В статье «Вторая ошибка Ходорковского» я в шутку предположил, что путч 1991 года проходил перпендикулярно официальной версии. То есть нападающей стороной был Ельцин, а главной действующей силой переворота были чеченские штурмовики.

В отличие от выходок Пелевина и Олега Кашина, подобное предположение вместо понимающего хохотка вызвало некоторое шебуршание. Например, по-другому зазвучали юбилейные воспоминания Рыбкина, от большого ума брякнувшего по ТВ, что здание ЦК КПСС в 1991 году патрулировалось чеченцами.

Что ж, продолжим шутить дальше. Предположим, что в 1917 году власть в России захватила проанглийская группировка, превратившая некогда могущественное и независимое государство в британскую криптоколонию. Официально верхушка криптоколонии несла фантастическую чушь в стиле Уэллса: связь с внеземными цивилизациями, Великое Одержание, построение города Солнца. Фактически – установила жесточайшую рабовладельческую диктатуру, обслуживающую английские интересы. По приказу из Лондона криптоколония то участвовала в чудовищной европейской бойне, то изнывала в непосильной гонке вооружений с американцами. И наконец, успешно самодемонтировалась, дабы послужить материалом для создания объединенной Европы под эгидой лучезарного Лондона.

«Поэтому англичанам надо было как можно быстрее обессилить Россию, то есть лишить русских их интеллигенции.» Если предположить на минуту, в шутку, этот невероятный сценарий, то на пути английского господства в России лежала гигантская гнилая колода – русская интеллигенция. К 1917 году в России был вполне сформирован европейский правящий класс, класс белых интеллектуалов. У русских был первоклассный головной мозг. Мозг рано или поздно разобрался бы в калейдоскопе переворотов 17-го года, правильно установил главный источник возмущения и нанес адекватный удар возмездия. Как сказал Бэкон, «знание – сила». Поэтому англичанам надо было как можно быстрее обессилить Россию, то есть лишить русских их интеллигенции.

Уничтожение русской интеллигенции проходило в несколько этапов. Сначала происходила физическая ликвидация образованных людей. Гражданская война 1918–1921 годов – это с точки зрения социальной война между интеллигенцией и распропагандированным «народом», то есть натравленной и «разгулянной» английскими агитаторами чернью.

Один из высших руководителей ВЧК – Мартин Лацис (он же Ян Судрабс) охарактеризовал противников советской власти весьма точно: «Юнкера, офицеры старого времени, учителя, студенчество и вся учащаяся молодежь... они-то и составляли боевые соединения наших противников, из нее-то и состояли белогвардейские полки … Белая гвардия состояла из учащейся молодежи, офицеров, учительства, лиц свободных профессий и прочих мелкобуржуазных элементов».

Если к этому добавить казаков – это и будет Белогвардейская армия в полном составе.

В сражениях Гражданской войны, а также от голода, эпидемий и каторги погибла примерно треть образованных людей. Еще треть эмигрировала или осталась на территориях, насильственно отторгнутых от России. К концу войны население интеллектуального центра страны – Петрограда – сократилось в три раза, а население Москвы – в два раза.

Оставшаяся в России треть, как тогда говорили «бывших людей», уже не являлась сплоченной социальной группой, а представляла собой бесправный «трофей», вроде германских специалистов по ракетной технике и атомной бомбе, растасканных союзниками по своим лабораториям. Однако и в этом положении русские интеллигенты представляли для англичан смертельную угрозу. Ведь за чудовищные преступления против России наказание должно было быть тоже чудовищным. Русские – великий народ, ресурсы России – безграничны. Если бы национальной интеллигенции удалось прийти к власти хотя бы в отдаленном будущем, последствия для Лондона были бы особые. Если весь XIX век на Лондон из-за технологического отрыва в результате промышленной революции сыпался ворох подарков, то в XX веке из рога изобилия посыпался бы дождь из ядовитых жаб и белого порошка. В режиме «ни дня без строчки».

Поэтому работа в начале 20-х годов только начиналась. Первым делом трофейных «спецов» разделили по национальному признаку. Очевидно, что целенаправленно мстить англичанам могла только русская интеллигенция, поэтому относительно терпимые условия работы в советских учреждениях были созданы евреям, кавказцам и выходцам из Прибалтики. Надо сказать, что изменение в национальном составе произошло уже в первые годы советской власти – наиболее ожесточенно большевикам сопротивлялись именно русские, они же понесли основные потери.

Во-вторых, было сделано все возможное для прекращения воспроизводства интеллигенции – детям дореволюционных учителей, доцентов, профессоров, врачей, священников, инженеров, офицеров, юристов, чиновников и т.д. было запрещено поступать не только в вузы, но и в средние школы с полным циклом обучения. До известных пределов запрет обходился при помощи подделки документов, протекции или небольших «льгот» выдаваемых «спецам» в частном порядке. Проникшие в вузы «бывшие» (они же «буржуйские сынки», «лишенцы», «гнилая интеллигенция» и т.п.) в силу понятных причин становились лучшими учениками и резко контрастировали с «красным студенчеством». Чтобы убрать социальных конкурентов, большевики периодически проводили чистки, неугодных студентов обвиняли в подделке документов, неучастии в общественной работе и выгоняли на улицу с «волчьими билетами». Особенно страшной была так называемая академическая чистка 1924 года, сопровождавшаяся массовыми арестами преподавателей.

Тем не менее существовала опасность, что новая интеллигенция, подвергнется русификации и, по естественным представлениям о человеческой нравственности и справедливости, займет антибританскую позицию. То есть образованным людям станет жалко Россию уже в силу того, что они образованные люди.

Поэтому надо было максимально понизить интеллектуальный уровень советской интеллигенции, довести ее до стадии «только-только» и «кто бы мог подумать». Идеальный советский интеллигент в представлении английских инженеров человеческих душ – это деловитый дебил, обладающий минимально-достаточным уровнем знаний в своей области и совершенно не способный к каким-либо суждениям за пределами профессиональных интересов. Это массовая, легко заменимая деталь социалистического государства, к тому же деталь, вполне сознающая свою второсортность, дефектность и, в конечном счете, фиктивность.

Еще летом 1918 года был принят «Декрет о правилах приема в высшие учебные заведения», разрешающий поступать в вузы лицам, не окончившим средней и даже начальной (!) школы. В высшую школу устремились «рабочие от станка». Общий настрой того времени хорошо характеризует следующий отрывок из агитационной речи члена Замоскворецкого райкома РКП(б):

«У нас внутри есть враг – это интеллигенция, специалисты. Рабочий, который способен понимать доклады на митингах, в десять раз лучше любого гимназиста поймет лекции профессора. Для чего существует тогда профессор, если он не может быть понятым?»

(Цитируется по книге Сергея Волкова «Интеллектуальный слой в советском обществе» – прекрасному и, пожалуй, единственному объективному исследованию в этой области.)

Практика «ударных» и «комсомольских» наборов в вузы продолжалась до 30-х годов. Вступительные экзамены в вузах были введены только постановлением 19 сентября 1932 года.

В эпоху сталинизма старая интеллигенция была уничтожена абсолютно. Остались только реликты, видимо, пощаженные Лондоном по сентиментальным соображениям. Среди переживших террор непропорционально много лиц, имеющих особые связи с Великобританией. Так, Алексей Толстой был наполовину англичанином, Петр Капица 13 лет жил и работал в Кембридже, Корней Чуковский был лондонским корреспондентом и членом русской делегации, встречавшейся с Георгом V накануне революции. Примеры можно продолжать до бесконечности.

Что касается новой, советской интеллигенции, то ее участь при Сталине была тоже незавидной. В условиях тоталитарной диктатуры она постоянно подвергалась репрессиям и чисткам, не говоря уже о страшных потерях в годы Великой Отечественной войны. Вместе с тем с точки зрения социальной, интеллигенция в 30–40-е и даже 50-е годы отчасти сохраняла свой статус. Качество новых специалистов было невысоко, но они занимали относительно высокое положение и зарабатывали гораздо больше рабочих и колхозников. В условиях прекращения массовых репрессий это таило потенциальную опасность формированию новой элиты. Поэтому начиная с конца 50-х наступила новая фаза сознательной дегенерации русской интеллектуальной культуры. Качество абитуриентов было резко понижено путем введения «рабочего стажа», параллельно число учащихся неимоверно увеличилось, а зарплата в несколько этапов сократилось до уровня обычного рабочего.

Это привело к понижению престижа интеллигентных специальностей и к заниженной самооценке ее представителей. Так советская элита путем многодесятилетнего воспитания со стороны английских педагогов приобрела типично колониальный характер. Ее жизненная установка изначально ориентирована на социальный неуспех и подчиненное положение. Советский врач, адвокат, профессор, офицер, чиновник – это существо на птичьих правах, служащее могущественной анонимной Фирме, способной в любой момент вышвырнуть самого высокопоставленного управленца на помойку.

Впрочем, Фирма может несмышленыша привести за ручку на кремлевский Олимп. Радости у колониального дурачка будет полные штаны. Ему даже позволят обучать своих детей в Метрополии. Это к вопросу о тактике Лондона в постсоветских условиях.

В результате РФ представляет собой фантастическое, невиданное в мировой истории государство. Власть в стране принадлежит очевидным самозванцам, высшие должности занимают некомпетентные, малообразованные или даже откровенно глупые люди, а интеллектуальная элита страны отстранена от управления, зарабатывает в десять–двадцать раз меньше стандартного уровня и подвергается перманентной травле как никчемушная прослойка экономических бездельников, долженствующая стоять вместе с безработными и инвалидами за ничтожной государственной подачкой.

Как же подобное общество может существовать? Очевидно, управляющие огромным государством алкоголики, кухарки, слесари, курьеры, или, в лучшем случае, сельские учителя и бригадиры являются лишь зиц-председателями. ПОДЛИННАЯ элита криптоколонии находится совсем в другом месте.

Что в этих условиях остается оболваненным русским? – Шутить.