Идеология обеспечения безопасности

Современный мир живёт в состоянии гибридной войны, которая ведётся за гегемонию, за ресурсы и за сохранение контроля над финансами, торговлей и технологиями, с одной стороны, и за многополярность и собственное суверенное будущее — с другой.

В этой ситуации ядерное сдерживание — опорный фактор, гуманизирующий международную обстановку. На сегодняшний день, и это признано и нашими оппонентами, Россия в состоянии нанести неприемлемый для них ущерб, потому вероятность прямого «горячего» конфликта маловероятна.

Само содержание понятия «война» меняется буквально на наших глазах. Меняется и характер угроз. Весьма условно их можно разделить на:

• информационно-идеологические, социально направленные кампании;
• кибер-технологические воздействия на инфраструктуру;
• финансово-экономические, торговые санкции и тому подобные рестрикции;
• террористические угрозы и локальные прокси-войны.

Самым актуальным на сегодня фактором внешнего воздействия на Россию становятся именно информационно-идеологические и киберугрозы, целью которых является хаос и смятение в головах, подрыв доверия на стыке «власть — общество», разрушение социальной инфраструктуры, а в итоге — ослабление и распад государства. На этих угрозах мы сосредоточим внимание.

Ресурсы воздействия и уязвимости здесь значительны.

Интернет оказывает всё большее влияние на повседневную жизнь человека. Более 80 процентов россиян пользуются Интернетом с той или иной периодичностью. По данным социологов, примерно 2,5 часа в день средний житель страны проводит в социальных сетях, что суммарно составляет один месяц в году.

Происходит колоссальное увеличение объёма потребляемой информации. Зачастую человек просто не в состоянии разобраться в ней.

В таких условиях идёт размывание границы между мнением и фактом, между фактом и его интерпретацией. Люди воспринимают информацию лишь на уровне заголовков, не вдаваясь в детали и суть.

Согласно исследованиям ВЦИОМ, каждый второй россиянин не может отличить достоверные новости от фейка. «Ложь обойдёт полсвета прежде, чем правда успеет надеть башмаки» — это, увы, действительно так.

Мы живём во времена, которые аналитики уже называют «эпохой постправды».

Распад истины представляет собой одну из ведущих мировых тенденций. А если истины нет, то возможно всё.

Что делать в этой ситуации?

Для начала людям надо хотеть видеть реальную картину мира. «Всякий, кто искренно захотел истины, тот уже страшно силен», — писал Фёдор Михайлович Достоевский в своих дневниках. Истина — это подлинная картина мира вокруг нас. Стремление постичь истину — это интеллектуальное усилие, это труд и напряжение ума, это, в конце концов, навык, который нужно прививать сызмальства.

Неужели отыщутся люди, которые не желают видеть мир таким, каков он есть? Безусловно! И, увы, их становится всё больше. Их уже большинство! Люди погружаются в информационные бункеры, где им не нужна правда, где они хотят слушать то, что хотят слышать, где важнее душевный комфорт. Они «подсаживаются на информационную иглу», где не факты, а эмоции — желанная цель.

«Человек хочет истины только в ограниченной степени, — утверждал Фридрих Ницше в своём пророческом прогнозе. — Он желает приятных, спасающих жизнь последствий истины, а к чистому знанию без последствий он равнодушен и даже враждебен».

Вот это всё и становится идеологической платформой и «социально-кормовой базой» технологов информационных войн. Их цель — загнать людей в информационное стойло, что звучит неутешительно для широкой аудитории, но это, увы, глобальный тренд.

В результате реальная картина мира уже скоро — эксклюзив, правом на который будет обладать лишь узкая группа элит, что стремится управлять миром. Печально…

И всё же решение есть. Оно в нас самих, оно в том, чтобы стремиться думать, иметь своё мнение, нарабатывать навыки ориентирования в инфопотоке, способности «не подсаживаться» на сети и/или хотя бы на время отключаться от них. Всё вышеперечисленное требует сосредоточения, напряжения и работы ума.

Это в том числе и вопрос государственной политики в области образования. Мы должны учить наших детей и молодёжь жить своим умом в информационном мире, а не тупо потреблять информацию.

Наши оппоненты считают, что сегодня приоритет гибридного воздействия должен отдаваться информационно-идеологическому влиянию на социальные настроения, на ценности и традиции россиян, на доверие в отношениях «власть — общество», потому что прямые и разрушительные кибератаки, скажем, на инфраструктуру РФ чреваты жёстким ответом с нашей стороны, а потому весьма рискованны для Запада. Убеждения противника — идеология, взгляды, цели, стратегия выступают главным призом в гибридной войне против нас.

Буквально в эти дни возобновился «накат» на российский спорт — как социальную скрепу и гордость россиян. Это социально-информационная агрессия, это политика, к спорту имеющая лишь косвенное отношение. И, к сожалению, мы здесь вновь проигрываем. Поясню: в информационных войнах есть только одна стратегия победы — это наступление, это работа на упреждение, работа первым номером, это заполнение информационного пространства своим содержанием. В ситуации, когда ты работаешь рефлексивно, занимая позицию оправдывающегося, — ты заведомо проиграешь. Мы и проигрываем.

«В чём сила брат? Сила в правде». За правду идёт настоящая война, война за умы россиян. Правду нашу надо уметь формулировать, отстаивать и доносить до «города и мира». Причём наступательным образом, не оставляя оппонентам пространства для манипулирования общественным сознанием.

Информационно-идеологическое воздействие — это первый и важнейший этап гибридной войны, за ним следуют социальные технологии действия.

Западные технологи гибридных войн понимают, что люди — ресурс для достижения определённых целей. Военно-политических — в том числе. С этим ресурсом надо уметь работать. После глобализации капиталов, товаров и образов наступила пора глобализации людской массы. «Цветные революции» — лишь одна, пусть и самая известная социальная технология государственных переворотов в условиях искусственно созданной нестабильности. Используя её, Запад разрушал целые страны и коалиции в угоду своим интересам. Из самых свежих примеров - это Гонконг, волнения в Ливане, Иране, Венесуэле и переворот в Колумбии. Далее — везде…

Как подчёркивал министр обороны РФ Сергей Шойгу: «На Западе уже давно отработаны лекала и алгоритмы свержения любой неудобной для них законной власти в любой стране. Конечно же, всё это делается под лозунгом продвижения демократии…»

Как, куда и во что бьют?

Работают широким фронтом, но острие информационных атак направлено на следующие социальные среды нашего общества:

• молодёжь, как наиболее подверженный групповому влиянию сегмент общества;
• пенсионеров, как наиболее социально зависимую, а потому манипулируемую категорию;
• бюджетников и получателей социальных льгот, как категории, полностью зависящие от устойчивости функционирования государства;
• военнослужащих и сотрудников силовых структур, как на самую сложную в плане «достижимости» целевую аудиторию, но самую важную и опорную для государства Российского, а потому перспективную. Атаки на армию и силовые структуры идут по нарастающей.

Для информационных атак задействуются русскоязычные платформы, базирующиеся в Прибалтике и на Украине, а также пятая колонна внутри нашей страны. Используется фактор расконсолидации части российских элит. Ключевой становится психологическая и идеологическая устойчивость общества.

Киберударные средства оппонентов направлены на всю инфраструктуру государства и общества, но прежде всего на:

• энергетическую систему страны;
• логистику, системы управления грузопотоками и пассажиропотоками;
• базы данных социальных сервисов;
• банковскую систему, системы платежей;
• социальные сети, в которых могут проводиться кампании по дезинформации на фоне выведения из строя классических контролируемых государством СМИ;
• системы оповещения о чрезвычайных ситуациях.

Уязвимостей здесь хватает. На бытовом уровне — в том числе… К примеру, сегодня часто употребляется такое словосочетание, как «Интернет вещей». По сути, это устройства, которые маркетинговыми технологиями навязаны нам и за наши же деньги собирают информацию о нас. В их основе — интегрированные интернет-коммуникации. Это и телевизоры, и системы типа «умный дом», это и разного рода гаджеты, такие как, к примеру, смартфон или «умные часы», которые сканируют нас и окружение, наши интересы, привычки, состояние и запросы. И главное — контролируя вас, «Интернет вещей» начинает вами управлять. По статистике, чаще всего используют для выхода в Интернет смартфон: в 90 процентах случаев — молодёжь (18-24 года), в 50 процентах — люди среднего возраста (40-60 лет) и в 30 процентах — старшее поколение (60 и более лет). Вот так — Большой Брат уже здесь…

Сейчас время, когда гуманитарные знания превращаются в технологии. Не всегда созидательного, но нередко разрушительного свойства. Искусственный интеллект, пожалуй, самая значимая из них. Ведь не зря считается, что ИИ — это третья революционная инновация в военном деле после изобретения пороха и ядерного оружия.

«Если кто-то сможет обеспечить монополию в сфере искусственного интеллекта, то последствия нам всем понятны — тот станет властелином мира», — заявлял Президент России Владимир Путин.

Министерство обороны РФ уделяет большое внимание проблемам и перспективам развития искусственного интеллекта, его эффективного применения в военном деле и безопасности в гражданском секторе. Мы намерены обеспечить лидерство России на этом направлении.

Безграничные кибервозможности — это ещё и трудно прогнозируемые риски в области обеспечения национальной безопасности, и глобальные риски. К различным «ядерным кнопкам» во всём мире приближаются люди, в том числе из поколения компьютерных игр, крайне безответственно относящиеся к вопросу применения военной силы.

Объявленная в России программа тотальной, а зачастую непродуманной и поспешной кампании цифровизации порождает дополнительные уязвимости и риски национальной безопасности.

В связи с этим необходима строжайшая государственная экспертиза безопасности проектов, подразумевающих использование технологий искусственного интеллекта, выстроенная система тестирования для обнаружения возможных ошибок, умышленных вкладок и сбоев.

Такую государственную экспертизу на межведомственном уровне следует поручить компетентным силовым органам Российской Федерации, где должны быть созданы специализированные подразделения для контроля рисков и лицензирования технологий искусственного интеллекта.

Назрело создание единого межведомственного центра противодействия информационным и киберугрозам.

Приходится констатировать — сегодня стратегического видения информационной безопасности нет. Государственная политика в этой области, соответствующая серьёзности вызовов, лишь в стадии формирования. Нет единой идеологической и технологической платформы информационной борьбы, не проработана в должной степени её правовая база. Глобальные процессы в области информационных и кибервойн анализируются недостаточно системно. Работа ведётся рефлексивно, хаотично и постфактум. Не хватает профессионально подготовленных кадров.

Для начала возможно введение в официальный оборот, в систему управления и правовое поле такого понятия, как социоинформационная устойчивость, определяющая способность государственных и общественных структур сохранять дееспособность в условиях осуществления в отношении России киберударных операций, в том числе сопряжённых с негативными информационными кампаниями.

Достижение заданного состояния социоинформационной устойчивости должно рассматриваться как одна из важнейших целей России не только военно-силовой безопасности, но и в сфере социально-экономического развития РФ.

Ситуация довольно серьёзна. Без системной политики в области обеспечения информационной и кибербезопасности мы можем постепенно уступить контроль над нашей жизнью зарубежным технологиям и центрам влияния. Уступим контроль и инициативу в этой области — потеряем суверенитет, потерям страну…

Андрей Ильницкий
член Совета по внешней и оборонной политике