Не театр, а вешалка. Новаторы с чучелом

 

Наркотизация процесса

Офелия ловко прыгает по спинкам железных кроватей. В такт её прыжкам музыканты наяривают на баяне. Песни, пляски, всем весело. «Быть или не быть» - кто-то жалобно лопочет по-английски, пытаясь достучаться до сознания русских зрителей, собравшихся в столичном театре имени Моссовета.  

Как там пишут: «драматическая постановка «Гамлета» датской группы «Тайгнер Лиллиз», исполненная в стиле панк-кабаре». В итоге видим баян и ударные инструменты, артистов дёргают за верёвки, и понять, что к чему, невозможно. Панк-стилистика она и есть панк-стилистика, но при слове «Гамлет» по телу рядового зрителя должно растекаться эйфорическое ощущение причастности к вечному и высокому.

Это Вам не колхозная самодеятельность. Это вам ежегодный международный театральный фестиваль имени Чехова в Москве, где, по идее, должны собираться лучшие театральные коллективы мира. Они и собираются. Какие есть.

Я вот ни разу не театральный критик и даже не заядлый театрал, поэтому не могу по достоинству оценить качество представленных произведений театрального искусства. Зато можно попытаться нащупать тенденции развития мирового культурного пространства. То есть потрепаться  за судьбы мира.

Что сразу бросается в глаза во всех этих международных театральных тусовках – подавляющее превосходство так называемых экспериментальных и авангардных постановок, судорожных попыток нового осмысления классики, а также общечеловеческих истин. Вот и появляются Евгений Онегин в джинсах, а Ромео с Джульеттой на автомобиле или танке. А что – новая форма. Эх, до чего только не  дойдёт буйная фантазия режиссёра, лишь бы не работать над образами и глубоким прочтением классики.

Кому нужны ныне общепризнанные прочтения классических произведений? Кому интересны проверенные векам и покрытые пылью времён формы? Всё уже пройдено не раз и всем наскучило. Даешь авангард! И появляются странные  интерпретации классики.

Этому явление не ново. Ещё Ильф и Петров в «Двенадцати стульях» создали бессмертный образ театра "Колумб", списав его с Мейерхольдовского театра. Там был персонаж пьесы Гоголя «Женитьба» - так вместо него выносили на сцену яичницу на сковороде. А чего, новаторство.

Сколько годков прошло с того времени? Скоро уже к ста приближается. А эксперименты все продолжаются, притом с такой настойчивостью, что стали уже не экспериментом, а каноном – необходимо все исказить,  реализовать буйные фантазии, шокировать зрителя, эпатировать, а после занавеса препроводить из зала пинком в полном недоумении. И будет режиссёру счастье и положительные оценки в СМИ. Да, это современное искусство. Извольте кушать, другого для вас, граждане зрители, нет. Ну, или почти нет.

Во всем этом тесно переплелись и общемировые, и наши, сугубо русские, тенденции.  Даже термин появился – постдраматический театр. Это когда само слово и человеческая драма судеб становятся неважными, а рулит всем провокация, пантомима и странный визуальный ряд.

Главная мировая тенденция, относящаяся, впрочем, не только к театру, но и к иным видам искусства - это какая-то нарочитая наркотизация творчества. Когда в произведениях присутствует грубое нарушение и разрушение логических и эмоциональных связей, абсолютная ирреальность образов, гиперболизация переживаний – важные эмоции становятся неважными, а всё мелкое и несусветное возносится до небес, на а заодно изобилие картинок, порождённых не иначе как галлюцинациями.  Гамлет на воздушном шаре, Чичиков с рогами и прочее. Причина всего этого? Возможно и злоупотребление со стороны деятелей искусства наркосодержащими препаратами – это ныне модно и широко распространено в данной среде. Кокаин рулит, ЛСД – наше всё!

Ну а ещё – обязательный налёт пошлости и многозначительной настырности, прикрывающей пустоту.

Следующая тенденция: превознесение всяческих извращений – умственных, нравственных  и сексуальных. Лесбийские и гомосячьи мотивы становятся общеобязательными. И преподносятся они не как  победа животных начал, а как свидетельство офигитительной сложности человеческого существа и социума. Гимн размыванию нравственности, морали и самих основ человеческого существования. Ну, сложно же все, поэтому в каждом втором спектакле показывают целующихся мужиков. И лезущая, расталкивая локтями мораль и инстинкт самосохранения  всеобщая беспощадная толерантность. Негры,  гордые феминистки и жалкие мужчины, гомосеки и некрофилы – джентльменский набор, который обязательно прокатывается в мировой театральной тусовке. И плавно перекочевало это всё к нам, в театральную среду, как самую космополитичную и прозападную. И гремят бесконечные гомосячьи скандалы с постановками отечественных театральных режиссёров.  Конечно, можно было бы списать на искреннюю приверженность общечеловеческим в западном понимании ценностям наших наивных творцов, если бы не постоянные криминальные сюжеты с разворовыванием финансов и имущества, в которых эти деятели погрязли и которые демонстрируют их вполне прагматичный подход к жизни. Значит, быть наркоманствующим галлюцигенным идиотом с голубыми замашками в искусстве выгодно.

Ещё один неприятный момент – грязь и сумятица проникает даже на самые лучшие классические сцены. Многим ещё памятен скандал с пьесой Сорокина о проститутках с Трёх Вокзалов, поставленной в Большом Театре. Это был плевок нашему обществу в лицо, но ведь предподнесён как победа прогресса над заскорузлостью совка. В общем, приобщаемся мы по полной к мировому гейству, чаду и кутежу.

Ну и ещё есть наша отечественная специфика. Один из основных маркеров доморощенных творцов, так сказать база их трогательного душевного единства  – это единогласный, не подлежащий никаким корректировкам и сомнениям пещерный антисоветизм, местами плавно переходящий в русофобию.  Глумление над героями былых времён и важными для многих поколений символами с целью культурной перекодировки народа. Все  эти «Голые пионерки» и «Скудно одетые комсомолки», весь этот вал дерьма, вылившийся на нас с начала девяностых. Все этим бесконечные «Кривые маршруты» и ГУЛАГи. Это у них такой опознавательный сигнал «свой-чужой».

«Ну разве могут интеллигентные люди читать Шолохова, который  гнусный коммуняка и плагиатор, а не листать тихим вечером при свете свечи потертый  томик Мандельштама».  Только народ неблагодарный попался – все же его тянет к Шолохову и даже, о Боже, к Островскому с его закалённой сталью, да ещё к советским фильмам. Эх, не тот народ нашей интеллигенции попался.

А знак «Свой-чужой» - он принципиален. Чужим не видать ни положительной критики, ни рекламы, ни восхищённого почитания в «интеллектуальной среде». И, главное, забудь «чужой режиссёр» о государственных дотациях. Они для «своих», которые против «чужих» – достаточно посмотреть, какие фильмы и спектакли дотируются за бюджет.  Так что «свои» очень влиятельны. Это такой спрут, раскинувший свои щупальца и в мозги сограждан, и во властные структуры, и, главное, гребущий очень успешно общественные деньги. Гоголь-центр один чего стоит!

Бездуховный сегмент нашего родного культурного пространства в последнее время сильно поднаторел вытеснять на обочину всё, где мелькают хоть слабые искры патриотизма и духовности. Правильно, ибо не фиг. Богомоловым вон с их странными спектаклями харчеваться негде будет…

Ещё один тренд, особенно важный для нас. Модернизаторы и новаторы почему-то больше всего любят калечить классику. Почему бы не выдумать чего своё и не прыгать там и кувыркаться до упада? Ну так это доказать надо, что в новой пьесе написано что-то стоящее. А Гамлет он и есть Гамлет – его ставили несколько сот лет и каждая собака его знает. Из него фразы вбиты в общественное создание по всему миру.  Так что ежели по нему пьеску толкнуть, то уже само название подразумевает, что творение сие высокое и относится к высокой культуре. И получается не обычный маразм, а оригинальное прочтение. С новыми пьесками такой фортель не пройдёт. Там маразм маразмом и будет.

Наши творцы-новаторы почему-то больше всего любят издеваться над Чеховым. Любой творец, решивший заявить о себе во весь голос, берет с полки томик нашего любимого Антона Павловича Чехова и открывает его на «Чайке». Все молодые, наглые и амбициозные режиссёры начинают с неё, бедолаги.

Господи, каких только «Чаек» не видел изумлённый народ. Помню перестроечное театральное творчество. Формально оно было чем-то похоже на ниспровергание основ после революции – все старое искусство старье, на свалку, создадим новое. Только после революции появлялось что-то новое и значимое, потому что  было стремление в будущее, к лучшему миру, овладевшее массами. А победа перестройки – и в искусстве одна пошлость, мещанство и эпатаж. Так же, как и само время. Жалкие времена не создают великое искусство.

Вон, помню очередную «Чайка» тех времён, врезавшуюся мне в память. Всклокоченный голосистый артист бегает по пустой, лишённой декорацией сцене и размахивает чучелом чайки, при этом что-то скрипуче вещая, может даже и из самого Чехова. Ну а чё! Новое прочтение! Прикольно!

А вот отзыв зрителя на "Мертвые души" пресловутого Серебреникова и его Гоголь-центра: " На сцене появляются «собаки»Ноздрёва – шестеро обнажённых до пояса типчиков, на четвереньках, в беретках, в шипастых ошейниках и на поводке. Ясно, что это за «собаки». Садо-мазо, видимо, практикует наш Ноздрёв. Рижская постановка еще более убедительная - там, говорят, он набрал настоящих геев, да ещё в латексе".

Вообще, надо какой-нибудь уголовный закон издать. Например ввести ещё одну часть в статью об изнасиловании: «насильственные действия сексуального характера в отношении сознания зрителей (читателей, посетителей музеев) и их чувства прекрасного путём глумления над классиками мировой культуры». Бесплатно даю всем желающим законодательную инициативу.

Кстати, китайцы приняли какой-то схожий закон, касающийся глумления над культурными символами. Но им можно, а нам пока нельзя…

 

Лишь бы не работать

Почему всё так получается? Почему идёт поток  псевдокультурной наркоманской продукции, и людей уже сумели убедить, что иначе быть не может?

Вспоминается анекдот, как встречаются две дамы.

- Как твой сынок Мойша?

- Да институт уже три месяца как закончил.

- И как, уже пристроился?

- Нет. Пока ещё вынужден работать.

Пристроиться. Вот это и есть главный побудительный мотив большинства творцов бесконечной новой (совсем новой – уже больше ста лет) волны что в театральном, что в изобразительном искусстве. Ибо оно в массе своей является, как говаривал Карлсон, который живёт на крыше, «ничегонеделаньем и дуракавалянием». Не напрягаться, не рвать жилы и душу – простенько и поступательно заменять сущностные глубокие произведения пустыми, но яркими имитациями. Мир торжества рекламы и ярких упаковок.

Что такое настоящее искусство? Это вечное развитие, воплощённое в классических образцах культуры, где главный герой, цель, источник – это бессмертный человеческий дух. Это сопереживание, слезы на глазах и вопрос к себе – зачем и как живёшь.

И где это искусство? Куда девается? Где найти его следы? В ответ от нынешних творцов только и слышим: «все, что можно было сотворить в классическом духе, давно снято, нарисовано, написано, так что не фиг делать фетишем всяко старье. Но поскольку классика намертво въелась в плоть самого человечества, и теперь её не выковырять, надо как-то перекроить, переиначить… Не, есть лучше словечко – осовременить! И так, чтобы все охренели. Чтобы публика съела свои шляпы и сумочки, закусив театральными биноклями.. Надо, чтобы эпатажненько и креативненько. И народ к нам потянется».

Вообще, у меня присутствует твёрдое убеждение, что Большое искусство – это прежде всего работа с нюансами. Один мазок может сделать из обычной картины великое творение. Именно гений найдёт этот нюанс, который вызовет у человека прилив сил или ввергнет его в депрессию. Это высший уровень работы с человеческой душой, когда между ней и творением возникает резонанс. Именно для этого резонанса и необходима сверхтонкая настройка движений, слов, жестов, голоса, цвета.  Поэтому один прищур Евстигнеева стоит дороже, чем все модерновые прочтения Гоголя, Шекспира, преподнесённые Гоголь-центрами. Именно поэтому люди не могут оторваться от картин эпохи Возрождения и плачут от музыки Баха.

Но работа с нюансами требует таланта и гигантского трудолюбия. Требует хорошей школы, работы над собой. Много чего требует.

А креатив – например, обуть  Тарзана в валенки, а на Ивана Грозного надеть набедренную повязку – это не требует ничего. Эпатаж вообще дёшев и прост. А ведь он и есть главное оружие нынешних «творцов». Ну чтобы, значит, все охренели.

В отличие от искусства нюансов, работающих с высшими уровнями души, эпатаж – это работа исключительно на инстинктах и рефлексах. Достучаться не до души, а до низких слоёв сознания. Один из которых – закономерный шок любого существа, хоть рептилии, хоть обезьяны, от нового и неожиданного. Всё, не виденное ранее, ввергает в шок, и тут же адреналин растёт, сердце стучит. Ну а дальше работа с реликтовыми реакциями и пластами сознания – эротика, грязь, визги и крики, громкие звуки и мельтешение, страх и омерзение, мелодраматические сопли и псевдопереживания. Всё, чтобы вывести человеческую психику из равновесия. А выведенному из равновесию человеку легко доказать, что, поскольку зрелище не оставило его равнодушным, это и есть настоящее искусство.

Но искусство – это не встряхнуть как электротоком человеку нервы, а прибавить гармонии его внутреннему миру. А с гармонией у нынешних творцов совсем плохо. Гармония творения требует гармонии души. А  у этих побудительные мотивы – зашибить бабок, приобрести пусть скандальную известность. И зашибить ещё больше бабок. Эта культура плохо подходит для совершенствования человека, но отлично годится для разведения домашнего жвачного скота, которым и видится в нынешнем мире его властителям образцовый обыватель-потребитель. Мечта Фурсенко: «Наша задача подготовить не творца, а грамотного потребителя».

Нынешняя эпатажная и провокационная культурка, выдаваемая за новое слово в мировой культуре – это пропасть для души, путь от гармонии к хаосу.  Это эрзац – это шум, гам, а в результате – недоумение, что это было.

Все больше театральные тусовки, биеннале современного искусства, где главным экспонатом является обгаженный унитаз, напоминают шабаш на Лысой Горе с последующими жертвоприношениями. Только  эту пустошь орошают не кровью людей, а кровью культуры и эстетики. Это вполне вписывается в окончательно слетающий с катушек мир, теряющий всё человеческое. В мир, где уже в ряде стран дети с пяти лет без  согласия родителей могут выбрать пол. Даже каждое слово звучит абсурдом и дичью, а все вместе слагается в закон. Какой мир – такое и искусство, болезненный, подошедший к пределу, за которым или пропасть, или взлёт, только крылья для этого взлёта подрезаются…

Общество потребления – это как раз общество низведения до ничтожной величины нюансов и гармонии. Это общество громыхающих стандартов и обработки с помощью кайла и топора (читай, эпатажа)  сознания обывателя до уровня рефлексов. И старых – испуг, неожиданность. И новых – покупай, приобретай, что дают, будь послушным винтиком и не лезь со своей душой и её томлением. Движения души явно лишние в мире барыг, потребительских кредитов и айфонов с инстаграммами…

Дефект всей этой схемы один. Если искусство совершенства, полутонов и нюансов бесконечно и самодостаточно, как бесконечна дорога совершенствования души, то искусство креатива должно на гора выдавать все новые фигульки и безобразия. Это как гонка – чуть притормозишь, и отстанешь навсегда. Вот и извращаются все творцы как только могут. Так что с каждым годом искусство приобретает все более галлюцигенные и безобразные формы.

Чем больше накал абсурда – тем творение считается глубже и современнее. Можно показать Незнайку в Кремле, Петра Первого на Луне, да ещё заявить, что это по мотивам  романа Льва Толстого «Воскресение». А Дон Кихоту вложить вместо копья здоровенный фаллоимитатор, тыкающий в вентилятор. Иван Грозный убивает Крокодила Гену.  Гитлер даёт по смартфону приказ атаковать войска Юлия Цезаря боевыми слонами. Если кому надо – обращайтесь, у меня идей много. Даже кокаина не надо.

Вообще, креативить можно до бесконечности. Анекдот был на тему креатива, как грузинский абитуриент отвечал на вопрос, что он из российской классики знает: «Мартышка и очко», «Однажды лебедь раком щуку» Крылова, «Медный садильник» Пушкина. А что, отличный интерпретатор классики, в наше время нашёл бы свою нишу…

По большому счёту то, что сегодня происходит с тем же театром – это такая реинкарнация самых дешёвых уличных балаганов, которые тоже в своё время успешно эпатировали публику. Не тех, где сохранялись коды и образы народной культуры. А тех, где бородатые женщины и жирные карлики. Что по накалу низменных страстей ближе к захватывающим сожжениям ведьм и казням на торговых площадях, собиравших в былые времена аншлаги.

 

Взыскательная почтенная публика

Чеховский фестиваль. Принц Гамлет идёт от двух тысяч за билет. Другой спектакль – там нижняя планка аж четырнадцать тысяч. Мне, конечно, интересно, какая между ними разница. И театральные подмостки одинаковые, и артисты не шибко отличаются. Или как в анекдоте – у бабок на рынке семечки по рублю, а у еврея по десятке.

- А почему такие дорогие? – спрашивают посетители продавца. - За  десять рублей лучше?

- Да нет, семечки такие же.

- А почему цена разная?

- Я очень деньги люблю. 

Может, кто-то очень деньги любит? Не, все объясняется проще. Театральное действо длится семь часов. В Москве. На английском и ещё каких-то языках. И посвящено трагедии Хиросимы. Ладно бы ещё Фукусимы – оно забавнее было бы, как «Якудза» заставляла голыми руками своих должников собирать радиоактивные осколки, и до сих пор радиоактивная вода льётся в океан. В общем, про ядерное заражение. Вот для кого это творение? Какие сумасшедшие попрутся туда, да ещё за четырнадцать тысяч – размер московской пенсии.

Только вот свободных билетов нет – все расхватано, даже откидные места в зале. Ну что же, Москва город большой, один зал полностью, загипнотизированных «авторитетными мнениями» зомбаков вполне себе наберётся.

Ну а театральные деятели все креативят и креативят. Им вечно нужно что-то новое, погоня за новыми формами и революционными начинаниями. И вот уже обсуждается вопрос выпуска на подмостки театральных сериалов. То есть ставят семь серий, берут с тебя за них деньги. И каждый день ты как на работу ходишь смотреть в театр это длиннющее повествование. И ведь не выключишь, если не понравится, как телевизор, нажав кнопку на пульте. Ведь деньги, и немалые, уплочены. И вынужден ты терпеливо тянуть это ярмо. И уж оттянув, становишься театралом первого левела развития. Это как посвящение, инициация страданиями и голодом. Преодолел, пережил – и ты на новом уровне. И теперь бросаешь небрежно в среде знатоков:

- Я там был. Концептуальненько. Неожиданно. Стоит посмотреть.

И все аплодируют уже тебе.

Вообще любители тетра стоят немножко в стороне от остальной интеллектуальной тусовки.  Значительная часть публики там озабочена больше выгуливанием платьев, бриллиантов и своих молодых любовников или любовниц. Всё это приятно замешано на пьянящем ощущении собственной элитарности, вытекающей из подобного времяпровождения. Мол, быдляк в кино «Трансформеры» наблюдает и по баням со шлюхами угорает, а интеллектуальная элита Райкиными-Майкиными наслаждается – спектаклями с привкусом таким волнующим гомосячества и нимфомании, что по-европейски, не для быдла.

Заядлые потребители этого культурного контента в массе своей заражены болезнью смакования собственной исключительности. Такое интеллигентское превосходство и высокомерие. Вот есть в тяжёлые времена господства быдлячества и ватничества неполживые интеллигенты со светлыми лицами, которые готовы высиживать театральные сериалы и глядеть за мучениями жертв Хиросимы-Фукусимы или ещё чего там – и обязательно на китайском языке. От таких страданий и просветление куда сильнее!

Буржуй кичится своими деньгами. Качок – мышцами. А псевдоинтеллектуал – своей якобы глубиной и тонкостью восприятия мира и искусства. Мол, искусство не для всех., а для избранных

Хуже всего, что в эту ловушку ощущения превосходства и конформизма по отношению к мнению интеллигентской секты попадают и настоящие эстеты, люди, тонко чувствующие. Но ежели вступил в секту, приходится соответствовать.

При этом потреблять всю эту муть ничуть не лучше, чем быть поклонником Пугачёвой, Киркорова, Галкина или Бузовой со Зверевым.  От тех хоть получают незатейливое и тупое удовольствие. А тут люди искренне считают, что служат музам, в том числе Мельпомене, своей преданностью и обожанием.

Прошу учесть, что речь идёт не об истинных театралах, людях со вкусом, со своим мнением, которые действительно разбираются в теме, живут ей и смакуют подлинные произведения искусства. Такие тоже попадаются, и немало, они вызывают у меня большое уважение. Речь о массе восторженных поклонников модных направлений, потребителей эрзаца, которые просто не в состоянии оценивать что-то объективно, вразрез с мнением толпы и поводырей, и при этом считающих себя солью –земли русской, интеллигенцией.

 

Величие безобразного

Вообще, надо признать, что давление теперь уже всемирной интеллигентской тусовки чрезвычайно велико и эффективно. В этой секте чётко расставляется по ранжирам – что можно читать, что нужно смотреть, как надо мыслить. И если раньше там больше тянулись все же к прекрасному, то тренды последних десятилетий – легализация и обожествление безобразного.

Почему? Бог современного искусства Эпатаж гораздо лучше себя чувствует, когда его смазывают безобразным. Именно безобразное быстрее раскачает эмоции. Выбьет человека из состояния обыденного восприятия.

Обретение нашим видом разума, абстрактного мышления и возникновение культурного пространства, думаю, произошли одновременно. Человек разумный без культуры невозможен. Это наше свойство как вида, в котором горит огонь разума и осмысления гармонии. Нет его – нет нас.

Но в том то и дело, что культурное пространство – это такой объем, пустота. Необходимая, но нуждающаяся в наполнении. И сегодня все больше наполняется антикультурой субстанцией, которую гости этого пространства жрут с причмокиванием, искренне полагая, что культура и есть такая на вкус и цвет, на которых, как известно, товарищей нет, но есть  сплочённые сектанты-единомышленники, гордо именующие себя неполживыми интеллигентами.  Сегодня время эрзаца, фальшивок, псевдосмыслов. Болезненного мироощущения и искажённых ценностей. Внечеловеческой, негуманоидной логики. Время креативщиков, заполняющих пространство отходами своей мыслительной жизнедеятельности, в корне своей насквозь пронизанной прагматизмом, жаждой дешёвой славы, почитания и денег. Модный режиссёр или художник – это диагноз.

В самые тёмные века у человечества было ясное восприятие прекрасного. Папы Римские в разгар инквизиции выделяли огромные средства для художников и музыкантов. Скульптуры египтян и шумеров дошли до нас и поражают воображение. И во многом это держалось на предпочтениях элиты. Хотя и простой народ расписывал ложки и точил резные фигурки из дерева или мамонтовых клыков с изумительным мастерством и огромным вкусом.

Сегодня гармония и прекрасное загоняется все глубже в подполье. В большом искусстве рулит эстетика безобразного или примитивного.  Уже и картонный Коэльо классик мировой литературы. И все европейские города и музеи заполнены скульптурами стиля сон пьяного сантехника. А в театрах скачут друг у друга по головам раскумаренные артисты и актрисульки, невнятно выкрикивая монологи Чацкого.

Возможно, это не хаотичный процесс, свойственный миру барыг, купли-продажи, когда нужно впарить как можно больше товара и получить как можно больше бабок. А может действительно с постепенным уходом религии восстаёт дьявольский легион, покоряя своими смыслами безобразия и пустоты оставшимися беззащитными умы людей? Не знаю.  Но, как говаривало пятнистое чудовище, «процесс пошёл».

В общем, сегодня мы имеем успех эрзац-культуры, уже почти заменившей культуру высоких вибраций.  И новые стандарты, в котором безобразное,  аморальное и мерзкое является эталоном.

 

Позитивное развитие

Может создаться впечатление, что я не перевариваю ничего нового. Что мне нужен только балет «Щелкунчик» и постановки пьес Гоголя Академического Малого театра. А в живописи не могу жить без Шишкина с Рафаэлем, остальные – отстой.

Это не совсем так.  Я уверен, что наша цивилизация, мир в целом и сам человек карабкаются в горние выси, к высшим смыслам. И главная наша задача – развитие души, сложных социальных структур, гуманизма, культуры.

А развитие – это нащупывание новых путей, это всегда эксперимент, позволяющий перешагнуть на следующую ступень. Поэтому в том же авангардном искусстве очень много положительного, полезного. Это даёт новые направления и новые имена.

Только есть ряд моментов. Когда Пикассо, прекрасный художник, уже достигший определённых высот в классической живописи, создаёт кубизм – это прогресс. Притом эти его произведения наполнены новой гармонией и энергией. А за Пикассо идёт куча недоучившихся ремесленников, которые знают, что надо рисовать квадратики, их можно хорошо продать. И прелесть квадратиков в том, что их можно рисовать, не умея рисовать больше ничего. Вот это называется вырождение. Что бы ни делать, лишь бы ничего не делать.

Эксперименты хороши, когда продиктованы желанием выйти за узкие рамки принятого. Но девяносто девять процентов таких экспериментов – это стремление попасть в новые рамки, притом гораздо более косые, кривые и трухлявые.

Новый  формализм, весь этот модернизм – это способ для лентяев жить, не особо напрягаясь. И целая идеология для этого создана, целый образовательный процесс этому посвящён. Называется самовыражение.

Нарисовал корявый кукиш – ты самовыражаешься. Ты уникален. Твой мир потрясающ. Ты должен его выплеснуть на остальных. А потом главное подсуетиться и назвать себя режиссёром, художником, да кем угодно – и самовыражаться дальше, уже за чужой счёт. То есть лепить креативную халтуру, внушая, что ты отражаешь сакральные смыслы.  

Детей так воспитывают сейчас на Западе в рамках креативного самовыражения, и до нас эта зараза добралась. Самовыражёвывются они. Грамоту не знают, рисовать не умеют, но все каля-маля их воспринимаются взрослыми с восторгом. «Ты смог! Вау, круто!»

Я учился в своё время на подготовительных курсах в школу при суриковском институте. Детишек в той школе заставляли рисовать по шесть-семь часов в день, набивали им руку, делали из них профессиональных художников, иначе не получается. А сейчас ка-ля-маля, самовыражение - и продажа твоей мазни картин на Сотбисе впереди. Картины людей, которые не овладели ремеслом, уходят куда лучше, чем  творения профессионалов и за гораздо большие дензнаки. Настоящим профессиональным художникам сегодня разве что картинки в мультиках и рекламу рисовать. А для Большого Искусства нужны креативщики.

Для человека стремление самовыразиться важно, тут не поспоришь. Но это самовыражение ничто без самодисциплины, без дисциплины ума и труда. Человек – это самовыражение через преломление себя и окружающего мира путём колоссальной работы.  А самовыражевывальшики – это половина человека. Это вообще листья на ветру.

А поскольку самовыражевываются сейчас все подряд, но приличное бабло на этом рубят единицы, то возникает вопрос – а какие же самые главные свойства, необходимые для успеха  нынешних творцов? И получается, что приспособленчество, конъюнктурность и практическая сметка. То есть большинство современных деятелей культуры по сути своей барыги, бизнесмены, притом самого худшего толка, которые толкают некондицию.

Хотя там, конечно, изредка попадаются и настоящие творцы и подвижники, которым моё респект и уважение. И честные сумасшедшие, транслирующие своё болезненное мирооощущение. Но главный персонаж – это наглый деляга.

Это хорошо подтверждается бесчисленными скандалами вокруг наших театральных деятелей. Иногда говорят – ну как же так, интеллигентные люди, творцы дошли до воровства бюджетных средств, видимо жизнь наша тяжёлая припекла, так что понять и простить. Да никуда они не дошли, поскольку никуда не уходили. Ведь они не творцы, ставшие делягами. Они деляги, нашедшие свою нишу в разграблении бюджета на культуру и окучивании лохов, считающих себя возвышенной интеллигенцией.

  

Вообще, государство, по моему мнению, должно резко сокращать финансирование театральной тусовки – денег ведь на хранилища музейные не хватает, где разворовываются и приходят в негодность истинные культурные сокровища, при этом обладающие немалой ценностью  в денежном эквиваленте. А от этой крикливой и вечно недовольной своры все равно спасибо не дождёшься. Будет только принародный вой, что, мол, бабла не хватает на прокорм артистов, и даже «Райкин плаза» не помогает. По мне, так хай за свои  выживают или спонсоров ищут, которым нравится дегенеративное искусство с гомиками и чучелами чаек и Гамлетов. Правда часто такое урезание финансирования приводит к тому, что театральные деятели пускаются во все тяжкие, зарабатывают аудиторию сползанием в стриптиз с плавным перетеканием в порнографию. Вспомнить хотя бы нашумевшую порнушную постановку в Новосибирске «Тангейзер», в своё время наделавшую большой скандал. Но это уже дела для прокуратуры.

А вообще, вся беда людей, что они вынуждены по ряду причин – доминирования, самоутверждения и прочим, выделываться, выпендриваться друг перед другом, в результате простые доходчивые и нужные простые истины замыливаются, покрываются пылью амбиций и эпатажа, а обычный выпендрёж неожиданно становится истиной. А какие истины у людей, такие и люди…