролик одного из самых компетентных специалистов по экономике СССР Алексея Сафронова. Для обывателей дискутирующих о капитализме и социализме желателен для просмотра. Даёт общее знание предмета. 

Понятие плановой экономики появилось в рамках критики экономики рыночной, поэтому прежде чем говорить о первой, надо сказать пару слов о второй.

Рыночная экономика – это экономика, в которой люди производят различные блага (полезные вещи) специально для обмена. Предназначенные для обмена продукты называют товарами. Обмениваться вещами напрямую неудобно, поэтому со временем выделяется товар, который становится деньгами. Товар обменивается на деньги, а деньги потом – на другой товар.

Каждый производитель надеется, что ему удастся обменять его товары на другие товары, работы или услуги, которые ему нужны. Но узнать, получится ли это, он может только постфактум – когда товар купят или не купят.

Товары, на которые не нашлось покупателя, отправляются в помойку, а труд, который был затрачен на то, чтобы их сделать, оказывается потраченным зря.

Конечно, производители изучают вкусы покупателей, проводят маркетинговые исследования, следят, как подобные товары продавались раньше, и все-таки все эти меры часто не позволяют предугадать, удастся ли совершить продажу.

Дело в том, что если какой-то товар делает только один производитель, и этот товар всем нужен, то производитель получает возможность диктовать покупателям условия продажи. Это называется монополией. Чтобы такого не происходило, у покупателей должен быть выбор между несколькими продавцами, но это в свою очередь автоматически значит, что предложение должно быть больше спроса, что товаров должно быть больше, чем потребности в них (а иначе из чего выбирать?). А это означает, что кто-то продать свой товар не сможет.

Кроме того, капитализм отличается от простого товарного производства тем, что деятельность ведется ради получения прибыли. Другими словами, в современном мире для руководителей компаний возможность получить чужие товары в обмен на свои – не главное. Главное – возможность заработать, получить больше, чем было потрачено на материалы и зарплаты работников.

Проблемы, ведущие к тому, что часть товаров остается непроданными, не решаемы в рамках рыночной экономики. Это её суть. Её нельзя «улучшить», чтобы производство и потребление оказались в равновесии. Рыночное равновесие устанавливается через колебания: перепроизводство одних товаров, и недопроизводство других. Это означает перерасход ресурсов, зря потраченный труд, безвозвратные расходы, разорение фирм, увольнение и безработицу.

Разорение производителей и безработица их сотрудников ведёт к тому, что они больше не могут покупать товары, а значит те, кто рассчитывал их им продать, тоже попадают в затруднительное положение. Возникает «эффект домино»: разорение одних влечет за собой разорение других. Наступает экономический кризис.

Современную антикризисную политику правильнее было бы называть кризисной: она не предотвращает кризисы, а смягчает их.

Все это было известно ещё сто лет назад, и из размышлений о том, как можно было бы исправить положение, и родилась идея плановой экономики.

Плановая экономика, как можно понять по названию, это экономика, где производство ведется по единому плану, и все трудоспособные люди, все производители, сначала участвуют в его составлении, а затем – в реализации.

Участие в составлении плана нужно, чтобы предусмотреть потребности всех людей и заложить в план производство соответствующих товаров и услуг. Если при этом кого-то забыли, то этот производитель не получит нужных ему вещей, и стимул к дальнейшей работе у него пропадет.

В мире производятся многие миллионы товаров, и составить план «до каждой гайки» пока не удавалось никому. Но это и не требуется. Видов сырья, из которых производятся товары, гораздо меньше. Достаточно предусмотреть определенные запасы сырья, чтобы производители сами на месте определили, что из них сделать. Такие «целевые» запасы называютсялимитами, а план, в котором установлены общие пропорции без мелкой детализации – контрольными цифрами.

К примеру, фасонов одежды существует великое множество. Хуже того, мода постоянно меняется, и фасон, который все хотели иметь в прошлом сезоне, в этом уже никому не нужен. В плане достаточно предусмотреть определенное количество ткани, чтобы из нее можно было пошить какое-то количество пальто, а какого фасона шить эти пальто – решат сами производители, ориентируясь на моду соответствующего сезона.

В СССР план выглядел как пирамида: на уровне государства определяются самые главные лимиты, затем в рамках отпущенных ресурсов план конкретизирует каждое министерство, доводя лимиты до своих предприятий, а потом план конкретизируют сами предприятия, и так до конкретного работника. Такая самоподобная структура называется фракталом.

Если план будет слишком подробным, то его придется составлять слишком долго, за это время что-нибудь поменяется, план придется переделывать, за это время опять что-нибудь поменяется, и так до бесконечности.

Если план будет слишком обобщенным, и слишком много надо будет конкретизировать на местах, то, не обладая всей полной информации, местные органы могут ошибиться, и произвести ненужную обществу продукцию.

В реальности ищется компромисс между этими двумя крайностями.

Поскольку при такой организации планирования фактическая хозяйственная деятельность доступна взору высших планирующих органов лишь частично, то сохраняется необходимость стоимостных показателей и контроля рублем, который в обобщенной форме дает представление о деятельности производителей. Цены подбираются таким образом, чтобы каждое нормально работающее предприятие было прибыльным. Убытки, таким образом, сигнализируют о проблемах в работе. Финансовые показатели при этом дисциплинируют работников, но не служат ориентирами для производства. Что производить – определяется не исходя из прибыльности товара, а исходя из потребностей общества, внесенных в план. Поэтому закон стоимости в социалистической экономике часто называли модифицированным или преобразованным. По той же причине производимые блага уже некорректно называть товарами - ведь мотив “производства для продажи” ослабляется, а по мере развития учета потребностей и планирования должен исчезнуть совсем. Общество перейдет к прямому продуктообмену.

Способность заранее определить целевую структуру производства дает обществу возможность управлять своим собственным развитием. Через организацию городского, общественного и личного пространства, в котором человек живет, через изменение набора благ, который ему доступен, можно направлять развитие его личности в определенную сторону. Если строить больше стадионов - люди начинают больше заниматься спортом, а если благоустраивать парки и пешеходные улицы - больше гулять.

Составить план – это только полдела. Затем его надо выполнить, и так как план составляется для всего общества, все общество должно быть согласно его выполнять. Про одно условие такого согласия мы уже сказали: надо не забыть нужды каждого. Но помимо материальных потребностей у людей есть жажда власти, лень, стремление смухлевать, переложить свою работу на соседа, одним словом антиобщественные интересы.

При капитализме у производителя всегда есть соблазн задрать цены, его ограничивает только понимание, что тогда покупатели перебегут к конкурентам. Платой за это ограничение служит избыточный выпуск: конкуренты в сумме производят больше, чем нужно их потребителям.

В плановой экономике каждый производитель будет заранее знать своего потребителя. Как в этом случае защититься от наглости производителя? Рассчитывать на «добрые чувства» не приходится, ведь и в рыночной экономике капиталисты ведут себя так, как ведут не потому, что они плохие люди, а потому, что такова логика рыночных отношений. Заслон для самой возможности антиобщественного поведения производителя может быть поставлен только в том случае, если его деятельность будет контролироваться обществом.

При плановой экономике отдельный производитель перестает быть полноценным хозяином своего производства. Если он не может производить то, что вздумается, а вынужден подчиняться плану, то его производство ему полностью уже не принадлежит. Он уже не хозяин, а управляющий, который знает, как наладить производственный процесс, но не может делать это по своему усмотрению. Кому же принадлежит производство в этом случае? Никому в отдельности, обществу в целом.

Поэтому главным лозунгом всех людей, стремящихся к построению плановой экономики, является уничтожение частной собственности на средства производства.

Важно различать юридическое и реальное право частной собственности. В период рабочего контроля (первые месяцы после Октябрьской революции) капиталисты юридически оставались собственниками своих предприятий, но по факту ими уже не были. А в позднем СССР крупные красные директора, юридически не являясь собственниками заводов, на практике часто распоряжались ими как своими, и иногда могли «протолкнуть» в народнохозяйственный план производство продукции, которое было выгодно заводу, но не нужно обществу.

И общественный контроль за производством, и общественное составление планов требуют демократии. Плановая экономика – это экономика демократического общества, члены которого понимают, что они все взаимосвязаны, и что согласованное развитие по единому плану выгоднее, чем «борьба всех против всех».

Это требует определенного уровня воспитания и восприятия себя как части коллектива, понимания и уважения других людей. Такой уровень развития деловых и моральных качеств не приходит сразу. Ленин не говорил, что каждая кухарка может управлять государством, он говорил, что нужно научить каждую кухарку, как она может участвовать в управлении государством.

Плановая экономика – это экономика рациональных и моральных людей, которые взаимно контролируют друг друга и сообща решают возникающие проблемы. Коллективизм в производстве требует коллективизма в жизни.

Возникает вопрос – как она может быть создана, ведь уже из этого краткого описания должно быть понятно, что «вдруг» она не возникнет.

При ответе на вопрос о путях создания плановой экономики нужно выделять как минимум две стороны дела: техническую и общественно-политическую.

Внутренняя деятельность любой компании ведется по плану. Сотрудники не торгуются друг с другом постоянно о том, кто что будет делать. Руководство определяет стратегию развития и ищет новые заказы, менеджеры среднего звена конкретизируют задачи и распределяют их по исполнителям, те выполняют каждый свой кусок работы. Ничего не напоминает?

Социалисты прошлого, видя тенденцию к укрупнению фирм, к монополизации и к созданию международных концернов, предполагали, что в конце концов мир окажется разделен между несколькими супермонополиями, внутри каждой из которых сложное дифференцированное производство уже будет организовано плановым образом. Тогда работникам останется только отобрать у собственников право единолично определять цели производства и распоряжаться прибылью. Ленин писал, что «Социализм есть не что иное, как государственно-капиталистическая монополия, обращенная на пользу всего народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией».

Наивысшего расцвета тенденции к монополизации достигли в первую мировую войну в военных экономиках воюющих стран. Неслучайно, что в первые годы после революции значительную роль в экономической политике Советской России играл Юрий Ларин, который в среде партийцев считался специалистом по военной экономике Германии.

Однако быстро выяснилось, что на ту пору ни люди, ни технологии не были готовы к организации прямого продуктообмена в соответствии с изложенной выше теоретической схемой. Военный коммунизм обеспечил потребности Красной Армии в ограниченном числе наиболее важных видов продукции и тем самым выполнил основную задачу, но мирное население выживало в основном за счет спекуляции и мешочничества.

Ленин осознал и попытался донести до соратников разницу между формальной национализацией, которую можно провести за день, и обобществлением на деле, которое надо выстраивать долго и кропотливо. Государство оставило себе только «командные высоты», т.е. самые важные предприятия в самых важных отраслях промышленности, разрешило частную торговлю и частное производство и следующие десятилетия постепенно расширяло государственный сектор производства, одновременно учась им управлять. Существование частных предприятий (артелей) не вяжется с образом сталинской экономики, но огосударствление производственной кооперации произошло только в конце 1950-х годов, причем многие исследователи считают, что и тогда это было преждевременно.

Я уже отмечал, что без должного контроля со стороны общества единственный производитель в условиях плановой экономики получает возможность искажать план в свою пользу или же просто не выполнять какую-то часть своих обязательств. Это «опасность снизу».

Но ещё большую опасность таит и единоличная постановка целей без оглядки на нужды общества, экономические закономерности и технические ограничения, или волюнтаризм.

Ограничения рыночной экономики (товар должен быть продан, каждый акт купли-продажи – это акт сравнения покупателем нужности товара и его цены) одновременно являются защитой от явно нерациональных решений. Экономика развивается медленно, путем проб и ошибок, а участники постоянно оглядываются друг на друга и оценивают, насколько успешными были предшествующие шаги. Никакие резкие крупные структурные сдвиги при этом невозможны.

Плановая экономика свободна от этих ограничений. Можно строить города в чистом поле, создавать с нуля ранее не существовавшие отрасли промышленности, вкладываться в проекты, которые принесут отдачу только через десятилетия. Ресурсы единого народнохозяйственного комплекса позволяют очень многое, а отдельные ошибки и неудачи сглаживаются за счет более успешных проектов. Если при этом цели развития определяются не напрямую всеми трудящимися, а какой-либо узкой группой, действующей от их имени, то у этой группы возникает соблазн начать реализацию проектов, которые вероятно не получили бы массовой поддержки. Иногда в этом виноваты политические амбиции, соображения престижа, стремление «ускорить ход истории», внешние обстоятельства. Иногда цель поддерживается большинством населения, но для неё выбираются негодные средства, такое происходит, если политические лидеры не прислушиваются к голосу науки. Примером может служить памятная эпопея с целиной и кукурузой у нас или строительство мелких доменных печей в каждой деревне в Китае.

Работники, объединенные в единый народнохозяйственный комплекс, не могут просто отказаться реализовывать проекты, в которых они не видят смысла, но отвечают тихими формами протеста – халтурой, приписками, воровством и прямым саботажем. В итоге эффективность плановой экономики снижается.

Необходимо помнить, что социализм, который больше не работает на нужды всего народа, становится обратно государственной монополией.

В Советском союзе в целом удалось обеспечить технический аспект общегосударственного планирования, но значительно хуже получилось реализовать его общественно-политический аспект, обеспечить участие трудящихся в управлении экономикой и, соответственно, их поддержку курса на социализм.