Принудительная сила США. Реферативный обзор доклада RAND

 Растущие расходы, риски и опасения общественности по поводу ведения войны усиливают важность влияния США на принуждение (далее P2C, power to coerce). Между тем, глобализация торговли, инвестиций, финансов, информации и энергетики дает Соединенным Штатам многообещающие принудительные варианты, особенно в отношении противников, которые зависят от доступа к таким рынкам и системам.

 Власть для принуждения: противодействие противникам без войны: документы, наиболее интересные из вариантов P2C в США: финансовые санкции, поддержка ненасильственной политической оппозиции враждебным режимам и наступательные кибер-операции. Отключение доступа к глобальной межбанковской системе может привести к серьезным и радикальным экономическим последствиям и быть откалибровано в соответствии с реакцией цели. Поддержка оппозиционной продемократии может быть очень угрожающей и предлагать сильные рычаги воздействия, но этот вариант может быть очень рискованным и требует разумного использования.

 Наступательные кибероперации также являются высокодоходным и рискованным вариантом. Умело предназначенные, они могут нарушить функционирование и доверие государств и рынков и, таким образом, иметь принудительную ценность. Однако риски и издержки сопутствующего ущерба, мести и эскалации являются значительными, особенно если целевая страна сама является державой кибервойны. Учитывая свою уязвимость, Соединенные Штаты могут поднять, а не снизить порог кибервойны.

 Государство, в отношении которого принуждение является наиболее трудным и рискованным, - это Китай, который также является самой серьезной проблемой для военных вариантов США в жизненно важном регионе. Россия, Иран и другие государства, менее надежные, чем Китай, являются более привлекательными объектами для силового воздействия.

 Соединенные Штаты должны оттачивать свою способность контролировать финансовые активы и потоки и изолировать непокорные государства и банки, которые имеют с ними дело. Государственный департамент США и разведывательное сообщество должны усовершенствовать свои методы поддержки ненасильственных демократических противников во враждебных и репрессивных государствах и оценить риски и выгоды от использования этих методов. В более общем плане правительство США должно подготовиться к использованию P2C, как и для военных действий, включая оценку вариантов, требований и возможностей, проведение военных игр для усовершенствования этих возможностей и планирование с союзниками. Точно так же, как полномочия, обязанности и командные цепи разграничены для жесткой власти, они должны быть и для P2C.

 Основные результаты
 Власть США по принуждению возрастает, даже несмотря на то, что полезность наступательных вооруженных сил США уменьшается.
 Государство, в отношении которого принуждение является наиболее трудным и рискованным, - это Китай, который также является самым сильным конкурентом США в борьбе с запретом доступа / зоной (A2AD) и нацелен на сокращение возможностей жесткой власти США в особенно жизненно важном регионе.
 Россия, Иран и другие менее влиятельные и влиятельные государства, чем Китай, являются более уязвимыми объектами для применения силы.
 Три потенциально наиболее экономически эффективных P2C-инструмента, доступных в США, - это финансовые санкции, поддержка ненасильственной политической оппозиции и наступательные кибер-операции.
 Финансовые санкции могут точно и точно откалибровать экономическую боль - от нацеливания на отдельных лиц до нанесения ущерба целевым секторам и замедления экономической активности в целом. Финансовые санкции в отношении Китая будут более сложными, сложными для реализации и поддержания и опасными для мировой экономики, чем такие санкции в отношении России или Ирана.
 Поддержка оппозиционной продемократии может быть очень угрожающей и, следовательно, высоким рычагом воздействия. Этот метод принуждения, скорее всего, сработает против Ирана и наименее вероятно сработает против Китая.
 Наступательные кибероперации являются принудительным вариантом с высокой отдачей и риском. Их можно рассматривать как нефизическую форму войны, таким образом, такую ​​же жесткую силу, как P2C. Тем не менее, если они искусно нацелены и откалиброваны, а побочный ущерб исключен, они могут быть очень эффективными. Риски и издержки возмездия и эскалации значительны, если целевая страна является «кибер-державой», как Китай и Россия. Иран более восприимчив к кибер принуждению.
  рекомендации
 Соединенные Штаты и их друзья должны удвоить свои усилия и усовершенствовать свои возможности по контролю за финансовыми активами и потоками, а также, когда это необходимо, изолировать непокорные государства и банки, которые могут иметь с ними дело. «Большая семерка» (плюс Швейцария) может поддержать и обеспечить сотрудничество своих ведущих банков.
 Государственный департамент США и разведывательное сообщество должны отточить свои возможности влиять на политические события во враждебных государствах. Но Соединенные Штаты должны действовать осторожно и не предполагать, что они могут контролировать динамику или результат политической оппозиции.
 Наступательные кибер-операции могут быть самым мощным, но и самым рискованным вариантом P2C. Нужно больше работать над тем, как бороться с опасностью мести и эскалации. Вполне возможно, что зависимость США от компьютерных систем и уязвимостей, возникающих из-за этой зависимости, сделает кибероперацию инструментом принуждения, которое Соединенные Штаты хотят не поощрять, а не использовать.
 Правительство США должно подготовиться к использованию.

 Full Document

Research Synopsis

 Став единственной сверхдержавой, Соединенные Штаты смогли более или менее использовать военную силу для защиты своих интересов, навязывания своих желаний и даже устранения своих противников. Однако в последнее время болезненный опыт и обескураживающие результаты после атак 11 сентября заставили большинство американцев не только сожалеть, но и опасаться идти на войну для решения проблем за рубежом. Параллельно с этим улучшение оборонительных военных возможностей потенциальных врагов начинают подрывать эффективность наступательных сил, несмотря на сохраняющееся военное превосходство США.

 Эти условия, наряду с недавним опытом, требуют нового взгляда на невоенные формы власти и связанные с ними средства государственного управления, доступные Соединенным Штатам. В данной работе рассматриваются альтернативы силе, которые могут заставить недружественные государства исполнять желания США. В ней выдвигаются и развиваются два положения: во-первых, альтернативы военной силе приобретают все большее значение в стратегии США. Во-вторых, по крайней мере, некоторые из таких альтернатив становятся все более перспективными.

 В лучшем случае невоенные альтернативы могут в некоторых обстоятельствах предлагать президенту способы отстаивать интересы и обязанности США, не вступая в войну. В более широком смысле, эффективные альтернативы войне могут помочь сохранить сильную роль Америки в мире, если война станет малоинтересной. Рассматриваются многочисленные невоенные меры и  выявляются те, которые имеют наибольший потенциал, а затем рекомендуются меры по их усилению и применению. Наступательные военные силы стали основным инструментом глобальной стратегии США.

 Соединенные Штаты использовали силу, чтобы изменить режимы, вмешаться во внутренние конфликты и уничтожить военные возможности государств, которые могут угрожать их интересам, их союзникам и международной безопасности. Но Соединенные Штаты находят применение силы все более проблематичным, особенно в критических и спорных регионах: против Китая в западной части Тихого океана; против России в полосе бывших советских государств между ней и НАТО; и  против Ирана в районе Персидского залива. То, что у Китая и России есть ядерное оружие, увеличивает риск применения силы против них.

 Снижение полезности наступательных вооруженных сил отчасти является следствием распространения определенных технологий - датчиков, наведения оружия, организации и обработки данных - которые могут использоваться противниками для нацеливания на корабли, самолеты и другие военные платформы США. Противники внедряют эти технологии в современные ракеты, средства противовоздушной обороны, подводные лодки и другие возможности для усиления своей региональной защиты от глобального нападения США. Усугубляя проблему, стоимость таких основанных на технологии защитных возможностей резко снижается.

 Хотя у Соединенных Штатов есть средства для уничтожения противоборствующих сил, прежде чем они смогут уничтожить свои собственные, это может потребовать ряд глобальных нападений на государство противника, что создает серьезную опасность эскалации, по крайней мере, в случае Китая и России. Оборонительные возможности улучшаются и расширяются , они могут обеспечить щит, за которым противник может быть более склонен к совершению агрессии - например, Китай против Тайваня или других азиатских союзников Америки, Россия против бывших советских государств и Иран против арабских соседей.

 В худшем случае критические регионы могут оказаться под влиянием недружественных гегемонов. В ответ Соединенные Штаты могут и должны следовать определенным военным стратегиям, таким как переход к менее заметным силам и усиление обороны местных союзников. В более широком смысле, будучи в состоянии войны в течение 15 из последних 25 лет, Соединенные Штаты сталкиваются с давлением для уменьшения  своей зависимости от силы для защиты своих интересов, выполнения своих обязанностей, противодействия угрозам и поддержания порядка, а также для облегчения  обороны, чтобы удовлетворить насущные потребности.

 По всем этим причинам можно ожидать, что Соединенные Штаты будут проявлять повышенную осторожность при использовании наступательных вооруженных сил. Фактически, способность влиять на расчеты и направлять поведение противоборствующих государств охватывает широкий диапазон - от применения силы или угрозы ее применения до организации международной изоляции и причинения экономической «боли», поддержки внутренней оппозиции, воздействия на СМИ и формирование восприятия, для дипломатического выкручивания рук, переговоров и сближения - по сути, от создания войны до создания мира. В любое время и в отношении любого противника Соединенные Штаты могут использовать различные инструменты по этому спектру с различной степенью интенсивности, от угрожающих до мягких.

 Жесткая сила - это использование физических военных средств, чтобы заставить вражеские режимы изменить свои взгляды или изменить сами режимы. Успех в использовании жесткой силы дает контроль над противником. Это становится менее пригодным для использования Соединенными Штатами, особенно в критических и спорных регионах. Мягкая сила опирается на влияние  и такие инструменты, как дипломатия, экономическая помощь, продвижение демократии, культурный обмен, пропаганда идей, чтобы побудить другие общества больше походить на Соединенные Штаты или, по крайней мере, любить их больше.Жесткая сила направлена непосредственно на противников, в то время, как мягкая сила воздействует на условия окружающей среды.

 Хотя мягкая сила США преобладает, она не всегда может заменить жесткую силу. Сегодня в некоторых регионах американский бренд менее продаваем, чем два десятилетия назад. Кроме того, мягкой силе требуется больше времени для работы, чем политикам в кризисных ситуациях. Определяется третий класс власти: использование невоенных средств для оказания давления на недружественные государства для того, чтобы они сделали то, чего раннее не сделали бы. Варианты этого класса предлагают ненасильственные способы вторжения или угрозы, пока государство  не будет соответствовать требованиям США. Называется это принудительной силой, которой у Соединенных Штатов достаточно, если использовать ее умело и стратегически. Силу принуждения Соединенных Штатов также можно усилить на основе соответствующей стратегии.

 Принудительная сила, а также государственное управление, использующее ее, могут включать экономические санкции, карательные политические меры, кибер-операции, тайные разведывательные операции, военную помощь, пропаганду, ограничение или манипулирование торговлей, запрет  на экспорт и импорт товаров , а также поддержку политической оппозиции. Эти инструменты имеют общие  цели:изменить политику, сломить волю или ослабить влияние государств на принимающей стороне. Хотя принудительная сила, безусловно, не очень приятна, физически  она  не навязывает соответствие целям США.

 Успех зависит от того, насколько сильно влияние и насколько уязвима  цель. Соединенные Штаты все в большей степени способны использовать определенные инструменты принуждения.Видно,что уязвимость противников США весьма разнообразна. Фоном снижения пригодности наступательной военной мощи США и растущего потенциала сил принуждения США является глобализация. Распространяя полезные в военном отношении технологии, глобализация делает использование наступательных вооруженных сил более жесткими и рискованными, что делает невоенные альтернативы более важными.

 Глобализация также увеличивает возможности для принуждения, так как большинство стран, включая Китай, Россию и Иран, все больше зависят от мировых рынков, ресурсов, информации и систем. Глобальная экономика, финансовые сети, системы распределения, инфраструктуры, информационные домены,  транспорт, путешествия, потребительские запросы, идее и другие функции предлагают варианты воздействия на все страны, кроме отрезанных от мира, таких как Северная Корея, или фундаменталистские образования, такие как самопровозглашенное «Исламское государство». Хотя Соединенные Штаты зависят от этой глобальной системы, они также являются ее главным центром.

 Например:

• В первую очередь,Соединенные Штаты владеют 30 процентами мировых запасов прямых иностранных инвестиций.
• Доллар США является основой для глобальных межбанковских и валютных рынков.
• Четыре из семи крупнейших банков мира (по рыночной капитализации) являются американскими.
• Семь крупнейших медиа-компаний и 95 процентов мировых доходов от СМИ - американские.
• Соединенные Штаты продают около трех четвертей мирового вооружения и ежегодно выделяют около 18 млрд. долларов на военную помощь, причем наибольшую часть.
• Исследования и изобретения, которые продвигают мировые информационные сети, в основном являются американскими.
• Соединенные Штаты либо удерживают, либо разделяют лидерство в самых важных институтах мира, в том числе тех, которые управляют мировой экономикой.
• Военно-морской флот США имеет превосходство, похожее на Королевский флот 19-го века; он может осуществлять контроль или запрет над морем практически в любом месте, что делает его констеблем мировой торговли.
• Разведывательные возможности США превосходят возможности любого другого государства, расширяя «осведомленность» во всем мире и способствуя принятию решений союзниками и противниками.

 В целом, потенциал принудительных сил становится гораздо больше, когда добавляется сотрудничество европейских и азиатских союзников Соединенных Штатов, что в целом достижимо, но не может использоваться в каждом случае. В то же время государства, которые бросают вызов интересам США в критических регионах - Китае, России и Иране - полагаются на те же глобальные рынки, ресурсы, информацию и системы, что делает их уязвимыми для потери доступа. Действительно, поскольку им требуется постоянный доступ для дальнейшего улучшения их военного потенциала, государства, которые могут бросить вызов Соединенным Штатам, потенциально могут поддаться принуждению. Чтобы проиллюстрировать это, Китай, Россия и Иран все полагаются на мировую межбанковскую сеть, все больше зависят от киберпространства и сталкиваются с внутренней оппозицией, поддерживаемой социальными сетями и освещаемой глобальными СМИ.

 Следовательно, все три подвергаются принуждению - и, в силу своей центральной роли, принуждению со стороны Соединенных Штатов. Когда речь заходит о том, чтобы заставить других соответствовать интересам США, жесткая сила - это высокая отдача, высокий риск, высокая стоимость и высокий уровень насилия. Мягкая сила - это низкий риск, низкая стоимость и ненасильственность, но ее результат неуловим, ненадежен и в лучшем случае постепенен: одно дело подтолкнуть другие страны к тому, чтобы они больше походили на Соединенные Штаты, любили их больше и желали делать то, что Соединенные Штаты хотели бы, и совсем другое - рассчитывать на мягкую силу для предотвращения агрессии со стороны враждебных стран. Следует признать, что грань между принудительной и жесткой силой нечеткая. Американская военная помощь угрожаемым государствам является альтернативой прямому применению силы, как и американская помощь вооруженной оппозиции противоборствующих государств. Тем не менее, оба случая могут рассматриваться как жесткая сила, особенно если они ведут к враждебности.

 Точно так же использование военно-морских судов для обеспечения экономических санкций является принудительным, но становится жесткой силой, если такие суда предпринимают решительные действия против морских или противодействующих морских судов. В лучшем случае принудительная сила может предложить «эффект победы без насилия». Тем не менее, военная сила может сделать что-то глобальнее, чем принуждение: например, на высшем уровне она может свергнуть воинствующий режим, а не просто настоять на его смягчении. Более того, как уже отмечалось, военная сила может быть использована для принуждения, хотя определяется она как жесткая сила. Самое простое различие заключается в том, что принудительная сила, в отличие от жесткой силы, не предполагает использования военной силы для достижения желаемого результата.

 Например, в случае с Ираном сочетание финансовых санкций и угроз военной атаки вынудило Иран договориться об ограничении его ядерной программы. Однако это не означает, что невоенное принуждение может работать только в том случае, если оно подкреплено угрозой применения силы. Во время украинского кризиса Владимир Путин знал, что НАТО не будет вмешиваться в военном отношении. Тем не менее, финансовые санкции, вызванные экономическим стрессом в России, вызванным резким падением цен на энергоносители, похоже, заставили его задуматься о попытке аннексировать восточную Украину, что он и сделал с Крымом.

 Возможно, Соединенные Штаты обладают потенциалом принуждения лучше, чем любой из их противников, по четырем причинам:

• Во-первых, благодаря своей центральной роли в системах интегрированного мира, Соединенные Штаты обладают превосходной способностью изолировать и причинять боль(страдание). Даже Китай, каким бы важным он ни был в мировой экономике, не может соперничать с позицией США.
• Во-вторых, Соединенные Штаты обладают безусловно лучшими в мире разведывательными возможностями.
• В-третьих, Соединенные Штаты обладают непревзойденной политической способностью мобилизовать международную поддержку со стороны стран, неправительственных организаций и международных организаций, что может иметь решающее значение для успеха применения принудительной силы.
• В-четвертых, экономика США сбалансирована и устойчива (в отличие от России и Ирана, которые сильно зависят от производства ископаемого топлива, и от Китая, который сильно зависит от экспорта промышленной продукции).

 Сила принуждения  США возрастает как по важности, так и по потенциальной эффективности. Тремя потенциально наиболее экономически эффективными инструментами принудительной силы, доступными Соединенным Штатам, являются финансовые санкции, поддержка ненасильственной политической оппозиции и наступательные кибер-операции.

 Против России, Ирана и других враждебных, но уязвимых государств, принуждение со стороны Соединенных Штатов и их  способных союзников является важным элементом стратегии. Это не означает, что принудительная сила может полностью заменить жесткую силу, угроза которой может повысить эффективность принуждения и использование которой может оказаться обязательным.

 Благодаря своим преимуществам, Соединенные Штаты могут использовать свою принудительную силу  не только для того, чтобы проложить себе путь, но и для преодоления кризисов. Соединенные Штаты специализируются на экономических санкциях, которые включают торговые (экспортные или импортные) эмбарго и финансовую изоляцию. Экономические санкции часто включают в себя запрет на некоторые товары или весь экспорт или импорт из стран-недругов. Запреты на импорт, как правило, более эффективны, чем запреты на экспорт, поскольку они запрещают использование конвертируемой валюты страны, с помощью которой она может покупать все, что не может производить, в то время как запреты на экспорт запрещают только запрещенные товары.

 Торговые санкции могут вызвать широко распространенные экономические трудности: потерю рабочих мест, инфляцию и снижение уровня жизни. Однако ухудшение экономических условий не всегда приводит к политическому давлению на режим. Односторонние торговые санкции США против Кубы и Ирана, действовавшие соответственно 50 и 30 лет, обеспечивали плохие отношения, не свергая ни один из режимов. Конечно  желательно иметь международный авторитет для финансовых санкций, но в этом нет необходимости. С практической точки зрения не требуется ни одобрения Совета Безопасности ООН.

 Подобно торговым санкциям, финансовые санкции могут повлечь за собой расходы для тех, кто их навязывает. Масштаб этих затрат зависит от экономической значимости государства-мишени. Это менее проблематично в отношении санкций против России и Ирана, чем в отношении Китая, который является очень важным источником и пользователем глобального обмена кредитами и валютами. Китай обладает значительными собственными кредитными и капиталоемкими возможностями. Запрет банкам США вести бизнес в Китае может нанести этим банкам больший вред, чем самому Китаю. В общем, отрезать Китай от мировой банковской системы так же сложно, как отрезать его от мировой торговли, и может, даже невозможно. Это навредит мировой экономике, учитывая экономическое значение Китая.

 Соединенные Штаты являются кибер-сверхдержавой. Они по-прежнему изобретают большинство технологий, которые формируют, активизируют и расширяют эту область. Они предоставляют большую часть контента: информацию, приложения, развлечения, новости, социальные сети. Как правило, они поддерживают открытость и безопасность ядра киберпространства - Интернета. Они также непревзойденны в своей способности контролировать, защищать и действовать агрессивно в этой области.

 Несмотря на свои возможности, правительство США настороженно относится к ведению кибервойн. Общество и экономика США в значительной степени зависят от компьютерных сетей. На тактическом военном уровне предполагается, что кибервойна часто является неотъемлемой частью боевых действий. Тем не менее, Соединенные Штаты имеют сильное неприятие к кибервойнам на стратегическом уровне, где их  инфраструктура и экономика могут понести большой, хотя и временный, ущерб. Они поддерживают идею о том, что у тотальной кибервойны не будет победителя. В любом случае, использование США Кибер-оружие в больших масштабах или против критических сетей будет крайней формой принуждения, граничащего с войной.

 У Соединенных Штатов есть множество способов поддержать государства-противников. Это можно сделать, предоставив невоенную или военную помощь, хотя, последняя может считаться как применение жёсткой силы. Наибольшее влияние принуждения может исходить от угрозы политической власти или даже режима, который бросает вызов интересам США. В любом случае, вмешиваясь во внутреннюю динамику других государств и обществ, независимо от того, оправдано это или нет, Соединенные Штаты должны знать пределы своей способности контролировать результаты.

 Деньги, поддержка свободной прессы, внимание мировых средств массовой информации, осуждение жестокости режима, влияние с недовольными , содействие социальным сетям и, что интересно, сдерживание насилия, как известно, являются эффективными средствами. По мере того, как информация становится все более распространенной, средства массовой информации становятся глобализированными, общества становятся более проводными или беспроводными, и все, кроме самых изолированных государств, становятся более влиятельными, расширяются возможности влиять на политику за рубежом.

 Растущие расходы, риски и опасения общественности по поводу ведения войны повышают важность принудительной силы США. Между тем, глобализация торговли, инвестиций, финансов, информации и энергетики дает Соединенным Штатам многообещающие принудительные варианты, особенно в отношении противников, которые зависят от доступа к таким рынкам и системам. В более общем плане, правительству США следует подготовиться к использованию принудительной силы, как и для военных действий, включая анализ вариантов, оценку требований и возможностей для усовершенствования всего этого и совместного планирования с союзниками.

 Первоисточник: "The Power to Coerce. Countering Adversaries Without Going to War"