Армейские байки. Субботний оффтоп.

Эта история началась с того, что в один из двух 70-киловаттных генераторов залили вместо масла жидкое стекло.

Зампотех к очередному техобслуживанию привез 200-литровую бочку без опознавательных знаков.

- Не похоже, что-то, на масло, - ворчал сержант Гейко, старший дизелист, разглядывая прозрачную вязкую жидкость.

- Да масло, точно, М10, - уверенно бубнил в ответ зампотех, - лей, не ссы.

Дизель даже поработал немного после «смены масла», потом с глухим стуком встал.

Оба наших дизелиста надолго оказались обеспечены тяжёлой и неблагодарной работой по переборке и чистке немаленького дизельного двигателя, со всеми его потаёнными пазухами. Главный виновник случившегося, зампотех, присоединился к ним после того, как о случившемся узнал начальник части.

Командира к нам прислали недавно, это был уже немолодой капитан, который мечтал спокойно дослужить до пенсии, и, в идеале, выйти на заслуженный отдых майором. Был он невысок, сутул и худ, говорил негромко, но твердо. Смотрел на собеседника всегда исподлобья, недобро.

По прибытии, первым делом он взялся за благоустройство.

Часть наша располагалась не то, чтобы совсем в пустыне, как, допустим, её антипод-близнец, куда я попал в первые дни службы. Там во все стороны до горизонта тянулись тоскливые заросли верблюжьей колючки. Но и здесь колючки хватало. Её периодически косили лопатами по периметру части, и отправляли на камбуз. Там кидали в огромный чан с кипятком, и потом выставляли получившуюся горячую жидкость в казарму, в больших оцинкованных бадьях с краниками. Заваренная в кипятке верблюжья колючка называется ендак. Этот напиток хорошо знаком тем, кто служил на южных рубежах нашей Родины, и в Афганистане.

Только приехавшие из средней полосы вчерашние призывники, одуревшие от жары, безуспешно пытаются утолить ендаком жажду, слушая от старослужащих кажущиеся волшебной сказкой рассказы о том, что, если сшить на флягу чехол из шинели, намочить его, и затем на ночь вывесить флягу где-нибудь на дереве, то поутру можно насладиться почти прохладной жидкостью. Если, конечно, флягу не обнаружит кто-то другой…

Вся часть – одна большая одноэтажная казарма, аппаратная, дизельная, антенное поле и стоянка НЗ, где на долгосрочном хранении находилась законсервированная военная техника – Шишиги, Трумэны, ЗиЛ-131, Камазы. Еще там за одним из ангаров сугробилась большая куча силикагеля, и солдаты при случае не упускали возможности в неё помочиться – белые маленькие шарики потом долго с треском прыгали в разные стороны. Хоть какое да развлечение.

Ещё в части росло некоторое количество деревьев. Осенью вызревали на них какие-то невкусные мучнистые плоды, зато по весне всё это цвело и пахло так, что, казалось, топор можно повесить в воздухе на этот густой сладкий аромат.

До того, как наш командир окончательно забил на попытки благоустройства, он провернул несколько мероприятий различной степени успешности.

Из успешных можно выделить установку металлических столбиков вдоль дороги от шлагбаума на въезде в часть до поворота у НЗ, на протяжении почти ста метров. Под первые два столбика мы, как было указано перед началом работ, даже выдолбили лопатами довольно глубокие ямки в твердом, как известняк, слежавшемся песке, и потом залили эти два столбика бетоном. На это ушел почти весь день. Оставшиеся столбики просто забили в песок кувалдой, немного потом накидав бетона у их оснований. На это ушло полчаса.

Из неуспешных мероприятий очень запомнилась попытка орошения территории части.

Во время прогулок вокруг части наш капитан обратил внимание на длинный сухой арык, уходящий куда-то в пустыню. На территории этот арык шёл от шлагбаума вдоль дороги, и у казармы разветвлялся на несколько рукавов, один из которых красиво огибал беседку для отдыха. Венеция, да и только. Но воды в арыках давно не было, и никто не помнил, была ли она когда-то, даже старожил прапорщик, редко покидавший свою каптёрку.

Дальний конец арыка, до которого командир всё же добрёл, оказался также сухим, зато он под прямым углом упирался в канал, полный воды. И там на свайном фундаменте стояла большая электрическая помпа. И к помпе от линии электропередач даже шли провода! Ну, то есть, всё это дело когда-то шевелилось и работало.

На восстановление помпы был отправлен младший дизелист Марчук, тогда еще не озабоченный переборкой вставшего дизельгенератора, и, надо сказать, что он справился с задачей – всё смазал, почистил, восстановил подачу энергии. Помпа исправно начала выплёвывать изрядные порции воды в наш арык. Но вот незадача – накапливающаяся под помпой вода упорно не желала идти в сторону части – сухое дно моментально впитывало её.

Целый день мы упорно углубляли арык, пробивая путь тощему ручейку, но даже до шлагбаума на въезде в часть вода не добралась. А потом и древняя помпа наелась окончательно. Не вышел у нас водный мир из популярной впоследствии игры MYST.

Так, украшаемые подобными приключениями, тянулись ничем не примечательные дни. Но вот наступил тот нежданный момент, когда по неизвестным для меня причинам пропало центральное энергоснабжение части.

Дизелисты завели вторую, рабочую «семидесятку», и продолжили ковырять первую, надежно пропитанную жидким стеклом.

Командир доложил выше по инстанции об отсутствии энергии, с просьбой как можно быстрее решить ситуацию. Но ни к вечеру, ни наутро напряжение не дали. Генератор продолжал молотить. По инструкции, не позже, чем через двенадцать часов непрерывной работы необходимо было перейти на второй генератор. Но, как мы помним, второй генератор на текущий момент находился в состоянии медленного взрыва. В помещении дизельной творился кромешный ад. Рядом с грохочущим генератором, в тусклом свете закопчённых прожекторов возились три чёрных, как черти, человека, забыв о таких презренных вещах, как еда и сон. Часть выхлопа прорывалась внутрь дизельной, добавляя изысканной пикантности в атмосферу помещения.

Командир безрезультатно продолжал долбить начальство. На беду это вот всё приключилось в выходные, и никому до нас не было дела.

Генератор проработал больше двух суток. На утро третьего дня он начал материться на своём дизельном языке, затем издал непередаваемый громкий звук и отказался работать дальше.

И тут про нас вспомнили!

Вдалеке на дороге появилось большое пыльное облако, в котором впоследствии оказалось несколько чёрных волг, а также разномастные личные «шестёрки» и «пятёрки». Начальство, оторванное в выходной день от личных дел, прибыло очень злое. Сначала они чуть не расстреляли на въезде из табельных пистолетов ни в чём не повинного караульного, замешкавшегося у шлагбаума, а затем доехали и до нашего командира, обреченно стоящего на площадке между дизельной и аппаратной.

Я в тот день наблюдал столько звёзд на погонах, сколько не видел никогда до, и никогда после. Да и слава богу.

Капитана нашего реально было жалко. Реагируя на рык приказов, на полусогнутых он метался от одного полковника к другому, пытаясь что-то объяснить, но его не слушали. Звучали приказы немедленно «сделать всё как было». Ну, то есть, чтобы всё вдруг заработало.

Поиграв капитаном в пинг-понг минут пятнадцать, и поняв, что чуда не происходит, начальство начало предпринимать попытки осмыслить ситуацию.

- У вас на НЗ есть мобильные генераторы?

- Есть штуки три однокиловаттных по кунгам, и двухкиловаттный в ангаре.

- Так тащите их сюда!

- Но…

- Выполнять!!!

Я участвовал в этом забеге с генераторами на 500 метров.

Военные однокиловаттные генераторы сильно отличаются по весу и размеру от современных китайских тарахтелок, и не особо приспособлены для переноски, но мы их притащили. Двухкиловаттник притащить на руках – вообще без шансов, но, к счастью, оказалось, что он стоит на чьем-то легковом прицепе, и это облегчило задачу.

Запустили это вот всё, настроили 50 Герц «по язычкам», бросили шнурки прямо в окна аппаратной.

Ничего не произошло, и не могло произойти, и это капитан пытался объяснить полковникам.

Для понимания достаточно было зайти в аппаратный зал и взглянуть на лампы в передатчиках, - каждая размером с упитанного хоббита. Мощность генераторов на фоне потребляющей мощности аппаратуры, установленной в зале, оказалась исчезающе мала. Не настолько мала, как доля активного вещества в гомеопатических средствах, но…

Тут кто-то вспомнил, что в соседней части стоит без дела мобильная «двадцатка». Только надо найти, чем её притащить. Взоры тут же обратились к нашей разъездной «шишиге», торчащей, как памятник на постаменте, на насыпи, прикрывающей ёмкость с дизтопливом. Помню, мы спорили, рванёт или не рванёт, если в люк ёмкости бросить горящий бычок, но до проверки дело, слава богу, не дошло.

Шишигу каждый вечер водитель-срочник задним ходом аккуратно загонял на эту насыпь, чтобы с утра стартовать «с горки». Тех времён, когда на этой машине работал стартер, никто не помнил. Зачастую завести машину удавалось. В редких случаях, когда шишига не заводилась, приходилось собирать по части всех убогих, выманивать из подземелья смену – бледных, боящихся солнечного света, ребят, повара-таджика, с помощником, и звать караульных. Большой толпой, по ровной дороге, машину расталкивали, и всё равно заводили. Офицеров к разводу всё же привезти надо.

В этот день водитель от волнения запутался ногами в педалях, и шишига не завелась. К этому времени толпа старших офицеров уже перестала вести себя, как стадо конченых ублюдков, все поняли, что стряслась большая беда, и проблему надо срочно решать. Поэтому терять время на сбор личного состава не стали, полковники молча облепили машину, растолкали её и завели.

Через полчаса шишига припылила обратно, с дизелем на прицепе.

«Двадцатку» разместили на площадке между дизельной и аппаратной, и приготовили к запуску. Офицеры расслабленно переругивались между собой, столпившись у стены дизельной.

Подключили кабель, и кто-то нажал кнопку запуска.

Дизель взревел, подпрыгнул на своих огромных колёсах, и начал скакать, как бешенный козёл, перемещаясь при этом довольно быстро в сторону людей. Те брызнули в разные стороны, и, надо сказать, вовремя, поскольку генератор с размаху въехал в стену дизельной, отколов большой пласт штукатурки, и продолжил бодать эту стену, пытаясь пробиться к своим мёртвым собратьям.

На шум выскочил сержант Гейко, и умудрился заглушить вышедшую из-под контроля технику. Смотреть на него было страшно. Чёрный, с воспалёнными глазами.

Воцарилась тягостная тишина. Больше идей не было ни у кого.

Ни у кого, кроме нашего доблестного сержанта-дизелиста.

- За аппаратной, - говорит, - есть подземный бункер с двумя стационарными 20-киловаттными генераторами. Оба давно разукомплектованы, но раз у нас есть почти рабочий 20-киловаттный мобильный генератор, можно попробовать из трёх генераторов собрать один.

Полковники стояли вокруг с разинутыми ртами, они готовы были целовать этого паренька, …но потом.

Я, опять же, лично участвовал в эпическом походе в подземелье. Играя впоследствии в DOOM я часто вспоминал ту вылазку.

Полуразрушенные бетонные ступени, какие-то корни, свисающие с потолка, и всё это при свете тусклых фонарей и факелов из газетной бумаги.

Когда вошёл в машинный зал, впереди, в сплетении труб, услышал шипение. Первый порыв – протянуть руку, и нащупать место, где из трубы выходит сжатый воздух. Но, блин, не может тут быть никакого сжатого воздуха! В свете фонаря впереди созвездие змеиных глаз.

Вылетаем наружу гораздо быстрее, чем спустились.

Второй спуск. Идём вдвоём, на каждом по три озк (общевойсковой защитный комплект). Жарко. В руках лопаты.

И да простят нас все экоактивисты скопом, и Грета Тумберг в отдельности. Мы переколбасили лопатами всех змей в бункере.

Это оказалось довольно легко. Гюрза кидается на зажжённую газету, брошенную на пол. В мерцающем красноватом свете она изящным зигзагом скользит как бы в сторону, а потом наносит разящий удар.

Винтик и Шпунтик Гейко и Марчук, честь им и хвала, переселились на несколько часов со своими прожекторами в бункер, и скрестили таки три генератора.

20 киловатт хватило, чтобы запустить часть самого важного оборудования, еще через сутки был починен один из 70-киловаттных генераторов, а потом и основную сеть из города включили.