О проблемах в РАНовской науке

Автор кфмн, нс, РАН. Преподавал в институте. Я постараюсь показать те проблемы которые сейчас актуальны для меня и смежников.

 

Воспитание кадров

Это больная тема. Постараюсь показать недостатки системы подготовки кадров, которые видятся из глубин РАН.

Школа

1) Очень растянутое обучение, сегодняшний школьный объем знаний можно впихнуть в школьника куда быстрее и освободить годы жизни. Множество знаний искажены, часто преподаются мифы и легенды в связи с малограмотностью преподавателей и игровой формой обучения. Особо стоит отметить тупую зубрежку фактов для сдачи ЕГЭ.

2) Отсутствие отбраковки кадров. Соответственно, отсутствие стимулов к учебе и общий консенсус школьников в том, что нас и так обязаны устроить в институт и на работу. Как следствие, из школы выходят очень неоднородные дети, никогда не знаешь заранее, что этот школьник знает, а что нет.

3) Тепличные условия. Школьники думают, что им все должны, соответственно, для них нет авторитетов. Также они совершенно не понимают слов “нельзя” и “стоп”. Все предупреждения, да и жизнь в целом воспринимаются в “игровой форме”.    

4) Плохое знание физики. Катострофическое незнание химии.

Университет

1) Затянутость обучения. Объем даваемых знаний никак не соответствует 6 годам обучения.

2) Разрушение целостности преподавания. В знаниях зияют огромные пробелы. Для одних специальностей преподают одни курсы, для смежных специальностей совсем другие, соответственно, малое число общих знаний, отсутствие общего базиса. Отсюда полная невозможность междисциплинарных изысканий. Плохое знание физики. Ужасные знания химии, техники, промышленности.

3) Перегруженность болтологическими философскими предметами. Данные предметы не развивают студента, а показывают, что на любые вопросы можно отбрехаться.

4) Обучение работы с установками на уровне самого примитивного оператора. Полное незнание конструкций приборов и их устройства. Соответственно, отсутствие практических навыков экспериментальной работы.

5) Жуткая нагрузка по английскому языку. Общее число часов английского (школа+институт+аспирантура), по-моему, соответствует числу часов по физике. Вообще, похоже, в институтах готовят переводчиков с углубленным знанием физики.

6) Странная структура обучения – до звания бакалавр (4 курс) дается 90 % знаний. Само звание бакалавр загадочно. Бакалавра в НИИ мы можем взять только как техника без возможности какого-либо роста в принципе (сейчас вроде бы это меняется). Для человека - бакалавра по факту закрыто как дальнейшее образование, так и профессиональный рост. Если бакалавр подсуетился, влез в магистры и не загремел в армию, то за последующие 2 года ничегонеделания он получает полный диплом специалиста. Соответственно, эти студенты уже не помнят что такое учеба.

7) Отсутствие отбраковки. Первый экзамен в жизни человека это 1 курс 2 семестр. Именно тут и выясняется впервые за 20 лет не полный ли дебил данный студент. Далее на 4 курсе выясняется насколько хорошие у него оценки или хорошие ли у него/родителей связи и попадет ли он в магистратуру. И только в НИИ лично руководителем работы проводится выбраковка калек, сумасшедших, гуманитариев и тп. из данной лаборатории. Тем не менее, все отбракованные получат дипломы и расползутся миру, рассказывая, что такое физика.  

НИИ+аспирантура.

Обучение в аспирантуре очень слабое и вообще складывается впечатление, что это дань традиции и политических требований.

1) Для аспиранта характерно капсулированивание в теме. А именно: аспирант приходит и работает на одной установке ,либо решает одно и тоже уравнение, все остальное проходит мимо него. Таким образом, уже аспирантура характеризуется закостеневанием.

2) Физические курсы выбираются из наличия преподавателей и абсолютно случайны. С учетом индивидуальности выпускников и пробелов в их знаниях данные курсы неэффективны, их усваивает малый процент аспирантов.

3) Дикие количества английского.

4) Большое количество философии. С одной стороны философия это полная лженаука, развращающая аспирантов. С другой стороны данный предмет ведут такие фрики, что ко многим аспирантам приходит понимание во что превращается человек, связанный с философией. Таким образом, польза данного курса в том, что он отсеивает морально неустойчивых людей.

Портрет аспирантов, интегральный:

1) Разнородный уровень обучения, знания каждого аспиранта индивидуальны. Так толерантно можно обозначить пробелы, например, отсутствие понятия об электричестве, живущем в розетке. Это означает, что дальнейшее обучение исключительно индивидуальное, с заполнением пробелов, очень затратное по времени для преподавателя. Соответственно, мы физически не сможем подготовить число кадров большее чем просто для замещения выбывающих.

2) Отсутствие страха. Они просто не понимают, что механический привод может сломать руку, а высокое напряжение тупо грохнуть. У них нет опыта работы с опасностями вообще, соответственно слова “нельзя”, “опасно” не воспринимаются. У студентов есть железная уверенность что “со мной ничего плохого не случиться”, “они обязаны”, “меня спасут”.

3) Большое количество случайных людей, вообще не пригодных для работы с техникой. Необходимость выбраковки ненормальных и прочих дебилов с особыми потребностями.

4) Большие запросы. Звучит плохо, но как иначе охарактеризовать заявления в стиле “я за 80 тыс в месяц только начну думать над этим вопросом”.

5) Развитая мифология. Они живут в мифологическом мире, и вся физика, с которой они сталкиваются на работе, для них не проявляется в реальности. Так аспирант-экспериментатор, цель работы которого повысить мощность лазера может после работы купить лазерную указку с “катализатором”, о которой «на ютубе рассказали», что она может прожигать здания. Потом прийти и спросить, почему это не работает.

6) Интернет- как наиболее компетентный источник знаний. Приходиться ежечасно биться за авторитет с какими-то интернет-фриками.

 

Выводы: сейчас образование гуманитарное. В науке и технике сидят маргиналы, значение науки в жизни общества сокращается, идет повсеместная мифологизация. Кадры в целом терпимые (в сравнении с Украиной и узбеками), замену мы вырастим, но нарастить их количество мы не сможем, для этого необходимо изменить всю систему воспитания.

 

Информационные проблемы

В настоящее время практически все научные группы работают в условиях информационной блокады. Причины:

1) Психологическая. Уже все воспитаны в традиции “знания -это капитал”. Значит ими делиться нельзя. У нас сильна конкуренция! Особенно она сильна между соседними отделами.

2) Уничтожение коммуникативных систем. Даже если хочешь обсудить проблему, единственный способ общения это личные контакты.

Интересно, что на этом фоне публикация в западные журналы не считается потерей знаний/капитала, потому что “они и так об этом знают”. 

 

Информационный поток в отдел.

По-хорошему, нам нужны указания над чем работать, результаты ранних работ и стандартные знания.

Указания над чем работать поступают только от военных, других потребностей в стране нет. Академия наук самоустранилась, что выражается во введении грантовой системы – мы сами должны придумывать, что на данный момент актуально для страны. Таким образом, 90% задач мы должны придумывать сами, что приводит к следующему:

1) Формулировка задач на уровне отдела, что вкупе с полным незнанием индустрии сводиться к “необходимо добиться генерации излучения на 6 нм”. Ясно, что такие задачи мелки и в принципе не могут двинуть науку. 

2) Подбирание задач с запада “давайте для их ускорителя сделаем такую штучку и мы прославимся”. Государство охотно оплатит это направление, не для себя ведь.

3) Старые советские темы. Всем они хороши, только часто уже не актуальны.

 

Доступность своей информации.

1) Справочники/БД  доступны только в бумажном виде с времен СССР, за о-о-очень редкими исключениями.

2) Советские статьи и книги доступны через бумажные библиотеки.

3) Через интернет доступно около половины нужных статей. Последнее время книги через интернет стали малодоступны, на них появились авторские права.

4) Диссертации. Недоступны вообще.

5) Авторефераты, тезисы конференций, реферативные журналы - не несут информации. 

В целом ситуация по скорости доступа к информации несколько выше уровня СССР, с учетом снижения количества статей. Доступность информации меньше. Особенные опасения вызывает ограничение доступам к справочным данным.

 

Доступность иностранной информации

1) Статьи. Есть Sci-hub, ГБшный сайтик, творящий чудеса. Без него будет нерегулярный доступ в некоторые журналы.

2) Книги. Доступа нет.

3) Базы данных. Доступ есть, но не везде и не всегда.

В целом доступность иностранной информации выше, чем российской, а уж скорость доступа просто не сравнима.

            Отдельно стоит отметить качество научной информации. Самая качественная, проверенная и устарелая информация в таблицах и БД. В старых статях тоже много чего интересного. В современных статьях информации содержится очень мало, они больше похожи на  рекламные объявления. Очень интересный вопрос с авторскими правами. Их появление позволяет блокировать любые информационные потоки.

            Доступность информации это возможность сесть за компьютер, скачать и прочитать. Когда я работаю я читаю большое количество статей, смежных с рабочей темой. Введение любой платы/потребность 2-3 дневного поиска просто отсекают данные направления.  

 

Информационный поток из отдела.

По-хорошему, информация из НИИ должна идти в прикладные организации для реализации знаний и в академию наук для наработки новых.

В прикладные организации официально ничего не идет, я не представляю где они могут узнать, что мы делаем. Может они читают наши статьи? В таком случае я им сочувствую. Единственный информационный канал - личные контакты.

В академию наук уходят отчеты, что с ними происходит далее, никто не знает, бытует мнение, что их, как и диссертации, просто выбрасывают.

 

Статьи.

            Основной информационный поток, выходящий из отдела, это статьи. Число статей и импакт фактор журналов, в которых мы публикуемся, это важнейший фактор отчетности.

            Итак, надо публиковать много статей в “хороших” журналах. Отсюда два обязательных решения:

            1) Полученный результат дробиться на множество статей, которые публикуются в различных журналах, “хороших” на данный момент. Доходит до того что я, автор статьи, не совсем понимаю о каком конкретно результате написана данная статья. Опять же исследовательская деятельность связана с риском неудачи, и чтобы выполнить норматив, необходимо иметь постоянно действующий источник статей. В качестве источника статей для экспериментатора, как правило, выступают банальные измерения чего-нибудь в неисследованной комбинации условий. У теоретиков это компьютерное моделирование всего. Результаты подобных исследований известны заранее и ничего с собой не несут. Вообще, стоит отметить, что информационная емкость статей (и наших и иностранных) крайне мала. Есть еще один побочный эффект - теоретики считают быстрее, что приводит к постепенному уменьшению доли экспериментальных статей и вытеснению экспериментаторов с грантового поля.  

            2) “Хорошие” журналы с большими импакт-факторами все поголовно американские, поэтому туда и пишем. Опять же, так принято чтобы покрасоваться перед западом. Стоит отметить, что последнее время нас там стали прижимать. Идет не просто стандартный отказ от авторских прав, а завуалированное взимание платы за возможность опубликования: оплачивается скорость опубликования, проверка английского языка и тп.

В российские журналы стараются отсылать либо плохонькие, “ненастоящие” статьи, либо особые случаи (договоренности и тп). Как ни странно эти “ненастоящие” статьи интереснее “настоящих”.

            Большое количество статей – залог получения денег по грантам, по этому, если человек случайно выпал из процесса статьеписания, то сам он в науку никогда не вернется. Его только могут взять на борт и включать в статьи за просто так. Отсюда простое следствие – в любую статью включается половина отдела. Это важное условие устойчивости отдела в научном плане.

 

Вывод: Самый мощный информационный канал от нас проброшен на запад. Есть еще небольшой внутренний канал с военными. Велика доля псевдониформации, некоторые уже воспринимают данную ситуацию как нормальную. Также бытует мнение что статья – это рекламное объявление, по которому тебя, если надо, найдут.

 

Персонал.

Отсутствие вспомогательного персонала.

В науке дико неэффективное управление персоналом. Можно отметить  большое количество кандидатов относительно количества обслуживающего персонала, отсутствие маневра силами, стремление охватить все направления. Корни данных проблем тянуться из 90-х, когда уволили весь вспомогательный персонал.

Итак, на одного кфмн приходиться ориентировочно один аспирант и один человек вспомогательного персонала. Научный отдел – практически автономная единица, следовательно, все свое должен носить с собой. Вспомогательный персонал занят в основном производством (токари), учетом (ответственные) и экономикой (сметы, закупки).  Да, в институте есть свои службы, но они решают свои задачи, у них свои проверки и игры. И тут на сцене появляется кфмн - такой зверь, что может заменить практически все специальности, что и происходит. При любой необходимости в атаку посылаются кфмн, они заключают договора, проводят тендеры, закупают металл, точат болты, рисуют сайты, снимают видео и участвуют в общественных слушаниях. При этом времени на исследования катастрофически не хватает. Получается, что сил хватает только на обслуживание самих себя.

 

Распыление по темам.

            На 30 человек (~6 кфмн) у нас по грантам ~10 тем, по хоз. договорам ~3 темы, перспективные работы ~2 темы, итого 15 тем, что составляет 2,5 темы на кандидата. Ясно, что полноценно заниматься 2 большими темами один кфмн не может, следовательно, из года в год происходит измельчание тем. Уменьшение количества тем приводит к уменьшению зарплаты, что не допустимо, поэтому происходит падение качества исследований. Грубо говоря, тема “Плазменные источники излучения” заменяется темой “Спектроскопия перьев павлина” ( названия тем реальные). Сейчас грант РФФИ - уровень хорошего диплома, РНФ – уровень кандидатской. Усиленное развитие темы заключается в том, что кандидата освобождают от закупок и отчетов и оставляют только одну тему. Тогда исследования проводятся одним человеком, что тоже сложно – хотя бы в плане посоветоваться. Иногда для исследований формируется группа из 2 кандидатов, тогда они тащат сообща 5 тем и закупки с отчетами.  

            Множество научных направлений приводит к тому, что исследования распыляются, и успеха нигде не может быть. Мы по всем направлениям можем только отстать. Честно говоря, назрела потребность в ревизии существующих тем и направлений исследований.

 

Организация научного труда, проблема теоретиков.

            По моему мнению, самая большая проблема российской науки сейчас это разобщенность и отсутствие связей, в том числе междисциплинарных. Связей практически нет в одной науке, например, связать магнетизм и спектроскопию уже сложно, а уж между дисциплинами, об этом и речи нет.  Таким образом, новых связей химия-физика-биология сейчас не формируется, развиваются только старые направления. Куда больше проблем в отсутствии связи экспериментатор – теоретик.

            Научная конкуренция привела к тому, что физики разбиты на две группы: экспериментаторы и теоретики, бьющиеся на ниве статьеписания.

            Основная работа теоретика – объяснение экспериментальных результатов,  создание теоретической модели, предсказание новых результатов на базе этой модели. Появление компьютеров, увлечение численными расчетами и вариативность привели к созданию универсальных теоретических моделей по типу черного ящика. По моему опыту данные модели имеют такие общие свойства:

1) Отсутствие физического смысла, нет наглядной интерпретации процессов.

2) Модель при правильной комбинации входных параметров объясняет ВСЕ, даже ошибочные измерения.

3) Зона применимости модели неизвестна.

4) Модель ничего не предсказывает.

5) В модель нельзя подать измеряемые величины, как правило, модели работают с величинами из других моделей. Например, модель описывает длину когерентности (в ВТСП), а сама длина когерентности вводится в другой модели и является невыражаемой производной от кучи параметров, половину из которых нельзя измерить.   

6) Модель находиться у автора и ее никто никогда не видел.

Все это приводит к тому, что теоретические работы не используются экспериментаторами, а сами теоретические работы сводятся к рекламе модели. Дискуссии с теоретиками очень сложны, так как компьютерная модель при необходимости дает любой результат. Поэтому  сравнить с экспериментом нельзя, соответственно проверить модель не возможно. Также теоретики более организованны, практически мононациональны, более прозападны, имеют больший вес и меньшую потребность в деньгах для организации работы.

            Основная работа экспериментаторов – создание установок, получение на них новых экспериментальных фактов и их первичная трактовка. Как правило, экспериментатор пристегнут к своей установке, и особо не интересуется процессами за пределами лаборатории. Экспериментаторы разобщены и сильно зависимы от оборудования, наличия денег и тп. Отсюда два следствия:

1) Эксперименты более затратны по времени и деньгам.

2) Экспериментаторы работают с теоретическими моделями 60-х.

Первое следствие приводит к тому, что экспериментаторы существенно проигрывают по числу выходящих статей, соответственно, потихоньку вытесняются с грантового поля. В данной ситуации руководство работами потихоньку переходит к теоретикам, они монополизируют право на высказывание новых идей, что сводит экспериментаторов к техникам.

Второе следствие приводит к тому, что используемые экспериментаторами модели не совсем адекватны и частенько экспериментальная деятельность сводится к перебору вариантов. Ясно, что сложные задачи так не решить.

            Данное разобщение не позволяет проводить современные исследования. Что может объединить теоретиков и экспериментаторов - разве что очень большие, неоправданно большие деньги.  Сейчас покупка «ручного» теоретика настолько дорога, что легче провести исследования совсем без теории.

            Вывод: На данный момент организация науки закончилась на отделе (в лучшем случае). Вообще считается, что наука должна организовывать себя “сама”, что привело к невозможности массировать исследования по нужным направлениям и “местечковости” исследований. Вообще в организационном плане наблюдается хаос.