Ахалтекинская экспедиция 1880—81 гг. Геок-тепинский бой

Последнее движение русских победоносных войск по Ахалтекинскому оазису (1880 —1881 гг.) обратило внимание на себя не только всей России и всей Западной Европы, но и всего цивилизованного мира, зорко следившего и следящего до сего времени за нашими успехами в Средней Азии. Блестящий штурм и взятие крепости Геок-Тепе и, как результат этого, полное падение туркменского разбойничьего владычества, мирное затем присоединение Мервского оазиса,  целые столетия служившего грозой своим соседям бухарцам и персам, бой под Таш-Кепри (кушкинский бой) — заслуженный урок авганцам и наконец фактическое бескровное полное подчинение нашему влиянию Бухары — все это вместе взятое не могло не поднять того значения и престижа русских в Средней Азии, Персии и Авганистане, какое мы, по нашему мнению, имеем теперь в этих странах...

Сегодня, 12-го января 1904 г., — 23-я годовщина Геок-тепинского боя. Но прежде чем приступить к описанию его, память которого празднуется сегодня, мы постараемся очертить в нескольких словах ту политическую обстановку, которой была вызвана Ахалтекинская экспедиция.

Вся территория, составляющая нынешнюю Закаспийскую область, принадлежала различным Туркменским племенам, из коих самыми многочисленными и могущественными были текинцы, жившие в двух группах: в оазисе Ахал-Теке около 80-90 тыс. человек и по Мургабу до 110 тыс. человек. В западной и юго-западной части Закаспийской области обитали тоже значительные племена: гокланы, иомуды и др.

Главными средстБами к жизни туркменам Теке служили аламаны-грабежи, которые направлялись по преимуществу в сторону Персии, а также на Хиву и Бухару.

Кочуя в районе, по которому проходили пути из хивинского и бухарского ханств в Персию и к Каспийскому морю, на восточном берегу которого находились русские пункты: Форт-Александровский, Красноводск и Чикишляр, текинцы делали торговые сношения между этими государстБами крайне затруднительными. По-этому, когда в начале 70-х годов Хива была присоединена, а Бухара подпала под протекторат России, необходимость обеспечить от текинцев безопасность новых владений и кратчайших путей к ним из России через Каспийское море, логически  привели к необходимости покорения туркменских племен, которое таким образом явилось лишь вопросом времени.

Действительно, начиная с 1873 г., мы видим ряд экспедиции, имевших целью распространить наше влияние в глубь туркменских степей, но, к сожалению, предпринятые с малыми слабыми силами и недостаточными средстБами экспедиции эти, не приводя к решительным результатам, увеличивали лишь самонадеянность и дерзость туркмен и возвышали окружавший их в глазах соседних народов ореол непобедимости в ущерб влияния русских.

Последней неудачной попыткой была экспедиция генерала Ломакина, которому удалось 28марта 1879 г. достигнуть Геок-Тепе и атаковать эту крепость, но атака эта, ведомая без надлежащей подготовки, с весьма небольшим числом войск, утомленных предшествовавшими походами, была отбита с большими потерями и отряду пришлось отступить к Каспийскому морю. Это поражение русских войск отозвалось крайне тяжело на нашем положении в Средней Азии.

Рассказы о непобедимости и подвигах текинцев, прикрашенные восточной фантазией, разносились по соседним государствам, возбуждая фанатизм мусульман и порождая в покоренных нами народах надежды на возращение своей независимости. Необходимо было как можно скорее повторить экспедицию и решительным ударом поразить текинцев.

Выполнение этой задачи было возложено на генерал-адъютанта М. Д. Скобелева.

В основание принятого им плана экспедиции легли следующие положения:

Не отступать от раз принятого плана; не делать крайне опасного шага назад, который в глазах Европы и Азии был бы выражением нашей слабости, дал бы еще большую смелость нашим противникам и мог бы обойтись России еще несравненно дороже, чем военная экспедиция. 

Ограничить свои действия исключительно тем, что необходимо для прочных ограждений своих пределов.

Идти к цели систематично.

Принимая во внимание, что значительная длина операционной линии делает снабжение экспедиционного отряда всем необходимым весьма не надежным, а облегчение этой линии поглощает массу войск, ослабляя силы, назначенный для нанесения главного удара, Скобелев решил сократить длину операционной линии, постепенно перенося базу вперед по мере движения отряда. Пунктами для устройства таких промежуточных баз были избраны: Дуз-Олум, Бами и Егян-Батыр-Кала.

В первых числах июля, когда значительная часть войска сосредоточилась в Бами, Скобелев с отрядом всего до 680 человек предпринял рекогносцировку и 6 числа подошел к селению Янги-Кала в 2 верстах от крепости Геок-Тепе. Бросив в это селение 120 снарядов, отряд произвел обратно движение в полном порядке, с музыкой, отбивая огнем настойчивый атаки текинцев.

Эта рекогносцировка своей дерзостью произвела сильное впечатление на текинцев и в тоже время подняла дух наших войск.

30 ноября без боя было занято селение Егян-Батыр-Еала, где затем было возведено укрепление, получившее название Самурского, в котором к 20 декабря были сосредоточены запасы и большая часть войска, посланная для овладения крепостью Геок-Тепе, в том числе высланный из туркестанского округа отряд из 3 рот, 2 сотен и 2 горных орудий под начальством полковника Куропаткина. Отряд этот в 8 дней по безводной пустыне сделал 670 верст от Петро-Александровска до Бами, куда прибыль 8 декабря, а 15 декабря прибыль в Самурское укрепление.

20 декабря русские овладели селением Янги-Кала, расположенным в 2 верстах южнее Геок-Тепе. Селение это обороняло 1500 текинцев, которые не оказали упорного сопротивления, так как не придавали особого значения удержанию за собой этого пункта; для нас же занятие Янги-Кала было важно в том отношении, что оно отдавало в наши руки дорогу на Гермаб, где устраивался продовольственный склад, и ручей Секин-яб, который, как мы полагали, снабжал водой крепость Геок-Тепе. Кроме того, окружавшие Янги-Кала курганы могли служить помещениями для осадных материалов.

Крепость Геок-Тепе имела вид неправильного четырехугольника до 2 верст в обводе. Стена состояла из земляного вала до 2 саж. высотой и до 5 саж. толщины, облицованного 24-х вершковым слоем глины. Наружный ров имел 12-16 футов ширины и 6-9 футов глубины. Стена была снабжена наружными и внутренними парапетами в грудную высоту и значительным числом траверсов; внутри крепости находился священный холм Денгли-Тепе. Перед западными фасами были устроены сильный траншеи; такие же траншеи были выдвинуты параллельно южному фасу с ходами, сообщения из рва. В расстоянии 150-250 шагов от крепости было разбросано несколько кургнчей, из коих во время осады получили значение: сад Петрусевича, калы: Правофланговая, Ольгинская, Великокняжеская, Туркестанская, Охотничья и Кавалерийская. Число защитников крепости доходило до 25 тысяч из коих 5 тыс. конных, а всех жителей было до 45 тыс. Кроме 5000 ружей, в крепости находилась одна медная пушка и два чугунных зембурена. Холодное оружие имелось у всех защитников.

Наш отряд до дня штурма состоял из 47 рот, 9 эскадронов и сотен и 79 орудий, всего 6672 н. ч. при 227 офицерах.

Немедленно после занятия селения Янги-Кала  было преступлено к осадным работам заложением первой параллели от Великокняжеского ручья, на правом берегу которого был построен Ставропольский редут, до редута № 1, на левом берегу ручья Туркестана. В тоже время Скобелев, опасаясь, что текинцы, не ожидая штурма, уйдут на север в пески, решил занять калу и сад против северо-восточного угла крепости, чтобы перерезать им путь. Занятие этой позиции было возложено на генерала Петрусевича, который, с отрядом из дивизиона драгун, и 3 сотен Таманского, Полтавского и Лабинского полков выступил из главного лагеря 23 декабря до рассвета. Так как, произведенные накануне рекогносцировки не обнаружили присутствия неприятеля в кале, то наступление велось без достаточных предосторожностей, не смотря на сильный туман. Между тем, за ночь текинцы успели занять калу и сад сильным отрядом. Когда Петрусевич подошел на 150 шагов, из-за стенок раздались выстрелы. Спешив отряд, Петрусевич тотчас же навел его в атаку, но едва удалось ворваться в курганчу,  как сам Петрусевич был убит, а казаки и драгуны подверглись огню со всех сторон из-за стенок. После упорной борьбы, израсходовав почти все патроны и угрожаемый подходившими из крепости подкреплениями, отряд наш с большими потерями должен был отступить к Правофланговой кале, оттуда на выручку была двинута пехота. После этой неудачной попытки, в виду слабости отряда, пришлось отказаться от мысли блокировать крепость с севера.

Между тем, осадная работа двигалась вперед и к 28 числу была заложена 2-я параллель и вечером 28-го саперные офицеры с 10 нижними чинами по обыкновенно вышли вперед для разбивки новых параллелей, но едва отошли шагов на 150 от батареи №3, как увидели густые массы неприятеля, выходившего из крепостного рва и повернули назад к траншеям, занятым апшеронцами.

Апшеронцы, услышав гул шагов и крики, приготовились стрелять, но боясь перестрелять отступивших прямо на них сапер, пропустили время – залп был дан слишком поздно и  поспешно и большею частью перелетал через головы текинцев. Нёприятель одновременно обрушился на фронт между редутами № 1-й и № 2-й и в обход правого фланга на кале Ольгинской. Текинцам удалось ворваться в траншеи и, после ожесточенной схватки, овладеть батареями 5 и 6 и редутом № 2, причем большинство их защитников были изрублены, остальные отступили к редуту № 1. Этим редутом и расположенной рядом с ним батареей № 1 текинцам овладеть не удалось, благодаря спокойствию и стойкости стрелков 13 туркестанского батальона и артиллеристов, удержавшихся до прибытия подкреплений. С прибытием подкреплений из Ольгинской калы и главного лагеря, текинцы были отбиты, но тем не менее им удалось унести знамя 45 апшеронского полка и одно горное орудие.

Дабы ослабить впечатление, произведенное удачной вылазкой текинцев, Скобелев приказала, обязательно закончить все назначенный на эту ночь работы, а 29-го полковнику Куропаткину с отрядом из 16 рот при 14 орудиях было приказано взять штурмом группу калы, расположенную в 50-100 саж. от юго-восточного угла крепости и получившую название Великокняжеской. После основательной подготовки артиллерийским огнем, вентер калы, не смотря на упорное сопротивление был взят штурмом, а защитники их отошли за траверс, шагах в 70, откуда они еще несколько раз пытались броситься на нас, но каждый раз были останавливаемы огнем. Таким образом, мы укрепились в 50 саженях от крепостной стены, а в ночь на 30 в 100 саженях от стены были заложены 3 параллели.

Между тем, успех вылазок 28 декабря побудил текинцев повторить вылазку и вот 30 числа, в девять с половиной часов вечеров, громадный массы их собрались у Мельничной калы, обрушились на левый фланг осадных работ и лагеря. После упорного рукопашного боя, им  удалось завладеть редутом № 3, атака же на левый фланг лагеря была отбита силами апшеронцев. Равным образом, подошедшие подкрепления заставили текинцев очистить взятый редут, но им все-таки удалось увезти одно орудие. При этом был взят в плен бомбардир батареи 21 бригады Агафон Никитин, подвергшийся потом страшным истязаниям и, наконец, убитый за отказ показать текинцам действие взятых у нас орудий.

После этого осадные работы продолжались, причем до 4 января текинцы ограничивались лишь перестрелкой; 4-же числа, в 7 часов вечера, они снова произвели отчаянную вылазку одновременно на левый фланг работ и на Великокняжескую позицию. На этот раз, благодаря наблюдению за внутренностью крепости, нападение не было для нас неожиданными, а на основании опыта, 28 и 30 декабря Скобелевым были указаны новые приемы отбития атаки. Поэтому текинцы были навсегда отбиты, не достигнув никаких результатов, а отступили в крепость, понеся огромные потери. В этот день они отказались от вылазки и берегли силы для отбития штурма.

Штурм крепости решено было произвести по бреши, пробитой артиллерией в южном фасе и по минному обвалу против калы Охотничьей, откуда, и был первоначально устроен минный спуск, но так как его залило водой, то в 25-ти саженях от стены в ночь на 4 январи был построен из текинского стана ширванский редут, куда и было перенесено начало минных работ. Из овальной траншей, соединявшей ширванский редут с плотиной были в ночь на 6-е выведены две параллельные калы, которые через 8 сажен были соединены промежуточной траншеей и далее продолжались в том же направлении. Из середины соединительной траншеи был устроен минный спуск и начали вести галереи, а для прикрытия спуска и караула, силы  были заворочены внутрь и образовали редут, названный саперным.

Первоначальный взрыв мины было предположено произвести 10 января, но порча вентилятора вызвала задержку в работе и мину удалось заложить лишь 12.

Для пробития бреши в южном фасе 12 орудий, помешенных в брешь батареи, с утра 8 числа открыли огонь, который и продолжался до 12-го, причем ночью текинцы старались заделать производимый снарядами повреждения.

Для нанесения окончательного удара Геок-Тепе, назначена была атака его укреплений с трех сторон. Колонна полковника Куропаткина (Она состояла из 1 батареи и 2 рот ширванцев, полуроты сапер и охотников, сотни спешенных казаков, 4-х горных и. орудий, 2 картечниц и 2 ракетных станков, всего около 900 чел.) должна была двинуться на штурм из кал, которые она занимала, и направиться чрез минную брешь, взорванную гальваническою батареею, поставленною в Охотничьей кале. Второй штурмовой колонне, полковника Козелкова (Состояла из 2-х батарей, взвода сапер и команды охотников, 2-х орудий, 1-й картечницы и 2-х ракетных станков – всего около 1000 чел.), предназначалось выйти из ровиков, устроенных в  третьей параллели и атаковать брешь, пробитую артиллерийским огнем. Третья колонна, подполковника Гайдарова (Состояла из 1 батальоны, команды охотников и взвода сапер, 2 орудий, 1 картечницы, 5 ракетных станков, 2 сотен кавалерии – всего 700 чел.), имела преимущественно демонстративный характер и должна была взять Мельничную калу, расположенную на р. Опорном, рекогносцировка которой была произведена самим Скобелевым еще 9-го января. Общий резерв, под личным начальством генерал-адъютанта Скобелева, расположен был во второй параллели у Ставропольского редута и должен был, смотря по надобности, поддерживать ту иди другую из трех штурмовавших колонн (Резерв состоял из 17 рот пехоты, 3 рот спешенной кавалерии, 1 роты железнодорожного батальона и 4 орудий – всего 2000 чел. При всех частях находились гелеографные станки.).

В 6 часов утра, 12 января, Скобелев стал во главе своей колонны; саперы на правом фланге торопились еще с забивкою горна. Уверенный в скором окончании этой работы, в 7 часов он приказал колонне полковника Гайдарова начать дело.

Смело, карьером, выскочила на позицию четвертая батарея 19-й артиллерийской бригады и начала осыпать своими выстрелами мельницу и окружавшие ее строения.

Одновременно с этим движением, началась сильная стрельба со всех наших батарей но неприятельским укреплениям. Брешь-батарея продолжала разбивать и уширять пространство, пробитое ею в стене.

В то же время часть выстрелов была направлена во внутренность укрепления, где около северного фаса предполагалось значительное скопление неприятеля. Не смотря, однако, на сильный артиллерийский и ружейный огонь, текинцы отважно держались на стенах укрепления и с большею энергией исправляли производимые повреждения.

В 10 часов бой шел в полном разгаре  на левом фланге, где Гайдаров успел уже завладеть Мельничной калой и намеревался, вооружив охотников штурмовыми лестницами, овладеть валами Денгли-Тепе без всяких обвалов. В центре ждали только взрыва. Но как ни торопились минеры, все было готово только к 10 часам; однако, инженеры все еще не решались на взрыв, боясь, что от сотрясения разрушатся все глиняные калы, в которых еще укрывались войска колонны Куропаткина. Решено было поэтому их отвести, на что потребовалось еще 20 минут. В 10 часов и 20 минут, в Охотничьей кале оставались капитан Маслов, поручик Черняк и унтер-офицер Шульга, а впереди, в траншеях, почти о бок со взрываемой стеной, охотники Воропанова (Воропанов — начальник охотничьей команды, молодой, но отличный офицер. Он исходил с своей командой всю степь и во всех делах быль с охотниками в передовой линии... Так отзывался о нем корреспондент «Нового Времени» в 1881 г.). Этих не хотели отводить и решили лучше несколькими из них пожертвовать, чтобы иметь под руками людей, способных вскочить на брешь тотчас после взрыва.

Офицеры, находившиеся в Охотничьей кале, молча смотрели на часы, унтер-офицер держал проволоки. Минута, еще... и еще минута, у всех болело сердце. Что ежели не взорвет?

— Готово!... Замыкай цепь!

Унтер-офицер сделал какое-то движение. Густой гул потряс почву и масса земли, камней, обломков и пыли, поднявшаяся над всем этим местом, дала знать отряду, что инженеры хорошо сделали свое дело.

В тот же миг дали последний залп из орудий, и еще не успел рассеяться дым от выстрелов, как обе колонны уже оказались на верху своих обвалов. Первая, устремившаяся на артиллерийский обвал, имела впереди охотников Апшеронского полка, за которым шел весь батальон, увлекаемый доблестным командиром — графом Орловым-Денисовым. Впереди второй  колонны шли охотники Воропанова и саперы, за которыми непосредственно следовали ширванцы, под предводительством майора Сивиниса. Остальные части поддерживали их сзади.

Неприятель, пораженный неожиданным взрывом, успел однако быстро оправиться, залег за боковые стенки, оставшиеся не обрушенными, и встретил штурмующих убийственным залпом. Вся первая шеренга легла, как скошенная, и шедшие впереди три офицера пали мертвыми. На минуту в рядах штурмующих произошло замешательство и Скобелев, зорко следивший за происходившим, быстро послал для поддержания успеха из своего резерва две роты ширванцев, приход которых решил дело. Текинцы, не находи уже более защиты, отступили, и вскоре знамя ширванцев, поставленное на верху обвала, свидетельствовало об одержанном здесь успехе. Также молодецки выполнила свою задачу первая колонна. С криком «ура!» и с музыкою, влетела она в образованную снарядами брешь. Здесь текинцы, еще ошеломленные действием взрыва у них в тылу, сопротивлялись не упорно, так что явилась полная возможность, даже вопреки диспозиции, сойти с вала и продолжать бой внутри укрепления.

К этому же моменту, самурцы из колонны Гайдарова с помощью лестниц завладели валом и вошли в связь с колоннами, штурмовавшими обвалы. Текинцы побежали, хотя некоторые еще продолжали отстреливаться, спрятавшись в кибитках, но уже это было слабое, бестолковое сопротивление.

Еще несколько выстрелов, натиск ширванцев Сивиниса и цитадель крепости, священный холм Денгли-Тепе, сдался после небольшого сопротивления. Водруженный сейчас же здесь Императорский штандарт, при громе орудийного салюта, звуках музыки и восторженных криках «ура!» определил момент покорения нового  племени храбрых азиатских номадов могущественной власти Белого Царя России.

В это же время, кавалерия князя Эристова, обойдя крепость с севера, гнала уже перед собою спасавшихся в отчаянии текинцев. Пятнадцать верст преследовали своего неприятеля казаки, безостановочно рубя их направо и налево, не давая пощады никому, воздавая за погибших товарищей и расхолаживая злобу, накопившуюся за время долгой, опасной и тяжелой осады.

— Спасибо, молодцы! говорил Скобелев веселым голосом, пропуская через бреши войска. — Надеюсь, что вы хорошо порубите текинцев. (В день штурма было отдано приказание уничтожать текинцев без пощады).

Грозный, скажут, бесчеловечные слова! В кабинете, да в городе, — пожалуй; но в глухой степи, среди воинственного народа, имеющего о себе весьма выгодное понятие, и притом командуя маленьким, обессиленным от трудов и борьбы отрядом, — нисколько. К несчастию, силе (даже и природной) легче показать себя на разрушении, нежели на созидании, и потому кому надо, непременно надо доказать эту силу, — тому остается только держаться бесчеловечной логики войны.

Но человек двойственен: повинуясь резким требованием разума, он склонен уступать мягкости сердца.

Под ноги лошади грозного победителя крепости упало текинское дитя — девочка. Скобелев поднял ребенка на руки и велел отвезти его к себе в кибитку. Там он взял маленькую пленницу и принес графине Милютиной на попечение.

Подобно вождю, и войска в день штурма не давали пощады мужчинам, но взяли 4000 женщин и детей, поступивших также на попечение сестер «Красного Креста», не смотря на громадную работу, заданную этому святому войску любви и милосердия едва законченным штурмом.

Не малы были и наши потери. Не дешево  досталось нам взятие крепости. Убито 5 офицеров и 55 нижних чинов; ранено офицеров 18, нижних чинов 236; контужено офицеров 10, нижних чинов 75. Все это досталось на поправление персоналу «Красного Креста», который, однако, нашел еще время перевязать до 300 раненых текинских женщин и детей.

После штурма, во время бегства текинцев, последними было брошено на произвол судьбы несколько тысяч женщин и детей; все они нашли приют в нашем лагере и были обеспечены от всякой нужды. Им были отведены кибитки, отпускался провиант, были возвращены им и многие вещи, взятые в крепости; вообще обращение, как офицеров, так и солдат с текинцами было самое гуманное, «с ними обходились как со своими, говорил В. Шаховский в своих воспоминаниях о геок-тепинском бое, новыми соотечественниками».

13 января, утром в лагере было похоже на день Светлого Воскресенья: у всех на лицах была написана радость. Кончились тревожные дни и ночи, не было слышно ни свиста пуль, ни канонады. Можно было без всякой опасности прогуливаться по лагерю и по прямой дороге пройти в передовые наши редуты. К тому же и день был прекрасный: солнце светило ярко и было до 14 градусов тепла. В 12 часов внутри крепости состоялся парад. После благодарственного молебна, генерал Скобелев еще раз поблагодарил войска и пропустил церемониальным маршем. При прохождении уральской сотни генерал сказал полковнику Куропаткину: «а уральцы успели уже нарядиться щеголями» и еще раз выразил свою благодарность. 

Вечером похоронили всех убитых товарищей. Тела убитых офицеров, в том числе и сотника Кунаковскова, завернули в ковры, отрядный иеромонах о. Афанасий справил чин погребёния и под звуки штурмовых маршей (при похоронах всех убитых игрались всегда обыкновенные марши, чтобы похоронным маршем не тревожить раненых), все были зарыты в нашей траншее, близь Великокняжеской калы. При опускании праха убитых в траншею, стоявшая в строю рота и полусотня казаков сделали три залпа, а с находившейся вблизи батареи был произведен беглый артиллерийский огонь.

15 января вновь сформированный отряд силою в 2 т. человек, под начальством полковника Куропаткина, выступил для занятия Асхабада. Туркестанский казачий дивизион входил в состав этого отряда. Отряд шел вдоль хребта  Копет-Дага в глубь текинского оазиса. Все встречавшиеся аулы были пусты.

18 января отряд пришел в Асхабад, который также был совершенно очищен жителями. Приехавший сюда генерал Скобелев произвел здесь парад, на котором собственноручно пожаловал наиболее отличившимся нижним чинам знаки отличия военного ордена.

21 января отряд выступил из Асхабада в пески, в северо-западном направлении. В это время была объявлена следующая прокламация генерала Скобелева к текинцам:

«Объявляю всему ахалтекинскому населению, что силою войск великого моего Государя крепость ваша Геок-Тепе взята и защитники ее перебиты, а семейства, как их, так и тех, которые бежали из крепости, находятся в плену у победоносных вверенных мне войск, поэтому приглашаю все оставшееся населенье Ахал-теке повергнуть свою судьбу на безусловное милосердие Государя Императора, при чем поставляю в известность, что жизнь, семейства и имущество изъявивших покорность, будут в полной безопасности, как и всех прочих подданных его Величества Белого Царя. Напротив того, все сопротивляющиеся Его победоносным войскам и отныне продолжающие упорствовать в безрассудном сопротивлении будут истреблены как разбойники и преступники».

Весть о мягкосердечии и доброте русских или, как называют нас текинцы, «урусов», вскоре облетела всю степь до Теджен-Дарьи, и толпы бывших защитников Ахала потянулись назад к своим пепелищам, сдавая оружие и вверяя нам свою судьбу.

22 января туркестанский казачий дивизион, с добавлением еще двух сотен таманского и лабинского полков, под начальством полковника Гуляева, командировали в набег в пески к колодцу Назар-Куль. Цель движения состояла в том, чтобы захватить врасплох  находившихся у Назар-Куля текинцев. Проводниками при отряде находились два текинца из вновь сдавшихся. Эти патриоты никак не хотели, чтобы отряд пришел внезапно на Назар-Куль (После оказалось, что на Назар-Куле во то время был известный предводитель текинцев Тыкма Сердар, не ожидавший, вероятно, себе пощады, так как, когда отряд пришел на Назар-Куль, — Тыкиа Сердар успел скрыться. Впоследствии он сдался генералу Скобелеву, был в Петербурге, где имел счастье быть представленным Государю Императору и пожалован чином майора.) и потому водили зигзагами. Окружив находившееся у Назар-Куля аулы, отряд потребовал выдачи оружия. Текинцы беспрекословно выдали около 200 ружей, много шашек, кинжалов и пр. Результатом нашего набега было то, что около 300 кибиток изъявили покорность, выдав заложников. Полковник Куропаткин, выстроив отряд, горячо поблагодарил сотню за лихой набег на Назар-Куль.

25 января полковник Куропаткин, с отрядом из 7 рот, 2 орудий и 3 казачьих сотен, сам выступил в пески на колодцы Малек-Алем и далее, где тоже находились текинцы. В составе этого отряда от туркестанского дивизиона было выбрано 120 нижних чинов, наиболее доброконных, под начальством войскового старшины Бородина. Результаты движения полковника Куропаткина в пески видны были каждодневно: большие караваны текинцев шли на Геок-Тепе. Все они изъявили покорность и тянулись в свое родное гнездо на свидание со своими женами. Всех женщин в Геок-Тепе было под присмотром коменданта до 8 тысяч человек.

С 25 по 31 января было хуже всякого похода. Все эти дни лили дожди и было довольно холодно. Начались болезни: в воздухе ощущался запах гниющих трупов. 15-ти верстное расстояние от Геок-Тепе до Куня-Геок-Тепе, по которому 12 января бежали массы текинцев, преследуемый нашими войсками — было усыпано трупами, которых, по умеренному вычисление, лежало до 2 тыс. трупов. Ежедневно посылались из частей  рабочие зарывать убитых и, наконец, едва очистили эту страшную дорогу.

31 января возвратился с отрядом из поисков полк. Куропаткин, украшенный Георгием 3-й степени, пожалованным ему за штурм крепости Геок-Тепе.

Туркестанский отряд стал собираться в обратный поход и 7 февраля выступил из Куня-Геок-Тепе на Бами.

10 февраля у крепости Арчман отряд был встречен генералом Скобелевым. Поздравив с возвращением домой, генерал пропустил отряд церемониальным маршем повзводно и каждую часть благодарил за службу. Полковник Гуляев говорит, что генерал, прощаясь с ним, поручил кланяться в Туркестане и на Урале всем, кто его помнит.

14 февраля туркестанский отряд окончательно простился с товарищами-кавказцами и вошел опять в туркестанскую пустыню, следуя по старой дороге.

Отпуская отряд в свой округ, генерал Скобелев отдал следующий приказ по войскам Закаспийского края, за № 07. «После неимоверных трудностей почти неисполнимого перехода туркестанский отряд прибыл в пределы Ахалтекинского оазиса в полной боевой готовности и перед открытием военных действий вступил в состав вверенных мне войск. В  наступательном движении к Геок-Тепе и далее к Асхабаду, а также в боях вокруг Геок-Тепе при осаде и штурме этой крепости, быстро сроднившись сердцем с боевыми товарищами — кавказцами, туркестанца на деле доказали, что они те же молодцы, какими я их знал во время моей службы в Средней Азии.

После первых боев с неприятелем я узнал родной фронт, узнал те боевые сноровки, тот порядок, какие привык видеть под Хивою, Махрамом, Наманганом, Андижаном, Балакчами и на снежных вершинах Памира.

В трудный день, 12 января, горсть удалых туркестанских войск вновь вписала славную страницу в скрижали наших среднеазиатских войн. Расставаясь ныне с дорогими сердцу туркестанскими войсками, благословляю их в дальний и не безопасный путь. Уверен, что и грозная пустыня им опять окажется по плечу. Благодарю всех гг. офицеров и нижних чинов за честное исполнение долга и присяги службы. Благодарю в особенности начальника туркестанского отряда полковника Куропаткина: с ним судьба породнила меня боевым братством со второго штурма Андижана, в траншеях Плевны и на вершинах Балканских и ныне, в дни тяжелых боев, под Геок-Тепе».

Так свершилось великое дело, трудное дело покорения Ахалтекинского оазиса, которое высоко подняло знамя России в Азии!

Так окончилось оно блистательно только потому, что было поручено вождю, составляющему гордость России — незабвенному Михаилу Дмитриевичу Скобелеву. Лишь благодаря гениальности этого генерала, сумевшего выбрать себе достойных помощников и беззаветной храбрости его отряда так удачно была закончена Ахалтекинская экспедиция.

Заканчивая настоящей краткий очерк Ахалтекинской экспедиции и Геок-тепинского боя, мы считаем необходимым сказать несколько слов о М. Д. Скобелеве, ибо из военных никто не пользуется такою известностью среди русского народа, как он — «белый генерал». Это любимейший народный герой.